Волчью сытью я ранен сердечно,
Может быть и Господу – враг.
Черный ворон приходит, как вечер,
Как сгустившийся в комнате мрак,
Ощущаю я в нем фигуры,
Каплет свечки небрежный воск.
Черный ворон и волк мой бурый, —
Мирозданья грызущие кость!
Не остыть мне, не стать пластмассовым,
Человеком из вашего ряда,
Вашей новой взращенной расы
Наподобие лоз виноградных,
И в Христа я не верю нисколечко,
Д а и Буда пресветлый далек, —
Через год или два быть покойничком, —
Не шали у свечи мотылек!
Тундра — тундра, ответы — вопросы,
Через год иди два я умру,
Не хочу умирать, но за космы,
Ведь потащат в стальную траву.
Лучше стану косматым, ужасным,
Чтобы проклял меня Христос,
Чтобы в Вечность прыгнуть, как в ясли,
И вкусить ее наперед.
Да, вкусить, положить на лапу,
Да, смеяться, как скользкая тварь,
А из Ада выйти по трапу,
Прихватив для острастки Грааль.
Красоту посажу на колени,
Не кому ее не одам,
Даже если из праха Ленин
Вдруг появится, не кем не зван.
Соберутся лихие люди,
Поведут меня на костер.
Отсмеются женские груди
— Ой, Собор ты мой, ой, Собор…
Отсмеются собой влагалища
— Да мети ты нас хоть метлой…
Что угодно, любое пристанище —
– Нам и в смерти остаться собой!
Но гореть мне придется мальчиком,
Прижимая Грааль у колен
— Сашей, Мишей, Данилом, Ванечкой —
Что неважно для стаи гиен.
И тогда уже ветер вольный
Понесет меня, понесет
Будут вздрагивать колокольни
И вернется в усадьбу Блок,