Все мы разные: одни постоянно испытывают чувство вины, будто всем должны. Другие постоянно недовольны, уверенные, что им все должны. И, как ни странно, чувство вины испытывают чаще всего люди совестливые, добрые. Эти люди «виноваты» в том, что интеллигентны, говорят тихим спокойным голосом, что успешны в работе. Им трудно приходится в семье: и здесь они всем должны и редко слышат слова благодарности.
Чувство вины это тяжелое чувство. Потому что вина бывает разной. Если вина истинная, всё понятно: исправь ситуацию, возмести ущерб, хотя бы просто извинись. Хуже обстоит дело с виной, которую нам внушают окружающие или близкие люди. В этом случае мы слышим: «Выскочка, всё—то ей везёт, слишком умная, подумаешь, красавица высокомерная, аристократка». Или наоборот: « ты плохая мать, плохо готовишь, неласковая, невнимательная, толстая (или худая)».
Если ваша «вина» только в том, что вы умеете работать, любить, ценить своё время, развиваете себя и это даёт свои плоды, знайте, что вам элементарно завидуют. Не зря же придумали поговорку: «если вас не могут переплюнуть, то оплюют». Или вами пытаются манипулировать. Как сказал великий китайский философ Конфуций: «Бойтесь тех, кто взращивает в вас чувство вины, ибо они хотят властвовать над вами безраздельно. Человек, испытывающий чувство вины или стыда становится легко управляемым».
Так, что же лучше: чувство уверенности в себе или нерешительность, «комплекс неполноценности»? Трудно представить себе командира, который «мямлит» перед строем : «может быть, пойдём в атаку, или будем отступать ?». Кто доверит свою жизнь хирургу, который никак не решит, что, где и как отрезать или зашить? Кстати, врачи рано становятся взрослыми. Уже на 4—5 курсе в клинике к ним обращаются по имени -–отчеству и на Вы. Ведь врач всю жизнь вынужден самостоятельно принимать решения и отвечать за их последствия. Это определяет его характер: считать себя увереннее и умнее других. Не удивительно, что в самых трудных ситуациях люди раньше обращались за советом к священнику или врачу.
А теперь поговорим о третьей разновидности вины: той, которую часто испытывают люди с обострённым чувством долга, мнимой вине. В связи с этим вспомнился мне один случай из жизни. Я, усталая и голодная, возвращалась домой с работы.
—Анна Фёдоровна, Вы помните меня? Со скамейки навстречу мне поднялась женщина с каким—то измученным лицом. Помнила ли я её? Конечно. Она одна воспитывала сына—подростка. Мальчик был тяжело болен ревматизмом, который суставы только «лижет», а «кусает» сердце. У ребёнка сформировался порок митрального клапана. В этом случае некоторое время организм справляется, но любая физическая, эмоциональная нагрузка или инфекция может нарушить это хрупкое равновесие. И наступает сердечная декомпенсация.
Так тогда и случилось: ребёнок заболел воспалением лёгких. И для здорового сердца это огромная нагрузка. А для больного… Я не была лечащим врачом ребёнка, эту историю знала со слов его мамы. Тогда я ещё работала участковым врачом, а она пришла ко мне на приём. Тогда меня поразила почти фанатичная любовь этой женщины к её больному сыну. Она отдавала ему все свои физические и энергетические сила, забыв о себе.
С тех пор прошло около двух лет. И вот теперь новая наша встреча. Я смотрела на неё, и мне казалось, что в ней что—то изменилось. Да, точно: глаза её, раньше безнадёжно—тоскливые, теперь светились затаённым тёплым светом. И я не ошиблась. Моя собеседница рассказала мне продолжение своей истории.
—Я хочу посоветоваться с Вами. Ваше мнение для меня очень важно. Я запуталась и не знаю, что делать…Вернее, знаю, но не решаюсь, чувствую себя виноватой…
—Я Вас слушаю. Успокойтесь и расскажите, что Вас мучает.
—Вы знаете, Коленька мой умер от повторного воспаления лёгких. Я хотела наложить на себя руки, т.к. не мыслила своей жизни без него.
Образовалась пустота, пропал стимул к жизни. Но…она встретила мужчину, который увидел в ней, не только убитую горем мать, не замученную жизненными обстоятельствами сослуживицу, а привлекательную женщину. Прошло некоторое время, боль утраты притупилась, и сердце женщины ожило. Она ответила на чувство мужчины. Но теперь металась между чувством зарождающейся любви и чувством долга, которым она жила многие годы.
—Понимаете, я не знаю, имею ли я право на счастье, когда со мной нет моего сыночка. Это ведь предательство памяти о нём? Или нет?
Как могла, я успокоила мою собеседницу. Не знаю, откуда я брала слова, ведь я тогда была совсем молодая, и жизненного опыта у меня было ещё маловато. Но, видно, врачи, действительно, взрослеют рано. Я сказала, что ей не в чем себя винить: она выполнила свой долг перед сыном до конца. Что она имеет полное право быть счастливой. Что нельзя идти вперёд с головой, повёрнутой назад.
Надеюсь, что наш разговор был не напрасным. Мне кажется, что те, кого мы, не думая, называем «нытиками», это люди, испытывающие хроническое чувство вины.
Без вины виноватые…