Я с детства почему—то очень любила грозы. При первых признаках надвигающейся грозы я уходила из дома.
— Куда ты, Анета, гроза начинается, беспокоилась мама. Но меня невозможно было остановить. Я уходила не просто на улицу, а шла мимо школы, мимо школьного парка, а затем вниз—вниз, мимо знаменитого колодца на луг, который раскинулся почти до горизонта. Какой простор, какая воля! Начинался дождь, по моим кудрявым рыжим волосам текла вода, тонкое синее платье плотно облепляло тело, а я шла всё дальше, дальше. И под раскаты грома пела или читала: «Буря, скоро грянет буря» из моего любимого стихотворения «Песня о Буревестнике» М. Горького. Сверкали молнии, но мою Душу наполнял не страх, а восторг.
В своей гордыне я забыла о простой истине: человек—не Царь природы, а крошечная, беззащитная частичка мироздания. И пришло время, когда я убедилась, что те грозы из детства и наши, подмосковные, это игрушка природы в сравнении с той южной ночной грозой в Крыму.
У санатория был летний павильон прямо на берегу моря: открытый со всех сторон навес с шиферной крышей. Там стояло несколько кроватей, и там можно было спать ночью. Но в тот вечер надвигалась гроза, поэтому, только несколько смельчаков спустились вниз к пляжу. Море бушевало. Из чернильной темноты набегали волны с белыми гребнями, словно иллюстрация к сказке о рыбаке и рыбке. Не успела я оглянуться, как набежавшая волна сорвала прямо с моей ноги беленький босоножек, и унесла его прочь.
—Как же я завтра вернусь в санаторий, подумала я, засыпая. Сон был недолгим. Проснулась я от страшного грохота: шумело море, катая по пляжу гальку, грохотал по шиферной крыше дождь и завывал ветер. Волны подступили почти к ножкам кровати, которая была уже мокрая от брызг, залетавших из—под навеса.
Но самое жуткое было другое: каждую секунд непрерывно, будто кто—то включал—выключал гигантский фонарь, вспыхивали молнии. Зажмуренным глазам даже под одеялом было больно. А гром! Нет, это не те раскаты, которые мы привыкли слышать во время грозы. Представьте себе раскалённую гигантскую железную деталь, которую окунают в холодную воду. Это ни на что не похожий визг, шипение, удар молота по листу железа. От этого холодело за грудиной и кружилась голова. Было безумно страшно. Казалось, очередная молния просто прожжет тонкую крышу и всё! Первобытная стихия вызвала такой же первобытный страх, который остался во мне на всю жизнь.
К утру всё стихло. Я вышла на пляж и увидела на гальке мой босоножек. Море, наигравшись, вернуло мне его! Я засмеялась, сказала: «Спасибо» и пошла вверх на гору к белеющему корпусу санатория.