Ночную вязкую густую тишину, которая бывает только на ночном кладбище в полнолуние, разорвал неистовый девичий крик. Нет, в нём не слышался ужас жертвы, настигаемой ночным маньяком, но звенело какое-то первобытное плотское торжество. От пронзительных воплей покойник, умиротворённо возлежащий до того в свежей могиле по соседству, перевернулся в гробу.
Вадим и Галка учились в колледже лёгкой промышленности – бывшем ПТУ №49, где всё осталось прежним, кроме названия — встречались уже почти два года, что, учитывая их подростковый возраст сексуального броуновского движения, было приличным сроком. Пожалуй, главной причиной этого была невероятная изобретательность огненно рыжей девушки в вопросах продвинутого секса, которая к своим шестнадцати годам не только глубоко и творчески проработала известный научный трактат Кама-Сутра, но и была весьма прихотлива в выборе мест свиданий. Они вдвоём прошли большой путь в любви – от страстных поцелуев на скамейке в парке до секса на золотистом песочке пляжа у прохожих на виду.
Однако постепенно всё это приелось, и перестало приносить необходимый драйв, а юная кровь уже не вскипала так необузданно, так неистово.
К счастью, знакомый сатанист по кличке Бегемот подарил влюблённой парочке замечательную идею. Секс ночью на кладбище в полнолуние обещает принести неповторимые, можно сказать, экстремальные ощущения.
По совету этого опытного сатаниста они устроились на коврике возле свежевырытой могилы. Опыт удался на все сто. Галкины сладострастные вопли смогли разбудить даже мёртвого.
Проснувшийся в неурочный час покойник сразу ощутил, как трудно вдыхать плотный горячий воздух внутри довольно просторного гроба и потянулся рукой в нагрудный карман пиджака. Достав небольшой, но очень острый ножик, он ловким выверенным движением вспорол небольшую подушечку под головой и достал кислородную маску.
Максим позвонил неожиданно, в рабочее время, и Костя сразу понял по голосу друга, что случилось нечто чрезвычайное.
— Надо срочно встретиться, Костян. Нет, по телефону не могу.
У флегматичного дизайнера Макса, с которым они дружили ещё со школьных лет, было два увлечения – рыбалка и фотоохота. Он подъехал через какой-то час , несмотря на пробки на своём древнем БМВ с его тщательно зашпаклёванными и закрашенными пулевыми отверстиями из «лихих 90-х». Впрочем, тогда хозяином БМВ был авторитет по кличке «Черепок», который не захотел отдать рынок «Молодость» новым могучим и почти честным хозяевам жизни, за что и попал под пули киллера.
— Ну, давай, выкладывай, — ещё больше встревожился Костя его экстренному приезду.
— Представляешь, пришёл я вчера на своё любимое местечко на речке Быстрица, там, у поворота, ты знаешь, закинул удочки. Слушай, я с вечера так классно рыбку прикормил. Взял три удочки, большой садок и подсак…
— Короче можно? Без лирики, — нетерпеливо перебил Костя
— Эх, не бывать тебе никогда рыбаком – душа у тебя чёрствая. Только клёв начался, подкатил джип на противоположном берегу, ну чёрный такой и прямоугольный как катафалк. Дорогая тачка. Смотрю, парочка раздевается, подстилку развертывают, из сумки продукты раскладывают и вино. Думаю, сейчас будут плюхаться и орать — всю рыбу мне распугают.
— Ты долго ещё меня травить будешь? – Костя начал закипать.
— Не перебивай, детали забуду, — невозмутимо продолжал Макс – светловолосый и сероглазый флегматичный толстяк. – А пляжик-то у них закрытый со всех сторон кустиками ивы. Только с воды видно, да и то не очень. Ну, и решили они раздеться, то есть совсем.
— Ну, решили и решили — взрослые люди же, — прошипел Костя – узколицый и узкоплечий парень с серо-голубыми глазами.
«Как чёрная змея», — подумал Максим, зная о невероятной гибкости и силе друга.
— Да, забыл тебе сказать, что я как раз купил новый объектив к своему Кэнону — «шпионский» телевик. Как бинокль увеличивает.
— Ты про объективы ещё будешь мне лекцию тут читать? Удушу сейчас! – казалось, его короткий чёрный ежик встал ещё вертикальнее и загудел высоким напряжением.
— Да не гони ты лошадей. Думаю, сейчас и испробую объективчик-то. А несколько пикантных фото этой пухленькой шатенки, охваченной порывами страсти, скрасят рутину моей семейной жизни. А он такой…ну, типа меня – при теле и блондин.
— Может, ты и был это? — криво усмехнулся Костя.
— Ты что! Разве я мог бы с твоей Нинкой…
— Врёшь! — рявкнул Костя и требовательно протянул руку.
— Только морду не бей, — и не без опаски протянул другу пачку фотографий. – Я только дома на мониторе её узнал, а мужик незнакомый.
— Это совладелец моей строительной фирмы. Нинка телефончик его дала, когда я из цирка уволился. Принял меня программистом, – мрачно опознал «прелюбодея» Костя.
— Слышь, ты только не калечь его, Костян. Сам знаешь, у таких все прикуплены. Засудит!
— Не бойся, нет смысла. После такого она мне уже не нужна,– и, просмотрев все фото, добавил — И жизнь мне не нужна такая. Из цирка пришлось уйти, любимая жена изменила с начальником…
— Ты, это, не дури, Костян, работа не проблема, а Нинка… Да, найдёшь себе другую, верную. Ты только оглянись вокруг – такие девушки бесхозные кругом бродят. Сами на шею кидаются.
— Да, что ты понимаешь? У нас такая любовь была, как у Отелло и Дездемоны. Я умирал от страсти.
— В самом деле? – удивился Макс. – Только пусть её уже душит в объятиях этот твой…
— Борис Евгеньевич. Нет, Макс, это финал моей жизненной драмы, — и он горестно обхватил голову обеими руками и даже тихо застонал. Потом вернул часть фотографий другу. – Покажешь, если спросят.
— А кто спросит-то?
— Кому положено! – отрезал Костя. – Ты меня понял? Это моя последняя просьба, дружище, — и он протянул ему свою влажную и холодную, несмотря на жару, ладонь.
Нина нашла пустой пузырёк из-под снотворного, записку и несколько фотографий возле уже остывшего тела Кости.
На её крики первым прибежал отец Григорий Трофимович – невысокий коренастый мужчина, оперативник РОВД.
-Так, ничего не лапай, дочка. Лучше маму успокой – корвалола ей накапай.
Потом надев тонкие резиновые перчатки, внимательно осмотрел пузырёк.
Очень осторожно махнув на себя рукой, убедился по запаху, что раствор, содержащий высокую концентрацию фенобарбитала в пузырьке, соответствует этикетке. Потом, взяв предсмертную записку, прочитал вслух,
« Жизнь потеряла всякий смысл. Я лишился навсегда любимой работы в цирке, Мне изменила страстно любимая моя жена. Изменила с особой циничностью – с моим начальником. Моя мама-алкоголичка особо страдать не будет. Жена утешится с другим. Я ухожу добровольно. В смерти прошу никого не винить. Просто, нет больше сил выносить это бессмысленное тягостное существование.
Особая просьба к тестю моему, уважаемому Григорию Трофимовичу. Поскольку я являюсь продвинутым йогом, и душа моя после смерти переселится в другое тело, я прошу вас, папа, не делать вскрытие, чтобы не нарушить тайный ход переселения души. Для заключения судмедэксперта достаточно будет сделать необходимые анализы.
Прошу похоронить меня в сером австрийском костюме, который я ещё ни разу не надевал. Он мне так идёт.
Чтобы оградить самых дорогих и близких мне людей от печальных забот, я все приготовления сделал сам. Оплатил могилу, гроб, венки, катафалк и оркестр. Квитанции прилагаются».
Тёща Марта Иосифовна – женщина не столько пожилая, сколько полная, рыдала, не сдерживаясь, а тесть угрюмо рассматривал фотография, где его дочка в яростном порыве страсти махала в воздухе голыми ногами.
— Довела мужа до самоубийства, шлюха! – выругался он.
Мать, увидев фото с дочкой в самых непотребных позах, хотела было сразу порвать фотографии, но полковник полиции Г.Т. Котов сурово пресёк это преступное намерение.
— Ты совсем с ума сошла, старая! Это же главное доказательство причины суицида. Хочешь, чтобы дочку твою, проститутку, взяли в разработку. Мол, отравила мужа, чтобы поскорее замуж за бизнесмена выскочить, — Григорий Трофимович метал молнии из-под своих грозных густых чёрных бровей поочерёдно то на жену, то на дочь, — или в доведении его до самоубийства.
Нина только обиженно хныкала, вытирая чёрные слёзы со своих зелёных глаз и мокрых щёк.
Костя лежал в дорогом австрийском костюме, к которому зачем-то прицепили его альпинистский значок за восхождение на учебную вершину, в эксклюзивном дубовом гробу с улучшенной отделкой. Ночь он провёл в гордом одиночестве – Нинка, конечно, ушла и завалилась спать, выпив снотворного.
В анализах крови у Кости действительно нашли слабые следы фенобарбитала, и портить молодое мускулистое тело вскрытием не стали.
Всё необходимое было на месте, но проклятая сапёрная лопатка к утру настолько надавила правую ногу, под которую он её спрятал, что Косте пришлось на время вывести себя из состояния расслабления — гипометаболизма, которое позволяет замедлять дыхание, снижать частоту сердечных сокращений и потребление кислорода.
Едва он успел вынуть лопатку и спрятать её между ног, как в комнату вошла Лена, большеглазая брюнетка, старшая сестра Нины. Лена была немного не от мира сего – театралка и книгочейка – она почти не пользовалась косметикой и настолько выпала из современной жизни, что даже не увлекалась «Игрой престолов». Нина только посмеивалась над своей сестричкой-монашкой, застрявшей в двадцатом веке. Все знают, что теперь принцы приходят только через интернет.
Но сегодня Лена одела лучшее чёрное «театральное» платье. Подкрасилась и даже впервые надела бабушкины магические бусы из чёрной яшмы с диковинными вкраплениями на срезе.
Неожиданно она заметила, что простыня, покрывающая ноги усопшего некрасиво топорщится. Она протянула руку, намереваясь расправить простыню, и неожиданно наткнулась на твёрдый цилиндрический предмет.
-Боже! — вскрикнула она, и в её больших светло-карих глазах застыл мистический ужас.- После смерти! Это всё бабушкины бусы, — мелькнула догадка в голове и она, едва добравшись до дивана, рухнула без памяти.
На шум прибежала Нина и привела её в себя при помощи нашатыря.
— Что с тобой, дурно стало?
— Ты понимаешь, я только хотела у него простынку поправить, а у него между ног такое торчит!- захлёбываясь выдавила она.
Нинка весело расхохоталась,
— У тебя что – в голове помутилось? Он и при жизни-то был не очень силён по мужской части. Не то что…
— …Борька твой?
— Да Боря, — с вызовом ответила Нина. — Неутомим в любви, не то, что этот полу-импотент.
— Не смей, — вскрикнула Лена, задрожав всей своей тоненькой как у стрекозы фигуркой. – Ещё и земле не придали…
— Успокойся сестрица. Да, он вообще слабаком был по жизни. Смотри, мечтал с детства в цирке ставить экстремальные номера, даже йогой занялся с двенадцати лет. Так его бабушка — заслуженный медработник — убедила поступить в медицинский. Властная бабуля была. Ты знаешь, он с матерью-алкашкой почти и не жил. Она всё мужей новых приводила. И что? Ушёл с первого курса – с покойниками не нашёл общего языка. Да просто боялся их, я думаю. Закончил цирковое – вроде, сбылась, наконец, голубая мечта детства. На репетициях всё отлично, а на арене при публике в ступор впадает. А номер-то самый плёвый – шпагами там его протыкали. Сорвал пару номеров. Неустойчив психологически, сказали. Ему же Лев Борисович предложил тогда поработать ассистентом в других номерах, полегче. Нет, психанул, ушёл. А мог бы зарабатывать прилично.
— Ты и с Борькой только из-за денег сошлась, — Ленкины глаза ненавидяще сузились.
— Не из-за денег, дорогая, а потому что он умеет их зарабатывать – легко и непринуждённо, — торжествующе улыбнулась Нинка, сверкнув шалыми зелёными глазами. – И никаких комплексов и душевных надломов. Настоящий мужик!
— Смотря для кого. У каждого в жизни бывают кризисы.
— Постой-постой, что это ты так вырядилась на похороны? Лучшее платья нацепила, бусы бабушкина надела… Накрасилась!!! Точно, влюблена как курица. А я-то думаю, откуда эти эротические галлюцинации у тебя. Мёртвый он, всё, поезд ушёл. Раньше надо было…краситься. Сказала бы, я бы тебе его подарила на блюдечке. А теперь поздно, сестричка дорогая, и ждёт тебя монастырь. Да ты потрогай его лобик-то – как лёд.
Волнительная возвышенность у него в ногах бесследно исчезла, и Лена направилась к изголовью, как вдруг увидела, что покойник скрутил правой рукой кукиш в её сторону.
На этот раз тоненькая Лена растянулась прямо на полу.
Нина оттащила её в другую комнату.
— Всё хватит, не ходи к нему, а то будет два покойника в доме.
На кладбище прощались быстро – все были ужасно голодные, торопились усется за поминальный стол в кафе. Небрежно одетая Костина мать с напудренным одутловатым пропитым лицом стояла в сторонке и сильно не печалилась. Квартиранты, которых она пустила в пустующую бабушкину квартиру после смерти, обеспечивали приличный средне-питейный уровень жизни. «А ведь завещала квартирку в самом центре города не мне, а своему любимому внучку – вредная бабуля»! – глядя на гроб, вспомнила она с обидой.
Прощальную речь произнёс тесть, а Нинка, усиленно прижимая, платочек к глазам, безуспешно пыталась выдавить слезинку. У неё всё только начиналось в жизни.
Лена наклонилась, чтобы поцеловать в лоб покойника, который уже почти успел погрузить себя в спасительное состояние гипометаболизма, когда её нитка бус, зацепившись за дурацкий значок, который нацепили, наверно, вместо ордена, лопнула, и чёрные бусинки градом посыпались на грудь усопшего.
Нинка кинулась было доставать бусинки, но Лена её остановила,
— Это судьба, — она печально смотрела, как бусинки скатываются вниз по серому пиджаку.
Потом Лена отошла и в голос расплакалась, а Нина деловито поправили ленту на венке, где было написано «Любимому мужу от безутешной вдовы». Знал Костя, какие венки заказывать.
Надев кислородную маску, Костя извлёк из подушечки два миниатюрных, но мощных домкрата, широкую стальную пластину и фонарик.
Домкраты он поставил в голове гроба, установив сверху на них пластину. Внимательно осмотрев гроб, подсвечивая фонарём, он начал осторожно поднимать крышку. Когда уже можно было стоять на коленях, он извлёк из угла гроба раздвижную трубу с делениями и острым колпачком на конце.
Без особого труда проткнув рыхлую ещё землю над головой, он откинул колпачок, потянув за тросик. В могилу ворвался пьяняще-свежий воздух. Костя стянул маску и продолжил потихоньку поднимать крышку домкратами. Землю, которая сыпалась сверху, он аккуратно подгребал лопаткой себе под ноги и утрамбовывал. Спешка могла стать фатальной – полкуба земли, рухнувшей за раз, навсегда похоронили бы его в собственной могиле. Обливаясь потом, Костя, борясь с искушением поскорее выбраться из удушающей ямы на свет божий, продолжал, как крот, потихоньку прогрызаться к поверхности.
Отвыкший от физических нагрузок, он уже совсем выбился из сил и дышал сипло, натужно, когда грозившая раздавить его земля вдруг поддалась, и голова вынырнула из холмика, сбивая венки.
Увидев первым чёрную от налипшей на потное лицо земли голову среди падающих венков, Вадим умчался гигантскими прыжками, весело сверкая ягодицами в лунном свете.
Галка так и осталась на подстилке, с ужасом наблюдая, как из могилы выбирается совсем чёрный человек.
Её нагое тело рыжело даже в бледном свете полной луны.
«А ничего, симпатичная, даже красивая,- подумал Костя. — Только в голове опилки».
Глянув на лифчик и стринги, висевшие на спинке лавочки у соседней могилки и разбросанные вокруг пустые пивные бутылки, Костя протянул замогильным голосом,
— Девушка, а ты могла бы полюбить одинокого зомби? Это так круто – поверь, — и он протянул к ней чёрную от налипшей земли руку. Галка отключилась мгновенно.
Костя профессионально померял у неё пульс — у него было максимум минут пять-десять. Заботливо прикрыв её тело джинсами и футболкой, он поправил могильный холмик и поставил на место венки, достав предварительно ценные домкраты. Отряхнулся и, завернув реквизит в чёрную футболку Вадима, огляделся вокруг.
Участок, где была расположена опустевшая могила возле центрального входа, считался новым и достаточно престижным. Без старых полусгнивших деревянных или облупленных железных крестов. Не было и поздне-советских серых бюджетных памятников из гранитно-цементной крошки. Куда-то исчезли и скромные краснозвёздные обелиски, которые раньше ставили военным. То ли ржавчина их съела, то ли новая эпоха сгубила.
Зато вокруг важно, даже высокомерно, возвышались широкоплечие чёрные с искрой плиты из благородного камня габбро и лишь иногда белели мраморные бюсты.
«А может, я слишком круто с ней? — на секунду царапнуло душу сомнение. – Да, нет, а вдруг поумнеет после стресса немного. Шокотерапия – тоже метод лечения!» — и он запрыгнул на заскрипевший на повороте и приостановившийся на пару секунд последний ночной трамвай.
Бородатый гость был очень некстати – худрук Лев Борисович – крупный чернявый мужчина, который в молодости был силовым жонглёром, как раз пил кофе с «капелькой» коньяка в перерыве между репетициями.
— Что такое? У меня обед, — раздражённо показал он гостю на дверь.
— Я насчёт работы. У меня есть отличный экстремальный номер.
— Иллюзионист? – Лев Борисович сделал большой глоток.- Постой-постой. Ты Костя Жогин? А зачем бороду отрастил?
— Там время летит незаметно, — Костя скорбно показал глазами на невидимое небо.
— Да, говорят, что ты умер. Какая работа?!
— Врут всё, завистники наговаривают, — Костя скромно опустил глаза.
— Да я сам у тебя на похоронах был, ещё восемь гвоздичек в гроб положил.
— Четыре, Лев Борисыч, четыре, — улыбнулся Костя.
— Ах, подлец, ты всё видел и не мог мне знак подать?- разгневался худрук.
— Не мог я, ей богу. Вот показал Лене кукиш, а она в обморок – бац! Да и расслабился я уже сильно — трудно было даже пошевелиться.
— Лена, кстати, одна тебя и оплакивала, а ты из-за этого бройлера Нинки похороны себе устроил. Надо было сердечко а не фигу ей показывать. Нет, я, конечно, тоже тебя оплакивал – в душе, — его широкое плутовское лицо приняло максимально возможное для него печальное выражение.
— Поверь, Лев Борисыч, это просто повод был — я номер решил поставить. Смертельный номер.
— Рисковый ты парень, однако, — не без восхищения сказал худрук, доставая из сейфа початую бутылку коньяка. – А теперь колись, покойничек мой дорогой, какой реквизит подготовил для своего смертельного номера.
После третьей худрук спрятал бутылку.
— Завтра на репетицию, только не забудь утрясти все формальности с воскрешением. Номер у тебя рисковый. Вдруг что – я в тюрьму пойду.
Костя достал из внутреннего кармана паспорт, трудовую книжку и даже диплом об окончании циркового училища. Лев Борисович деловито спрятал документы в сейф.
— А как же тебя без паспорта в усопшие оформили?
— А я им свидетельство о рождении оставил. Мой тесть — полковник полиции – всё утряс.
— Бывший тесть. Скоро, кстати, твоя Нинка выходит замуж. По справке развели вас, — он посмотрел свои заметки. – Точно, как раз сегодня в три часа у них бракосочетание. Не забудь поздравить свою безвременно овдовевшую супругу с законным браком. Подари какой-нибудь ценный подарок, — лукаво прищурился хитрый лис Лев Борисович.
Церемония бракосочетания шла к завершению – настал черёд расписаться свидетелям и в этот момент в зал вошёл бородатый незнакомец в больших тёмных очках с объёмной коробкой.
Все приглашённые не роспись заинтригованно уставились на коробку. Между тем, незнакомец, подойдя к столу, распаковал картонный ящик и вынул из него чудесный венок из алых роз с белой лентой по кругу. На ленте красным буквами очень красивым шрифтом вверху было написано – «Поздравляю с бракосочетанием, дорогая Нина!». А внизу такими же буквами – «От бывшего покойного мужа Константина». Нижняя надпись звучала двусмысленно – между словами «бывшего» и «покойного» запятой не было.
Затем незнакомец вынул из ящика дорогие оленьи рога – он специально не сорвал с них бирку – и поставил их на стол перед женихом. Потом, сняв очки, с доброй улыбкой произнес,
— Это тебе, Борис Евгеньевич, переходящий приз супружеской верности.
Нина, узнав восставшего из гроба бывшего мужа, беззвучно сползла на пол, обняв новенькие туфли жениха. В зале стояла мёртвая тишина, Лена, стоявшая рядом с сестрой, тоже покачнулась.
Костя ловко подхватил её на руки и направился к выходу.
Первой пришла в себя величественная дама – регистратор.
— Стойте, молодой человек! Куда вы свидетельницу потащили. У нас по сценарию как раз роспись свидетелей. Обряд срываете?
— Нет, что вы, обряд – это святое! – и он поднёс Лену к столу, где она, с трудом понимая, что делает, расписалась в книге регистрации.
Костя опять было повернулся к выходу, но наткнулся на багровое лицо бывшего тестя, который беззвучно открывал рот, пытаясь что-то сказать. Потом потянулся рукой в правый боковой карман пиджака, и Костя представил, как сейчас он вынет небольшой именной пистолет и ему придётся-таки вернуться в осиротевшую могилку.
— Я это, на воздух её, папа, Душно тут, — и быстро выскочил в дверь. Спускаясь по ступенькам, он увидел, что весь свадебный кортеж во главе с длинным белым лимузином жениха и невесты находится немного левее, а прямо напротив выхода стоит такси с гостеприимно открытой дверцей.
— Слушай, такой красивый невеста, — белозубо улыбнулся чернявый водитель. – Скажи, где взял – всю жизнь на руках носить буду!
— Где взял, там уже нет. Давай-ка на улицу Бармалеева, друг.
— Это где-то на окраине? – наконец пришла в себя Лена.
— Почти. Сейчас поедем к Берте.
— Кто это? — сразу насторожилась Лена. – Твоя новая знакомая? Немка?
— Немка, немка, — подтвердил Костик, улыбаясь. — Немецкая овчарка. Хозяин, мой друг по училищу Юрка, на гастроли в Германию уехал на три месяца, а меня попросил за собакой присмотреть. Родне не доверяет – выпивают они, а нам как раз сгодится. Оставил мне полный холодильник и бар. Сегодня немного гульнём.
— По какому случаю? – Лена удивлённо раскрыла глаза.
— Как же, моё воскрешение и наша помолвка, — искушающе улыбался Костя.
— Надо папу с мамой позвать, не хорошо без них, — нахмурилась строгая Лена. – Чёрт! Я же сумку с мобильником маме оставила.
— Да и не до нас им сегодня. Дочку замуж выдают.
— А подарок для наречённой приготовил?- лукаво улыбнулась она.
Костя достал из кармана бабушкины чёрные бусы из яшмы и протянул Лене.
— Нитку я поменял – крепкая, не порвётся.
Лена сразу надела их и нежно пригладила ладонью, потом чмокнула Костю,
— Правду говорила бабушка – магические! Помогли тебе.
Лена на удивление быстро и красиво накрыла стол и скоро уже вся гостиная утопала в чудных запахах.
— Боже, как хорошо просто так посидеть с тобой вдвоём без суеты и без рентгена всяких оценивающих взглядов гостей, — улыбнулся Костя и в этот момент раздались бешеные звонки в дверь, за которыми последовали тяжёлые удары кулаком.
«Папа», — похолодел Костя и направился к двери.
— А, попался, зомби! – мстительно закричал Григорий Трофимович, завидев похитителя дочери. – Что, уже кровь её пьёшь?
— Папа, — попыталась успокоить отца Лена. — Кровь пьют вампиры, а зомби просто кусают нормальных людей и те тоже превращаются в зомби.
— Я ему укушу! — отец уже поднял могучий волосатый кулак, когда заметил накрытый стол.
— А это ещё по какому поводу? — указал он толстым сарделечным пальцем на коньяк, заметно оживляясь.
— По случаю нашей помолвки с Леной, — скромно потупился Костя.
Полковник расслабился и привычным жестом плотоядно пригладил свои «командирские» усы.
Между тем в комнату ввалились все гости из ЗАГСа с фотоаппаратами и смартфонами в руках, надеясь запечатлеть показательную расправу сурового стража порядка над беспредельщиком зомби. У самой двери робко жались Нина с Борисом и водитель такси, который виновато разводил руками. Мол, как тут не расскажешь всё полковнику полиции.
Потом Нина подошла к Косте и неуверенно извинилась,
— Ты прости, Костя, ради бога! У нас с Борисом всё серьёзно было, не просто шуры-муры.
— И меня прости, что жену увел, — Борис протянул ему коробку с рогами. Извини, взять не могу. Мне без надобности – у нас любовь крепкая.
— Так, — решительно вмешалась Лена, — Подарки возвращать нельзя!
Борис огляделся по сторонам, и, увидев торчащий из стены штырь, торжественно повесил на него оленьи рога.
— Это хозяину этого дома за гостеприимство, — расплылся он в улыбке.
— А если что, Борис, всегда можешь забрать свои рога. Частная собственность у нас священна, — ехидно улыбнулся Костя.
— Нет-нет, у нас любовь до гроба! — решительно возразил Борис.
Лена притворно испуганно перекрестилась.
— То есть, я хотел сказать – навек, — поправился жених, заметив, как вздрогнула Нина.
— Тогда ждите нас с Леной на столетнюю годовщину свадьбы, — открыто улыбался Костя.
Потом Костя покаянно опустил голову,
— Ну, а вы дорогие родственники, простите меня за беспокойство. Не думал, что огорчу вас так.
В комнате зашелестели вспышки фотоаппаратов и смартфонов.
— Беспокойство, говоришь? – неожиданно вскинулась бывшая и будущая тёща. – А ты знаешь, что отец целую неделю горевал? Еле вывели из запоя! — Григорий Трофимович незаметно показал ей кулак. — А Лену пришлось к психиатру водить – видения начались у неё.
— Мама! Ну, зачем ты?- смутилась Лена.
Костя благоразумно промолчал о «галлюцинациях», прекрасно понимая, что в случае признания хулиганства, расправа будет короткой и суровой.
— Ты должен искупить свою вину перед всеми нами, эгоист несчастный! — полковник обвёл мощной рукой всю комнату.
— Да, я что угодно сделаю. Давайте прямо сейчас вам классный трюк покажу. Без реквизита!
— Насмотрелись мы уже на твои трюки, зятёк. Ещё один и мы все окажемся в твоей могиле вакантной! Нет, жертва должна быть искупительной. С этой чёрной бородой ты похож на брачного афериста! Сбрей её!
— Но это же для нового номера образ, два месяца отращивал! — запротестовал Костик.
— Точно, на жулика стал похож, — как гвоздь в доску вогнала своё мнения тёща.
— Да, ладно вам. Он в ней скорее походит на опереточного злодея. Комичный такой, – засмеялась Лена.
Это и решило исход сражения за бороду, и под неумолимым конвоем неизбежной родни Костя отправился в ванную комнату, где и уничтожил свой новый сценический образ.
— Так, теперь все за стол, быстро! — скомандовал явно повеселевший полковник. После обрядовых трёх тостов, все гости пошли рассаживаться в машины, а родственники немного задержались.
— Через два часа ждём тебя с Леной в загородном ресторане «Матрёшка». Это по Обуховской трассе. И без опозданий! Если что, сынок, — тут он вынул из правого кармана пиджака наручники, — доставим принудительно!
— А почему «Матрёшка-то»? Странное название вообще, — искренне удивился Костя.
— А матрёшка это такой человечек, вроде знакомый всем до донышка, в котором живут другие человечки, о которых и сам он, и другие могут даже не подозревать. Называется Закон матрёшки, — серьёзно пояснила Лена.
— Вот, какую умницу ты у меня похитил, зятёк. Вся в меня пошла, слава богу. И поцеловал дочку в макушку.
— И ты у меня умница, папа, — Лена нежно обняла отца. – Знаешь, Костя,сколько он хитрых бандитов изловил! Почему ты, кстати, в такой день не надел свои награды?
— Да ладно, — неожиданно смутился полковник. – Не моя же свадьба. Жаль, про мой последний подвиг страна не узнает никогда.
— Это ты про того маньяка–педофила, которого на прошлой неделе взял?
— Что маньяк? Я первый в городе, а может, и во всей стране, изловил и обезвредил особо опасного зомби! — Григорий Трофимович дурашливо надул щёки и выпятил грудь.
— Ну, полностью его обезвредить сможет только музыка, — мягко возразила мудрая Марта Иосифовна. — Есть такое гениальное произведение – марш Мендельсона.
— Ничего, будет и на нашей улице музыка, Костик — расцвёл полковник. – За это – по четвёртой!
— А это уже в «Матрёшке»! – начала потихоньку входить в роль будущей жены-хозяйки Лена.