Надоело мне всё, нафуй-мафуй, и решил я на митинг выйти, пля… Ну и вышел, значит, с лопатой. Лопата – это в знак протеста против коррупционеров, которые деньги лопатой гребут. Дайте, мол, и мне гребануть. Такой смысл.
Ветер с моря дул, нагонял тоску. «Вихри враждебные» тут же кружились. Тучи свинцовые во всё небо. Сверху они тучи, а по низу вороньё каркает. В общем, картина зловещая, и я ещё тут, с лопатой, как гоблин из «ужастика», пля. Дождик тут начал накрапывать, а я на лопату опёрся и стою намертво, ёпт. Несгибаемый, прочно как скала, блин. Час стою, второй пошёл. А чего мне не стоять – у меня под фуфайкой свитер по подбородок, по два носка шерстяных в кирзовых сапогах, и шапку по самые щёки натянул. Стою, стою, а они не едут – полиция, ёпт. Говорили же, кого в полицию с митинга заберут – тому компенсация 10 000 евро. Ну, у них на меня обратный эффект – это когда я пьяный домой иду, или морду кому собрался бить – они тут как тут, как с горы на лыжах. А когда меня бьют, то их днём с огнём три года надо ждать, ёпрст.
А народ вокруг – одиночки толпами ходят. И все со мной солидарны. Одни даже братьями назвались:
-Добавь, — говорят, — братан, сколько сможешь.
Ну, на бутылку не хватало. Ну, я добавил, сколько смог — 6 рублей. Чего мне – жалко что ли.
Тут ещё один подошёл и встал рядом. Закурили, стоим. Он хоть и щуплый, ёпт его ёрст, через кадык затылок прощупать можно, и больше на узника концлагерей похож, чем на скалу, но стоит тоже основательно, гордо, пля, и непокобелимо. Постояли немного, он спрашивает:
— Ты чего, хозяина ждёшь?
И на дом мой показывает – я же воле дома стою. Ну, я головой кивнул и мотнул одновременно, чтоб непонятно было, зашифровался, в общем. Он, видать, подумал, что раз с лопатой стою, то наниматься пришёл – снег чистить. И говорит мне:
— Ты бы не связывался с ним, — и снова на дом мой кивает – Говорят, скупой он, и денег у него сроду нет.
А мне так обидно стало за хозяина, за себя, то есть. Не скупой, а расчетливый, пля, это раз, а деньги – вот они – 10 000 евро, язви их в душу, без пяти минут в кармане, это два. И говорю я ему:
— Ты бы шёл, куда шёл, пока ноги ходят, пля.
А он, даром что щуплый, выёживаться начал, якорь ему в глотку, ёпрст:
— А чего ты грубишь то? Откуда ты взялся, такой шустрый? Я сам из местных, а тебя в первый раз вижу.
Ну, я его тоже до этого не видел. Может, освободился недавно или из «спецпереселенцев». Их «черные» риэлторы к нам специально из города переселяют. Там квартиру переоформят, а сюда такого «кадра» пьяного привезут, поселят в развалюхе, и денег дадут. Немного, чтобы за месяц пропить можно было. И если он за месяц «ласты не склеил», то потом себя местным считает. Один тут три дня ходил по переулкам с ластами ( в прямом смысле ) – море искал. Ему, видите ли, домик обещали на берегу моря. А море у нас после каждого дождя, и грязь целебная – от забора до забора.
Ну, чувствую, конфликт назревает. И морду ему бить мне никак не с руки. Они же тут через две минуты будут – полиция, якорь им в глотку. И заберут меня не за митинг вовсе, а за драку, пля, и светит мне 15 суток как с куста, ёпрст, а не 10 000 евро, туды её в туман. И внутренний голос мне тоже самое шепчет: «Не связывайся, это провокатор. Он нарочно провоцирует уличные беспорядки». Короче, послушал я его, ну, голос внутренний, не стал морду бить.
— Ладно, — говорю, — придет хозяин – договоримся.
Калиткой хлопнул и пошёл к себе домой договариваться сам с собой, ёрш твою цепь.
Всё у нас как не у людей. Митинг не митинг, нафуй-мафуй, и жизнь не жизнь, пля…