Кому не знакомы строки из поэмы «Руслан и Людмила» А. С. Пушкина: «Там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит…»?
И нет, наверно, человека, кто не задался бы вопросом: а каким образом это морское чудо взобралось на дуб? И, главное, зачем? Жаль, то среди тех, немногих людей, кого этот вопрос не интересовал вовсе, были художники – иллюстраторы, которые с такой охотой предлагают нам полюбоваться этой пышноволосой улыбчивой девой с рыбьим хвостом.
Но так было не всегда. Художники – современники Александра Сергеевича не позволяли себе столь вольной интерпретации пушкинских образов. Конечно, им было проще – в русском языке рыбьехвостых красавиц тогда именовали сиренами. Русалок же представляли (вспомним произведения Н.В. Гоголя) в виде девушек с распущенными волосами, нагих или одетых в белые длинные рубахи. По В. Далю русалка – сказочная жилица вод, причём на юге Руси это весёлые, шаловливые создания, а на севере – злая, заманивающая в воду нежить.
Любимым развлечением славянских русалок были ночные игры на берегу пруда или реки. Они сплетали ветви берёзы или дуба, чтобы сделать себе качели. Так пушкинская русалочка и попала на дерево.