Звенела сталь, дамасск ковал кузнец,
Струился пот, в печи огонь метался
И подмастерье в устали шатался,
Узнать, желая тайну, наконец.
На наковальне, в череде ночей
Металл, сжимался, корчился от боли,
Он то — сверкал, как тысяча свечей
То остывал, теряя свет в неволе.
Согнулась сталь десятки тысяч раз,
Удары молота, послушно принимая.
Мальцу, казалось, что вот-вот, сейчас
Сверкнёт дамасска лента голубая.
Но суровел и хмурился кузнец,
Брусок металла, к свету поднимая.
Недели шли, три года, наконец,
Прошли с тех пор, и стала сталь другая.
Как будто ветер на клинке застыл,
Узор зимы холодной отразился
И сталь метелью снежною накрыл.
Клинок ожил и на свету искрился.
А тот малец — подрос, окреп в плечах,
Играючи с железом расправлялся,
Уже учился биться на мечах,
Но в чём секрет дамасска не дознался.
Прошли года, он старого спросил:
«Так тайна в чём? Наверное, в металле.
Понять пытался я что было сил,
Но Вы намёка даже мне не дали»!
«Откуда на поверхности клинка,
Что режет солнца луч на половинки?
Застывшие клубятся облака
И серебрятся голубые льдинки»?
Молчал и снова хмурился кузнец
Да разве дело в тайне! Рассерчал,
Надеялся, что сам поймёт юнец
«Пошли работать» — резко отвечал.
А вечером, когда взошла Луна
И жёлтый свет её к Земле струился
Ответил что руда и сталь важна!
Но всех важнее то, что он молился!