Воистину, сколько не повторяй: халва, халва, во рту слаще не станет. Несмотря на то, что всякое упоминание марксизма в СССР всегда сопровождалось термином «научный», советский марксизм был религией, причем религией тоталитарного полупериода, подобной иудаизму и католичеству. Вспомним, Византия, от которой Русь в свое время приняла православие, так и не смогла перейти в тоталитарный полупериод идеологической формации, в результате чего, пройдя весь отмеренный ей путь теорией этногенеза Гумилева, свалилась в фазу обскурации. Иными словами, православие было религией демократического полупериода и другим быть не могло. В связи с этим напрашивается естественный вывод: существуют религии и демократического полупериода, и тоталитарного полупериода, т.е. одна и та же религия не может иметь место и в демократическом полупериоде, и в тоталитарном. Становится понятно: почему православие в России столь легко уступило свои позиции марксизму. В то время как европейское общество завершало свое существование в демократическом полупериоде капиталистической формации и готовилось к переходу к тоталитарному полупериоду, российское общество не смогло пройти ни тоталитарный период рабовладельческой формации, ни тоталитарный период идеологической формации. Россия стояла перед дилеммой: либо каким-либо образом пройти все тоталитарные полупериоды, либо исчезнуть вслед за Византией. И тут грянула сначала Февральская революция, а затем и Октябрьская.
Как было сказано, благодаря деятельности Сталина, мы прошли все три тоталитарного полупериода, включая тоталитарный полупериод капиталистической формации. В то время для дальнейшего движения российского общества это было очень важно. В значительной степени благодаря тому факту, что СССР находился с Германией в одном и том же полупериоде капиталистической формации, мы одержали победу над фашистской Германией. Да, мы победили фашизм, но при этом никто не говорит, что, не будь СССР, никто в мире, не смог бы остановить германский фашизм, включая и США. Впервые атомные бомбы упали бы не на Хиросиму и Нагасаки, а на Вашингтон и Нью-Йорк. На этом моменте хочется остановиться чуть подробнее.
Как свидетельствует опыт фашистской Германии, введение тоталитаризма способствует повышению уровня пассионарности в этносе не только в идеологической, но так же в экономической формации. Тоталитаризм, сменив уже не дееспособную демократию, вводит в этническую систему дополнительную энергию. Не может быть сомнений, что поразительные победы немцев как технико-экономические, так и военно-стратегические были одержаны в результате поступления в германский этнос дополнительной пассионарности. Превышение пассионарности над союзниками дало немцам военное превосходство на полях сражений и техническое превосходство в научно-исследовательских лабораториях. Ведь именно пассионарность является тем движителем, под влиянием которого совершаются и героические поступки, и великие открытия. Тот факт, что именно фашистская Германия оказалась на острие научной мысли и технических решений, не случайное стечение каких-то обстоятельств, а результат повышения в обществе уровня пассионарности. Другого фактора, объясняющего поразительные успехи фашистской Германии, просто не существуют.
Помимо достаточно перспективных разработок по расщеплению ядра, которые впоследствии и послужили основой для создания американской атомной бомбы, в 1944 – 1945 годах Германия провела успешные испытания нового двухступенчатого летательного аппарата «А–4б», созданного на основе ракеты «Фау–2». Машина поднялась в стратосферу на высоту 90 км. В носовой части аппарата была оборудована кабина для летчика. Это говорит о том, что Вернер фон Браун (руководитель легендарной команды немецких ракетчиков во время войны и, двадцать лет спустя, создатель американского «Атласа») еще в 1945 году собирался запустить человека в космос. Хочется особо отметить, что англосаксонский мир, в отличие от русского мира, передовые идеи в виде расщепления ядра и ракетного строительства заимствовал у немцев, а не создал сам. Сейчас техническое отставание США не заметить невозможно, и далее оно будет только нарастать.
Не может быть сомнений, что и на полях сражений немцы одерживали победы также исключительно в результате превышения уровня пассионарности в германском этносе.
История второй мировой войны свидетельствует.
Ранним утром 1 сентября 1939 года немецкие моторизованные и танковые соединения, сбив части прикрытия, завязали бои с главными силами польской армии, а 28 сентября в Варшаве был подписан акт о капитуляции Польши. Объясняют обычно столь стремительный разгром Польши ее слабостью. Даже если Польша действительно была очень слаба, хоть какое-то сопротивление немецким войскам она должна была бы оказать? Создается впечатление, что польские войска просто разбегались перед парадно вышагивающей немецкой мощью. Ведь на пешее путешествие по Польше с остановками на ночлег и потребуется где-то около месяца, т.е. хоть какого-то мало-мальски организованного сопротивления немцы не встретили.
Хроника дальнейших событий выглядит следующим образом.
В 5 часов 35 минут 10 мая 1940 года сухопутные войска вермахта начали вторжение в Голландию, Бельгию и Люксембург.
А уже 27 мая король Бельгии Леопольд III, не смотря на помощь Франции, которая направила в Бельгию наиболее боеспособные воинские части, принял решение о капитуляции бельгийской армии. 28 мая в 0 часов 20 минут был подписан протокол о безоговорочной капитуляции. Не на много дольше продержалась и сама Франция. Днем 17 июня 1940 Петэн, вице-председатель совета министров Франции, обратился по радио с воззванием к населению и армии страны “прекратить борьбу”.
Англо-французский союз, в отличие от Польши, никак нельзя считать слабым. И по численности, и по вооружению армии союзников не уступали германской армии.
Союзники на 10 мая 1940 года насчитывали: личный состав – 3785 тыс. чел., артиллерийские орудия – 14544, танки – 3099, самолеты – 3791.
Германия насчитывала соответственно: личный состав – 3300 тыс. чел., артиллерийские орудия – 7378, танки – 2580, самолеты – 3824.
Гитлеровские генералы не могли себе представить, что французская армия – победительница в первой мировой войне – окажется малоспособной к сопротивлению. Немецкий генеральный штаб полагал, что в глубине страны за реками Эна и Сомма сосредотачиваются стратегические резервы противника, которые могут нанести удар в северном направлении. Опасения эти были вполне обоснованы. Продвижение немецкой группировки по узкому коридору к морю было действительно связано с большим риском. Согласованные удары группы союзных армий в южном направлении и встречный удар с рубежа реки Сомма могли бы изменить ход военной компании. Командование союзных войск еще далеко не исчерпало возможностей для активных действий. Однако для организации контрманевра нужны были энергичные меры, решимость до конца бороться с врагом, нужна была пассионарность. А вот ею-то, пассионарностью, только и способной реализоваться в решительных действиях, ни политическое, ни военное руководство, впрочем, как и вся союзническая армия, не обладали. Если в первую мировую войну немецкая армия потерпела поражение, то во вторую мировую войну роли настолько поменялись, что она буквально громила своих противников. Если в первую мировую войну французы и немцы показывали равные качества в способности к сопротивлению, то во второй мировой войне немцы значительно превосходили французов. Откуда взялась эта мощь? Если это не результат технического превосходства, которого, как нам доподлинно известно, не было, то, что же? Причина поразительных побед немецкой армии может быть объяснена лишь тем, что германский этнос имел превышение пассионарности над французским этносом, которое может быть объяснено только тем фактом, что в Германии, в отличие от Франции, была внедрена тоталитарная система. Тоталитаризм, используя силовой фактор, буквально выжимает из каждого человека пассионарность подобно тому, как под давлением пресса из каждой ягодки по капле выжимается сок и, сливаясь в едином направлении, может создать струю, т.е. создать силовой фактор, который может быть направлен в любую сторону по усмотрению организатора этой силы.
Ранее, при освещении деяний Моисея по внедрению тоталитаризма в еврейскую общину, подчеркивалось, что силой заставить человека во что-либо поверить невозможно, естественно, искренне поверить, неискреннюю веру следует называть ложью. Моисей не заставлял верить, он убирал из общины само неверие, и, естественно, при этом ему приходилось уничтожать носителей этого неверия. Но с другой стороны, демонстрируя всевозможные чудеса от имени Бога, Моисей, воздействуя на психику человека, загонял реакцию человека на уровень подсознания. Точно так же поступает каждый тренер, добиваясь от своего подопечного действий на уровне подсознания, сотню раз объясняя и показывая то, как можно наилучшим образом выполнить тот или иной элемент. Ту же роль исполняет пропаганда, которую диктатор ежеминутно, ежесекундно, круглые сутки обрушивает на общество, подвергнутое силовому фактору тоталитарной системы. Задача пропаганды: создать вокруг человека условия, когда сознание и подсознание начнут работать в одном направлении. И здесь самое время вспомнить работу Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма».
«Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами». (В. И. Ленин, соч., т. 27, стр. 387).
Если в демократическом полупериоде капиталистической формации имеют хождение общечеловеческие ценности, то в тоталитарном полупериоде капиталист сбрасывает маску и предстает в своем истинном виде, силой внедряя в общество идеологию буржуазного класса. Таким образом, внедрение фашизма в общество тоталитарной Германии – это естественный процесс вхождения капиталистической системы в свою последнюю стадию развития, в которой господствующей стала идеология класса буржуазии. В противоположность фашистской Германии, в СССР, в результате Октябрьской революции, была внедрена идеология класса пролетариата. Следует заметить, что марксизм, якобы развивая диалектику Гегеля, приходит к выводу, что отношения между классом буржуазии и классом пролетариата находятся в стадии антагонистического противоречия, разрешаемого исключительно социальной революцией. Это – заблуждение. В антагонистических противоречиях находятся не классы, а их идеологии, т.е. антагонистические противоречия проявляются не на рабочем месте, а в обществе. И здесь проглядывают два варианта. Если идеология способна очиститься от однобокости и лжи, как это сейчас происходит с советским марксизмом, то идеология просто переводится в разряд научного знания. Если же идеология неспособна очиститься или просто нечему очищаться, то оказывается заклейменной и запрещенной к дальнейшему употреблению, как это произошло с фашизмом.
Таким образом, в пользовании советского общества оказалась идеология, которая несла в себе какую-то часть истины, а следование истине и есть путь к увеличению уровня пассионарности и этноса в целом, и каждого человека в отдельности. И если вспомнить, что в СССР был внедрен не только тоталитарный полупериод капиталистической формации, но и тоталитарный полупериод рабовладельческой формации, то можно понять: почему в схватке между двумя гигантами победу одержал Советский Союз. Весь советский народ оказался под тоталитарным прессом и рабства, и капитализма, заключенных в единую систему марксистской пропагандой, вне зависимости от этнической, религиозной и расовой принадлежности. Все эти принадлежности оказывались в прошлом. Выковывалось новое этническое единство – советский народ. Одержал победу не русский народ, а весь советский народ. Безусловно, русский этнос был лидером, но все остальные сообща его поддерживали, исключая какой-либо разброд. То, что мы все – советские люди, невозможно вычеркнуть из жизни ныне якобы независимых этнических систем. Все они на подсознательном уровне тянутся к центру нашего советского образования – к России, и эта тяга, по мере восстановления былой мощи России, будет лишь увеличиваться. Это внутреннее единство, созданное идеологией марксизма, несмотря на страшную несвободу каждой личности, которую несет в себе и рабство, и капитализм, создавало превышение советской пассионарности над немецкой пассионарностью, способствовало нашей всеобщей победе.
В «Нашей Версии на Неве» за № 12, март-апрель 2010 года была опубликована статья «Трус не пройдет» полковника в отставке Константина Шарова, дающая предельно ясное понимание того явления, которое представляет собой пассионарность, хотя о пассионарности в ней не сказано ни слова.
«Когда враг подошел к воротам Сталинграда, я учился в училище морской авиации, которое базировалось в заволжских степях, нам до выпуска оставалось два года. В ночь на 19 августа 1942 года училище подняли по боевой тревоге. Начальник училища сообщил перед строем, что враг занял Ростов и рвется на Кавказ и к Сталинграду. Объявили, что училище формирует маршевый батальон для отправки на фронт, и каждый должен был самостоятельно принять решение – идти ему на фронт или нет. Из почти 500 человек, стоящих в строю, в тылу остались только 17 человек – те, у кого действительно были веские причины.
На фронте даже нам, молодым 18-летним ребятам, стало очевидно, что Советская армия не по всем параметрам подготовлена к такой войне. Во время «сталинградской мясорубки» в бой бросали необученные войска. Немцы имели большие преимущества в боевом опыте и подготовке. У них были более опытные и образованные командиры, и вышколенные солдаты. Немецкая армия беспрерывно воевала с 1938 года, а война лучше всего сколачивает соединения и части, штабы и экипажи.
В Сталинграде немцы показали, что умеют хорошо воевать в обороне, она у них была хорошо организована. Они щепетильно подходили к организации этого вида боя, поэтому, подвергаясь даже массированным атакам, не ломались. Траншеи и окопы у них чаще всего были вырыты в полный профиль, оборудовались блиндажи для укрытия, для сна, у нас всего этого не было. Немцы активно использовали землеройную технику и специальные инженерные подразделения для оборудования фортификационных сооружений. Для сравнения: я должен был выдолбить для себя ячейку в промерзшем грунте саперной лопаткой, а это, поверьте, очень сильно изматывало. Наши в фортификационном деле были слабее даже после, в 1943-1944 годах.
Ко всему прочему немцы очень эффективно использовали авиацию: в августе-сентябре они полностью господствовали в воздухе и нагоняли страх на наши боевые порядки. Советских самолетов поначалу не было вообще, первые появились только к зиме.
Логика подсказывала, что в тот момент мы не могли воевать с немцами на равных. За счет чего мы тогда победили, понять трудно. Возможно, потому, что мы действовали на пределе человеческих возможностей, использовали весь свой потенциал, чтобы выстоять под Сталинградом и победить в войне».
Именно так, советские люди могли действовать на пределе человеческих возможностей, а немцы не могли. Предел человеческих возможностей в теории Гумилева определяется как способность к сверхнапряжениям. Пассионариев можно убить, но завоевать невозможно. Немцы были очень хорошо подготовлены к войне, но к тому сверхнапряжению, которое проявили советские воины, они не были способны. Напряженность германского этнического поля была меньше, чем напряженность российского суперэтнического поля. И когда Советская армия получила в свои руки военную технику, сравнимую с немецкой, немцы покатились назад. Немецкие солдаты были вышколены, т.е. излишек пассионарности возникал в результате исключительно силового давления тоталитарной системы, а русские – пассионарны, т.е. превышение пассионарности возникало в результате воздействия марксистской идеологии, которое даже в условиях тоталитаризма основано на искренности. В этом и только в этом был залог наших побед. Немецкое общество оказалось под давлением тоталитарной системы экономической формации, а советское общество – под давлением тоталитарной системы идеологической формации.
Хлеб войны – танки и самолеты советского производства оказались надежнее, а разработки советских ракетчиков, решающие тактические задачи, оказались целесообразнее немецких, нацеленных в основном на перспективу. Безусловно, разгром немецкой армии не был бы возможен, не имей российский этнос уровень пассионарности выше германского. Пример и российского, и германского этносов свидетельствует, что пассионарность проявляется не только в самоотверженных поступках на полях сражений, но и в нетривиальном мышлении ученых и изобретателей.
Имея понимание о нашем прошлом, о том: почему оно было именно таким, мы можем заглянуть в будущее. Когда политологи всевозможных мастей говорят о развале СССР, то на первое место выдвигают деятельность тайных служб США. Это происходит от непонимания законов развития человеческого общества, которые свидетельствуют, что ни демократическое общество, ни, тем более, тоталитарное не может существовать вечно, одно общество сменяется другим. В России в полном соответствии с законами развития общества начался естественный переход от тоталитарной советской системы к демократическому обществу будущего. Нет спору, что Ельцин старался как можно больше отдать на откуп англосаксонским спецслужбам, но это вовсе не означает, что он со своей либеральной шайкой находился на острие этого природного движения. Ельцинская гвардия, как в свое время ленинская гвардия, воспользовалась всего лишь моментом. Вероятно, следует отметить, что Ельцину удалось осуществить замысел Ленина, удалось заменить идеологию пролетариата идеологией буржуазии, но далее, несмотря на то, что, как и Ленин, окружил себя лицами еврейской национальности, ничего для государства сделать так и не смог. Если Ленин сумел сохранить суверенитет России в окружении до зубов вооруженных вражеских государств, то Ельцин сдал его этим государствам без какой-либо борьбы. Уровень не тот. Однако и Ельцину, как и Ленину, выстроить в России этническую химеру, где управление и политической, и хозяйственной деятельностью осуществлялось бы преимущественно лицами еврейской национальности, не удалось. Различие лишь в том, что Ленина убрал Бог – другой силы просто не было, а Ельцина – русская элита, осознавшая, куда Ельцин тащит государство.
Итак, Россия в 80-е – 90-е годы прошлого столетия начала переход к демократическому обществу будущего. Каким видится это будущее?
Что для каждого человека является его ближайшим и отдаленным будущим? Старение и старость. Гумилев показывает, что такая же закономерность управляет и этносом. Так, Гумилев, описывая жизнь негроидного племени онгхи, проживающего на Малом Андамане, в заключение пишет:
«Нет, онгхи и подобные им этносы – не дети, а старички. Без пассионарности люди менее приспособлены к жизни на Земле, чем животные. Те в стабильных и благоприятных условиях не вымирают».
Пассионарность, объединяя людей в человеческое общество, позволяет создавать институты, опираясь на которые человек способен наполнить свою жизнь творчеством. При падении уровня пассионарности сеть институтов, сжимаясь, исчезает, превращая общество в племя, свита императора тает, превращая его в вождя племени. Однако не все так печально. Марксизм утверждает, что в человеческом обществе имеется еще одна сила, способная объединить людей в общество – это производство. Таким образом, в человеческом обществе существуют две силы, объединяющие людей и создающие общество – пассионарность и производство.
Этническое поле, вливая в коллектив людей, оказавшийся в зоне его влияния, пассионарность, рождает этнос. Под воздействием пассионарности люди создают свою неповторимую идеологию. Но со временем уровень пассионарности в этносе падает, и вера людей в истинность выработанных критериев уменьшается. Вот здесь-то и проявляется свобода воли человека – способность к сверхнапряжению. Человек, в значительной степени освободившись от влияния этнического поля, сам самостоятельно своими деяниями показывает, насколько он способен следовать тем моральным ценностям, которые были им же выработаны, но в тот период, когда он находился под влиянием этнического поля. Если в этносе находится хотя бы один человек, способный к сверхнапряжению, то он становится тем лидером, который, с одной стороны, жестоко карает разуверившихся, с другой стороны, убеждает колеблющихся. Человек, понуждая себя к вере (на Западе – молитвой, на Востоке – йогой), т.е. проявляя сверхнапряжение, принципиально недоступное животному, становится способен удерживать в себе пассионарность. Деяния лидера либо приносят плоды, и тогда в этносе появляется все больше пассионариев, обладающих, так сказать, вторичной пассионарностью, либо этнос разваливается на части. Так, Моисей и был тем первым лидером в европейской цивилизации, который оказался способным к сверхнапряжению. Да, Моисей создал иудейский этнос, но это вовсе не означает, что к сверхнапряжению способен лишь еврей. И этот тезис полностью подтверждается существованием римского рабства, который оказался кузницей по производству пассионариев с вторичной пассионарностью, но в котором иудейская община имела особый статус, т.е. евреев в рабство обращали, но только с согласия иудейской общины.