Венечка рос в обстановке всеобщей любви и обожания. Отца у него отродясь не было, сперва правда, мать уверяла, что тот есть, но он далеко и звучало это странное слово – командировка. По хужести только война могла с ним соперничать.
Но вскоре у Вениамина, начавшего зарастать волосами на верхней губе и подбородке, отпало всякое желание спрашивать, когда отец вернётся. Ребята в школе всё ему доходчиво объяснили, так он узнал, что мать его гулящая, а отец не лётчик или моряк, а какой-то забулдыга из кафе, что располагалось возле городского вокзала. Там вокруг вечно толпились в поисках дармовой водки и пива неприятно пахнущие взрослые мужики.
Мама и старенькая бабушка в нём души не чаяли, учился Вениамин Александрович хорошо, с местной шпаной не водился и всё шло так, как и должно. Но летом, как раз перед тем, как ему идти в 8 класс мать познакомилась с Павлом, он работал мастером на комбинате азотных удобрений, вокруг которого собственно и рос городок и жизнь его шла. Поначалу он, переехав к ним жить, вёл себя хоть и надменно, но руки не распускал, а после новогодних так и не вышел из празднично-водочного пике и раз в неделю стал колотить и мать и Венечку. Всё чаще последний стал появляться на уроках с фингалами и ссадинами. Один раз училка даже пришла к ним домой, но встретив дома в таком же виде мать, Павел был на работе, заторопилась и вскоре ушла. Так прошли эти страшные 2 года, несколько раз Венечка пытался сопротивляться, но Павел был здоровяк и в драках поднаторевший, потому Венечке досталось втройне.
Но все решилось однажды, когда пьяный в хлам «отчим» – так просила называть его мать, поздно вечером ввалился в тёмный проход промёрзших сеней их деревянного дома и, матерясь, стал шарить рукой в поисках выключателя, получил сполна. Тихоня Венечка, догадываясь, что произойдёт в ближайшее время, с прибытием мучителя и, не желая более убегать из дому на холод, боясь расправы и переживая за сдавшую за эти годы здоровьем мать, заранее вывернул из патрона лампочку и притаился между двумя бочками в сенях.
Дрожащими руками он поднял, стоявшую там большую лопату и, что было сил, ударил ей по тому месту, где должна была находиться голова Павла. Раздался глухой стук, сначала металлического совка лопаты по шапке на голове мамкиного истязателя, а затем звук падающего тела. Некоторое время Венечка простоял в темноте боясь пошевелиться, а затем поставил лопату на место и на цыпочках вошёл в дом. Спустя пять минут он уже спал.
Наутро, проснувшись первой мать, обнаружила труп Павла и завыла по-бабьи, разбудив своих и соседей. Милиция прибыв, учуяла в сенях стойкий запах перегара и, не мудрствуя от лукавого, объявила вердикт – НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ. В состояние сильного алкогольного опьянения споткнулся в темноте в сенях, ударился головой о край бочки с соленьями, потерял сознание и замёрз.
Венечка пока всё, таким образом, не прояснилось, молчал, что сочли уместным. Мама и бабушка за хлопотами с похоронами его не трогали. Так всё и прошло. Весной того же года Венечку забрали в армию, так как в школу он пошёл с семи лет. Из армии он домой не вернулся, нанялся на Север вахтовиком. Условия не ахти, но деньги хорошие. К матери заехал всего на пару дней на похороны бабушки.
Их отношения изменились, он как будто избегал говорить с ней. Несмотря на то, что Венечка уродом далеко не был, до сих пор не женился, на вопрос матери глухо буркнул – Не встретил ещё такую. А глаза грустные. Софья Аркадьевна решила, что видимо несчастная любовь у сыночка где. Сходили вместе на кладбище, могилка Павла была совсем рядом с бабушкиной. Потом умерла и мать. Он приехал на похороны. Всё оплатил по первому разряду, продал дом и уехал. Только перед отъездом, ночью долго стоял в сенях и много курил, по щеке катилась пьяная слеза. До этого он никогда не пил, даже пива. В уголке между двумя бочками стояла та самая лопата.
***
Спустя год, будучи проездом по делам службы в Энске от кого-то из знакомых я узнал, что через неделю после похорон Софьи Аркадьевны, нашей соседки по улице К. Маркса, Венечка, будучи уже в Саяногорске повесился. Ему было 34 года, жить да жить.