Было это в позапрошлом году в разгар кризиса. Я кочевал из ресторана в ресторан, из кафе в кафе. Клиенты как-то рассосались и многие кафешки просто закрылись, чтобы не работать себе в убыток.
Как мне хотелось тогда опять увидеть эти противные пьяные рожи посетителей с их вечными тупыми шуточками и анекдотами, которые я готов был выслушать в сто первый раз! Всё лучше, чем тупо пялиться на унылые ряды пустых кресел.
Не было клиентов, не было и проституток, многие из которых работали на свой страх и риск – без сутенёров. Не было и девушек, которые пришли снять богатеньких папиков, чтобы красиво развлечься.
Почти исчезли и обычные девичьи компании, которые просто что-то отмечали.
Вот они-то обычно и подкатывали к стойке бара, за которой я работал. Поигрывая высокими бокалами и постреливая глазками, завязывали со мной непринуждённый разговор, посвечивая содержимым своих бездонных декольте.
При своём высоком росте и яркой, явно не славянской внешности, я выгодно смотрелся за стойкой в красивой форме.
Вот эта внешность и вызывала массу огорчений – сразу видно было, что кровь у меня не совсем русская. Позже я выяснил у предков, что к нам в родню таки втёрся кузнец-цыган. И надо же, в четвёртом или даже пятом поколении цыганская кровь его вдруг так ярко проявилась, что для меня – идейного националиста – было большим минусом.
С другой стороны, эти чёрные волосы, нос с горбинкой и большие карие глаза привлекали ко мне молоденьких посетительниц, которые охотно оставляли свои телефоны. Так что смотреть сериалы по вечерам мне было некогда. И это было приятно.
В тот вечер мы работали вдвоём в пустом кафе на окраине города. Алёна — повар, и я — бармен и официант в одном лице. Уже стемнело, когда в кафе зашли два мрачноватого вида брюнета. Я почему-то сразу насторожился, и, как оказалось, не зря.
— Это цыганский барон, приготовить качественно, иначе… — и он демонстративно полез в карман. Я вспомнил, как меня предупреждали, что заходит такой крутой барон – он крышевал герач (героин) в районе – который был беспощаден, если что не так.
Судя по всему, со мной говорил его телохранитель – крепкий молодой мужчина с чернявыми волосами и стальными жутковатыми глазами.
Барон только начал есть лазанью, когда его стошнило. Его рвало долго и мучительно. Похоже, язва — подумал я.
Холодный ствол больно упёрся мне в белую сорочку, прямо в сердце.
— Всё-таки накосячила, коза! Тащи сюда эту тварь быстро, а то и тебя замочу! Я предупреждал.
Никогда ещё в жизни мне не было так страшно, хоть и повидал кое-что. Служил погранцом и не первый год за стойкой – на всяких насмотрелся.
И всё-таки я попытался её оправдать — что-то плёл одеревеневшим языком про некачественные продукты, маленьких детей и мужа-инвалида.
Барону стало лучше, он тщательно вытер рот платком и раскурил сигару.
— Ладно, живи ром. Я ведь вижу – ты наш, чёрный…- сказал он вдруг почти дружелюбно.
Они сели в неприметные Жигули и исчезли в паутине грязных улиц, а я, пошатываясь, побрёл на кухню.
Побелевшая и оцепеневшая от ужаса Алёна забилась под плиту. Я слегка ткнул её носком ботинка.
— Опять лапшу не доварила, скотина!? Барону!! Чуть не пришили обоих. Ладно, вылазь! Уехали.
Я выпил залпом полный стакан водки и подумал, что быть ромом не так уж и плохо.