В советское время в нашем туберкулёзном санатории лечились только работники Системы «Среднего Машиностроения». Во время перестройки он стал «ничейным», никому не нужным, финансирование прекратилось. Кого только в то время мы не лечили: алкоголиков, наркоманов, наркоторговцев, бомжей, бандитов, ну и конечно, нормальных законопослушных граждан.
Когда ко мне поступил новый больной, я сразу обратила внимание на его обувь: тяжелые ботинки с коваными подошвами. Заметив мой взгляд, больной сказал: « Десантник, служил в Афганистане». Теперь понятно. Но у нас все равны, обследовала, назначила лечение, всё шло нормально.
И тут я сломала левую руку, но, несмотря на гипс, продолжала работать. У меня такая специальность (помимо отделения, я трудилась ещё и в кабинете функциональной диагностики), что заменить меня было некем. С работой я бы справилась, но на дворе дул «ветер перемен», зарплату нам не платили уже несколько месяцев. Чтоб не умереть с голоду, медики обзавелись огородами. А огород надо поливать, жара. Лейку одной рукой держать было очень неудобно: в общем, мучение.
В один прекрасный день за штакетником, изображавшим забор вокруг моего участка, появился «афганец».
—Я пришёл Вам помочь.
—А откуда Вы узнали, где мой участок?
—Да у нас все это знают! Вы что, не обратили внимание на то, что у других всё воруют, а у Вас нет?
—Я думала, что это случайность.
—Нет! Ребята знают, что в случае чего будут иметь дело со мной!
Я знала, что в отделении его боятся и уважают. Большой, сильный, в камуфляже—он выделялся среди больных. Помимо всего прочего, он писал неплохие стихи, их даже напечатала наша районная газета.
Того, что произошло дальше, я совсем не ожидала. Однажды в мой кабинет вошла дежурная медсестра и доложила, что пьяный «афганец» спит в чужой палате, а больным негде отдыхать. Это показалось мне странным, тем не менее, я сразу встала и пошла в указанную палату. На одной из кроватей действительно спал совершенно пьяный «афганец». Больные не решались его трогать, и вышли из палаты «от греха подальше». Я решительно разбудила парня, взяла за рукав, вывела из чужой палаты и доставила в его «родную». Со своей принципиальностью и бесстрашием, я как -то не подумала, что своего унижения на глазах у других больных, «афганец» мне не простит. Мне бы сразу в ординаторскую уйти, но я вспомнила, что его роскошная кожаная куртка осталась в чужой палате. А в то время больные тащили всё, что «плохо лежит», вплоть до служебных телефонов и электрических розеток со стен. Чтоб такого не случилось, я взяла куртку и отнесла её владельцу.
Увидев меня, Виктор, так звали больного, вскочил на ноги и стал оттеснять меня от двери. При этом взгляд у него был просто безумный. Я поняла, что дело плохо, что сейчас он способен на всё. Поэтому попыталась выйти из палаты через спаренную лоджию, чтоб оттуда перейти в соседнюю палату. Но он бросился вслед за мной и больно схватил за руку. Конечно, я сильно испугалась, но сказала строго и решительно: «Руки! Уберите!». От неожиданности он разжал свою железную хватку. Я быстро перешла в соседнюю палату, но «афганец» выскочил вслед за мной , подбежал к сидящему на кровати, испуганному худенькому больному и изо всех сил « врезал» кулаком в стену прямо у него над головой. Посыпалась штукатурка, парень побелел.
Удар был такой силы, что если бы он пришелся в голову больного, лечить было бы уже некого. Я понимала, что разъярённого десантника с его боевыми приёмами остановить здесь не сможет никто. Но, к счастью, наш «герой» куда—то ушёл. Через некоторое время раздался телефонный звонок с другого этажа: «Заберите своего больного, он нам тут такое устроил! У него все руки в крови!».
На другой день, придя в себя, Виктор попросил прощения за своё поведение. Сказал, что в Афганистане он перенёс контузию головного мозга. И теперь после приёма даже небольшой дозы спиртного у него наступает патологическое опьянение, и он совершенно перестаёт контролировать себя. Конечно, этот больной был сразу выписан за нарушение режима, но ещё сутки мы никак не могли выпроводить его из больницы. И вздохнули с облегчением только тогда, когда наш «афганец» наконец—то уехал. Конечно, жаль его.
А сколько молодых необстрелянных мальчиков, вчерашних школьников, полегло там, в желтых афганских степях! Светлая им память. Именем одного из них Вадима Шестаковского названа школа в нашем посёлке Восход.