Когда—то мудрый О.Генри сказал: «Дело не в дорогах, которые мы выбираем, а в том, что внутри нас заставляет выбирать наши дороги».
Нашу судьбу можно сравнить с жизнью дерева. Вот росточек, потом тонкий ствол, он собирается расти вверх, к солнцу. Но что—то вмешивается в его жизнь, и ствол раздваивается, будто в нерешительности. Или даёт боковые ветви, иногда обвивает материнский ствол, будто испугавшись самостоятельности. Некоторые ветки ломает ветер, другие, заболев, отпадают сами. А дерево всё растёт, мужает, сбрасывает листву, чтоб пережить зимнюю стужу и спокойно ждёт тепла. И снова оживает весной. И если дерево вырастает высоким и сильным, значит, оно выбрало верный путь. Но, в отличие от дерева, человек сам может выстроить или сломать свою жизнь.
Оглядываясь назад, я думаю, сколько же мне самой пришлось миновать этих самых перекрёстков, и не заблудиться в пути! Начну с профессии. У нас семья потомственных педагогов, и как—то само собой разумелось, что и я выберу эту профессию. Но я, 14 летняя девочка, наотрез отказалась забирать из школы аттестат и поступать в педагогический техникум. И настояла на том, чтобы окончить 10 классов и поступить в желанный мединститут. Я так мечтала стать врачом!
Окончен 10 класс, все мои мысли о вступительных экзаменах в мединститут. И тут неожиданно мой школьный друг Венечка просит меня выйти за него замуж. «Я буду тебе хорошим мужем, ведь я всё умею». И это правда. Он рано остался сиротой, жил самостоятельно. Его огорчил мой отказ. Потом я узнала, что он поступил в военное училище и после его окончания был направлен на работу в ГДР. Если бы я приняла то предложение, то приобрела бы хорошего мужа и, возможно, обеспеченную жизнь. Но не стала бы врачом.
На пятом курсе института я увлеклась психиатрией. Мне нравилось дежурить в психодиспансере, разговаривать с больными. Удивительно, но многие из них умны, образованы, у них хорошо поставлена речь, в суждениях есть своеобразная логика. Не зря говорят, что гения от психически больного человека отделяет тоненькая грань. Там же я освоила приёмы гипноза, и даже сама проводила их в клинике. Во время выпускного экзамена по психиатрии зав кафедрой предложил мне поступить в аспирантуру у них на кафедре, защитить диссертацию и работать в мединституте. Предложение было заманчивое. Но вмешался случай: во время проведения очередного сеанса гипноза я ухитрилась загипнотизировать саму себя! Это меня так испугало, что я решительно отказалась от мысли стать психиатром: слишком уж впечатлительна.
После окончания института новая развилка: могла получить свободный диплом и уехать на Украину по месту жительства мужа. Но мы с ним выбрали направление на работу в Сибирь. Если бы я поступила иначе, то избежала бы массы трудностей и опасностей того периода. Но никогда не получила бы такой богатый опыт самостоятельной работы, не увидела бы Байкал.
Уже через год работы на комбинате «Балей –золото» мне было предложено перейти в аппарат Читинского облздравотдела с перспективой быстрого карьерного роста. Но я не хотела быть администратором, я хотела лечить людей. И, конечно, отказалась.
Но судьба готовила новое испытание. Хотя, это как посмотреть: для меня это был какой—то божественный подарок, чудо. Но когда я сообщила новость мужу, его реакция ошеломила меня. Он сказал, что нам ещё рано иметь детей, что у нас жизнь только начинается, что надо пожить пока «для себя». Несмотря на мою молодость (мне было тогда 22 года), я твёрдо сказала: «Нет, ребёнок будет». Мне непонятно, почему женщины иногда позволяют другим решать за них этот вопрос, а потом жалуются.
Что было дальше? Муж, вольная птица, вскоре уехал обратно на Украину, а меня главврач не отпустил: «Вы обязаны отработать 3 года». В общем, сложности были, но я их все преодолела. Примечание: если бы я слушала мужа, не было бы у меня сейчас двух прекрасных детей: доброго умного сына — талантливого учёного, Лауреата международной премии в области ядерной физики и красавицы дочки, которая является надеждой и опорой 4 детей, больного мужа и престарелого отца.
Новая развилка: во время учёбы в ординатуре я увлеклась научной работой, подготовила первую диссертацию, и от директора Днепропетровского НИИ профзаболеваний получила предложение остаться в институте в должности научного сотрудника и здесь же защитить диссертацию. Всё хорошо? Нет, мне предстоял выбор: наука или семья. Я выбрала семью и уехала с ребёнком к мужу в Казахстан. А мою почти готовую диссертацию «присвоил» один ну очень расторопный коллега по фамилии Ковальчук. Немного доработал её и защитил как докторскую. А мне даже «спасибо» не сказал. Всё это я узнала из писем знакомых по институту.
А я на новом месте всё начала с нуля: наряду с лечебной работой училась в заочной аспирантуре в Москве, в Институте Биофизики, подготовила вторую диссертацию на новом материале и успешно защитила её в этом знаменитом институте. И тут же получила несколько интересных предложений, самое заманчиво из которых была работа в Институте Медикобиологических проблем. Выбор предстоял трудный: или интересная научная работа в Москве (даже сразу нашли научного руководителя для подготовки докторской диссертации, т.к. проблемы, поднятые в моей кандидатской, оказались перспективными), или семья и лечебная работа. Выбрав второе, вернулась в Казахстан.
Волею судьбы и руководства я вскоре была назначена зам. главврача по лечебной работе в нашей огромной больнице (МСО—102). Работать было трудно, но интересно. Тем более что и я, и главврач начинали трудиться в этой медсанчасти простыми врачами ещё тогда, когда это были просто несколько деревянных бараков. Уже тогда мы с Анатолием Ивановичем стали почти друзьями. Постепенно строился больничный городок. Росли и мы: стали заведовать отделениями. Когда ему предложили должность главврача, он согласился с условием, что его замом буду я. Об этом я уже писала в «Ташкентском дневнике».
Почему я остановилась на этом так подробно? А потому, что теперь меня ожидал уже серьёзный нравственный выбор. Начальника МСО Константина Ивановича, с которым мы работали много лет, перевели в Подмосковье. А на его место был назначен новый, из Средней Азии. И нашу больницу залихорадило. «Новая метла» стала выметать старые кадры, используя при этом нечестные приёмы. Дошло до того, что новый начальник вызвал меня к себе в кабинет и открытым текстом попросил, чтоб я, как начмед, нашла у одного из завотделением побольше промахов в работе. Я наотрез отказалась «играть в эти игры». Через некоторое время испортились отношения с начальником и у Анатолия Ивановича. Он ушел «по собственному желанию» и вернулся в своё родное кардиологическое отделение. Больница оголилась. В Главке возмутились.
И тогда место главврача было предложено мне. Я с возмущением отказалась: я никогда не предавала друзей. А Анатолий Иванович для меня был не только главврачом, но и моим другом, ему я обязана жизнью, о чём уже писала в рассказе «Аппендицит». Мне пришлось выдержать требование Третьего ГУ при Министерстве Здравоохранения СССР, угрозы начальника МСО, просьбы первого секретаря горкома партии (я была беспартийной, поэтому очагов воздействия на меня у него не было). Дальнейшая работа в родной больнице стала невыносимой, но и перевод был возможен только с согласия Главка. Его бы я ни за что не получила. И я просто уволилась, уехала и на новом месте опять начала всё с нуля. Но не поступилась своими принципами.
А ведь если бы я сделала неправильный выбор, то всю жизнь винила бы себя в смерти А.И (он умер от инфаркта через год после моего отъезда) и к тому же моя семья осталась бы «за границей», в Казахстане, когда развалили Советский Союз. Мне предстояло ещё много раз стоять перед выбором, но это уже больше касалось личной жизни и вряд ли интересно читателю.