25 марта мир отмечал День борьбы с туберкулёзом. А 10 марта газета «Мир новостей» опубликовала крик отчаяния больного туберкулёзом из Тюмени «Я не хочу умирать». Ему было отказано в лечении из—за тяжести его состояния. Невозможно себе представить такую ситуацию в советское время. Невольно вспомнила свою собственную историю борьбы с этой серьёзной болезнью.
Телефонный звонок рентгенолога прозвучал, как гром среди ясного неба.
—Извините, Анна Фёдоровна, но мне нечем Вас обрадовать: у Вас туберкулёз лёгких.
—Слава Богу, ответила я,—теперь мне всё ясно.
—Впервые встречаю человека, который обрадовался, что у него нашли туберкулёз, удивился рентгенолог. А я теперь поняла причину своего странного недомогания.
Когда я заболела? Теперь я поняла: несколько лет назад, когда заметила, что каждый день к вечеру у меня начинался небольшой озноб. Даже субфебрильная температура меня не насторожила. Продолжала работать.
Через некоторое время у меня сильно заболел глаз , пришлось обратиться к окулисту. Она посмотрела и (умница!) спросила: «А с лёгкими у Вас всё в порядке? Похоже на туберкулёз глаза». Я засмеялась: «Откуда?» И вспомнила, что давно не делала снимков лёгких. Сделала. И вот звонок рентгенолога.
С детства легкие моё слабое место. Я много раз болела пневмонией. А после окончания института мне пришлось поработать в туберкулёзном отделении наряду со своей основной работой. Ни рентгенолог, ни хирург, ни начальство и близко не подходили к этому «чумному» бараку с тяжелыми больными, бывшими заключенными и шахтёрами золотодобывающего рудника: боялись. Пришлось мне осваивать и фтизиатрию, и рентгенологию: сама делала рентгеноскопию, плевральные пункции, накладывала пневмоперитонеум своим больным. Прошла хорошую школу, хоть и без учителей. Трудно было заставить себя не бояться, но справилась.
Знакомство с рентгенологией и фтизиатрией было продолжено в двухгодичной ординатуре по профпатологии в Институте профзаболеваний на Украине. Всё это мне пригодилось, когда я приехала на новое место работы в Казахстан. Наш единственный рентгенолог ушла в отпуск, огромное больнично—поликлиническое объединение осталось без специалиста. Нас, терапевтов, собрал начальник МСЧ и попросил выручить.
—Может, кто—нибудь из вас разбирается в рентгенологии? Пришлось сознаться и два месяца совмещать основную работу с работой в рентгенкабинете. Но я отвлеклась на воспоминания…
Итак, у меня обнаружили туберкулёз. Теперь надо было мобилизоваться и начать лечение. Наивная, я думала, что госпитализации не потребуется, что обойдусь народными средствами. Кто—то мне посоветовал приготовить такой состав: лимоны, мёд и коньяк. Я радостно сказала об этом мужу, а он ответил : «Но это же дорого». Я не поверила своим ушам. Мы в то время были очень обеспечены, недаром 15 лет отработали в местности, где нам платили большие надбавки «за вредность». В этот момент у меня что—то сломалось в душе. Тот наш разговор я запомнила навсегда:
—Я не буду жить с тобой. Ты оказался, как гнилой плетень—с виду хороший, а прислонишься к нему, когда нет сил стоять, и упадёшь. Давай разведёмся.
—Сейчас это невозможно, —ответил муж. Меня осудят знакомые, если я разведусь с больной женой. Вот когда ты вылечишься, тогда и разведёмся. С таким настроением я легла в туберкулёзное отделение своей больницы. Я была глубоко несчастна и одинока. Муж не приходил. Как только он узнал мой диагноз, то стал держаться от меня подальше, боялся, хотя у меня была лёгкая форма, контакт со мной был неопасен.
Начальство было недовольно тем, что меня госпитализировали, ведь я была единственным специалистом по функциональной диагностике во всём большом городе. Потом начались проблемы с лечением. Оказывается, мой организм не переносит противотуберкулёзные препараты, появились признаки токсического поражения, я впала в кому. И тут проснулась совесть у мужа, он стал почти каждый день приезжать в больницу с цветами. Но ни цветы, ни он сам меня уже не радовали. Посоветовавшись, врачи решили отправить меня на лечение в знаменитый на весь Советский Союз ведомственный санаторий «Восход». Мне было всё равно. Я даже не помню, как добиралась туда.
Приехала. Всё оказалось не так страшно, как я думала. Белоснежные корпуса в хвойном бору на берегу реки Протвы. Палаты на два человека с лоджиями, чистота, красота, телевизоры в холлах, кинозал, клуб, танцзал, прекрасное питание—все условия для лечения. Как это разительно отличалось от того, что я увидела когда—то в Институте туберкулёза в Москве, когда по просьбе знакомой передавала посылочку её родственнику, который лечился от туберкулёза в этом Институте.
Помню, я нашла этот Институт, узнала номер палаты больного, открыла дверь и буквально остолбенела. Передо мной, где — то внизу было огромное помещение, сплошь заставленное кроватями. Ближайший ко мне больной спросил, кто мне нужен, я громко назвала фамилию. По цепочке информация распространилась дальше. А я так и стояла на возвышении, как на сцене. Через некоторое время показался испуганный измождённый человек, я поспешила успокоить его и передала подарок из дома.
Но вернусь к «Восходу». Никакого стимула к выздоровлению у меня не было. Я почти не ела, плохо спала, много плакала. Хорошо, что было много книг, и каждый день показывали кинофильмы. И как—то так получалось, что моё любимое место в кинозале всегда оказывалось свободным. Я думала: «везёт» до того самого вечера, когда я опоздала к началу сеанса и уже хотела уйти, но вдруг увидела приглашающий жест, подошла и с удивлением увидела, что «моё» место свободно. Я села и с облегчением сказала самой себе: «Слава Богу, опять повезло», на что мой сосед, на которого я никогда не обращала внимания, тихо произнёс: «Вы заметили, что Ваше любимое место всегда свободно? Да, заметила и всегда удивлялась и радовалась этому. И Вы не догадываетесь, почему?» И тут только до меня дошло: мужчина всегда держал это место для меня, но никогда не заговаривал со мной. Но даже после этого я оставалась равнодушной ко всему и ко всем.
Однажды, когда я целый день плакала, соседка по палате заявила: «Всё, хватит! Вытирайте слёзы, умывайтесь и идёмте на танцы! (В санатории был прекрасный танцзал с паркетным полом). Я наотрез отказалась, какие мне танцы?! Однако соседка оказалась настойчивой. Когда мы пришли, танцы были в разгаре, но я стала у стены и просто смотрела, хотя раньше очень любила танцевать.
И вдруг мои глаза встретились с другими глазами, я бы назвала их «горящими». Мужчина стоял в другом конце зала и пристально смотрел на меня. Я поспешила отвернуться, но его взгляд уже проник ко мне в Душу и всё там осветил и взбудоражил. Когда спустя несколько лет я читала «Жизнь взаймы» Э.М. Ремарка, то очень хорошо понимала героев этого прекрасного романа. Володя, так звали того мужчину, с которым (не сразу!) мы всё же познакомились, стал моим Ангелом Спасителем. Он заставлял меня есть, принимать лекарства, мы с ним много гуляли в окрестных лесах, сначала пешком, а когда выпал снег, он на своей базе отдыха «Курчатовец» взял лыжи, и мы исходили на них все окрестности. Ко мне вернулась радость жизни.
В санатории мы пробыли около 8 месяцев, выписались почти одновременно и совсем здоровыми. И каждый уехал в свой город. Но на этом история не закончилась: через полгода после развода (я всё—таки не изменила своё решение) по приглашению главврача я вернулась в «Восход», но уже в качестве врача. И получила здесь прекрасную квартиру, о которой написала в рассказе «Жильё».
Так что, права пословица: «Что Бог ни даёт—к лушему!».