Я не знаю тоски от бесчисленности песков и бескрайности вод,
бесконечности льда и снега, гор или неба надо мной или под:
родилась в местах, где тоска вязка, прилипает к подошвам сапог,
где с утра утопаешь в промозглый мир, едва перейдя порог;
там и стены серы, и лица, и небо, и асфальт, и протяжность дня;
там любой подъезд что капкан и всякий двор, считай, западня;
провода как невод, в котором бьются, снулея, стадища рыб;
на дома и на тротуары паутиной чёрной легли номера барыг;
там сады в решётках, окна в решётках, и, в общем, в решётках всё;
и когда глядишь в небеса, то не взлетаешь — только внутри сосёт;
оттого, наверно, почти у каждого где-то в сердце дыра,
не закрыть, не забить, не залить ни слезами, ни беленькой из горла;
не заполнить, какую жертву туда ни брось,
только тянет, и тянет, и тянет сквозняк насквозь.