03.07.1941г. В 17.00час. авиация противника в количестве 21 бомбардировщик бомбила Полоцк. (Из журнала боевых действий 174 стрелковой дивизии)
Мрачная новость пришла 28-го июня. Немцы захватили Минск. На позициях обороны Полоцка стаяла гнетущая тишина. Возглавивший войска полковник Зыгин приказал все перемещения осуществлять скрытно, только в ночное время. Поэтому днём солдаты и командиры отдыхали в дотах и других укрытиях.
На дороге появились беженцы. Сначала отдельные повозки и машины. Затем люди пошли сплошным потоком. Вот тут и произошла трагедия. От группы пролетающих самолетов с чёрными крестами отделился один, прошёлся над большаком и сыпанул бомбами. Невероятно везучими оказались беженцы. Спешил фашист или специально сделал, но взрывы прогремели рядом и осколки просвистели, никого не задев. Однако паника охватила многих и заставила искать убежище в придорожных зарослях. Прошло немного времени. Народ успокоился и людской поток потянулся дальше.
Прошло некоторое время и на НП пришёл котёнок.
Он был напуган и, увидев людей, бросился к ним. Животное приняли, накормили, приласкали. Вроде обычный котик, серый в полосочку на спине с белым передничком на груди, в белых носочках. Его появление скрасило солдатский быт и заставило загореться в душе искорки теплоты.
Только интересное и невероятное случилось буквально через считанные минуты. Котёнок, его нарекли Барсиком, вдруг вздыбил шерсть, повернулся на запад и начал шипеть и протяжно мяукать. Удивлённые бойца стали вглядываться в ту сторону и увидели вдали приближавшуюся точку. Вскоре над позициями появился самолет разведчик «Рама», как нарекли его наши бойцы. Жизнь вокруг замерла. Фашист долго кружил, высматривая и вынюхивая и конце концов убрался восвояси.
Барсик тем не менее привлек к себе внимание ещё больше. Вскоре котёнок опять проявил беспокойство и примерно минуты через три в небе прошла группа немецких самолётов. Убедившись, что прибившийся котёнок является незаменимым сигнальщиком о воздушном налёте, посовещавшись, решили подарить его зенитчикам.
Иван Филатов, сменившись поздним вечером с НП прибыл в расположение, отпросившись у командира взвода, отправился проведать своего друга Володю Парфёнов, который служил зенитчиком. Захватил в с собой и Барсика. Тот, уютно устроившись за пазухой, замурлыкал, а вскоре затих, видимо уснул.
Иван застал Володю бодрствующим. Просто тот за день выспался, поскольку и им было приказано позиции замаскировать и ничем себя не выдавать. От безделья, бойцы отсыпались. Увидев друга, Парфёнов обрадовался и с сияющей физиономией бросился обнимать друга.
— Осторожней! — отшатнулся Иван, — зверя моего раздавишь!
— Какого зверя, — удивился Владимир, глядя себе под ноги.
— Да не туда смотришь, — расхохотался Филатов, — он у меня за пазухой.
— Зайчонок что ли? – начал гадать Парфёнов.
— Не-а, — улыбался Филатов.
— Щенок?
— Не угадал, но уже теплее…
— Котёнок?
— В принципе да, но не совсем, — загадочно прищурился Иван, — не котёнок, а настоящий боевой кот!!!
— Да ну? – удивился Владимир.
— Вот тебе и «Да ну?» — передразнил Филатов, — понимаешь, он на самолёты фрицевские нервно реагирует. Да ты сам убедишься. Нам на НП его держать стрёмно. Может внимание привлечь. Да и в случае, если уносить ноги придётся, не до него будет.
— А ты часом не заливаешь? – недоверчиво глянул Парфёнов.
— Ей богу не вру, — побожился Иван, — да и не стал бы я в такое время над тобой насмехаться…
— Верю, верю, — успокоил Владимир, — да и обстановка с рассветом покажет, и к деду не ходи… Прилетят аспиды, как пить дать прилетят. Жаль, не велено нам их приземлять до поры до времени…
Он сжал свои кулачищи…
На груди у Ивана, ткань плащ палатки зашевелилась и из-под полы выглянула заспанная, но любопытная мордашка котёнка. Владимир погладил животное по головке и кот удовлетворённо заурчал. Филатов грустно передал найдёныша новому хозяину и резко повернувшись буркнул:
— Ну, я, это, пошёл.
Не оглядываясь и почти бегом направился к себе в расположение. Чувствовалось, что расставание даётся ему нелегко, словно он теряет близкое и дорогое ему существо. В принципе, оно так и было на самом деле.
Второго июля фашисты оккупировали Бегомль и Глубокое.
Полковник Зыгин приказал привести в боевую готовность все части 174 стрелковой дивизии и полоцкого укрепрайона. Наконец-то и зенитчики расчехлили стволы 37-ми мм орудий. Барсик, нежась в лучах утреннего солнышка беззаботно дрых, как и положено обычному домашнему коту. Вдруг, словно подброшенный пружиной Барсик вскочил, шерсть дыбом, ушки прижаты к голове, хвост трубой и громко и злобно шипит, переходя в истошный и протяжный вопль глядя по направлению в сторону Сорочина.
Владимир вгляделся в ту сторону и понял, что в километрах трех в небе идёт воздушный бой, который смещается в сторону батареи.
— Батарея к бою, — скомандовал он.
Расчёты заняли свои места.
— Зарядить орудия! – последовала следующая команды.
Лязгнули затворы, подовая снаряды в стволы. Подносчики сноровисто протирали следующие выстрелы, укладывая их на лотки, перед заряжающими.
Уже отчётливо были слышны ревы авиационных моторов.
Барсик незаметно куда-то исчез.
Вскоре стало понятно, что наш истребитель, виртуозно маневрируя, ведет бой с шестью немецкими самолётами. Ему удалось даже каким-то чудом повредить одного из противников и тот дымя, в сопровождении ведомого, чадя черным дымом вышел из боя и стал уходить на запад. Однако и нашему летчику доставалось. Вот и за ним потянулся белый след, видимо от пробитого топливо провода. Фашисты, предвкушая лёгкую добычу, стали нагло заходить над кабиной нашего пилота, словно желая прижать его к земле, чтобы вогнать в неё. Однако, советский истребитель продолжал огрызаться короткими очередями, экономя патроны и упорно тянул к своим. Видя весь трагизм ситуации, Парфёнов скомандовал:
— По самолётам противника над первым, осколочным, — выждав, когда наш самолёт выйдет из зоны поражения, скомандовал, — огонь!!!, резко махнув красным флажком.
Батарея открыла беглый огонь, отсекая фашистские истребители от нашего. Первая пара напоролась-таки на выпущенные снаряды, а вторая, резко прижавшись к земле, восвояси ретировалась.
Двигатель нашего истребителя вдруг чихнул и заглох. Летчик, с трудом посадил самолёт в поле, недалеко от позиции зенитной батареи. Чтобы не демоскировывать линию обороны, быстренько выделили грузовик и пять бойцов, для оказания помощи лётчику.
По прибытию к месту посадки Парфёнов, назначенный старшим, понял сразу, что самолет летел на честном слове.
Многочисленные пробоины, полученные в бою, добавили повреждения при вынужденной посадке.
Передние шасси были сломаны, лопасти винта погнуты.
Ко всеобщей радости, лётчик был жив. С трудом сдвинув фонарь кабины, вытащили израненное тело пилота, положили на соломенную подстилку в кузов и отправили в госпиталь. Подумав, Владимир приказал:
— Самолёт закидать соломой. Если авиаторы не приедут за машиной, легко будет поджечь, в случае чего.
Так и сделали, благо скирда соломы была рядом. А потом началось…
Около пяти вечера в небе появились фашистские бомбардировщики под прикрытием истребителей. Батарея вела огонь по самолётам противника, меняла место расположения и снова вела огонь. Поздно вечером прибыли на исходные позиции. В горячке боевых действий совсем забыли про Барсика. Зайдя в землянку и рухнув на топчан, Парфёнова словно поразило молнией. Он опрометью вскочил и принялся манить:
— Кис, кис, кис…
Из-под топчана высунулась заспанная мордашка котёнка. Оказывается, всё это время он был в землянке, от страха забившись в самый дальний угол, где и уснул от наступившей тишины.
Забегу вперёд и скажу, что с батареей Барсик удачно выскользнул из окружения и всю войну провёл среди расчётов, безошибочно оповещая за одну, две минуты о налёте вражеской авиации.
После войны его забрал к себе домой старшина батареи Балахонов у которого он жил до своей глубокой кошачьей старости.
Июнь 2017г.