Он был младшим сыном моей сестры. От отца «Боцмана» — так звали его, бывшего моряка, друзья — племянник унаследовал стать, тёмные волосы и синие глаза. А от мамы добрый спокойный характер. В семье его звали не Вася, а Василёк. Учился наш Василёк нормально, когда пришло время, был призван в Армию. Служил в Прибалтике, был морским десантником.
Отслужил, вернулся в родной город. Красивый, уверенный в себе, он почти сразу устроился на работу на завод. Всё складывалось хорошо до того дня, когда на работе произошел несчастный случай, и разбитым стеклом Васильку повредило глаз. В связи с обрушившейся на наши головы перестройкой, «обрушилась» и медицина: раненому во — время не оказали квалифицированную помощь, и глаз ослеп.
Всё пошло не так. Василий с работы был уволен, скоропостижно скончался его отец, сам он совсем упал духом. И в это время он встретил Таню — красивую женщину, чеченку. Она была старше Василька, разведена. Молодые поселились в доме у сестры.
Какой это был дом! Красивый, уютный, просторный, со всеми удобствами, богатой библиотекой.
Я работала в другом городе, приезжала редко. Но через некоторое время заметила странные перемены: из их дома постепенно исчезали вещи: книги, бытовая техника и т.д. Сестра стала терять зрение, почти всё время спала. Разгадка меня ошеломила. В очередной приезд, доставая баночку кофе из шкафа, я уколола обо что—то палец. И увидела пакет, в котором лежали использованные шприцы и ампулы с психотропными препаратами.
– Что это? – спросила я Аллу.
– А это мне Таня уколы делает, чтоб я спала.
Вот почему сестра стала какая—то заторможенная. Изменилось и поведение Василька. Всё объяснилось в одну морозную ночь. В тот приезд я осталась ночевать у Аллы. Проснулась от шума в соседней комнате, где спали молодые. Василий требовал выпивки, Таня «несла» какую—то околесицу. И я вдруг поняла, что она ведь «под кайфом».
Племянник всегда уважал меня, но в ту ночь он, как говорится, «съехал с резьбы». Явился в мою комнату и стал угрожать, что сейчас всех убьёт, если ему не дадут выпить. Стало очень страшно, особенно за полуслепую сестру. Телефона в доме не было (мобильников тем более).
—Я пойду к соседям, вызову милицию, — сказала я, одеваясь.
—Бесполезно, милиционер уже однажды приезжал, но связываться с пьяным бывшим десантником не стал, сказал, чтоб больше не вызывали, а разбирались сами, ответила мне Алла.
Решение созрело быстро. Я сказала Василию, что алкоголя в доме нет, но я сейчас принесу, и вышла в морозную ночь. Идти до станции скорой помощи было далеко, но у меня не было другого выхода. Пришла, рассказала дежурному фельдшеру свою ситуацию и, заверив, что я врач, попросила у неё ампулу сильнодействующего успокаивающего средства. Сказала, что всю ответственность за последствия беру на себя. Хорошо, что в маленьком городе все друг друга знают. Фельдшер «вошла в положение», она уже однажды видела, в какого неконтролируемого зверя превращается Василий под влиянием алкоголя и наркотиков.
Понимая, что племянник не даст сделать себе инъекцию, я решила утихомирить его другим способом: добавить препарат в настойку на травах, которая была в доме. Это было рискованно, т.к. такой «коктейль» очень опасен. Но я была готова на всё. Василий с жадностью схватил чашку с «микстурой» и выпил, а я перекрестилась и сказала: «Господи, прости меня».
И что Вы думаете? Ничего плохого с Василием не случилось, он проспал до утра, а не смог вспомнить, что было ночью. Финал его жизни был трагический: когда из дома уже нечего было вынести, «друзья» Тани, наркоманы, убили его в собственной квартире. Был суд. Тане дали 5 лет за распространение наркотиков. Смерть Василька «списали» на самоубийство (человек сам себе проломил голову?!).
А когда я приехала и стала «качать права», следователь устало сказал: «Ну, какая Вам разница, Василия ведь не вернёшь, а нам столько мороки прибавится с раскрытием этого дела!». Так всё и заглохло. А через несколько месяцев, при странных обстоятельствах скоропостижно умерла сестра, которая накануне якобы «подписала» дарственную на свой дом постороннему человеку.
Когда я попыталась выяснить всё обстоятельства дарения, нотариус перепугалась: покраснела, побледнела, залопотала, что она, мол, видела все нарушения. Но её то ли «попросили», то ли угрожали — и она зарегистрировала дарственную заочно. И ничего я не добилась.
Это были «бандитские годы» безумной «перестройки». Ни забыть их, ни простить я никогда не смогу.