Тещин мост вывел меня к старой княжеской ротонде, которая своим показным величием от несомненных прошлых достоинств символична для Одессы.
Высокий, когда-то обрывистый берег, на котором она расположена, как слоёный пирог, скрывает семнадцати метровую начинку из понтийского (понтичного) известняка (ракушечника, ракушника, ракушняка), который оставило в подарок Одессе Понтическое море, волны которого 650 тысяч лет подряд плескались над этой местностью. Благодаря постройкам из ракушняка молодую Одессу называли жёлтым городом. Он уступает в прочности и белизне сарматским известнякам, залегающим ниже, которые кое-где обнажились в Бессарабии и известны, как строительный камень катилей. Именно недостаточная прочность ограничила масштабы выработок и привела к тому, что одесские катакомбы протянулись на 2500 километров. Жадность и лень умирали под завалами. Желтизна камня вызвала привычку всё штукатурить. Качество штукатурки оказалось таким, что падать на головы несчастным прохожим она начала только сейчас. Особенно опасным это становится там, где под штукатуркой скрывается саманный слой утепления и звукоизоляции из местного тростника.
Подушка из меотических серо-зелёных глин и песка на которой покоится понтийский (понтичный) известняк является отличным водоносным слоем. Водоносный горизонт выплёскивает свои сильно минерализованные воды многочисленными источниками прямо из береговых склонов. Самые крупные источники, бьющие из береговых обрывов, названы Малым, Средним и Большим Фонтанами. Мыс и селение внутри города до сих пор имеют название Большой Фонтан.
Обрыв склона, на котором позже появилась ротонда, был руками строителей сглажен, оборудован спусками, насыпными террасами, что было крайне необходимо для вывоза добытого камня и обслуживания портовых сооружений. Эти постройки кажутся совсем игрушечными, несмотря на свои внушительные размеры, с высоты верхней террасы склона, которую занимает Приморский бульвар.
Со временем крутые спуски получили свои лестницы, пологие покрыла тёсаная брусчатка, террасы превратились в аллеи. Всё это получило звучные, иногда странные для постороннего имена. На краю плоской вершины Приморского холма, на том самом месте, где находилась ранее турецкая крепость Хаджибей, появилось имение-резиденция генерал-губернатора огромного края князя М.С. Воронцова.
Дворцовый комплекс имения состоял из главного здания усадьбы, бельведера-колоннады, манежа, хозяйственного крыла и Орловского корпуса, разрушенного в 1944 году. Именно из бельведера-колоннады, который время отделило от остальных построек и сделало самостоятельным сооружением, названным ротондой, я сейчас наблюдаю бурное октябрьское небо над бескрайним морем и предаюсь размышлениям. Когда-то своим изгибом колоннада обнимала оранжерею, где росли невиданные для здешних краёв экзотические плодовые деревья. Гости признавали это место самым лучшим во всём имении. Князь любил чаепития на открытом воздухе. Ротонда предоставляла такую возможность. Ещё он часами всматривался в портовую жизнь, кипевшую у подножия холма, и вносил в неё свои коррективы.
Собирательная и организующая деятельность М. С. Воронцова, как генерал-губернатора, удивительным образом распространилась на все участки суши, освобождённые для наземной жизни Понтическим морем. Беглый взгляд на карту и залегание известняков подтверждают этот факт. Геологический слоёный пирог превратился в исторический.
История не распространяется о судьбе «незначительного домика помещика Куликовского» на Приморском холме, вытесненного усадьбой князя. А зря. Не по чину, конечно, было сопротивляться пришествию имперской резиденции светлейшего с нисходящим потомством.
Семейство Куликовских значительно позже стало роднёй Романовых через брак Николая Александровича Куликовского с великой княгиней Ольгой Александровной, сестрой императора Николая Второго, после её развода с герцогом Ольденбургским. Она стала последней из Романовых, кто находился в России во время гражданской войны. Ольга Александровна покинула станицу Новоминскую перед самым приходом Красной армии и через Ростов-на-Дону, Константинополь, Белград и Вену в 1920 году добралась до Дании
«Куликово поле», принадлежащее Куликовским, тоже отошло к городу огромным пустырём, вычеркнув владельцев народным названием, которое перебороло все переименования, став, наконец, официальным, потеряв в этой борьбе Привокзальную площадь после постройки железнодорожного вокзала.
Местность кровавее, чем Куликово поле, можно найти только на городской бойне. Сначала оно было предназначено для экзерциций и экзекуций, затем рядом построили тюремный замок и стали десятки лет тайно захоранивать казнённых государственных преступников, одним из которых оказался бывший у всех на слуху Степан Халтурин. После трёхдневных боёв в январе 1918 года здесь в братской могиле похоронили 119 жертв революции и гражданской войны, тут 2 мая 2014 года массово погибли сторонники возрождения исторической территории, которую созидали светлейшие князья Г. А. Потёмкин-Таврический и М. С. Воронцов. Странным образом история увековечила весь ужас прямым телеэфиром с места событий.
В свободное от кровавых событий время поле Куликовских ещё в 19 веке использовалось для праздничных воинских построений и увеселительных мероприятий. Традиция сохранилась в дальнейшем, добавив к ним митинги политических партий.
Вот какая мрачность исторических наслоений может возникнуть среди колонн Ротонды при размышлении о раздавленном ею маленьком домике. Куликовские не были мрачными людьми, они даже целый оркестр содержали для увеселения обывателей во время народных гуляний. Не забывал оркестр и серьёзную классическую музыку.
Раздавленное и забытое прошлое всегда внезапно напоминает о себе и превращает в суету все начинания. Это трудно оспорить. Дворец многое испытал в своей судьбе.
Англо-французская эскадра, пытаясь заставить Одессу капитулировать, пристреливалась по усадьбе Воронцова и всадила во дворец 200 пушечных ядер, не забыв попасть один раз и в памятник французскому герцогу. Князь умолял спасти библиотеку, которую считал своей главной ценностью.
Со времён Рюриковичей повелось у нас отрекаться от своего ещё живого, но уже беззубого и немощного прошлого, не способного за себя постоять. Мы старательно расправляемся с ценностями и символами минувшего на его глазах. Оно желает нам вслед пожать то, что посеяли. Неживое прошлое мы просто стираем с лица земли и придумываем себе новое, более достойное наших амбиций.
Поиздевались над дворцом мужская гимназия Юнгмайстер, общество акклиматизации животных, Дворец пионеров, другие музеи, Библиотека высшей школы. В металлолом попала даже антикварная чугунная решётка. Воронцовский фонтан и флигель просто испарились.
Следы вандалов скрыли самые дорогие отделочные материалы нашего времени. Реставраторы нашли в подвале старинные фонари и уверенно установили возле входа. Появился не местный политически мотивированный Аттила и в состоянии невыразимой радости зверски расправился с антиквариатом. Наружная отделка сохранившихся строений закончена. Внутренняя отделка и ремонт требуют гораздо больших затрат и усилий. Что, если там обоснуется новое общество акклиматизации?
Будущее и прошлое визуально присутствуют рядом со мной. Прошлое белоснежной многотонной поступью колонн Ротонды утверждает свою значимость. Будущее, мотивированное личной амбициозностью самовыражения, утверждает себя с помощью граффити на тёсанных вручную каменных панелях её основания.
Говорят, что основание Ротонды скрывает дверь в каменоломни, которой пользовался два века назад жестокий трактирщик, поставляя своих клиентов прямо на турецкие невольничьи суда в гавани. Интересно, как может выглядеть невольничье граффити?
Бурное октябрьское небо сгущает краски своих наслоений над Одессой. Где-то посредине этой мрачности есть белоснежный пушистый пласт. Ещё есть возможность добыть из него строительный материал для великолепного будущего, о котором мечтали все бывшие и ещё существующие в этом городе. Только буря не даст это сделать без борьбы и потерь. Не бывает бесконечных бурь. Не бывает бесконечной печали. Не бывает мира без уважения. Не бывает ничего без любви. Не бывает радости без испытаний. Не бывает…. Не бывает….
