Гости разошлись поздно, и мытьё посуды затянулось за полночь. Не без затаённой грусти я стряхивал с тарелок объедки, которые ещё недавно были чудом кулинарного дизайна.
Наконец, пришёл тяжёлый, но такой долгожданный сон. Спал я крепко, но недолго – длинный, но какой-то прерывистый звонок в дверь часа в три ночи заставил-таки меня выползти из-под любимого пухового одеяла.
Совсем рядом — на втором этаже стандартного двухэтажного комплекса – располагалось кафе «Николаев» с симпатичным белым корабликом возле него. Впрочем, алкоголики вырвали переднюю мачту с мясом и сдали на металлолом. Днём это была очень приличная бюджетная столовая, а вечерами и иногда ночами его частенько сдавали под различные мероприятия. Но если свадьбы и поминки заканчиваются, как правило, до одиннадцати вечера, то ночные дискотеки имеют обыкновение греметь музыкой до утра. Ну, и как водится, любители ночных тусовок обильно потребляют «экстази», чтобы продержаться в боевой форме до закрытия. «Экстази» же, как известно всем более-менее приличным наркоманам, сильно сушит.
Так вот, жаждущие спасительной влаги, не мудрствуя лукаво, подходят к моему окну на первом этаже, и культурно стучат со смиренной интеллигентной просьбой подать им чашечку воды. Я приспособился со временем и, насобирав пустых пластиковых бутылок возле мусоропровода, наполняю их водой из крана, и щедро выдаваю страждущим прямо через окно, даже не требуя возврата тары.
Но на этот раз звонили в дверь – звонили долго и тревожно. Чертыхаясь, я выглянул в глазок – на площадке стоял совсем молодой и довольно щуплый парень, который умолял открыть ему.
Сердце не камень и я, достав из-за двери удобный туристский топорик, осторожно приоткрыл дверь. Наш огромный Хорив не самое тихое место на планете.
Парень в дорогой белой рубашке, наглаженных чёрных брюках и таких же чёрных узконосых туфлях на тонкой подошве удивил меня тем, что его явно парадный костюм был испачкан землёй, а на плече даже прилип дубовый листочек на паутинке. Странно, на бомжика явно не похож.
— -За-чем то-пор? – сильно заикаясь, спросил он, удивлённо скосив серые глаза на туристский инвентарь.
— Да вот в лес собрался за дровами, — желчно пошутил я.
— Не ходи. Пья-ных мно-го, продолжал заикаться паренёк. — Пу-сти, друг. За-мер-заю! – он громко стучал зубами.
И только тут до меня дошло, что гулять в одной рубашке и летних туфельках в середине октября по грязи, когда ночью холодает до нуля, крайне неосмотрительно.
Неожиданно вспомнил, что пару недель был на похоронах и там тоже покойник лежал в летнем костюмчике под мокрым снегом. Народ наш прагматичный – сэкономили. Но этот совсем не был похож на зомби, восставшего из гроба.
Я аккуратно поставил топорик на место и впустил паренька, который замер возле вешалки.
«Стырить что хочет?» — нервно подумал я, но тут заметил синеватый отлив его кожи. Нет, не такой как у Аватара, конечно, но весьма приличный.
Проследив за его взглядом, я протянул ему старую, но тёплую лыжную куртку, а затем, немного поколебавшись, ещё и синюю шапочку с белым помпончиком.
Мы сели на кухне, и я разогрел оставшуюся от гостей половину гуся в яблоках с черносливом. Водки тоже хватало. Он ел жадно и молча, без тостов поглощая горячительное. Когда мы принялись за второй лоток с холодцом, он уже сменил зловещую синеву на здоровый румянец.
— Свадьба сегодня была в «Николаеве» – видел?- неожиданно спросил он, полностью утратив способность заикаться.
— Нет, скорее слышал. Тамада поздравлял молодых, песни гремели, но закончили рано, а когда мои гости разошлись, и я лёг спать.
— Меня поздравляли, — мрачно уточнил паренёк. – Костя из Одессы, — вдруг представился он, протянув мне свою почти тёплую руку.
— О, так давай за тебя и твою невесту выпьем, — обрадовался я.
— Не стоит, — содрогнулся Костя. – Не тот случай.
— Что так?
— Да мы и за стол толком не успели сесть, только поздравления и конвертики от родных приняли, когда этот хмырь явился с двумя дружками. И прямиком к Наташке, невесте моей. Облапил её как родную, а она и счастлива, лижет его.
— Витенька, милый, ты откуда вдруг взялся?
— Только что по амнистии вышел, Натаха, — немного обиженно буркнул он, — а ты уже за этого несчастного замуж выходишь, значит?
— Да какая там свадьба! Так, посиделки.
Короче сдвинули они посуду на столе и уселись вдвоём рядышком. Первый тост был у них, само собой, за встречу
Ну, от такой наглости сердце воспламенилось, конечно, у всех наших. А с моей стороны и гостей-то всего восемь человек было: отец, два дяди и мой двоюродный брат, мама, две тётки и сестричка.
Но мы смело двинули на наглецов и я даже смачно смазал Витюшку по физиономии, впрочем, получив и ответку в глаз.
Тут один из непрошенных гостей подбежал к окну, открыл его и крикнул «Наших бьют!» Посмотрели и мы, а там человек двадцать бугаёв-качков. Дело принимало серьёзный оборот – по лестнице уже тяжёло топали накачанные ноги.
Спасибо отцу – бывшему пограничнику – организовал оборону по всем правилам. Проход в центре зала был довольно узкий – поперечные перегородочки делили его на уютные кабинки.
Поставив впереди двух бойцов с тонкими острыми ножками кресел наперевес, он занял место с братом во втором ряду. Передние ловко тыкали наступающих братков в мягкие ткани живота, а задние били по твёрдым бритым черепам сиденьями кресел.
Женщины тоже грамотно и мужественно оборонялись. Интерьер был оформлен в национальных традициях вышитыми рушниками, посуда была в трипольском стиле, то есть из тяжёлой глины с орнаментом.
Наши дорогие женщины, закалённые домашним хозяйством, ловко метали тяжеленные миски в неприятные разгорячённые лица нападающих, временно выводя их из строя. Ну, а меткое попадание тяжелой супницы гарантировало нокаут. И вот уже три могучих тела растянулись в проходе. Лицо отца сияло – вспомнил лихую молодость. Знай Одессу, гопота хоривская!
Однако, подкрепление всё прибывало и, в конце-концов мы отступили на последний рубеж — к плитам на кухне.
Мужчины, перекрестившись, сняли здоровенные кухонные тесаки со стены и заняли проход между двумя плитами. Второй проход удерживали женщины, сжимая в руках здоровенные черпаки у котлов с кипящим борщом. Проснулись в них вдруг гены героических славянок, которые щедро поливали с городских стен кипящей смолой штурмующих турок. Внезапно я почувствовал, что кто-то осторожно тянет меня за рукав. Молоденькая девушка-повариха незаметно вывела меня через подсобку на улицу.
Пока я соображал, куда бежать, меня заметили из окна эти мордовороты. Заорали, засвистели и забухали вниз по ступенькам. Я рванул к остановке возле леса, но спасительного транспорта не было, и я нырнул в лес. Уже совсем стемнело, но в отличие от меня ребята все были местные из пригородного посёлка Бугаёвка всего километрах в трёх от нашего Хорива и лес знали, как свои пять пальцев.
Гоняли меня часа два или три по лесу, залитому лунным светом, со свистом, гиканьем и дикими матами, когда на бегу спотыкались о торчащие корни и незаметные пеньки.
Неожиданно я провалился какую-то яму, которая впоследствии оказалась старым немецким блиндажом.
Голоса приближались, и выскочить из него шансов не было никаких. Я лёг на дно и тщательно присыпал трухой и мусором свою предательски белую сорочку. Они посветили мобильниками, и один уже собирался было залезть внутрь, но вовремя заметил «мины» в виде человеческих куч.
— Пройти уже нельзя нормальному человеку – всё загадили, сволочи! — выругался он, и толпа побежала дальше.
Между тем холод совсем одолевал, и я с тоской вспомнил о пиджачке с документами, мобильником и конвертами, оставленном на спинке кресла в кафе.
С трудом выбравшись из блиндажа, побрёл на звук редких машин, который далеко отдавался в осеннем лесу между голых до неприличия деревьев.
— Да, хорошо погулял, — только и сказал я.
Когда за окном зашумели первые троллейбусы, он занял у меня немного денег на метро, записал телефон и ушёл в хмурое утро.
Я уже совсем было простился со своей старенькой, но дорогой воспоминаниями о спортивной молодости лыжной куртке, когда где-то через недельку раздался звонок.
— Привет! Это Костик из Одессы. Запиши адресок, жду тебя к пяти.
— Ты серьёзно? Как у тебя дела.
— Нормально, — бодро рапортовал Костя. – С Наташкой нас уже развели – по обоюдному согласию. Конвертики её родни я все вернул, а она мне колечко. Мол, Виталька, новое купит на их свадьбу. Да ты не сомневайся – стол исключительный. Моя Надя таких деликатесов наготовила!
-Это какая ещё Надя?
— Ну, повариха та геройская, что вывела меня через подсобку. Спасла от толпы этих дебилов, можно сказать. Она и пиджачок мой с ключами незаметно родным сунула – не пришлось им на вокзале ночевать. Короче, всем моим понравилась очень – симпатичная и боевая. В общем, сегодня типа помолвки у нас будет – не зря же мои в такую даль прикатили! Ну, и я запал на неё по-настоящему. Но без тебя за стол никто не сядет, так что гладь шнурки и двигай к нам.
— Постой-постой, а бандит этот, Виталька?
— Перетёрли всё. Приходил с повинной ко мне – мол, на почве ревности вспылил, погорячился маленько. Весь ущерб компенсировал кафе – и посуду разбитую, и кресла поломанные, и рушники вышитые, что порвали на бинты. Короче, уболтал моих забрать заявление в полицию. Поклялся, что с преступным прошлым завязал – не хочет больше на нары. Мечтает о тихом семейном счастье – они тоже заявление в ЗАГС подали с Наташкой. Ну, а ты дай слово твёрдое, что у меня будешь свидетелем на свадьбе – и никаких «нет». Надюша-то мечтает в «Николаеве» нашу свадьбу отпраздновать, мол, все свои там, а я немного сомневаюсь…