Посреди пустого, как безлюдная пустыня, поля, сотканного из яркого света, располагалось величавое здание, невероятно впечатляющее своими размерами. При свете пылающе красного солнца, при скромном свечении белой ночи оно переливалось легко переходящими друг в друга радужными красками.
Внутри этого дома жило существо с красным лицом, вечно налитым кровью, зверским оскалом и крайне злобным характером. С великим рвением оно отпугивало всяческих гостей от своего прекрасного жилища, заботилось о нем: обставляло иллюзорной мебелью, обдумывало каждую деталь внутреннего и внешнего убранства.
Но однажды, увидев очередных зевак, толпящихся у его порога, этот страшного вида мужчина решительно направился разогнать их и увидел среди них прекрасную нимфу — желтокожую, горделиво возвышающуюся, казалось, над всем миром. Даже такое злобное создание не смогло совладать со своими чувствами, наблюдая за ее иссиня-черными шелковистыми стелющимися волосами, развевающимися на лёгком слабеньком ветерку, ее красиво подчеркнутыми пронзительными глазами, пленительным станом.
Вскоре чудище с ней поженились и стали жить вместе. По-началу жизнь их была вполне комфортной, и они совершенно друг друга устраивали. Однако, как водится, согласие продлилось очень недолго, не более полугода.
Нимфе казалось, что она очень нравственна и непорочна. Ее же друг очень скоро начал проявлять не лучшие черты своей натуры. Он часто кричал на нее, злился на то, что она его не понимает, что она не соглашается с его убеждениями, которые, по его мнению, не подлежали никакому пересмотру. Сам образ его жизни изоблачал явную его демоническую природу.
Так не могло продолжаться долго, и «богиня» объявила мужу ультиматум: или он меняется, или она уходит, не оставляя за собой ни малейшего следа.
После него демон находится во вселенском огорчении. Он думал, что супруга требует невозможного, и он не сможет выполнить ее требования. Вся вселенная с ее солнцем, луной, всеми планетами и звездами словно навалились него и зверски всего сдавили. Но постепенно наш герой стал отходить от меланхолии и решил действительно попробовать себя изменить.
Для начала он решил изменить свои повадки. Хоть это и было противно его природе, при виде встречного он стал натягивать на свое лицо фальшивую улыбку, чуть ли не обнимать их. Чудище, будучи в городе, стало подавать попрошайкам, а когда оставалось много средств, отдавало их на благотворительность. В кровь своей злобы, дабы ее смягчить, оно пыталось добавить приятное ароматическое масло внешней благонамеренности. Но сколько титанических усилий оно ни предпринимало, эссенция его души всегда отслаивалась и в глубине оставалась все той же, червонно-красной, жаждущей новых жертв.
Однако демон был не способен заметить этого. Его жена теперь выглядела довольной. Он так же, как и она, стал считать себя образцовым поборником добра и справедливости. Больше того, вскоре все стали считать его добрым человеком, эталоном для молодежи, защитником слабых.
Один раз, проходя по одной из узеньких и на тот момент совершенно безлюдных улочек в городке, построенном вокруг его дворца почитателями, он увидел очень слабое с виду создание, изнывавшее от боли и почти не излучавшее уже света. Он спросил о причине, и оно пролепетало:
— Я страдаю, невыносимо страдаю. Моя грудь сжимается от боли, мое сердце от нее замирает. Сам ища причину, я обращался к магу Джигпачену, и он сказал мне, что я никогда не избавлюсь от этой боли, если не встречу человека, который незаслуженно пользуется почтением. Он сказал мне, что в этом царстве живет демон, скрывающийся за личиной божества, в сердце он зол, но лицемерно думает, что несет добро. Его окружают благодарные поклонники. Если я встречу его, то демон встанет на путь исправления, а я излечусь. Скажи, добрый путник, не знаешь ли ты, о ком это?
Притворщик понял, что речь идет о нем. Ему стало стыдно, его наполнило чувство отчаянья. Теперь оно не исходило от жены, все-таки за это время в нем развилась какая-то совесть. Он приютил бедного старика, дал ему лучшее лечение и подробно распросил о местонахождении мага Джигпачена. Почему-то демон думал, что только Джигпачен сможет ему помочь.
Полностью снарядив экипаж, чудище поехало к магу. Дорога была необъяснимо долгой из-за его горьких размышлений. По мере приближения экипажа к месту назначения, их груз все увеличивался, а дорога все растягивалась. Конец, однако, все же настал.
Выйдя из кареты, почтенный меценат не поверил своим глазам: не так он представлял себе себе жилище великого предсказателя. На самом краю захудалой деревни стояла маленькая лачуга. Вокруг нее не было домов последователей, учеников. Но, когда он ее увидел, его грудь по капельке, мелким дождичком, наполнялась радостью и рвением и, предвосхищая духовный рост и счастье, он постучался в обитель. Ответили:
— Кто там?
— Думар и его последователи, — сказал он.
— Убирайтесь отсюда сейчас же! Этот ваш Думар изменил только внешность, а на деле все тот же злодей. И почему он начал меняться с внешности, а не с ума? Слышишь, Думар, пока не разовьешь в своем сердце подлинную любовь и не думай возвращаться. Прочь!
Этого малого наставления хватило, чтобы вразумить Думара. Он понял, что нужно было менять в первую очередь. С тех пор с его лица слезла лицемерная улыбка, и он принял прежний, немного пугающий, вид. Но его ум, его душа, его разум менялись, словно под действием алхимического философского камня. Ученики его, социальный статус вскоре рассеялись, как утренний туман.
Жена его, Серлхамо, считала, что Джигпачен — чернокнижник и своим проклятием испортил им жизнь. Она убеждала мужа вернуться к старому укладу, вернуть всё так, как было. В конце-концов Джигпачен вспылил и оставил жену и детей (о которых не было случая сказать), уйдя из дома и ничего никому не сказав.
Думар снова постучался в дверь великого мага:
— Кто там? — раздался голос по ту сторону.
— Думар, — испуганно ответил бывший семьянин.
— С последователями?
— Нет. Пустите меня, пожалуйста. Я следовал вашим наставлениям. Я менял ум и оставил жену и детей ради вас.
— Для начала, я не давал тебе никаких наставлений. Тем более, я не просил тебя оставлять семью. Если хочешь остаться со мной, ни шагу за порог! Стой у двери и охраняй мой дом от таких, как ты.
И так стоял он непреклонно, подобно столетнему дубу, под дождем и ветром, в зной и холод. Эссенция его демонической души была все той же, червонно-красной. Однако это уже не был тот цвет, предвещающий новые жертвы, это был цвет готовности к самопожертвованию, готовности смертельно бороться со своей же собственной злостью.
И ни один вор-лицимер, крадущий славу у достойных ее, из-за которого подлинные святые остаются в безвестности, в то время не добился в миру успеха.
А лицо Думара, прежде устрашающее, стало сияюще-пленительным. Грубые черты обрели мягкость, а оскал сменился настоящей и трогающей улыбкой.
В дальнейшем Думар хотел помочь своей семье, хотел даже в нее вернуться. Но Серлхамо отказала ему из женской гордости, она так и не понимала его стремлений.