В небольшом банке в левобережной части города – Дарнице – очередь не убывала — девятнадцатое число, крайний срок оплаты льготных коммунальных платежей. Тарифы за последнее время взлетели в разы, но на скидку при оплате до двадцатого можно было спокойно купить кило муки или пачку печенья, и народ штурмовал кассы.
Очередь, состоящая в основном из пенсионеров – людей, как известно, не самых зажиточных – медленно, но стабильно ползла вперёд.
Рутинное усыпляющее действо в духоте маленького зала нарушилось, когда к окошечку подошла молодая и красивая, несмотря на отсутствие макияжа, женщина цыганской внешности.
Традиционная для зимы чёрная юбка «в пол», из-под расстёгнутой коричневатой шубки из меха неопознанного зверька вырывалось на волю радужное многоцветье традиционной блузки с рюшами.
Она просунула в окошечко мятую бумажку и сказала,
— Вот, брат деньги прислал из Москвы. Давай скорее, — и она открыла застёжку на огромной трапециевидный сумке-кошёлке.
Девушка, прочитав уведомление о банковском переводе, удивлённо глянула на цыганку.
— Больше мил…! Это очень крупная сумма. Я вас проведу в отдельную комнату.
— Зачем в отдельную комнату? – заволновалась женщина. – Давай рубли здесь, — и она ещё шире раскрыла кошёлку.
— Такой порядок – сумма очень крупная. Там вас сфотографируют с уведомлением в руках, и получите свой перевод.
— Зачем меня фотографировать? Я что – на киностудию пришла? Давай деньги, говорю.
— Так положено по инструкции Нацбанка. А валюту необходимо конвертировать.
— В доллары конвертировать будете? – сразу оживилась цыганка.
— Нет, в гривну.
— Зачем мне ваша гривна? Деньги давай – рубли! – она нервно захлопнула кошёлку.
Между тем все остальные окошечки в банке закрылись на обед.
— Не положено. Это иностранная валюта.
— Ты зачем мне голову морочишь? Молодая ещё. Какая рубль валюта? Просто деньги.
— Наша валюта – гривна, — терпение миловидной девушки-кассирши казалось беспредельным. — А рубль — валюта заграничная.
— Какая такая Россия заграница? Зачем глупости говоришь?
— Рубль – российская валюта. Наша национальная – гривна.
— Ладно, давай евро тогда, – она снова открыла кошёлку.
— Не положено — только гривны. Не беспокойтесь – мы за конвертацию совсем мало берём.
— Вы ещё и нажиться на бедной женщине хотите?! – возмущённо засверкала красивыми карими глазами цыганка.
Между тем очередь всё прибывала, и всё сильнее звучал гул возмущённых голосов.
— Женщина, давайте ваш паспорт и пойдёмте оформлять. Смотрите — какую очередь собрали! – почти спокойно убеждала упрямую клиентку кассир.
— Это я собрала? Давай деньги и я уйду.
— Да, выдайте ей уже! – не выдержала сухонькая старушка в побитом молью пальто. – Нет сил терпеть!
— Давайте паспорт.
— Зачем тебе мой паспорт? Ты что – милиция? Ладно, вот справка из милиции.
— Нужен паспорт. Мы сделаем ксерокопию. Так положено.
— Да зачем паспорт? Это же брат мой прислал. Родной!
— Такой порядок. Может, вы деньги его присвоить хотите.
— Люди! Послушайте только, что она говорит! Что я хочу у брата деньги украсть. Да он меня за такие деньги сразу заре… заругает!
— Без паспорта не дам! – начала терять терпение девушка.
— Правильно! Не давайте ей. Точно украли — откуда у них такие деньжищи? – вступилась молодящаяся пенсионерка в яркой молодёжной куртке из секонд-хэнда и спортивных штанах с ядовито-пунцовыми румянами во всю щеку.
Цыганка что-то сказала девушке-кассиру, с шумом защёлкнула кошёлку и гордо удалилась крупными шагами.
— Прокляла! – ахнула старушка в погрызенном пальто.
— Теперь точно детей не будет. Или, ещё хуже, мужа, — добавила молодящаяся.
— А может, кто умрёт, — мрачно пророчила пострадавшая от моли.
Девушка-кассир заметно побледнела.
— Да хорош вам каркать-то, — тихо сказал крепкий ещё пенсионер. – Я немного понимаю по-ихнему. Просто сказала, что такой дуры она ещё в жизни не встречала.
Девушка-кассир расцвела от счастья и мигом закрыла окошечко на обед.