Если вы, не умея водить машину, сядете за руль внедорожника и «ударите по газам», то можете оказаться в кювете, на «том свете» или на нарах. Но мы живём в стране абсурдов. Так что, вас вполне могут даже пересадить за штурвал самолёта.
– Акуля! Что ж ты шьёшь не оттуля?!
– Так, я, ж, матушка, ещё пороть буду!
Эта ироничная поговорка вспомнилась мне в связи с проходящей в Москве «Глобальной конференцией Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ)» по борьбе с туберкулёзом». Госчиновники с умным видом докладывали о наших успехах в борьбе с этой напастью, сожалея, что пока ещё не достигли уровня 1990 года. А другие страны, мол, будут теперь у нас учиться. «Не делайте мне смешно!», – как говорили раньше в Одессе. Да, было бы смешно, если бы не было печально: в 2016 году от туберкулёза умерли два миллиона человек, а заражен им каждый третий на планете.
А теперь вопрос: «Зачем в девяностые годы надо было целенаправленно разрушать лучшую в мире советскую систему противотуберкулёзной помощи?! Всё началось с того, что «рулить» здравоохранением самонадеянно взялся человек совершенно далёкий от медицины – бухгалтер! Теперь мы, вместо того, чтоб лечить больных, заполняли многочисленные отчёты и журналы, качество нашей работы стали оценивать по количеству исписанных бумажек. Наш всесоюзный тубсанаторий «Восход», где больные лечились по 8 – 10 месяцев, включая операции и реабилитацию, и выписывались здоровыми на работу, лишился финансирования и медленно умирал.
Дальше – больше! Нам, врачам, приказали выписывать больных через 2 — 3 месяца, в каком бы состоянии они не находились. Мы пытались оспорить эти бредовые рекомендации.
– Как можно выписать больного, у которого не закрылась каверна и он продолжает выделять туберкулёзные палочки?
– А вы выписывайте, а через месяц он снова поступит, а вы откроете ему другую историю болезни.
– Но ведь лечение будет прервано и всё закончится формированием устойчивых к препаратам микобактерий! К тому же больной успеет заразить своих близких и окружающих его людей!
– Выполняйте. Или за каждый лишний день Министерство Здравоохранения приказало вычитать из з\п у лечащих врачей. А потом з\п и вовсе платить перестали. Последней каплей для меня стал «разнос» на планёрке за тяжёлого больного.
– Что Вы его лечите, лечите, он же не жилец! – заявил мне начмед.
– Разве Вы Господь – Бог: знаете, кто жилец, кто — не жилец?
– Прекратите тратить на него дорогие медикаменты!
– Я врач! Буду лечить!
И заработала выговор за то, за что раньше получала только благодарности: за добросовестную работу. И поняла, что в «сумасшедшем доме», в который превратилась наша больница, работать я больше не хочу и не буду. И подала заявление на увольнение. Меня долго не отпускали. Я осталась при условии, что работать буду только в отделении функциональной диагностики, где я сама себе хозяйка и не подчиняюсь никаким дебильным приказам и постановлениям Министерства з\о.
Кстати, когда нам зачитали критерии ВОЗ по ранней диагностике туберкулёза: анализы мокроты на палочки Коха, мы буквально онемели от такой глупости. Ведь появление туб.бактерий в выделениях больного свидетельствует о запущенной форме с распадом лёгкого, а совсем не о начальной стадии. В СССР была поголовная флюорография, которая и выявляла самые малые проявления этой болезни. Всё это наши «перестройщики» отменили. И мы должны были следовать рекомендациям ВОЗ. А теперь ВОЗ будет учиться у нас!
Господи, ну до каких же пор наши государственные чиновники будут работать по принципу Акули, о которой шла речь в начале повествования!