Черта (отрывок 1)
Повесть
— Он перешагнул черту – этими словами священник закончил свою речь, посвященную безвременно усопшему. Шестеро крепких мужчин, состоявших в дальнем родстве с покойным, подняли гроб и понесли к вырытой могиле. В воздухе стоял запах мокрой земли, прелой травы и ладана. Ну и конечно, исходящий от друзей-соседей-коллег легкий бриз свежего перегара. Куда ж без него, родимого. Неподалеку ошивался скорбно-делового облика мужичек в очечках, галстучке и с портфельчиком. Вид мужичка выдавал в нем нотариуса мелкого пошиба. Гроб следовало опустить в могилу и засыпать землей в полночь. Нет, не в ту полночь, которая наступает в 12 ночи по часам любого из тех, что присутствовали на этих похоронах. Такую полночь освещает луна, а нечистая сила вылезает из своих нор и убежищ, чтобы творить свои черные дела. Нет. Гроб следовало опустить в могилу и засыпать землей в полночь черты. У черты было свое время. И своя полночь. Умереть, в преддверии полночи черты было дано далеко не каждому. Ох, как далеко. Это было почти мечтой. Это было почти искусством. Это было почти шарлатанством. Почти – потому что никто не знал точно, как перейти черту и что там, за чертой. Да и что такое черта на самом деле – очень похоже, тоже никто не знал. А если знал, то молчал. Вроде бы за черту можно было попасть, только умерев накануне полночи. И, вроде бы, только после похорон в полночь. Вот только никто из тех, кто перешагнул черту, обратно не возвращался, и не рассказывал о том, что за чертой.
-Ла-ла-ла, он жил, служил, работал…ла-ла-ла, семья-жена-дети, скорбят и надеются, ла-ла-ла…, — все эти слова, десятки раз слышанные, уже не вызывали ни сочувствия, ни раздражения. Только лишь унылое безразличие, смешанное с нетерпеливым ожиданием конца церемонии. Родные и близкие, бывало, завидовали тем, кто почил накануне полночи. Бывало, смеялись над теми, кто умер при свете солнца, жалели тех, что умерли под луной. Но не смели нарушить волю покойного. Казалось, что каждый второй из почивших изъявлял желание быть похороненным в полночь. Сколько таких ритуалов было на памяти? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? Смешной вопрос. Тридцать девять. Эти похороны, очередного усопшего, якобы перешагнувшего черту – сороковые. Сколько их будет еще… Никто не знает. Знает или не знает, но хронометр исправно отсчитывал сотые и тысячные доли секунды на протяжении всей церемонии похорон. Да-да. Такая точность категорически необходима. Потому что один из почивших таки перешагнул черту. И сколько потом не повторялась церемония – результат был отрицательный. Одной из причин называлась грубая фиксация времени. Грубая – это десятые доли секунды. М-да… И чего так всем далась эта черта…
Полночь черты. Вот такое определение витало в забродивших умах. Полночь — это направление на север. Или сам север. Что-то такое нам гласила мировая мифология. На севере вроде бы и было начало черты. Нет, ну у самой черты нет ни начала, ни конца. Просто на севере, коренные жители вроде бы чаще всего говорили о черте. И больше всех слагали о черте россказней и сказок. Так, по крайней мере, заявляют чертознатцы. Чертознатцы! Чертоведы! А-ха-ха! Вот опять у меня подкатывают приступы гомерического хохота. Как начинаю трезво смотреть на все эти потуги объяснить и понять смысл, предназначение и природу черты – сразу ржать охота. Если уж говорить о реалиях, то появление черты в нашем городе спровоцировало появление огромного количества новых шизоидов. Я уже не говорю о возросшей активности старых. Сколько повылезало да понаехало специалистов и аналитиков-чертоведов-чертознадцев. Сколько объявилось предсказателей, которые, оказывается, всегда говорили-предсказывали черту. Ох, блаженные! Дурдом. Другого подходящего определения всей этой ситуации у меня нет. Понятно, что всю карусель крутили и все хороводы водили вокруг черты не сталевары-купцы-пекари-рудокопы-хирурги или плотники. Это люди занятые делом и тратить время на всякую херню им нельзя. Делу – время. Или время – делу. Кому как удобнее. Хороводы водили бездельники. На мой взгляд, яркими представителями этого сословия являлись студенты, журналисты, шарлатаны различных мастей, весь состав радио-телевидения, оккультисты, ну и конечно, астрологи-астрономы. Последние так вовсе с ума спрыгнули, доказывая космическое происхождение черты. Космонавты- чертонавты херовы.
Если отбросить эмоции и рассказать по порядку, то для меня все было следующим образом.
Был у нас тут один человек. Большой человек. Из теневых «отцов» города. Китаев. Господин Китаев. Был да сплыл. Нет, в хорошем смысле слова. В первопрестольную сплыл. Теперь в столице бо-о-ольшими делами ворочает. Так вот, два его ставленника в городе остались. Бизнеса у Китаева тут хватало, вот эти двое за ним присматривали. Да и не только за бизнесом. С одним из этих ставленников у меня разговор был. Алексея Филипповича я знал давно. Близко знакомы не были, так, шапошное знакомство, но меня, оказалось, он помнил. Позвонил. Встретились за обедом в тихом кафе в полуподвале, поговорили. Он, кстати, как-то раз за похожим обедом в этом кафе объяснил, что к чему, молодым, но дерзким и острым на язык, паренькам, которые придумывали «погоняло» г-ну Китаеву. Стебались парни, конечно, меж собой, но Алексей Филиппович услышал. Подошел, вежливо указал на недопустимость подобных вольностей в адрес шефа. За что был снабжен точным адресом и подробным маршрутом, куда ему пойти. В сочных и витиеватых выражениях. После, умытых, кое-как приведенных в сознание несчастных пареньков, Алексей Филиппович просвятил, что фамилия Китаев происходит не от косоглазых китайцев, а от слова «китай» означающее укрепление. Китай-город отсюда – город крепость. А уж никак не город, битком набитый китайцами. И погоняло «Косоглазый» шефу никак не подходит. Как и любое другое. М-да. Уникальный человек Алексей Филиппович. Ну да ладно. Поговорили мы в том кафе. Сидят два мужичка. Лет за тридцать. Без галстуков-костюмов от Версаче и черных очков. Беседуют. Тема беседы — черта. Завел бы кто другой разговор на эту тему – я посмеялся бы да ушел. А тогда просто посмеялся. Но стал слушать дальше. А дальше такой разговор.
— Про черту слышал?
— Ага.
— Как за черту попасть знаешь?
— Не-а. И не тороплюсь.
— Хорошо. И не надо. Надо фиксировать тех, кто за черту хочет.
Так. Муть. Говорю, мол, ты Алексей Филиппович, человек серьезный, но и я не хрен с бугра. Люди подтвердят. Говори прямо. Чего надо, зачем и для кого. Он, надо отдать должное, кругами ходить не стал. Говорит прямо, мол, Китаев собирает такие сведения. Кто хотел за черту перейти и кто смог. При каких условиях-обстоятельствах смог. Или не смог. Оплата по факту. За каждый конкретный факт попытки перехода черты. Удачный или нет. Налом.
Охренеть можно. Знаете разницу между вороной и вороном? Я знаю. Совершенно разные птички. Так вот Китаев – ворон. И если он заинтересовался чертой – значит тут не все бред шизофреников.
— А были случаи?
— Были. Точно два случая. В последнем случае покойник в могилке не разлагался. Совсем. Лежит, как Ленин в мавзолее. Все фотографии, включая тех, что на документах, оказывались искажены. Вроде и покойного фото, а вроде и нет. И в паспорте, правах, и, наконец, на надгробной плите-кресте. С надписями на могилке тоже метаморфоза происходит. Исчезают надписи. Знаешь, сначала ставят крест с табличкой, а потом уж памятник. Так вот на табличках надписи пропадают. Не совсем уж сразу, но пропадают. Потом ставят памятник – все нормально. Все буковки на месте – жил, умер, скорбим. Фотки, правда, как и говорил – искажаются все.
— Ничего себе. И что?
— И все. Нужно знать кто, когда, где. Вся техника наша. Обвесим качественно. Тебе надо только находить тех, кто намерен переступить черту и быть на месте. Техника сделает все сама. Передаешь инфу – получаешь деньги.
— А в чем засада?
— Я не знаю, Макс. Видишь, что в городе твориться. С ума посходили. Кроме тебя еще человек семь роют тему. Саня тоже людей ищет. Шефу нужен результат. Зачем – не знаю. И знал бы – не сказал. Деньги, сам видишь, немалые. Да и чем ты рискуешь? Техника наша, нашел кандидата, зафиксировал, слил инфу, получил деньги. Риск только самому за черту прыгнуть, но если б ты знал, сколько народу пытается это сделать…
— Если все так просто, чего деньги тратить? Набрали бы студентов-практикантов, да собирали инфу! За копейки!
— Ага. А при положительном результате этих студентов придется на ремни резать, да? Чтоб дурь из башки выбросили и то, что нарыли нужным людям отдали? Или потом искать этих мудаков, что б технику вернули? Шефу инфа нужна, а не кипеж по всем направлениям. Макс, неужели стал бы я тебя озадачивать херней. На вот, читай рекомендации по работе и общая инфа по черте, — передо мной легла совсем тоненькая папка. Открыл – четыре листа. Мелкий текст с обеих сторон.
— Все? – спросил я удивленно.
— Твоими трудами, может и больше будет, — Алексей Филиппович жестом подозвал девчушку-официантку, — а хрень всякую и по телику посмотришь.
Дома, сидя на диванчике, перелистывал папочку. Ну…как перелистывал…перекладывал туда-сюда четыре листочка. На одном и вовсе только шесть фотографий. Три раза вдумчиво перечитал-посмотрел за 10 минут. Черта — не в прямом смысле черта – это некое граничное состояние пространства, которое можно пересечь такими способами…зафиксировано-подтверждено, после пересечения может быть…зафиксировано-не подтверждено, следует делать, не следует делать. История, один случай зафиксирован в таежной деревеньке, стоящей на берегу Енисея. Больше 10-ти лет назад. Второй в нашем городе. Год назад. Похожие случаи в Европах, но те вообще в середине прошлого века. Несколько фактов о черте в нашем городе – десять строчек. Когда, появилась, кто обнаружил. Истоки черты…. Полночь черты. Когда наступает и что из этого следует. Короче, ничего не прояснила мне папочка с листочками, благо еще больше не запутала. Хуерга какая-то. Ну и хрен с ней. Если деньги будут платить за фиксацию похорон чертопроходцев – значит надо найти такие похороны. Помозговал немного за чайком покрепче. Некое подобие тактики-стратегии прояснилось.
***
Искать кандидатов на «пересечь черту» оказалось легче легкого. Пошевелил мозгами – в любой нотариальной конторе кучи завещаний. «Похоронить в полночь черты…» с подробностями разного рода, исходя из фантазий будущего покойничка, «имущество поделить между исполнителями последней воли…за исполнением проследить нотариусу Н и помощнику М». Говорю же – дурдом. Получить списки с адресами составителей подобных завещаний, в общем-то, получилось быстро, хотя и с разными прикладываемыми усилиями. Как по характеру, так и по вектору приложения. В зависимости от сварливости нотариуса. Но! Из этих субъектов надо было выследить тех, кто действительно протянет ноги в канун полночи черты. Ох уж это полночь! Не как у людей! В такие дни – одно время, в другие – другое. Искать закономерность, выстраивать схемы-графики – не мое это! Есть в папочке расписание, его и используем. Вот тех, которые умудряться помереть по расписанию нужно пасти очень строго. Как? В этом вопросе мне помог гений, проживающий этажом выше. Знаете, в каждом дворе или райончике живет такой гений. Гением его называют с детства и ставят всем остальным детям в пример. Петя умница, не дерется, не ругается, читает книжки, вырастет – станет доктором. Тьфу! До сих пор эти нравоучения помню очень остро. Потому-что вот такой гений и жил прямо над нашей квартирой. Только звали его не Петей, а Сережей. Вообще-то, перейдя из детства во взрослую жизнь, Сережа как-то резко растерял свою гениальность. А вследствие полной неприспособленности к реалиям жизни и отсутствия богатой родни и вовсе превратился в местного дурачка. От гения остались только книжки и очки. Дурачок обычно всем мешал своим длинным носом, попрошайничеством сигарет и пожрать, но в этот раз помог. А дело было так. Бабушка его внезапно скончалась. Или это была тетушка. Не важно. Важно, что родственница померла, а квартира гению доставалась в наследство. А этому гению-дурачку ну позарез нужно было куда-то бежать-ехать именно сейчас. И даже смерть бабушки (или все-таки тетушки?) не могла изменить его дурацкие планы. Бог ему судья, но из ситуации он вывернулся грамотно. Позвонил нотариусу, тот мигом примчался, мигом вызвал врача, ментов, те констатировали смерть и далее нотариус проследил за всеми необходимыми процедурами. Не за бесплатно, конечно. А гений тем временем умотал улаживать свои дурацкие дела. А я, как обладатель единственного стационарного телефона в подъезде, наблюдал все эти телодвижения. Гений-дурачок проявлял удивительно упорство в нежелании пользоваться благами мобильной связи. Оказалось – к лучшему.
Итак, 90 процентов клоунов-чертопроходцев не заморачивались тем, как их родственники будут получать свидетельство о смерти. А значит, официальные источники могли сильно запоздать с сообщением о кончине клиента. Нотариус, понятное дело точно не скажет, помер клиент или в обмороке счастливом валяется. Пришлось поневоле этим вопросом озаботиться мне. Нотариусы, которые снабдили меня списком чертопроходцев, были проинструктированы мной на предмет мгновенного вызова врача, дабы засвидетельствовать смерть. В случае игнорирования моих инструкций, вызов врача уже для нотариуса был гарантированным. Жестоко, жестко, каюсь, но действенно. А далее дело техники. Звонок родных клиента нотариусу. Звонок нотариуса в скорую, которая максимально резко реагирует на звонок. Если покойный в моем списке — мне летит весточка. Смотрю на бумажку со временем черты. Через пятнадцать минут – я уже наблюдаю описанный выше цирк. А вот ментам и труповозам категорически не рекомендовано торопиться на такие вызовы. Такая вот незатейливая схема.
— Он перешагнул черту… — эхом отозвалось сборище скорбящих. Все. Полночь. Скорбящие постояли, побубнили, пообнимались, похлюпали носами и разошлись. Допивать недопитое, делить неразделенное. Как всегда. Как всегда. Часа через три-четыре этим клоунам придется объяснять органам правопорядка, что они только выполняли волю покойного. Ничего не скрывали, никого не убивали, живьем не закапывали, а заключения врача о смерти нету — опять же по воле покойного. Вот нотариус – он все подтвердит. Ох…дурдом. Нотариусы — они не дураки. В договоре все указано. Мелким шрифтом. Кто за что несет ответственность. Понятно, что нотариус ни за что не несет ответственность. Ну, это их заботы. А моя забота – запись инфы на всевозможной технике, которой я был напичкан как праздничная утка черносливом. Таскать на себе восемь кило умного железа – некоторая выносливость нужна. Так что не такие уж легкие деньги платил мне Алексей Филиппович. Нет, ну конечно я не уголек в шахте рубил и не шпалы укладывал, чего греха таить. Но и прилететь из-за угла мне грозило-могло в любой момент. Хотя бы из-за того, что все железо на мне стоило десяток тыщ баксов. Вот так-то. Может и прав был Алексей Филиппович, когда говорил, что работку такую нельзя кому попало поручать.
Так. Обойти свежий холм земли – могилку. Крест поставили. Деревянный. Скорее всего, временно. Потом уже, после раздела имущества, поставят памятник поприличнее. Так, что еще. Табличка на кресте. Маленький, металлический прямоугольник. Вот ведь, даже фамилию-имя-отчество не написали. И даты рождения и смерти не написали. Торопились. Не успевали, видимо. Так и поставили крест с пустой табличкой. Или…оп-па…да неужели..!
Ш-ш-ших! Затылок обожгло острой, пронзительной болью, в глазах мгновенно потемнело, провал…
Классика жанра. Пробую разлепить глаза – яркий свет заставляет зажмуриться. Башка кружится, тело ломит. Затылок раскалывается от боли. Живой. Яркий свет, конечно, может означать путь в загробный мир, но вот в сочетании с болью – это вряд ли. Тут я, на грешной земле. Блин, интересно, огнестрел или просто «тяжкие телесные, нанесенные тупым тяжелым предметом»? Разлепил-таки, ясны очи. Ага. Больница, где ж еще стенки в синий цвет до середины крашены, а сверху побелены. А это кто тут в белом? Если я живой – значит не ангел. Никак доктор? Нет, не доктор. Алексей Филиппович в белом халате. Здрасте. Здрасте. Как дела? Нормально, лежу вот, отдыхаю, а что? М-да… Давай, говорит так – сначала ты говоришь – я слушаю. Потом я говорю – ты слушаешь. Годиться? Годиться, куда деваться. Описываю ему всю диспозицию от весточки о кончине очередного чертопроходца до момента полного затмения моего организма. Говорю же – классика жанра. Упал. Потерял сознание. Очнулся – гипс.
— Гипса на тебе нет, — Алексей Филиппович поерзал на казенной табуреточке,- повезло. Крепкая головушка у тебя, Макс. Швы наложили, шрам останется. Тутошние лепилы, что делать, об эстетике не заботятся. Но шрамы-то украшают мужчину, как думаешь, а?
А я, блин, никак сейчас об этом не думал. Я думал, что того барахла электронного, что на меня навесили, при мне точно нет. А стоит это барахло денег не малых. А милейший человек, сидящий передо мной, премило улыбался. Ничего хорошего это мне не сулило.
— Теперь слушай меня. Ты зафиксировал переход черты. Тихо-тихо, — Алексей Филиппович поднял ладонь, предупреждая мою попытку подняться и мои вопросы, — лежи пока. Переход был. Техника все зафиксировала. Это самое главное. После того, конечно, что ты жив остался. А вот что случилось с тобой после – это отдельная история. И, на мой взгляд, история в чем-то смешная.
Вот ведь, блин, эстет. Сказал – и держит театральную паузу. Я, как в немом кино, скорчил гримасу неудержимого любопытства. Поморщился от боли. Алексей Филиппович ухмыльнулся и продолжил:
— Заявляется ко мне сегодня раненько по утру делегация от партии «Долб..ебы с рождения». Числом трое. И заявляют прямо с порога, что, мол, имеют то, чего мы ищем. И они готовы это отдать. Но, не бесплатно, а за большие деньги. За очень большие. Называют сумму. Ну, долб..ебы и есть. Миллион. Баксов. Я, конечно, удивился. Как это они сюда приперлись без приглашения. Кто пустил? Поэтому я сначала мешком прикинулся – вы не по адресу, наверное, перепутали и т.д. А они так прямо – разговор о черте. Знаем, что ищите, а у нас есть. Интересные дела, думаю. Вроде никто на площадях и улицах не орет про наши интересы. Откуда ж эти гости не званные про них знают. Ладно, думаю. Разберемся. Ну, говорю – лимона нет. И когда будет – не знаю. Можете тогда и приходить. Но есть сто тыщ. И сейчас. Достаю полиэтиленовый запечатанный пакет с куклами, который держу в шкафчике для понту и для таких вот случаев. Эти делегаты-дегенераты переглянулись, перемигнулись, тут же достают рюкзак и вываливают содержимое на стол. А там техника наша. Здесь, говорят, запись перехода черты. Рассматриваю метки – вижу, Макс, твоя техника. Суки, думаю, наверняка тебя в живых нет, просто так ты бы железки не отдал. Тем более с переходом. Ну, говорю, подфартило вам, граждане. Берите бабки и посидите здесь на стульчиках. А я посмотрю, что на железе есть. Если все как говорите – принесу еще столько же. Эти дауны пакет поковыряли – прочный. Рвать при мне зубами не стали. Сидят, ждут. Один демонстративно так вытащил из кармана какой-то наган времен первой мировой и положил на коленку – мол, не шутите с нами. Я рожу умную сделал, провода от техники туда-сюда тыкаю. Сам соображаю, как ловчее гостей в лежачее положение перевести. Как эти существа в кабинет ко мне прошли – после разбираться будем. А тут Николай, зам.начальника охраны заходит. Ну, не буду описывать подробности, мы через час тебя уже в больницу доставили. Крови, ты, конечно, потерял малость. Из того раритетного нагана тебя и стрельнули. То ли револьвер гнутый был, то ли руки у стрелка кривые, то ли голова у тебя чугунная, но тебе крупно повезло. Оклемаешься немножко, перевезем в «Сосну». Полечишься, восстановишься, отдохнешь. Здесь мои ребята пока побудут. Как говориться – лучше перебдеть. Дегенераты эти никуда не денутся, тебя дождутся. Будет желание – сам с ними побеседуешь. А пока поспи.
Алексей Филиппович встал с табуретки, подошел ко мне, тихонечко похлопал по плечу:
— Бля, одного не пойму, Макс, как ты не прочухал, что тебя пасли? Все, отдыхай, давай, — и ушел.
Вот так. Банальный гоп-стоп. Стрельнули сзади в башку. Забрали барахло. Правда, отнесли не барыге-скупщику, а хозяину вещичек. Не просчитали. А откуда узнали, что Алексей Филиппович собирает инфу о черте? А как на меня вышли? А как это чертовед перешел черту…? Много вопросов. Башка кружится. И впрямь надо поспать. Утро вечера мудренее. Буду надеяться.