Электрички из Твери в Бологое обычно приходят на четвёртую платформу, а тут последнюю, уже ночную, загнали почему-то на шестую, крайнюю. За которой открывается вид на Огрызовское озеро и начинается спуск к берегу. Вдоль бетонной ограды железой дороги пролегает грунтовая дорога, называемая местными Пьяной. Потому как на ней не может быть автоинспекции, а значит можно прокатиться и под газом. Пассажиры, высыпавшие из разогретых вагонов на Крещенский мороз, почти вприпрыжку поспешили на переходной мост. Но не все, дама добальзаковского возраста в длинной норковой шубке с сомнением взглянула на громадину нового моста и свернула на Пьяную дорогу. Но и тут к её огромному сожалению в сторону Огрызково плелось несколько челдобреков, чёрт их побери! А она уже начинала приплясывать и постанывать. Уже отчаявшись, дама заметила узенькую, пробитую в глубоком снегу тропку за сломанной калиткой. Она вела вниз к давно покинутым халупам на заболоченном берегу озера через одичавшие сады, а самое главное, — в спасительную темноту, подальше от сияния прожекторов. Оказавшись в тени деревьев, солидная женщина моментально задрала подол шубы с юбкой и, ускоренно повозившись с колготками и бельём, присела. Она даже застонала от облегчения. И в тон ей застонал ещё кто-то. Мужчина. От ужаса вполне можно было опорожнить и кишечник вместе с мочевым пузырём! Но делать уже было нечего, закончив, она вскочила, одновременно разворачиваясь и стараясь привести себя в порядок. Прямо перед ней, не замеченное в спешке, в тёмном кругу шевелилось что-то светлое. Постанывая. Нормальный современный горожанин в данной ситуации развернулся бы и – моя хата с краю! Но дама оказалась воспитанной как тургеневская барышня. А может она и читала по ночам классику вместо сидения в Сетях. Она пулей вылетела на дорогу, натолкнувшись на пожилого явно аборигена в тулупе и мохнатой шапке.
— Ой, простите! – схватила его за рукав.
— Смотреть надо!.. – ему хотелось добавить что-нибудь, он так и подавился обычным русским словом-паразитом, разглядев норковую шубу с шапкой и десятисантиметровые каблуки.
— Там!.. Там кто-то!.. Кто-то лежит!.. Может, раненый! – пулемётной очередью выпалила дама.
— Ну, вызовите «Скорую»! Или милицию! Что вы в меня-то вцепились?!
— Да, действительно! – горько бросила она, отвернувшись, достала смартфон и набрала номер. – Алло! Милиция! Ах, полиция? Ну, какая разница! Тут, за вокзалом, за шестой платформой кто-то в снегу лежит! Нет!! Он шевелится и стонет! Ах, в «Скорую»? Я сейчас!..
Пожилой, порывшись в сумке, включил фонарик и шагнул на тропку, с которой выскочила дама.
Под яблоней снега не было, хотя вокруг было не меньше, чем по колено. На пожухлой серой траве лежал голый мужчина. Он ворочался как во сне и тихонько постанывал. Никаких ран на нём заметно не было.
— Господи! Он же замёрзнет! – поскрипывая снегом, подошла дама. – Морозище так и давит!..
— Ну, накиньте на него свою шубу! – зло ерепенился пожилой.
В луче света, пляшущем по голому, иногда становились заметны клубы пара. Оба облечено вздохнули, услышав топот бегущих. Это был наряд транспортной полиции. Женщина замахала руками:
— Сюда! Сюда! Он тут! Совсем без одежды! Под деревом!
Кареглазый, бровастый, с обритой наголо головой, мужчина с добродушной улыбкой лежал на больничной койке, сцепив пальцы на затылке. Он был в застиранной пижаме и белом, со ржавыми пятнами, хэ-бэ-белье. Кроме него в палате находилось ещё человек восемь, что-то пишущих, читающих или задумчиво озирающих пространство перед собой. В помещение вошли высокий, плотный доктор в не застёгнутом халате и быстроглазый следователь в форме с планшетным компьютером в руке. Направились к улыбающемуся бритоголовому.
— Здравствуйте, как вы себя чувствуете? – медик слегка склонился, вглядываясь в глаза больного.
— Прекрасно! – ещё шире заулыбался тот. – Голова уже не кружится, ничего не болит, аппетит отменный!
Вперёд выступил полицейский:
— Ничего не вспомнили? Имя там или ещё чего?
— Вас зовут Фролов Валентин Фёдорович, врача – Сергей Николаевич Николаев.
— А вас?
— Бог знает!
— И ничего-ничего? Место жительства, работа, родные, друзья, коллеги?
Ответом было пожатие плеч. С улыбкой. Доктор снова шагнул поближе, похлопал ладонью по пастели:
— Вы положили щит?
— Ну да, мне так удобней. Санитар не отказал.
Сергей Николаевич обернулся к служивому:
— Он так привык. Уже давно. Такие щиты кладут под матрацы тем, у кого повреждён позвоночник. И большой шрам на спине присутствует.
Сыщик насторожился:
— Ещё что-нибудь?
— По моей просьбе наш хирург провёл поверхностный осмотр. Сделал официальное заключение. Кроме спины повреждена правая нога. Есть шрамы по всему телу. Интерес вызывают следы пластических операций. На лице, естественно.
— Ему меняли внешность?
— Не специально. Скорее вынужденно. Чтобы скрыть шрамы и переломы хрящей с повреждениями надкостницы.
— Травмы лица? Его били?
— Борис Семёнович, хирург, сказал, что били, похоже, ковшом экскаватора. Но и он не был агнцем Божьим! Взгляните на эти утолщения на костяшках указательного и среднего пальцев, кожа как на пятках у нормальных людей! Это кулаки мастера рукопашного боя.
— Ну а вы сами? – полицейский тронул планшетом ногу бритоголового. – У вас это никаких ассоциаций не вызывает? Каратэ? Кун-фу? Тхе-квон-до?
Доктор вмешался:
— По утрам наш пациент делает какую-то странную физкультуру! С криками машет руками и ногами, пугает окружающих!..
— Вот! – оживился сыщик. – Явная зацепка! Я приведу спеца по единоборствам, он скажет, чем этот парень занимался! В Сети есть списки не только титулованных спортсменов, можно будет разослать фото!..
Через больничный двор со свежими, недавно распустившимися крокусами на плохо ухоженных клумбах, двое больных в сопровождении угрюмого санитара несли большую кастрюлю и ещё пару вёдер в свободных руках. Один из больных, наш знакомый бритоголовый, в блёклом казённом халате пытался общаться с лохматым брюнетом в засаленном спортивном костюме:
— Зюзик, ты в каком настроении?
— Ы-ы!
— Совсем-совсем?
— Ыгы!
Тогда он обратился к санитару:
— Подскажи, Басмач, где у вас тут морг?
— Торопишься? Давай не в моё дежурство! Вы, психи, срётесь, когда отходите! А мне – возись!
— И всё же!
— Вон тама!.. Видишь трубу крематория?
Лохматый Зюзик округлил жёлтые глаза:
— Там людей жгут!
Потерявший память весело подмигнул ему:
— А давай Басмача зажарим!
— Не-е! Он мне курить даёт!
Санитар зло усмехнулся:
— Кончай базар! Сами там скоро окажетесь!
Бритоголовый провёл широкой ладонью по макушке, задумчиво усмехнулся:
— Всенепременнейше!
— И вы хотите сказать, что в одной маньячке сосредоточенно всё мировое зло? – я невесело рассмеялся. – Не проще ли тебе доложиться кому надо? Тебя там уважают, заслуги помнят!..
Олег, наконец, перестал ходить взад-вперёд, втиснул своё огромное тело в кресло и после тяжёлого вздоха ответил:
— Видишь ли, Марс, обычное заявление, не подкреплённое ни свидетельскими показаниями, ни какими бы то ни было документами, хоть фоткой с мобилы… Короче, я не хочу выглядеть шизиком. Собрать же какие-то юридически грамотные доказательства… — он снова вздохнул. – Есть несколько моментов, обрекающих нас на поражение. Во-первых, она жена губернатора, значит, у власти. Во-вторых, как это ни смешно, она не маньячка. Я даже не уверен, что это вообще человек. Но как-то противостоять этому существу надо, не сомневаюсь. Потому как она давно уже старается установить свой миропорядок.
— Ни хрена, ты загнул!
— Люди для неё – скотина. Как для нас поросята или куры. И она ощущает себя богом над нами, считает себя вправе повелевать нашими жизнями.
Свисток захихикал:
— Вы будто с луны свалились! – резко обернулся к нашему американскому другу. – Арнуха, вот что ты думаешь о быдле за окном твоего лимузина? Ты его уже и замечать перестал, верно? Так вот, все олигархи, чинуши, вся попса – они разве не считают себя хозяевами жизни?! Они на коне, некоторые из нас – средний класс, люфт, прослойка между верхом и пиплом, который всё хавает!
— Вот и я о том же… — утробно прорычал наш сыщик, гостиничное кресло жалобно скрипнуло под его махиной. – Возможно она не одна. Все эти нелюди паразитируют на человечестве. А мы не знаем, кто они и как с ними бороться. Только одно из существ мы установили. Хотелось бы как-то изучить её, собрать материал, документировать… улики, так сказать.
Арнуха опять достал свою золотую фляжку, отвинтил крышку и поднял сосуд над модно остриженной головой:
— За воинов света! – булькнул с горла. – Надеюсь, во мне вы не видите сексуального монстра?
Фляжку у него отобрал Свисток, сразу выпил и, отрицательно мотая рыжими лохмами, выпалил:
— Не! Ты… — пристально посмотрел в глаза старого друга. – А вообще-то… Давненько не видал, чтоб от тебя девчонки выходили живыми и удовлетворёнными!
Лицо миллиардера расплылось в ухмылке, но он промолчал. Свисток продолжил:
— У меня такое чувство, что мы вчетвером на утлой лодчонке атакуем громадный айсберг! И как-то благородство затеи не утешает!
Олег взял фляжку у него, опять заскрипев креслом:
— Наверху они не все такие уж чудища. Всем нам вложено в головы, что надо богатеть и лезть наверх, к власти.
Теперь вскочил Свисток и забегал вокруг стола, за которым мы сидели, запричитал, запустив пятерню в огненные патлы:
— Вот именно! Людям подменили цели существования! Разделяй и властвуй! Путь к успеху не может быть коллективным! Каждый роет под себя! Все религии извращены людским лицемерием! Демократия – дырявая маска хищнического общества, где царит иерархия даже перед Законом!