Догорала рабочая неделя, июльский вечер дышал нежным теплом и долгожданным пятничным отдыхом.
— Привет, Вадим! – вдруг ожил телефон. – Какие планы на сегодня?
— Да, обычные. Сначала по пиву, а там видно будет, — ответил я своему закадычному дружку Серому – Серёге Литвину. Нет не сыну того известного депутата, но, между прочим, сынку заместителя министра. Правда, он давно уже разругался с родителями и обычно обитал у подруг «за тридцать».
Серый не любил тяжёлый труд, как, впрочем, и всякий другой, но хорошо разбирался в компьютерах и умел красиво обещать различные заманчивые вещи. Деньги обычно брал авансом, что его и кормило наряду с сострадательными зрелыми девушками, которые мечтали стать замужними дамами. В свободное время он любил возлежать на диване, почитывая толстенные романы и пописывая стихи, коими услаждал мой слух во время совместного отдыха.
— До чего же скудна твоя фантазия, друг! – Серый, начитавшийся французских романов, иногда изъяснялся весьма витиевато. – По пиву, — передразнил он. – Пошло и бездарно. Сегодня у нас культурная программа – в кармане моём поселилась некая довольно приятная сумма.
И вот мы сидим в баре «Пеликан» напротив Голосеевского парка. В полуподвале кроме нас, бармена и приятной музыки никого нет и мы с наслаждением пускаем друг другу в лицо приятный ментоловый дым от сигарет «Салем» и потягиваем любимый коктейль Эрнеста Хемингуэя Кровавая Мэри с Вустерским соусом, украшенный веточкой сельдерея.
Но вот в небольшой зал влетели, даже впорхнули два юных создания с такими длинными ногами, что мы на минуту забыли о своих крепких напитках цвета страстной любви. Они ловко уселись на высокие стулья, изящно поправив то, что с большой натяжкой можно было назвать мини-юбками, и заказали кофе. Две бабочки, нет, феи с профессиональным, а потому практически незаметным макияжем, сразу разожгли наше романтическое воображение обещанием неземной услады в уютной и свободной квартирке.
Серёга долго зачарованно смотрел, как рыженькая кокетливо поигрывала своей блестящей шпилькой на туфельке. По умолчанию мне досталась блондинка. Впрочем, в то время как раз был блондиночный период в моих романтических любовных увлечениях, а длина её ног и стройная фигурка привели меня в состояние восторга и трепетного ожидание райского наслаждения, готовое вот-вот вознаградить меня за унылую рабочую неделю этим благословенным вечером.
Серый подкатил к ним со своей самой широкой улыбкой, и предложил пару коктейлей. Однако, девушки небрежно скользнули взглядом по нашим видавшим виды джинсам, по моим облезлым кроссовкам и его морщинистым мокасинам, и решительно забраковали наши устаревшие брэнды.
Откуда же было знать нам, наивным романтикам, что стоили эти дивные длинноногие феи никак не меньше пятидесяти долларов за вечер. А по нынешнему курсу, это, считай, все сто пятьдесят.
Впрочем, Серый никогда не унывал и сразу потащил меня из несчастливого бара через дорогу в парк, где уже призывно звучала приглушённая музыка, доносившаяся из дискоклуба «Аист», который за круглую форму завсегдатаи обычно называли шайбой.
— Ничего, всё ещё впереди, — утешал он меня, — Забудь ты эту блондинку – в шайбе такие девочки! Оранжерея! Сами упадут нам в руки. В очередь встанут! – его убеждённость и оптимизм бесследно смыли моё уныние.
И правда, прекрасная половина в душноватом танцевальном заведении явно преобладала. У Серого сразу забегали его маленький серые глазки с хитроватым прищуром по морю пышно взбитых причёсок и по другим, не менее важным частям девичьего тела.
Вскоре, однако, нас ждало, пренеприятное открытие – на танцполе доминировал школьный контингент от тринадцати до пятнадцати лет, который воспринимал нас как пришельцев из лавки древностей, а себя они гордо именовали дансерами. Похоже, школа или лицей организовали в этот вечер дискотеку по случаю какого-то юбилея.
Уязвлённые и удручённые осознанием своего внезапного и безвременного старения, мы вырвались из душного зала, где уже вовсю пахло потом и алкоголем, несмотря на начало работы. Простаки, мы полетели как мотыльки на мелькающие разноцветные фонарики в царство не очень непорочной юности и… Только деньги на входные билеты потратили!
Однако, Серый стойко перенёс и этот удар судьбы, купив пару утешительных бутылок вина. Мы удобно устроились на лавочке в тени раскидистого каштана недалеко от дискоклуба, откуда по-прежнему мягко доносилась популярная музыка, и приступили к дегустации напитков с красивыми этикетками. Настроение сразу улучшилось.
Взошла полная Луна, на небе зажглись звёзды, и приятель мой, вдохновлённый этим магическим космическим свечением, начал декламировать свои новые стихи, прихлёбывая из пластикового стаканчика и немного грустно поглядывая на девчонок, опаздывающих на звуки музыки.
Вечер медленно катился к полуночи, но Серый не унывал.
— Куда спешить? Успеется домой. Сейчас в бар « Девятый вал» на железнодорожном вокзале как раз завезли свежее пиво. Нас ещё ждут впереди приятные встречи и забавные приключения. Там и девушки тусуются весьма продвинутые и без предрассудков, — решительно пресёк он моё капитулянтское настроение и зажёг в сердце пламень робкой надежды на достойное вознаграждение за пятидневные труды. – Нас ждёт романтическая ночь со свечами в нежных девичьих объятиях. – Мечтательно добавил он, и его маленькие глазки совсем утонули в счастливой улыбке.
Серый не обманул – пиво было свежим и вкусным. И всё, что положено к пиву — тоже.
Умиротворённые и сытые, правда, без девушек, мы вышли из бара на Привокзальную площадь Московского вокзала (ныне Центральный вокзал) города Киева.
— Не горюй ты, Вадик, — хлопнул меня по плечу неунывающий оптимист Серый. – Интуиция говорит мне, что эту ночь мы обязательно встретим в женском обществе. А она меня, поверь, ещё ни разу меня не обманула.
Неожиданно он воровато закрутил головой, схватившись за молнию на джинсах.
— Ты что, давай хоть в проходной двор зайдём, народ холит кругом, — попытался наставить его на путь, достойный хорошо воспитанного молодого человека, но Серый, заметив небольшую цветочную клумбу, с радостным журчаньем справил на неё малую нужду.
Как не старался я проявить бдительность, противный визг тормозов за спиной оказался полной неожиданностью. Из милицейского бобика выкатился Колобок с сержантскими лычками, и крепко уцепив моего миниатюрного приятеля за руку, затащил в «салон» машины. Я рванул следом за другом, сразу вспомнив, как менты заставляют задержанных давать «чистосердечные признания» под давлением и списывают на несчастных все свои «глухари».
— Ладно, чёрт с тобой садись, — выругался сержант, запер заднюю дверцу и мы, отделённые от экипажа плотной сеткой, поехали навстречу неизвестности. Серый, как всегда, был прав, приключения только начинались.
В линейном железнодорожном Отделе внутренних дел милиции за столом восседал чернявый капитан с пышными усами.
— Вот новенький, — подтолкнул Серого к столу сержант. – А это дружок его, переживает, чтобы не обидели приятеля.
Презрительно осмотрев щуплую фигурку приятеля, капитан грозно спросил у него,
— Что, сумки тыришь у пассажиров, воришка залётный, или форточник (квартирный вор)?
— Да нет, я это… на клумбу…, — робко пролепетал Серый.
-Да, он на нашу клумбу на площади пос…, то есть помочился, — вмешался сержант.
— Что?! На клумбу?! Да, там такие зарубежные делегации мимо проходят. Только вчера возле неё ступал сам принц из Саудовской Аравии, а ты своей зловонной алкогольной мочой наши любимые цветочки осквернил?! Это же международный скандал. Ты что, кот? Зачем тебе земля-то? Не мог на стенку, в конце-концов, пос…, то есть помочиться? Нет, буду оформлять тебе злостное хулиганство. Пару лет колонии-поселения впаяют, не меньше.
— Да, я просто хотел, чтобы незаметно было, — совсем сник Серый. – Мы в «Девятом вале» посидели. Ну, не успевал я до стенки добежать, товарищ капитан!
— Незаметно, — передразнил его капитан. – Сержант Лысенко всё замечает, от него не укроешься. Гений сыска!
Сержант гордо выгнул грудь, как бы примеряясь к заслуженному ордену.
— Надо было сначала сортир найти, а потом пивом надуваться. Ладно, так и быть, оформлю мелкое хулиганство со штрафом. Пиво – это уважительная причина, — смилостивился он. — У задержанного правонарушителя есть при себе деньги? — спросил он затем у сержанта.
— Да, нашёл немного в потайном карманчике, — самодовольно усмехнулся Колобок с заплывшими маленькими светлыми глазками и редкой рыжеватой растительностью на круглом черепе. От меня не спрячешь!
— Вот и хорошо, на штраф пойдёт. А этого ссыку…, то есть любителя справить малую нужду в общественном месте, в камеру.
— Да, возьмите штраф и отпустите, ради бога, гражданин начальник, — взмолился побледневший Серый.
— Я тебе пока что не гражданин начальник, а капитан Мстислав Скуратов. Отпустить не могу. Пойдёшь сейчас ещё и нагадишь на площади, а завтра какой-нибудь принц из Сомали вступит в твою кучу. Представляешь? Нас тогда самих с этим самым дерьмом смешают.
-Да как вы могли такое подумать?! Я же интеллигентный человек. Поэт! – вскипел искренним возмущением Серый.
— А мы кто, по-твоему? — не менее праведно возмутился сержант. – Мой дед, академик Лысенко, был крупным специалистом в области генетики, а капитан – вообще дворянин. Потомок самого Малюты Скуратова. Слышал про такого?
Одновременно сержант Лысенко мерно и почти нежно похлопывал резиновой дубинкой по своей пухлой левой ладони. Серый, впечатлённый мягкими шлепками ударов, покорился судьбе и, сложив руки за спиной, обречённо нырнул в правую крайнюю камеру.
Поскольку две остальные камеры были уже заняты и «шить мне дело» пока не собирались, я сидел в так-называемом «обезьяннике». Это такой стеклянный куб для задержанных правонарушителей, откуда открывался отличный обзор на трудовые будни родной милиции.
Как только за Серым лязгнула железная дверь, капитан рухнул на стол в припадке буйного смеха. Потом долго вытирал глаза и нос.
— Ну, ты и выдал, Юрко, – дворянин Скуратов. А вообще, может, я и в самом деле его родня? — и опять рухнул на стол в приступе неудержимого хохота.
Потом, осмотрев пол а отделении, капитан заметил, что он был не просто грязным, но и обезображенным окурками.
-А если проверочка вдруг, — грозно сдвинул он свои густые чёрные брови на сержанта. – Быстро навести чистоту! На дыбу отправлю, если схалтуришь!
— Да, что это за порядки, товарищ капитан? Женщины в доме, а интеллигент в третьем поколении Лысенко должен с грязной тряпкой ползать по полу.
— Ладно, — смягчился грозный Скуратов. — Тащи сюда своих девок вокзальных.
Чернявая кареглазая Катя и рыжеватая Валя отличались только цветом пышных волос и яркими броскими заколками. Плотные фигуры девушек около тридцати дышали скрытой силой, и чувствовалось, что обидеть этих вокзальных жриц любви было не так-то просто. Футболки в обтяжку, подчёркивающие размеры бюста, и мини-юбки были тщательно подобраны по цвету – красная у Кати и чёрная у Вали. Ну, и колготки в сеточку в тон. Всё стильно и приметно. И только низкие каблуки выдавали их профориентацию – не так-то просто на шпильках при таком весе весь день отпахать.
— Вот что, дорогуши, — начал воспитательную беседу сержант,– вас дома мама учила, что в доме должно быть чисто и аккуратно?
-Учила, — ответила нагловатая немного пучеглазая Катька. – Каждый день заставляла пустые бутылки относить в приёмный пункт.
— А папа брал в руки солдатский ремень, чтобы приучить родных дочек к высокой культуре поведения в быту? – не обращая внимания на дерзость задержанной, продолжил Лысенко.
— Пап было много, — в больших зелёных Валиных глазах мелькнула грусть. – Я и не помню их всех.
— Короче, девочки, срочно наведите порядок и чистоту в служебном помещении, который временно стал и вашим родным домом, — сержант был невозмутим и твёрд как скала.
— А без решения суда не имеете законного права привлекать задержанных к принудительным работам, — дерзко сверкнула тёмными глазами Катя.
— Понял, сержант? — вмешался капитан в перепалку. – Грамотные девочки попались – законы знают. Лучше покажи им трудовой героизм на личном примере.
-Это можно, — понимающе улыбнулся Лысенко и опять его маленькие глазки утонули в хитрых морщинках.
Потом, намочив веник в железном ведре с не очень чистой водой, стал неожиданно похлопывать им по большим монументально скульптурным ягодицам «девочек».
Раздался такой визг, словно с них живьём сдирали кожу.
— Но вы чего разорались, девки! Не больно же. Я вас ласково так, как в парной,– увещевал их сержант.
— Ага, ласково, — вытерла слезу простоватая Валя. – Своим поганым помелом по моей попе. Да это, можно сказать, кормилица моя!
— А я думал, что у вас кормилица с другой стороны, — хитро прищурился капитан, пряча ехидную улыбку в усах.
— Вот и видно сразу, что вы отстали от жизни, гражданин начальник, — нагловато возразила острая на язык Катька. — Не поспеваете за прогрессом. Желания у граждан теперь совсем иные, и нам приходится быть в тренде, чтобы отвечать самым утончённым запросам, оказывая любовные услуги. Мы дарим радость мужчинам, даём то, на что ваши жёны, зачуханные после восьмичасового рабочего дня, неспособны.
Капитан расчувствовался после такой пафосной речи и показал пальцем на пол. Да и у сержанта как бы невзначай оказался в руках резиновый инструмент.
Уже через двадцать минут дежурка блестела, а девушки мирно отдыхали в своей средней камере.
Капитан уже поглядывал на часы, прикидывая, сколько времени осталось до конца дежурства, когда благостную тишину в ОВД вспорол нежданный, а потому неприятный звонок.
— Что, товарищ полковник? На Привокзальной площади украли бумажник у депутата Злодиенко? У сына самого Семёна Трофимовича?! Не может быть! Да кто посмел?! Примет, нет? Плохо дело. Так, в пяти метрах стояли на точке две проститутки, не могли не видеть. Записываю время. Да знаем мы всех здешних проституток как облупленных. Нет, я не в том смысле, товарищ полковник. У меня жена. Найдём, подлеца, не сомневайтесь. Все карманники на учёте. Есть сразу доложить, товарищ полковник, — Скуратов вытянулся по стойко смирно, вытирая пот со лба.
— Да, дела. Слышал, сержант? – и посмотрев в журнал. – Всё совпадает по времени. А ну-ка тащи сюда этих проституток твоих!
— Чего это моих, — обиделся Лысенко. — Все с ними…культурно отдыхают.
— Ну чего ещё вам нужно от нас? — негодовала Катька. — Любви на халяву захотелось?
— Пошли вы со своей продажной любовью, знаете куда? — капитан не на шутку разозлился. – Я вам соучастие в ограблении депутата сейчас оформлю! Давай ещё раз со всеми подробностями про свой рабочий день сегодня.
— Да мы же всё показали, — невозмутимо ответила Катерина. – Только встали на точку, а тут вместо клиента на такси, колоб…, то есть сержант на бобике подкатил. Забрал и никакой работы.
— Значит, депутата и щипача, то есть карманника, не видели у себя под носом?
— Не-нет, — хором выкрикнули девушки. — Ладно. Сержант Лысенко, приведи сюда негра из средней камеры! – нахмурился Скуратов.
«Негр» — невысокий мужчина лет тридцати пяти с абсолютно чёрной кожей и сверкающими белками глаз принёс с собой стойкий запах мазута.
— Ну как тебе, Василий Чухно, после угольного склада у нас отдыхается?
— Всё отлично, гражданин начальник – тепло, чисто, только вот как-то скучновато одному в камере, — заулыбался ослепительно белыми зубами задержанный.
— Не беда, — ласково улыбнулся ему Скуратов. — Хорошему человеку и помочь можно. Как тебе наши девочки? Всё равно дурака валяют, забирай к себе в камеру до утра. Осилишь двоих-то?
— Классные тёлки! Осилю, не сомневайся, начальник. Я такую силу набрал пока на складе жил в одиночестве. Сейчас устрою им Варфоломеевскую ночь! – «негр» сиял от неожиданно привалившего счастья.
— Но-но, ты поаккуратнее с ними! Без телесных повреждений давай. Снимут побои и жалобу ещё на нас накатают – грамотные девчата.
Чухно стал хватать Катю и Валю за руки и другие выступающие части тела своими чёрными вонючими руками, пытаясь затолкнуть их в свою камеру.
Девичий визг мог бы перекрыть шум взлетающего реактивного самолёта.
-Уберите этого урода, это чмо вонючее немедленно от нас! — завопила Валя.
Капитан пододвинул к себе чистый лист бумаги.
— Будем давать честные и подробные свидетельские показания?
Да! – рявкнули потерявшие голову от ужаса предстоящей горячей ночки с «негром» девицы.
— Так, сержант, отведи пока Чухно в камеру. Посмотрим, как эти себя будут вести, — скомандовал капитан.
— Значит, вышли мы с Катей на точку, — затараторила Валя, — и ждём, когда Васька-сутенёр клиента нам зашлёт. А тут этот фраер в дорогом сером костюме и с портфелем из крокодиловой кожи в руке нарисовался. А туфельки-то не меньше трёх сотен зелёных стоят! Качался он прилично, однако, и искал машину, но, похоже, не туда вышел спьяну, где его машина ждала. Стал руками махать — ловить такси, а тут и этот гастролёр-щипач подкатил к нему, типа, прикурить попросил. Ну и пошёл дальше, а за ним, наверно, и бумажник депутатский потопал.
— Имя карманника! – жёстко спросил капитан.
— Не знаем, он не из наших, гастролёр. Отстёгивает долю смотрящему по вокзалу и работает себе. А кличка его вроде Вано.
— Да, точно Вано, — подтвердила Катя, — Чёрный такой, носатый.
Получив подробный словесный портрет вора, капитан сразу доложил полковнику.
Вано взяли через сорок минут, он даже не скинул паспорт и депутатское удостоверение. Пожлобился сын гор, хотел продать их одному спецу по изготовлению документов. Короче, взяли с поличным, да он и запираться особо не стал, когда узнал, на кого нарвался.
Капитан опять вызвал девушек.
— Вано взяли с деньгами и документами. Раскололся. Теперь надо с вами решить.
— Да что решать-то, — заулыбалась Валя. – Отпустите. Ещё время есть, поработаем. Нам ведь всё равно надо долю Ваське отдать, хоть и форс-мажор у нас вышел.
— Дурёхи вы, девушки! – разозлился Скуратов. – Если я вас отпущу сейчас, ночью, вас же сразу блатари вычислят, что сдали Вано. Хотите с ножиком встретиться?
Испуганные девушки растерянно замолчали.
— Так, вспоминайте хорошенько. Никто рядом с вами не крутился в это время!
— Да был один, нехотя проговорила Катька. – Седой весь, худощавый, среднего роста с новой голубой сумкой женской. Похоже, спёр. Сам-то по виду обычный босяк из области. Да, куртка такая чёрная с серыми вставками. Потрёпанная хорошо.
— Почему из области?- капитан, похоже, взял след.
— Разговор у него не местный – село. Он подходил к нам, выпить предлагал, — смутилась Валя. — Ну, вместо денег. Точно босяк, — убеждённо добавила она. – А на левой руке вроде татуировка.
— Перстеньки?
— Похоже, но темно было. Точно не скажу.
— Отлично! – улыбнулся Скуратов. Почти сто процентов это Глист из села Гнидин под Киевом. Наезжает на вокзал в поисках приключений и юных девочек, заодно и сумки ворует у ротозеев. Вот за него и держитесь мёртво, девчата, это ваше спасение. Мол, крутился всё время рядом один и видел всё, приставал к вам. Опишите его. А вы как рыбы – не видели никакого Вано, ничего не слышали. Ничего никому не сказали. Так, у Глиста до электрички ещё много времени. Возьмём через десять минут. Сделаешь, сержант? Все его точки тут нам известны. Мы его расколем как свидетеля по делу ограбления депутата и отпустим.
— А если он не сознается? — удивилась Валя.
— Сознается! — Убеждённо добавил капитан. — Сумочка-то краденая. Пообещаю ему четвёртую ходку на зону за неё и сдаст карманника, за милую душу.
– Но это вы же подставите его, — сразу сообразила шустрая Катька.
— Жалко? – у Скуратова заходили желваки на челюсти. – Он тут семь лет назад девчонку тринадцатилетнюю в пустой вагон затащил, изнасиловал и чуть не придушил шнуром от ветровки. Хорошо Лысенко возню услышал и помешал, ещё и искусственное дыхание сделал до приезда скорой. За задержание и спасение малолетней награждён. Вот такой у нас геройский сержант Лысенко.
Сержант смутился,
— Да вы бы с капитаном сходили в сауну – у него всё тело в шрамах. Тут на вокзале полно вооружённых бандитов, да и силовые задержания преступников обычная вещь. Кстати, он мастер спорта по боевому самбо. А наград!
Теперь уже смутился капитан.
— Вот мой домашний телефон, — показал он девушкам. – Не записывать. Номер простой — запомните. Если угроза там для вас или гастролёр какой опасный возникнет, звякните. Вам же спокойнее работать будет. А мы вас особо дёргать не будем. Чем меньше контактов, тем лучше. Всё, в камеру, девочки, и хранит вас ваш бог любви! – И он, не удержавшись, шлёпнул Валю по очень крутой попе.
— А я согласна в сауну с героем сыска, — захихикала Валя.
— Я обязательно подумаю Валя о твоём предложении, — капитан хищно подкрутил свой роскошный чёрный ус, любуясь рубенсовскими формами девушки. В отличие от нас, юных романтиков, которые млели от худеньких и невесомых девчушек, он знал и суровую сторону жизни, ходил по самому краешку жизни, а потому мог по достоинству оценить всю божественную роскошь женской плоти, воспетую ещё знаменитым русским художником Борисом Кустодиевым.
Глиста взяли в пивной через двадцать минут. Пригрозив несуществующими свидетелями кражи сумки, Скуратов без труда получил от него нужные подробные показания и отпустил в ночь как свидетеля.
— Так, веди сюда этого убогого, э…поэта.
Бледный и осунувшийся Серый был готов к самому худшему.
— Сейчас вдвоём споёте мою любимую песню «Ой, мороз, мороз…», только очень постарайтесь усладить слух потомка Малюты Скуратова, и валите отсюда к чёртовой матери! Да, в здание вокзала не заходить! На улице лавочки есть – дождётесь там, пока метро откроют. И ещё — возникнете ещё раз в моём районе, сразу два года урановых рудников выпишу, — капитан был конкретен и убедителен.
Никогда в жизни мы ещё не пели с таким вдохновением и чувством, поражая дивными звуками Чухно и девушек, примолкших в камерах!
Скрючившись от холода и сырости, мы ещё добрый час просидели на лавочке возле Пригородного вокзала – противная моросящая кисея накрепко зацепилась за края крыш.
И вот, наконец, окончательно протрезвевшие от озноба, но просветлённые, мы ступили на пышущий жаром эскалатор. Мы едем по домам, туда, где ждёт нас тёплая уютная постелька. Потом, только потом придут покаянные мысли.
А над городам разгорался новый солнечный день, победивший противный осенний дождичек. Кому-то нежная июльская суббота обещала новые приятные встречи и невероятные незабываемые приключения…