Г. Антюфеев.
Вкус хлеба
Раздевшись донага, мальчишка поплыл наискосок об берег к камышам, расчищая водную поверхность от мелкого мусора… Вернувшись к исходному месту, взял конец сетки и снова забрёл в прохладную речушку. Сети батя покупал. Хранились они на чердаке дома.
Отца мальчугана, Дмитрия Борисовича, забрали на передовую Великой Отечественной прямо с сенокоса… 29-го сентября 41-го пришло последнее письмо, где он сообщил, что попал в кавалерийскую разведку… И всё… Сгинул. Полёг на поле брани за родных, близких, свою семью. За Родину.
Осталась мама, Александра Мануиловна, одна с четырьмя детьми. А время голодное, послевоенное. Вот и пришлось про сетки вспомнить.
Расцвечивая небо полыхающими мазками, день клонился к вечеру…
Поставив снасть, подросток устроился на берегу. Неподалёку деды распахивали поле. Уже в густом сумраке подошли к рыбачку: «Коля, домой пойдёшь?» — «Не, одну сетку уже украли». – «Ну, тады карауль наших голубей, а мы тебя в бригаду запишем». – «Ладно».
Голубями почему-то звали быков, которые, освобождённые от ярма, отправились щипать траву. Наевшись, скотина растянулась рядом с парнишкой. Речная и вечерняя прохлада заставила Колю прилечь под боком одного из животных…
Глядя в звёздные горошины, перенёсся в недалёкое прошлое.
Фашисты вошли в совхоз «Светоч» в середине июля 42-го.
Совхозную технику эвакуировали в тыл, крупный скот, свиней, а курей почему-то оставили. Птичник располагался прямо у грейдера и солдатня-вражина сразу его углядела. С гоготом, с восклицаниями стала птицу ловить, касками яйца выносить. Весёлые такие фрицы были, на губных гармошках пиликали, пели… уверенность прямо пёрла из них!
Среди населения поползли слухи, что вслед за войсками придут каратели и будут расстреливать всякого, у кого обнаружат книги, советские учебники, портреты Ленина, Сталина. Многие поспешили избавиться от перечисленного. Александра Мануиловна, глядя на выброшенное, заявила: «Немцы как пришли, так и уйдут» и заставила Колю собрать в мешок и свои, и чужие книги и отнести в сад, спрятать в огромное дупло межстволья старой вербы.
Хозяйственная жизнь, меж тем, продолжалась в оккупированных хуторах. Собирали урожай с плантации, солили капусту. Гитлеровцам капуста понравилась, ели её с удовольствием, брали с собой.
С находящейся неподалёку ст.Тацинской каждый день самолёты с чёрными крестами летали к Сталинграду. Что там, как? Никто не знал. Женщины нет-нет да пристанут к солдатам: «Когда войне конец?» Те смеялись: «Сталинграду, Сталину капут и войне капут!» С этой убеждённостью они все исчезли из хутора.
Наступили холода. Появились румыны. Неуверенные, даже жалкие потому, что лошадей убитых разделывали и ели. Потом румыны куда-то умелись, а им на смену снова пришли немцы. Одеты добротно, с иголочки. В их поведении сквозила решительность, твёрдость. Народ говорил, это отборные части СС.
К ним на постой определили троих. Они по-хозяйски расположились в доме. Указали Александре Мануиловне на принесённых кур, мол, вари, а сами засели за стол. Играли в карты, шутили, смеялись. Показывали фотографии своих родных. Сказали, что две недели, как из Германии и идут на выручку армии Паулюса. Дождавшись бульона, попили его с хлебом, запаянный в целлофан с датой изготовления, которую усмотрел Коля: 1939 год.
У каждого постояльца были маленькие баночки с маслом. Ежеутренне намазывали масло на поджаренный на плите тёмный-тёмный хлеб, выкладывали колбасу с луком – бутерброды делали. Наводили кофе и завтракали. Потом уходили в штаб, видимо, там, на картах, отрабатывался предстоящий поход к Сталинграду.
Через несколько дней, выкрасив технику в белый цвет, надев маскхалаты, супостаты двинулись в степь… растворились в ней. Лишь снежная пыль слегка выдавала передвижение колонн…
Сколько времени пролетело со дня ухода эсесовцев – не считали; однажды в дверь кто-то стал скрестись… Подумали, кот Денис, он умел её открывать, но порой сил не хватало. Коля пошёл на выручку семейному любимцу и опешил от увиденного! На пороге стоял немец – один из постояльцев. Куда делись лоск, выправка, уверенность?! Перед парнишкой находился грязный, закопчённый, опустошённый человек. Рука перебинтована, целая «кукла» намотана, пропитана кровью. Первое, что он произнёс: «Гитлер капут…» Опустился на табурет, а самого колотит всего, видимо, от потери крови, холода и усталости. Достал сухпаёк, вяло поел с неизменным кофе и побрёл дальше. К своим. В Милютинскую, вероятно…
А потом пришли наши. Сразу же у людей настроение поменялось: слышались шутки-прибаутки, громкий смех, весёлые разговоры лились. Даже дух другой с собой красноармейцы принесли: и мыло, и одеколон отличались запахом от немецких, не говоря уж о куреве. Куда немецким сигареткам до русских самокруток из махорки!
А мальчишкам сколько радости! Бойцы позволяли лазить по пушкам, танкам и иной бронетехнике и только подсмеивались над огольцами. Гансы, самое малое, увесистые подзатыльники отвешивали.
Как-то охранник продовольственных складов, квартировавший у них, пришёл с котелком водки: «Хозяйка, сегодня ж Новый год! Праздновать будем!» Закуски всякой красноармейцы на стол навалили и среди прочего диковинка: лимон!
При отставших тылах нередко бросался клич: «Хлеб нужно печь фронтовикам. Помогайте, бабоньки!» И пекли женщины для тех, кто на передовой дрался, получая за труд и себе буханку-другую…
Коля очнулся и долго не мог понять, где он… Уснул, получается. Воспоминания перетекли в сон. Проснулся, очевидно, от приснившегося хлеба и от голода… Глянул, а быков нет! Испугался, что подвёл стариков. А «голуби» рядом паслись на серебряном от росы лугу при алеющем утреннем небе…
В сети попались лини, щука, огромный лещ – на неделю еды хватит.
Деды действительно записали Колю Ужву к себе в бригаду и стал тот каждый вечер караулить быков и получать за это на продуктовую карточку рабочую пайку хлеба в 500 грамм.
А потом работал на плантации, за косилкой-травокоской ходил, сгребая скошенное в валки и в копны. Мало-помалу до трактора добрался, изучил его, как говорится, от первого до последнего болтика.
Окончив с отличием школу, подаёт документы в Ростовское мореходное училище. Однако врачебная комиссия посчитала его непригодным для работы на воде.
Возвращается на малую родину и… Начинает возводить дом. Навыков никаких, но зато желания много. Будучи любознательным, дотошным, внимательным человеком, вникал во все тонкости нового для него дела. Что и помогло в строительстве. Сделал разметку и по ней всем семейством взялись поднимать саманный домик. В то время многие строились, и Николай ходил, присматривался, спрашивал… Через два месяца семья справила новоселье. Домик тот и поныне стоит.
На следующий год поступил в гидротехникум при Сталинградской ГЭС.
В августе 1953-го призвали в ряды Вооружённых сил. После карантина, курса молодого бойца и принятия присяги в Прудбое отправляется для дальнейшего прохождения службы в Венгрию.
Попал в учебный батальон, готовивший командиров танков. Армейский долг исполнял столь же прилежно, как учился и работал. За успешную учебную стрельбу, когда из 32 человек его взвода 28 выполнили её на отлично, сержант Ужва был удостоен чести сфотографироваться у развёрнутого знамени части и отпуска на родину.
В 56-ом демобилизовался и вернулся к прерванной учёбе в техникуме.
Теоретические знания подкреплялись практикой на ГЭС. И здесь Николай был в первых рядах.
Защитив с отличием дипломную работу «Авторемонтная мастерская на 100 капитальных ремонтов в год», получает свободный диплом. Поехал вместе с супругой Валентиной Ивановной на её родину в Суровикино. Принимают молодого специалиста в четвёртую автороту под командованием Ивана Артёмовича Самохина. Сначала слесарем работал, потом механиком.
В роте возникла надобность в автомастерской. Как говорится, все карты в руки: воплощай дипломный проект в жизнь. Воплотил. Снискал уважение и авторитет среди коллег и поэтому вовсе неудивительно, что со временем становится главным инженером, а потом и во главе коллектива колонны.
Суровикинский элеватор и в то время являлся крупнейшим градообразующим предприятием. В уборочную кампанию возле него скапливались сотни машин с зерном. Распространён был ручной труд при единственном авторазгрузчике, что тормозило приём урожая. Однажды и он поломался. Никто не мог устранить неисправность, а Николай Дмитриевич на глазах уполномоченного из Волгограда починил агрегат и представитель области предложил его директору элеватора на должность главного инженера.
Так с августа 1965-го года у Н.Д. Ужвы начался новый и, как показало время, длительный этап трудовой биографии.
Мощностей предприятия для приёма, хранения и отправки зерна по стране явно не хватало потому, что везли хлеб в Суровикино и из соседних районов. Назрела необходимость расширения и модернизации производства. Нужно было в срочном порядке и механизировать поистине адский труд рабочих. Произведя необходимые расчёты, главный инженер вышел к директору с предложением первоочередных задач, требовавших немедленного решения. Григорий Прохорович Малахов, изучив выкладки, резюмировал: «Делай, что хочешь, лишь бы на пользу шло».
За время работы в должности главного инженера, а потом и директора Николаем Дмитриевичем было построено и реконструировано многое, начиная от кабельной подачи электроэнергии до нового элеватора. Сколько приходилось ездить по области и по стране в поисках современного оборудования, новейших проектов, элеваторной техники и технологии. Убеждение, прагматизм, хитрость, предложения взаимовыгодного сотрудничества – всё пускалось в ход ради улучшения работы. Истинный руководитель ведь должен уметь просчитывать перспективы, риски и выгоды, уметь вести гибкую политику с деловыми партнёрами, находить лазейки во многих непродуманных, а порой и вредных производству инструкциях, чтобы добиться желаемого результата, приводящего к совершенствованию технологического процесса, к росту эффективности труда, к успеху, а значит, благополучию всего вверенного ему коллектива.
Элеватор под руководством Н.Д. Ужвы достиг небывалых высот и показателей по многим параметрам, как в производственной, так и в социально-экономической сфере.
Он обслуживал пять районов нашей области (Суровикинский, Чернышковский, Калачёвский, Клетский и Серафимовичский) и пять районов Ростовской (Обливский, Морозовский, Милютинский, Советский, Боковский), доведя оборот зерна до 550 тысяч тонн зерна в год и будучи лучшим в области по объёму его заготовок. Обеспечивал мукой пекарни, а крупами общепитовские организации. Совместно с ПМК-72 строились дома для рабочих, в общей сложности элеватором сдано под ключ 200 квартир в городе. На элеваторные средства проводилось асфальтирование ряда улиц и их освещения.
Элеватор снабжал продуктами питания больницы, школы, детские сады, обеспечивал собственной продукцией торговые точки города, района, даже соседней, Ростовской области. Бюджет района формировался на 30% за счёт налогов, уплачиваемых предрпиятием.
В ходе перестройки и реформ, понимая, что одними заготовками зерна в условиях рынка не выжить, коллектив под руководством Николая Дмитриевича занялся строительством объектов переработки и торговли. Были возведены и работали мельница двухсортного помола, крупоцех, две пекарни, маслоцех, гостиница, цех по производству макаронных изделий, столовая, 18 магазинов, инкубатор. Это далеко не полный перечень объектов. В элеваторном хозяйстве значились свиноферма, МТФ, а так же обрабатывались 6 000 гектар пашни.
В тяжёлые времена, когда рухнула банковская система страны, когда не выплачивались зарплаты, пенсии, социальные пособия, пришлось прибегать к бартеру. Муку, зерно, комбикорм меняли на холодильники, сахар, телевизоры, лесоматериалы… Вместо отчисления налогов в местный бюджет стали поставлять в торговые точки Суровикино продукцию элеватора, тем самым спасли город и район от социального взрыва.
Разруха постигла не только банки, но и сельское хозяйство, промышленность – экономику в целом. Многие искали способы спасения и выживания. Фермерство казалось одним из таких способов. Но и фермерский путь на том этапе оказался тернистым. Где брать семена, где хранить выращенный урожай? И вновь выручка приходит с элеватора. Он помогает частникам с семенным фондом, хранит зерно, помогает реализовывать выращенное в поле…
Однако всему есть начало и всему есть конец.
Подошёл пенсионный возраст Н.Д. Ужвы. Наступила пора подумать об отдыхе. За период работы на элеваторе Николай Дмитриевич всего три раза был в отпуске! Трудился самоотверженно, честно, добросовестно и поэтому не мог воспринимать наступившие времена махинаций, обмана, «откатов». Дотянул до января 2000-го и ушёл на пенсию, считая, что сделал для предприятия всё, что смог, что сумел, что было в его силах.
Годы, напряжённый рабочий график, переживания сказались на здоровье ветерана. Сейчас он ограничен в движении, но свободен в мыслях, суждениях. Следит за событиями в стране и в мире, много читает периодической прессы и художественной литературы. К нему приходят в гости сослуживцы, друзья. Побеседовать, поделиться впечатлениями от пережитого, а иногда и попросить совета. Николай Дмитриевич с высоты прожитых лет обязательно подскажет пути решения проблемы. Ведь он, простой сельский мальчишка, родившейся в хуторке Солонцы Ростовской области, прошёл дорогу от пастушка до генерального директора, накопил огромный опыт, знания и всегда готов поделиться ими с окружающими. Николай Дмитриевич, отец двоих детей, шести внуков и правнука, кавалер ордена Знак Почёта, обладатель знака «Во славу Суровикино» прекрасный собеседник. Увлекательно рассказывает о прошлом, здраво, интересно рассуждает о современности.
Ветерану — 80 лет! Его окружают близкие, родные, друзья и супруга Валентина Ивановна, которая подставляет ему своё плечо вот уже почти 56 лет.
Уважаемый Николай Дмитриевич, мудрость у Вас есть. Есть дети, внуки. Есть и сильный характер, воля. Пусть они помогут Вам твёрдо встать на ноги и доказать всем, что есть ещё порох в пороховницах!