Я смотрел на небо: оно было чистым, голубым, как лазурь. Не было на нем ни облачка, не затуманено оно было смутным кипишением облаков, не засорено образами, которыми иногда пестрит. И не было в моей душе ни скуки, ни наслаждения. Я просто видел его, совершенно беззаботно — так, как не бывает на свете.
Ослепляющий белый свет попадал в меня, мощный, как молния. Испуганый, искал я помощи, думал, за что бы зацепиться. Мне было больно и меня это возмущало. Душа моя, зажжённая страшным светом, безудержно пылала огнём. Я отчаянно старался потушить этот пожар, я искал воду, посмотрел на небо и забыл обо всём. Я стерпел боль.
Сердце моё охватило красное пыланье. Я хотел — нестерпимо хотел приятных образов, я жаждал наслаждения. Но небо было всё прежним — невозмутимым и кристально чистым. И как ни разгорался он вначале, как ни пытался меня прельстить, огонёк угас сам по себе, не оставив после себя и самого лёгкого следа.
Небо, мое дорогое лазурное небо! Твою синеву скрыли холодные зимние тучи. Зачем же ты сменило свой цвет на серо-свинцовый? Почему променяло драгоценность на скверный металл?
Мысли мои путались, завивались в странные клубки, семенили, как люди в утреннем метро.
Но я был стоек и не поддался им. Как небеса, что хоть и бывают застланы облаками, на самом деле непоколебимы, не дают себя обмануть, так и я отважно выносил все их издёвки.
Сейчас я чувствительнее самого милосердного, и я злее самого злого. Я спокойнее океана в безветрие и бушую сильнее самой зловещей бури.