Бывший боцман бывшей ЧМП относился к жизни фигурально. Такая жизненная позиция позволила в его возрасте сохранить здоровье и крепость вместе с пружинистостью движений. Его взгляд обнимал проходящих мимо женщин. Его телефон никогда не молчал. Он был всегда в теме, никогда не был озабоченным и тема постоянно была в нём.
Дети удалились от общения за ширму своего штурманского образования, буфетчица жена исчезла из жизни вместе с половиной жилплощади. На берегу ничего не держало. Удалив для профилактики аппендицит, гланды, аденоиды и желчный пузырь боцман опять попал в плавсостав своей возрастной категории.
Так и бороздил он моря то боцманом на сухогрузах, то карпентером на круизных судах под разными флагами. Однажды в Лагосе очередной сухогруз задержали на целых полгода, пока владелец решал свои финансовые дела. Команда голодала, местное население подкармливало моряков. Боцман из Одессы подружился таким образом с одинокой женщиной английского происхождения.
Женщина оказалась совсем не бедной вдовушкой, в хозяйстве которой требовались умелые мужские руки. Так на шее боцмана появился подаренный амулет из львиного клыка на цепочке из местного золота.
Возвращение в Одессу сразило наповал полным одиночеством и ненужностью существования. Море манило , но не хотело его. Пенсия была насмешкой над потребностями. Только переписка в интернете с Лагосом согревала душу. Для прогулок боцман выбрал себе Золотой Берег, каменные львы которого позами напряженного ожидания подчеркивали оттенки его настроения для внезапного броска.
Пьянство стало не по карману. Лишние органы были удалены из организма, чтобы не нашлось причин отказать в очередном выходе в море. Это создавало ложное ощущение полной безопасности. Опасность обитала за линией горизонта. Здесь царил однокомнатный кошмар одиночества. Друзья, которые ещё ходили в море, всегда куда-то торопились. Пенсионеры яростным спором встречали каждое политическое событие, которое само по себе казалось ничтожным для такого проявления чувств. Бросок! Вспомнилось армейское: — Броском вперёд!
Бросок первой сделала англичанка. Она ранним утром появилась внезапно во входных дверях однокомнатного холостяцкого убежища. Брак оформили быстро. Выезд на постоянное место жительства не оформляли, так как не хотели омрачать отъезд рутинными формальностями. Для этого существует консульская служба. Да и разрешение детей мужа вызывало сомнение. В конце концов «прохладная» Одесса — отличное место для того, чтобы пережидать здесь лагосскую жару.
Так прошло три счастливых года. Во время предпоследнего отъезда боцман положил свой львиный амулет между передних лап правого льва на Золотом Береге. Вдруг он кому-то ещё принесёт счастье, а его грудь он постоянно царапал при неосторожных движениях. Последний приезд в Одессу обнаружил отсутствие подарка на месте. Жена давно знала, что клык был утерян, правда она предупреждала про Voodoo и даже ходила к какой-то знахарке, чтобы та совершила необходимые обряды очищения.
Улетая в Лагос, семейная пара не знала, что впереди их ждёт разлука длиной в вечность. Вскоре какая-то местная зараза забралась в их дом. Крепыш моряк выжил, а здоровья жены оказалось недостаточно. После похорон появился адвокат. Затем стали требовать всё и сразу озабоченные родственники.
Одесса встретила нашего героя без порванных баянов и, вообще, как-то настороженно. Бывший боцман зачастил на Золотой Берег, чтобы утопить свою тоску в воспоминаниях, которые набегали здесь, словно ласковые летние волны. Шум прибоя вызывал оцепенение и задумчивость. Ведь оказалось место для любви в его фигуральной философии, ещё как оказалось.
Одной холодной ночью выпал первый снежок и, о какая романтическая мистика, моряка сорвало с места стремление оставить ранним утром первый след на белоснежном ковре пороши. Он, как гончая, мчался на заветный берег. Море казалось каким-то густым. На белоснежном покрывале набережной выделялся след женской обуви, который обрывался у пасти правого льва.
— Она! Точно, она! Как?
Между лап каменного зверя лежал тот самый клык с цепочкой. Привычным движением моряк надел его на шею и спрятал под одежду. След женщины обрывался здесь. Ноги сами понесли бывшего боцмана прочь от этого места. Смятение в голове продолжалось. Чередовались какие-то видения из прошлого. Два раза ему совсем близко сигналили машины. Возле самого подъезда внезапная невыносимой силы боль под левой лопаткой и в локте затуманила сознание. Снег сыпал сверху свои пушистые хлопья, присыпая следы, и делал лежащую фигуру в тёмной одежде какой-то особенно нелепой.
Остывающее тело нашли ранние соседи, торопившиеся на седьмой километр. От него удалялись две цепочки следов, хорошо продавленных в мягкой пороше. Один след был мужским, второй — женским. Входных следов не было. Мышцы тела ещё не успели стать жёсткими. Пальцы правой руки удалось разжать, из них выпал огромный окровавленный клык зверя, к которому крепилась разорванная золотая цепочка. Экспертиза не нашла видимых повреждений, как было записано, на бездыханном теле. Вскрытие показало закупорку сосудов верхних отделов левого желудочка сердца с более чем 50% повреждением сердечной мышцы.
На заборах Одессы всё чаще стали появляться надписи: Voodoo, Vodun, Vodoun и Vodun, которые означают не совсем одно и то же. Одними и теми же являются безверие и безразличие, которые ищут для себя материальность ощущений.
