Избыточный слух деревенского сторожа ночью
Склоняет в бессонницу, тыкает в пепельницу.
Скрипят подозрительно ржавая дверь и сухой позвоночник.
Из лампочек черпают свечи свою светоносную суть.
Живая ещё и подвижная шапка – ушанка,
Принюхалась к ночи собака и дышит на свет.
Торопится девочка матерью стать – в полусне спозаранку
Замучилась думать, оттуда в ней руки растут или нет.
Несёт вороватый пастух две воды из теперь – то пустого колодца
Поить ненасытных под утро и немногословных коров.
Придирчиво щупает ежеминутно рыбак полумокрые вёсла –
Неделю как им при луне и на солнце не высохнуть в срок.
Склоняется над непохожим дитём далеко безупречная мама.
Луна окосела уже их стерильную жизнь освещать.
Отец закадычный и неподкаблучный, совсем полигамный
Насилует неподкаблучную тоже и чью – то соседскую мать.
Пролилась голодная осень из мокрой разбитой бутылки
На пастбище заплесневелых, когда – то съедобных грибов.
Сгребает пожухлое сено грибник у себя на затылке,
В корзинку кладёт дружелюбно свой проблематичный улов.
Писатель, случайный и недостоверный свидетель текущей картины,
Вострит однобокие лыжи в понятную им колею.
Привычные ноги нечаянно жмут неродные ботинки
И палки подручные тонкий снежок предрассветный ритмично клюют.