Приключилась эта история очень давно, так давно что известны только имена двух участников данного события.
Одним из них был Минучихру III «Великий» мудрый царь Ширванского государства, расположенного на территории нынешнего Азербайджана. Государь – «возвеличенный, справедливый, победоносный, побеждающий, строитель, воитель и меценат, покровитель разных наук и искусств». Это он окружил красавец город Баку мощными крепостными стенами. Одной из его жён была святая благоверная красавица Тамар — дочь грузинского царя Давида, героиня поэмы М.Ю. Лермонтова.
Вторым её участником стал досточтимый врач Кафияддин Омар, впоследствии возглавивший известную медицинскую академию в Мелхем, что под Шамахой. Имя осла, прошу прощения – кличка, не сохранилась.
Ярко светило полуденное солнце и часовой на сторожевой башне Гала Чемше, борясь со сном и духотой жаркого дня, прошептал суру «Люди», виня в слабости тела злого шайтана — ханнаса. Вдруг его внимание привлекло что-то внизу, снаружи, рядом с крепостной стеной толпился народ, были слышны возгласы удивления и смех достопочтимых горожан и приезжих, въезжающих в город в базарный день и покидающих его по тем или иным делам.
Молодой сила´х — ятыб филь гулагында (понял, что он что-то пропустил) и крикнул начальнику, что находился в башне на два яруса ниже с двумя сменными стражниками, что за стеной происходит что-то непонятное, а что конкретно издали не видно.
Тот проснулся и растормошил обоих бездельников нагло сопевших рядом. Приближалось, по его представлениям, время намаза Зухр и скоро начнёт свою песню муэззин, призывающий правоверных на обязательную молитву. Поэтому он особо не ругал часового, только обозвал его сыном осла и грязной женщины.
Наконец один из стражников спустился и вышел за ворота. Страже, непосредственно стоящей в воротах под страхом мучительной смерти запрещалось покидать пост. Злой на всё и всех, здоровенный силах подошёл к группе зевак, столпившихся вокруг молодого человека. Тот был одет в добротный халат и дорогие остроносые кожаные туфли.
Он сидел на коврике перед ослом и разговаривал с животным с самым серьёзным видом. На краю коврика лежали лекарские инструменты, пузырьки с целебными настоями, и пучками сбора трав (‘ота’), из чего не составило большого труда сделать вывод о том, что это практикующий врач. Вид у осла был виноватый и он часто как бы в ответ на вопросы лекаря мотал понуро головой. Народ, видя и слыша подобное, задерживался послушать и получить бесплатное удовольствие от этой беседы.
Охранник некоторое время слушал, что говорит лекарь, дабы понять, а нет ли в его речи намёка на богохульство, или самое малое какое непочтение к царю царей Минучихру III, правителю Ширванского государства и половины мира.
Однако, не услышав ничего противозаконного или предосудительного, посмеялся над глупым лекарем, что спрашивал совета у осла, прежде чем ответить на вопросы, которые задавал ему тот или иной слушатель. Иногда этот башины гарыштыр (помешанный на голову) наклонял её к ослу, будто хотел получше услышать своего чудесного собеседника.
Осёл стоял и терпеливо пережёвывал какую-то пожухлую траву, её было полно в округе. Между тем один из многочисленных зевак, что был ближе к ослу, задал вопрос с подковыкой – А не соизволит ли нам столь мудрый муж и его друг осёл разъяснить, в чём разница между чёрным и белым? Послышались возгласы одобрения из толпы, вопрос был непростой.
Юноша задумался и что-то прошептал на ухо скотине, та согласно замотала головой. Тогда юноша провозгласил ответ – никакой разницы между чёрным и белым нет! Растерянный зевака от возмущения аж чуть не подпрыгнул – Как нет? Я же вижу! И воздев руки к небу, призвал в свидетели толпу. Юный лекарь спокойно пояснил – Слепой видит белый свет? Нет, а зрячий видит, значит, дело не в цвете, а в том видим мы его или нет! Горожане возбуждённо заспорили о правоте сказанного врачевателем или его ослом? Тогда юноша и сам задал вопрос – А случалось ли славным жителям города видеть, как меняет свой цвет куст алычи, белый весной и почти чёрный осенью? Беседа столь необычная, продолжилась …
Потом туда сходили посмотреть на лекаря и ослов вокруг него, послушать, по очереди, начальник смены и всей городской стражи, мелкие чиновники и дворцовые управители. Наконец побывавшие там эмиры и их жёны донесли весть о молодом симпатичном глупце до любимой наложницы Минучихра III, а затем её узнал и он сам.
Великий царь из династии ширваншахов Кесранидов недаром слыл мудрым правителем царства, поняв, что этот человек хочет что-то сказать своим поступком таким необычным способом, он захотел лично побеседовать с ним.
С утра, после намаза – «Восход» он со стражей прибыл к месту, где уже шла вовсю беседа. Увидев приближающегося государя (кто-то из толпы назвал его имя) и царских стражников, лекарь пал ниц, успев лягнуть осла, чтобы он не стоял к царю задом.
Царь велел лекарю встать и назвать себя. Тот, воздав необходимые почести и похвалы отцу всех ширваншахцев смиренно ответил, что он Кафияддин Омар Ибн Осман, родом из племени Текелю, родился в семье бека и учился лекарскому делу в славном Багдаде и далёком Самарканде.
Царь посуровел и спросил – зачем учёный человек устроил весь этот балаган. Чего он хочет этим добиться?
Ни мало не смутившись, юноша обратился к шаху со следующими словами: «О величайший из великих Минучихр III Великий, Абу-л-Хайджа Фахр ад-Дин ал-Малик Минучихр ибн Афридун, Ширваншах, Хакан-и-Бузург, Кабир или Акбар, мудрейший из мудрейших, повелитель из повелителей, царь полмира и отец всем верным рабам твоим, великий воин и покровитель учёных и поэтов. Да воссияет сила и слава твоя и рода твоего как полуденное Солнце – в веках. Позволь осмелится спросить тебя низкому рабу, пыли на сандалиях твоих ног – Нужны ли тебе солдаты, пахари и строители, женщины рожающие сыновей и прекрасных дочерей. И если нужны, позволь, создать школу лекарей, и тем преумножить здоровье подданных твоих. Дабы тем сохранять многим из них жизнь и избавить от мук во славу Аллаха! А если узнаешь ты или слуги твои о том, что в сухой песок брошены семена эти, не давшие всходов, вели казнить слугу твоего верного и всецело преданного».
Призадумался царь и спросил ещё раз сурово: «Ты ничтожный сын уважаемого отца своего посмел не ответить на мой вопрос – зачем ты устроил этот балаган, достойный глупца — с ослом»? Уже хотел кивнуть стражникам, чтобы они схватили бедного юношу и строго наказали за непочтительные речи. Как тот успел вымолвить: «О, великий шах! Я столько раз пытался донести эту мысль до твоих чиновников, но это всё равно, что вести беседу с очередным ослом, только это я хотел сказать своим поступком и ничего более»!
Оскорбление должностных лиц при всякой власти каралось и жестоко наказывалось, но царь то хорошо понял, то о чём умолчал этот умный не по годам юноша.
Полгорода уже знало эту историю, к утру узнает другая половина. Тогда и его не сразу, но исподтишка потом тоже назовут современники, а вслед и потомки ослом из-за одного мальчишки. Понял всесильный владыка, что юноша его переиграл! И вслух, громко, так чтобы слышали, стоящие на коленях горожане и путешественники, объявил свою волю, и Кафияддина Омара назначил главным смотрителем академии лекарей в Шемахе.
Много славных дел сделали эти двое в своей жизни. Лекарь основал, и долгие годы руководил в Шемахе медресе «Мельхем». Известен он также своими комментариями к «Канону медицины» Ибн Сины. О знаменитом врачевателе в своей поэме «Тёхфянуль-Ирагейн» написал известный поэт Хагани Ширвани его племянник.
А, Минучихру III «Великий» мудрый царь Ширванского государства остался навсегда в памяти народа Азербайджана, как один из великих воинов — борцов за независимость и просветлённый правитель, заботливый и справедливый.
Вот собственно и вся история, правда, это или нет судить не берусь, но быть может, она послужит уроком нынешним правителям и чиновникам, а также юношам, обдумывающим своё житие, с кого брать пример. Ведь говорящих ослов вокруг ещё так много!