Петрович, ещё не старый мужчина, чуть больше сорока лет от роду, работал лесничим. Когда -то, давным – давно, будучи ещё совсем ребёнком, он « заболел» всякими животными, начиная от лошадей и заканчивая божьими коровками. В их доме всегда было полным –полно увечных кошек, собак, ворон, которые неизвестно каким образом попадали к ним. Он терпеливо, с заботой сиделки ухаживал за ними. Когда же они выздоравливали, а это было в бОльших случаях, он выпускал их на волю. Но те не хотели покидать своего спасителя и становились почти, что на правах семьянина. У них имелся отдельный закуток, в их не очень просторном доме, где они и обитали. Отец Володи, болезненный и слабый человек( застудился на лесозаготовке) не любил этого увлечения сына и видел в будущем сына по крайней мере инженером, но никак уж не кисейной барышней, возившейся с собачками и кошечками. Но по окончании школы, сын подал документы в сельскохозяйственный техникум на отделение ветеринарии. Он осознанно решил связать свою жизнь с братьями нашими меньшими и ни о чём больше и слышать не хотел. Учился он легко и просто. Все его конспекты разбирали одногруппники, а он отвечал на уроках весь материал на зубок, с полным знанием дела. Преподаватели пророчили ему большое будущее, ну скажем не меньше министра сельского хозяйства, так грамотно он понимал всё в этом направлении. Но пророчество их не сбылось. Жизнь подбрасывает нам свои варианты и чаще всего, даже не спрашивая, и не готовя нас к ним. Парень только получил диплом, как в скорости скончался скоропостижно отец. Скудный семейный бюджет не дал возможности поступить юноше в институт, и он согласился на работу по распределению. Ему выпадало Центральное Черноземье, в одно очень перспективное хозяйство, по выращиванию крупного, рогатого скота. Оттуда пришло письмо с заверением, что молодому специалисту будет сразу же выделен дом, участок, если нужна-корова. Переговорив с матерью, Володя дал добро. Как ни упиралась мама, он уговаривал ехать и её. Если бы был жив отец, он бы тоже так решил. Зачем прозябать одинокой женщине здесь одной, как перст. А там она постепенно забудет своё горе, да и за сыном будет кому приглядеть, пока на этот пост не было претендентки. Пообещав отцу приезжать по мере возможности на его постоянное теперь уже жительство, они продали не хитрый скарб(ветхий домишко) и поехали покорять новые места почти что, без сожаления. Соседи согласились присматривать за могилой отца, а больше их ничто не держало там. Всё, как и обещало руководство спецхоза, было выполнено без проволочек. Дом добротный и светлый, участок земли, корова. Если Владимир покажет себя настоящим специалистом, в скором времени обещали машину. Это были времена, когда правительство нашей страны уделяло максимум внимания работникам сельского хозяйства. А как же иначе? Ведь это они, работяги земли кормили многомиллионные города мясом, молоком, овощами и фруктами. И мясо было самое натуральное, без всякой там химии и физики. В колбасе было 90% мяса, молоко не отличалось от домашнего. Яблоки никто не покрывал никаким парафином. В общем, люди ели здоровую, вкусную пищу, без всяких подвохов и опасения. Владимир с головой погрузился в работу, благо её хватало даже с лихвой. Он уходил ни свет, ни заря и возвращался далеко за полночь. Просто по — другому не получалось. Ведь у животных, как и у человека, есть такие нюансы, которые распорядку не подлежат. Они могут заболеть, пораниться, отравиться, съев что – то не подлежащее на выпасе. Да воспроизведение себе подобных. Ведь этот процесс, никто и никогда не может угадать, если только Господь Бог. Ну вот в этой роли у нас выступал, как раз Владимир. А все, кто с ним работал, да и посторонние, в знак уважения называли, наш Петрович, не смотря на его ещё юный возраст. Ветврач он конечно же был первоклассный. Про таких говорят, человек на своём, законном месте. И ещё, работник от Бога. Коровы, завидев его, приветствовали громким мычанием. Доярки помоложе и по бойчей, улыбались и подшучивали над молодым холостяком. Пожилые, с материнской любовью и уважением провожали взглядами, завидуя его матери, воспитавшей, такого умного и порядочного сына. А саму мать волновало одно, уж больно рьяно он отдавался работе. А когда же жить –то? Ведь молодость промчится птичкой-синичкой, а там уж и недуги, да старость не за горами. Часто она, ожидая его до самого-самого, чтобы покормить своё выросшее чадо, выговаривала ему. Ну не дело это сынок, в твоём –то возрасте до полуночи общаться с животными. Твоё дело с девчатами хороводиться. Я жду не дождусь внуков, а ты и в ус не дуешь. Отец покойный так и ушёл в мир иной, не побыв дедом. Но тогда тебе ещё рано было, а теперь самое время. Ты уж прекращай так усердно относиться к своим подопечным, да и давай ближе к делу. Ходи на танцы, девушку себе хорошую найди, да и о свадьбе пора начинать задумываться. Но сын уже почти засыпая на ходу, чмокал мать в щёку и обещал подумать. Рано утром, история повторялась, но Володя, хохоча, убегал на работу и оставлял мать снова за размышлением. Вот уж правда, не понять эту жизнь. Плохо, когда дети ленивые, и плохо, когда вот так, слишком радивые. Она занималась своей Императрицей — первотёлкой, такую кличку дал ей её сын. Какое –то время отдавала грядкам с овощами и картошкой, а в основном преподавала русский и литературу в местной школе. Очень — очень редко, но случалось так, что сын вдруг забегал к ней на работу, буквально на минутку. Ну, к примеру, ехал в соседнее хозяйство, или нужны были деньги. С собой никогда не носил, а по привычке брал у мамы. Не пил, не курил и считал, что деньги ему ни к чему. А вот гостинец привезти, или же конкретную вещь купить в дом, всегда не забывал и делал это с охотой. Смотрела мать на удаляющегося сына, радоваться бы, а у неё сердце рвётся и слёзы из глаз. Как пить останется бобылём! Это где же видано, чтоб молодой, здоровый человек не ходил на улицу, не провожал девчат, а сутками возился с коровами, лошадьми, поросятами, да овцами. Данные животные тоже имелись в хозяйстве, но это для нужд своих рабочих. Ну, что за наказание Божье мне с этим мальчишкой. Раз от разу заводя тему насчёт женитьбы, мать слёзно просила сына переменить образ жизни. Внуков хочу понянчить, ирод ты такой. А он, целуя её в глаза, заливисто смеялся и говорил: Будут тебе мамочка внуки! Ей-ей, будут. Да ты ведь у меня ещё хоть куда, вон в волосах ни одной серебринки нет, да и глаза у тебя ещё молодые, ясные и живые. Тебе жить нужно сто лет, за себя и за отца. Ещё нанянчишься, и пощады будешь просить. Она отступала до поры, до времени, но каждый раз возвращалась к этому больному для неё вопросу. А он убегал к своим Бурёнкам, Принцессам, Рябкам, Стрелкам и всё повторялось снова. Одно она понимала ясно, сын её уже женат, на своей работе. И эта жена самая ревнивая, самая прилипчивая и от неё нет никакого спасу. Ну что же, будем надеяться, что это не на всегда. Работа и правда занимала всю его жизнь, но ведь какие его годы, думал он иногда, принимая роды у коров, или же забинтовывая очередную ногу у кобылы. Было бы здоровье, а жениться я ещё успею. Подумаешь, какая проблема. Тут такие перспективы манят, наш спецхоз на первое место выходит по области. Может даже сама Москва заинтересуется нашим хозяйством, обсуждали они план с директором, а мама всё с женитьбой привязалась. Хотя жениться, это тоже перспектива в жизни, только уже в другом статусе. А вот наш Петрович и влюбился, сильно, неистово, взахлёб. Тоненькая, словно тростиночка ивовая, большеглазая куколка покорила сердце лучшего ветврача района. Она, как и мама его была преподавателем, только ещё молодая и неопытная. Ну да это не порок, опыт придёт с годами. Чувство захватило молодого парня целиком и полностью. Он даже как будто поостыл к работе маленько. Цветы, подарки, ухаживания. А там и до свадьбы дошло. Константин Олегович, директор хозяйства не поскупился и закатил пир на весь мир, для своего лучшего работника. .Машина, обещанная в начале его трудовой деятельности, стала подарком к свадьбе. Мама была на седьмом небе от счастья. Сбылась мечта всей её жизни, теперь ещё чуток и она вообще станет самой счастливой женщиной на свете. Её мальчик внял её советам и возможно в скором времени, она будет гулять с внуками, как это делают многие сельчане, которым она завидует до глубины души. Но радость её была преждевременной. Девочка оказалась молодой, да ранней. Хозяйство ей стало поперёк горла с первой минуты. Зачем во дворе корова, если можно выписать молока в совхозе? Грядки ей были противны. И кто только придумал это, стоят кверху пятой точкой часами. Моя пятая точка не для этого у меня, она требует к себе другого внимания. Её нужно лелеять, ласкать, целовать. Кверху ею, пусть стоят у кого вместо неё- доска. Машину она советовала мужу продать. Она слишком много жрёт денег, в виде бензина, так выразилась молодая жена. Умные люди, имеют служебную машину, а пользуются ею, как собственной, — отвечала она на немой вопрос мужа. Ладно, со всем этим можно было как –то смириться, но она поставила условие, чтобы мама сняла квартиру и ушла туда со своими животными. Мне не хватает свободы, я люблю ходить по дому нагишом. Да и вообще, две хозяйки в доме, это слишком. Это было выше сил Владимира и молодые серьёзно поссорились. Он сказал, что этого не будет никогда и ни за что. Хотя, у кого не было в жизни ссор и моментов по серьёзнее. Но Светочка, девочка была с норовом и чтобы показать, кто в доме хозяйка, вдруг собрала вещи и уехала: из жизни Владимира, из школы, и вообще из Сторожевого, так называлось хозяйство, где жили и работали Владимир с мамой. На прощанье она капризно надула губки, подкатила красивые, большие глаза под лоб и сказала, что такими, как она, не бросаются и что он ещё горько пожалеет о своём упрямстве. Конечно же новоиспечённый муж расстроился, хотя и не подавал вида. Ну как же не расстроиться, ведь он даже и не понял ещё, как следует вкуса женатого мужчины и вот, на тебе, опять холостой .Прожили –то совсем считай ничего, каких – то полгода. Да и первые огрехи в семейной жизни, они кому как отрыгнутся. Кто –то спешит сделать повтор, мол знай наших, да где наша не пропадала. А другие, упав, да больно ударившись, боятся этого годами, и бывает, что в семейной жизни ставят на себе крест. Больше же всего страдала виновница этого конфликта, как она считала себя сама. Мама уговаривала сына, написать Свете и попросить прощения. А она точно, уйдёт на квартиру к какой нибудь одинокой старушке, а Императрицу можно сдать снова в совхоз. Если дело только в этом, нужно обязательно разрулить ситуацию. У неё перед глазами стояла детская колясочка, которая быстро — быстро катилась от их дома, неизвестно куда. Но сын сказал, как отрезал, что ни писать, ни извиняться, он не собирается и что с женитьбой вышла ошибка. И он снова погрузился в свою работу, только теперь, приходя поздно вечером, не хохмил и не смеялся, как раньше бывало. А ложился и тут же засыпал, а может, притворялся, чтобы не отвечать матери, на её немые вопросы и укоризненные взгляды. Она тихонько уходила к себе и там долго молилась, сама не зная кому, и просила этого неизвестного, чтобы он послал её сыну счастья. А тут вдруг, грянули лихие девяностые и всё перевернулось с ног на голову. Спецхоз расформировали, скотину пустили под безжалостный нож. Хозяйство закупили какие – то бритые молодчики и стали выращивать подсолнух. Люди, обслуживающие животных остались без работы. Потерял работу и Владимир. Нет, без хлеба они не сидели с мамой, частный сектор нуждался в нём, может даже ещё больше чем раньше. Правда, брать деньги с односельчан совсем непросто, это ведь не зарплата, но люди сами вкладывали ему их в карман, как бы он ни отказывался. Главное, что он потерял, так это прикрытие от жизненных проблем. Ведь у него же была веская защита-работа, а теперь её не стало и он получалось, стал словно голый на миру.. Он как будто проснулся и испугался. Права мама его, жизнь бежит очень быстро и он почти не заметил, как прибавилось к его годам ещё пятнадцать. Ему скоро сорок, а в жизни ничего не нажито. Паника охватила его. Нужно немедленно найти постоянную работу, вертелось у него в голове и когда он по вызову работал у кого нибудь из односельчан, и тогда, когда он придя домой и перекусив наспех, уходил к себе и то ли ложился действительно спать, то ли притворялся спящим, чтобы уйти от приставаний матери. Когда ему предложили должность лесничего, он сначала растерялся. Совсем незнакомая и далёкая от его знаний профессия. Ну да, не Боги горшки обжигают, решился и Петрович. А вдруг получится у него. Также от него требовалось участие в жизни лесных обитателей. Вот это совсем другое дело. Это ближе ему и дороже. Животные, они все одинаковые: маленькие и большие, домашние и дикие, неважно. Он дал согласие и принял полномочия. Сначала конечно же были проблемы, но дальше- больше дела у нашего героя пошли на лад и дело стало спориться, куда как славно. Он проводил вырубку, очистку валежника, посадку новых делянок. Многие люди, что были вынуждены потерять работу связанную с аннулированием спецхоза, пришли к нему в лесное хозяйство. Работать с ним одно удовольствие, и никто от этого не отказывался. Он же занимаясь деревьями, не забывал и про животных. То лапу зайцу починит, то лису из капкана освободит. Браконьеров хватало во все времена. Хотя этим он собирался заняться отдельно. Раз совести у людей не хватает, значит им нужно на это указать, а он имеет полное право. И жизнь завертелась и понеслась с удвоенной силой. Ну вот тебе, из огня, да в полымя, — сетовала мать, накрывая вечером на стол. Закончились коровы, да лошади, начался лесной мир. Нет, не по нянчить мне внуков, не вдохнуть мне их чудесный запах ангелов. Ведь говорят, дети, как ангелы. Они пахнут молоком и играют с Богом. Наверное я что –то сделала в жизни не так, что Бог наказывает меня вот так сурово. Хоть бы нашлась, такая смелая, озорная, да женила бы его на себе что ли. Ну как же так, жизнь проходит мимо, а ему, хоть бы что. А сын её, уплетая вкуснющие мамины щи с пампушками, тоже нет- нет да об этом и думает. Нашлась бы такая смелая, да озорная, чтобы, как в омут с головой. А так, страшно. Ведь раз он уже обжёгся и начинать всё сначала, нет сил. Этот ожёг никак не зарубцуется, и пугает его, вдруг и опять не получится. А тут бы, чтобы сразу в карьер, чтобы с корабля и на бал. Ну вот такой он весь тут и ничего с ним не поделаешь. Ох, и красива земля Черноземья! Ох, и богата! Кажется, нет её краше, хоть и не родился он здесь, а полюбил, как родную. Любуется он красотами природы, пьёт свежий, настоянный на соснах воздух, слушает переклички птиц. Кукушка вещает ему долгую- долгую жизнь. Вдруг слышит он, вороны разгалделись, разгорлопанились. Летают над деревьями, шумят. А то вдруг к низу камнем упадёт несколько, и вновь взмывают к верху. Петрович знает, что там есть полянка, посреди чащи. Может что случилось с кем –то, а может браконьеры бедокурят? И он скорой ногой отправился на этот шум- тарарам. Пред ним предстала не радостная картина. На поляне лежала лосиха, и не понятно было, живая она, или уже нет. Голова откинута в сторону, глаза закрыты. Кругом кровь, помёт и как стражи, несколько десятков иссиня чёрных падальщиков. То, что они не напали на жертву, уже радовало. Значит, теплится ещё в ней жизнь и возможно есть шанс спасти её. Распугав ворон, он подошёл ближе. Лосиха открыла глаза и так посмотрела на него, что ему стало вдруг холодно даже, хотя на улице стояла жара за тридцать. Влажные, фиолетовые глаза молили о помощи, ну точь в точь, как, если бы это делал человек. Он сразу понял, в чём дело. Животное не могло растелиться. Пузырь не прорвался и возможно малыша уже не спасти, а вот за мать можно побороться. Специальных инструментов у него конечно же не было с собой, но как у всякого мужика имелся перочинный нож. Также в рюкзаке была бутылка с водой, спички, аптечка, краюха хлеба, круто посыпанная крупной солью. Если бы на месте Петровича оказался обыкновенный человек, лосихе пришлось бы возможно попрощаться с жизнью. Но перед ней был первоклассный спаситель в её ситуации. Когда он извлёк малыша, он конечно же был скорее мёртв, чем жив. Но несколько профессиональных движений, манипуляций и новорожденный засучил ножками. Ну значит всё в порядке, подумал Владимир и теперь уже обратил внимание на мамашу. Он выпоил ей свою воду и отдал хлеб. Та, с жадностью стала жевать, а вскоре и попробовала подняться. Первым делом она уткнулась носом в своё чадо и принялась тщательно его облизывать. Ну после такого массажа, дело пошло куда как лучше, хотя стать на ножки ему конечно же силёнок не хватит, минимум несколько часов. Не привык этот человек дело бросать на пол пути. Он завернул телёнка в свой пиджак, взял его на руки, как носят детей и пошёл по тропинке, не сомневаясь ни на минуту, что мамаша будет следовать за ними. На поляне же с их отбытием, начались целые баталии за остатки после новорожденного. Так они и шли, по улице Сторожевого, на удивление людям.. Мужчина, с лосёнком на руках, а следом плелась ослабшая лосиха. Люди, живущие бок о бок с этим достойным человеком, никогда не сомневались, что он поступит именно так в той, или другой ситуации. Они гордились, что он их односельчанин. Многие останавливались и глядели, как на диво. Некоторые с усмешкой подтрунивали. Петрович, ну что, коровку ведёшь, надо бы и доярочку искать. Мамка –то твоя пожалуй не справится с таким хозяйством. Он улыбался в ответ, не обижаясь на прохожих. Новоиспечёных, определили в сарай, и местные детишки, гурьбой стали ходить, смотреть на гостей из леса. Привела своего сынишку и Анна, молодая женщина, живущая за три дома от Бобровых. Жила она с сынишкой одна. Муж её, красивый и видный мужик, Василий Терехов, оказался пропойцей и однажды пьяным, упал с моста в реку и утонул. Пока дети общались с лесными жителями, Анна вдруг сама подошла к Петровичу и заговорила. Хороший ты человек, Петрович, добрый. Вон спасаешь всяких животных, зверей. А людей, как будто боишься. Особенно нас, баб. А интересно, смог бы ты помочь женщине родить ребёнка, если бы вот так, вдруг приключилось не дай Бог? Владимир вдруг почему -то залился краской, как мальчишка, уличённый в чём –то нехорошем и прокашлявшись, чужим голосом сказал: Да, наверное, помог бы. И потом веселее уже ответил: Да конечно же помог бы. Как не помочь, ведь это же человеческая жизнь. А в данной ситуации, это две жизни, матери и дитя. И он заволновался почему -то, сам не зная ещё причину этого волнения. По телу разлилось какое –то приятное тепло и на душе стало легко и просто. А Анна не унимаясь, задавала следующий, не менее провокационный вопрос. Сосед, а что не женишься ты, да детей не заведёшь себе? Или с животными меньше проблем и ответственности? И она вдруг повернулась к нему лицом и заглянула прямо в глаза, своими огромными. Синими — синими. Петрович, аж застонал от этого вопроса. Она будто под дых саданула его со всей мочи. Но он перевёл кое как дух, и всё также краснея, вдруг ответил, не ожидая сам того: Да не живут со мной женщины. Видно я не такой, какой им нужен. И уже осмелев совсем, он вдруг сделал ход конём, от которого его прошиб озноб. Он вдруг, прямо глядя в её синющие, очи спросил: Ты бы пошла за такого, как я, нескладного, старого, одним словом — недотёпу? С радостью! — вдруг он услышал из розовых губ ответ. А в глазах её плясали дьяволята какой -то необыкновенный танец, которому название — любовь. И она шагнула ближе к нему и вдруг уткнулась ему в грудь, да так и замерла. Боже! Свершилось! Это она, смелая и озорная! Это она, шептала мать, вышедшая было на крылечко, чтобы пригласить гостью на чай. Она ретировалась тихонько в дом, дав возможность этим двум сердцам, познакомиться поближе. А я ведь люблю тебя много — много лет, — говорила Анна. Влюбилась в тебя, как только ты у нас появился. Я тогда была ещё » зелёной» девчонкой, с разбитыми коленями и сопливым носом. Ревновала тебя ко всем нашим девчатам на выданье. А ты никого не замечал, возился со своими мычащими, ржущими, хрюкающими, блеющими. Когда у тебя появилась Светка, я назло тебе, или себе, вышла замуж за Ваську. Но он был только лицом красивый, внутри же сущий зверь. Пил и бил меня нещадно. А я во сне называла его твоим именем, за что он готов был убить меня совсем. Гулящей и шлюхой величал он меня, хотя я ему изменяла с тобой только в снах своих. А может это тоже измена, ты как считаешь? Сына твоим именем назвала, всё одно изгалялся, как мог, так хоть этот раз получила за дело. Слава Богу, что это замужество быстро закончилось, а то кто знает, чем бы это могло обернуться. Аня! Анечка! Что же ты молчала, родная моя? — выдохнул он и обнял её, и прижал к себе. Смелая ты моя и озорная! Спасибо тебе любимая, я ведь мог же пройти мимо своего счастья.