На часах уже четыре, а я так и не сомкнул глаз. Неужели уже через сутки придется останавливать производство?
Есть, наконец сырье, за которое еще нескоро платить. Есть немного абразива, которого хватит на две недели работы полировальной линии.
Но послезавтра встанет наш главный станок, потому что нет пил и почти пусты дозаторы дроби. И не потому, что мы не позаботились о пополнении запасов инструмента и расходуемых материалов. В этом просто не было необходимости. Вот только, кто бы мог подумать, что пригрел негодяя, способного на немыслимое головотяпство ради мизерной личной выгоды. Сдать в металлолом несколько тонн импортного инструмента, присвоив смешную выручку! А сколько, при этом, потеряем мы все, пока ни поступят новые лезвия из Италии и дробь из Франции, которые еще предстоит заказать. Только, кого это волнует. Да и чем платить? Денег-то у меня нет.
Вчера наша кладовщица Фаина подготовила по моей просьбе полный отчет об объемах и договорных ценах продукции, отпущенной с завода. Вечером ввел данные в компьютер, и был поражен полученными результатами. Наша рентабельность оказалась выше плановой, а объем чистой прибыли превысил девятьсот тысяч долларов!
Вот только, где эти деньги? Как ими распорядился узурпатор Михайлевский? Хорошо, если на погашение долгов, а если нет?
Пока, как может, выручает Костя. Он единственный инвестор, вложивший свои, а не заемные деньги. Неужели его устраивает сложившееся положение?
Мои размышления прервал телефонный звонок. Кто это в пять утра?
– Анатолий Афанасьевич, станок выключился! Отказ системы снижения рамы, – четко доложил сменный оператор.
– Выезжаю, – ответил ему. Этого нам только не хватало – отказов оборудования. Впрочем, этот отказ может стать палочкой-выручалочкой. Хорошо, во все договоры с покупателями включил соответствующие форс-мажорные обстоятельства. Вот и появились два резервных дня. Вот только, будет ли толк? “А что, если!” – вдруг осенило меня.
Тут же позвонил Вангелову.
– Афанасич, ты на часы смотришь? – раздался в трубке его сонный голос.
– Ты еще спишь? – поглощенный своими мыслями, не врубился я.
– А ты, как думаешь!
– Ой, извини, Володя. Просто, у нас очередное ЧП, – рассказал ему о случившемся, – И еще, Володя. Куда девался Воронков?
– Так он неделю назад в Ташкент уехал за камнем, – удивил Вангелов.
– За каким?! Кто его туда послал?
– Сережа. А что?
– Да там мрамор хороший, но они его в блоках не продают. А гранит ни то, ни сё.
– А нам, какая разница, Афанасич?
– Ну, ты даешь, – не согласился с ним, – Кстати, я тут кое-какие расчеты сделал. Хочу вас с Костей ознакомить.
– Подъезжай на “Динамо”, когда сможешь, – пригласил партнер.
Оператор ждал меня прямо у проходной. Порывшись в документации, быстро сообразил, что отказать могли только электродвигатели редуктора. И как только появился дедушка-электрик, завалил его работой. Проверив цепи обоих движков, наш электрик однозначно установил отказ маленького вспомогательного.
Двигатель сняли, чтобы проверить на стенде. Проверили. Действительно не работает.
– Можно, конечно, попробовать перемотать, но проще купить новый. Стоит недорого, и не дефицит, – сообщил специалист.
Поручив покупку двигателя электрику, отправился на “Динамо”.
– Не может быть! – поразился Вангелов, – Тут Сережа все уши прожужжал, что напрасно связался с камнем. Одни убытки.
– Да ты, что, Володя!.. Вот реальная себестоимость. Она меньше двадцати долларов за квадрат. А в бизнес-плане двадцать семь… Вот реальная средняя цена – сто десять долларов за квадрат. А в бизнес-плане девяносто… Вот объем продаж… Перемножь две циферки и получишь нашу валовую прибыль. Налогов, сам знаешь, мы не платили. Так что, это чистая прибыль.
– Ну, Афанасич! Девятьсот тысяч долларов?! Где же они?
– Раз их нет у Сережи, они у тебя, Вова.
– Да ты что, Афанасич! Я же все отдавал, до копейки.
– Да я не сомневаюсь… Вот даты и суммы. Сложи. Получишь все те же девятьсот тысяч… Вопрос. Где они? Может, Сережа долги отдавал?
– Вряд ли. Сейчас позвоню в банк.
Володя позвонил в банк, и, разумеется, получил отрицательный ответ.
Подъехал Константин. Конечно же, и он был возмущен до глубины души.
– Я весь в долгах. Строить уже не на что. А тут, как что, Костя… Ну, и Сережа!
Но Сережа был в Ялте. Говорить с ним по телефону Володя не решился.
– Приедет, поговорю. Пора наши проценты возвращать, – объявил он, и на этом деловая часть встречи завершилась…
С утра озадачил Емельянова. Поручил связаться с Долгопрудным и выяснить возможность получить в долг немного лезвий и дроби. Николай уехал, а после обеда сообщил, что могут дать, сколько угодно, но за наличные.
Связался с Вангеловым.
– Володя, делай, что хочешь, но брать надо, как минимум, месячный запас. За месяц сможем получить из Европы. Словом, деньги за тобой, – вдохновлял я, как мог, партнера.
Деньги взяли в долг у директора ресторана, и уже на следующий день Емельянов привез целый грузовик пил и дроби.
Тем временем, электрик, объездив торговые точки Москвы, отыскал-таки подходящий двигатель. Его проверили, установили на станок. Станок запустили – автоматический отбой по той же причине.
– Правильно подключили? – спросил электрика.
– Обижаешь, Афанасич, – ответил тот.
На мониторе просмотрел все архивы. Потом сел за чертежи устройства. И тут меня осенило!
– Поменяйте местами фазы, – попросил электрика.
– Этого нельзя делать. Он же будет вращаться в обратную сторону, – ответил тот.
– Это как раз и требуется. Он и должен замедлять скорость вращения вала редуктора, – объяснил ему.
– На вашу ответственность, – объявил дедушка и отправился переключать двигатель.
Станок запустили. После полуторасуточного простоя он заработал…
К первому сентября объявился отдохнувший Михайлевский – дети собирались в школу. Но вот школьные заботы позади, и он появился, наконец, на заводе в сопровождении Михаила и Романа.
– Кто тут посмел продать пилы?! – орал на весь цех Михаил.
Так и не понял, каким образом ему под руки попался наш механик Андрей, но вдруг увидел, как стокилограммовый мужчина был поднят им за грудки и отброшен метра на три.
– Вон с завода вместе с машинами! – орал вслед Михайлевский.
– Да вы что, с ума сошли! – бросился я к церберам, – Того уже давно выгнал без выходного пособия!
Только это сообщение успокоило разбушевавшегося “хозяина”.
Вот только интуиция подсказывала, что вся эта показуха – лишь демонстрация с целью запугать и сбить с толку именно меня. Что передо мной мошенник, больше не сомневался и с интересом ждал продолжения спектакля.
– Это Роман, мой родственник. Будет здесь за старшего, – объявил Серёжа.
– Генеральным директором? – не удержавшись, улыбнулся я.
– Не паясничайте, Анатолий Афанасьевич. Надо, будет и директором. Завтра приедет его бригада наводить порядок. А то грязно тут у вас, как всегда, – я промолчал. Не выдержав гнетущей тишины, Михайлевский продолжил, – Емельянова выделите в распоряжение Михаила. Миша разберется, куда деньги пропадают. Вы, говорят, здесь дачу построили.
Ослепленный нелепым обвинением, лишь с ненавистью посмотрел на негодяя. Но не успел ответить, как в новом цеху что-то стукнуло, как выстрел. Я бросился в цех, а навстречу уже бежал оператор.
– Анатолий Афанасьевич, там шланг высокого давления лопнул!
– Где?
– В системе натяжения лезвий. Станок выключился.
– Вот вам и хваленая итальянская техника! Только успевай ремонтировать. Все за ваш счет, Афанасич! Я больше ни копейки не дам! Вот вы где у меня сидите! – хлопнул он себя по шее и направился к цеховым воротам. За ним потянулись его верные холопы…
Осмотрел лопнувший шланг. На нем явственно выделялась маркировка “230 ати”.
– Откуда здесь этот шланг? – спросил оператора.
– Да его еще Кричун заменил, когда течь обнаружил.
– Вот заставь дурака! И за что его только Роберто ценил, – не выдержал я.
– А что случилось?
– Помнишь, какое здесь давление?
– До четырехсот атмосфер.
– Хорошо, это гидростатика, а ни воздух. Поубивало бы всех, кто рядом оказался, – показал ему маркировку лопнувшего шланга.
Через полчаса станок запустили. Увлеченный работой, забыл о непрошеных визитерах. Еще с месяц не увижу эту подлую рожу. Вот только, что дальше?..
На следующий день на двух машинах привезли Романа и пятерку каких-то мрачных личностей. Все с вещами. Попросил Суздальцева помочь с размещением.
– Уйду я от вас, Анатолий Афанасьевич, – неожиданно огорошил расстроенный чем-то Сан Саныч.
– Что случилось? – спросил его.
– Думаете, не понимаю, что за типчика прислали? Второй Кричун. А я устал за ними сопли подтирать, да слушать их крики.
– Ладно, Сан Саныч, поживем, увидим, – успокоил его…
Роман, конечно же, с интересом отнесся к производству, но в детали не лез, обозначив своей задачей наведение внешнего лоска. Его мрачная команда окрасила потолки старого цеха в светлые тона, затем оштукатурили стены, а вскоре добрались и до стальных колонн.
Цех стал, как игрушка. Думал, это все, но команда взялась за полы.
Дошла очередь и до цеховых бытовок.
– Угрюмые какие-то, и по-нашему не говорят, – поделилась Фаина.
Прислушался. Точно, не молдаване.
– Якою мовою розмовляетэ, хлопци? – спросил их, проходя мимо.
– Як, якою? – откликнулся один из них. Другие замерли, от удивления потеряв дар речи, – Нашою, украйинською.
– Цэ я чую. Западэнською, чи ни?
– Западэнською. А ты звидкы?
– З Харкова. Чув про такэ мисто?
– Авжэж, – ответил он и протянул руку, – Мыкола.
Именно с того разговора ребята вдруг повеселели и перестали сторониться наших рабочих.
С Романом стало легче работать. Больше я ничего не выпрашивал у Михайлевского. Стоило намекнуть Роману, как все необходимое возникало, как по волшебству.
Начались холодные ночи. Теплая осень сдавала позиции стремительно надвигающимся холодам. Как-то раз завел Романа в бытовку Андрея и показал ему чудо-печь.
– Это еще маленькая, а есть большие. Если по одной установить в каждом цеху, холодов можно не бояться, – намекнул ему.
Уже через неделю обе печи стояли на месте…
Сложней, как ни странно, было с Мишей. Они с Емельяновым засели за расчеты.
– Коля, первым делом сосчитайте все производственные затраты, – объяснил Николаю.
Когда представили сумму, я ужаснулся. Целый день объяснял обоим, что такое амортизация цехов и оборудования.
– Но это же затраты! – возмущался Михаил, и мне стоило больших трудов объяснить, что не они определяют себестоимость продукции.
– Теперь считайте выручку, – выложил им очередную кипу документов.
– Ничего себе! – теперь уже ужаснулся Михаил, когда сосчитал наши доходы, – А деньги где, Афанасич? – спросил он.
– Сам бы хотел знать. Вот расписки Вангелова в их получении.
Сосчитали. Все совпало.
– Ничего не понимаю, – сдался, наконец Михаил.
Через день оба появились с инициативой.
– Афанасич, никак не могу понять, почему цена слэбов дороже цены плитки. Там же есть затраты на резание. По-моему, цены надо поменять местами.
– Емельянов, и ты такого мнения?
– Я возражал, но неубедительно.
– Миша, вот если ты убедишь в этом рынок, честь тебе и хвала… Слэб, ценность сам по себе. Чем он больше и не имеет дефектов рисунка, тем дороже. А плитку режут из слэбов отбракованных, с дефектами. Понятно?
– Нет.
– Ладно, спорить не буду. Делайте, что хотите. Рынок вас поправит.
Вскоре выяснилось, что Мише поручили заказать сайт нашего предприятия. И там должен быть прайс-лист нашей продукции. Бред сумасшедшего!
– Володя! Почему сайтом занимается Миша, а не ты? – позвонил я Вангелову.
– Не знаю, Афанасич. Михайлевский так решил. Я у него теперь не авторитет, – грустно ответил партнер…
Не знаю, что и как доложил Миша Михайлевскому, но через день после его исчезновения позвонил Вангелов:
– Афанасич, представляешь, Сережа меня выгнал, – огорошил он своей новостью.
– Как это выгнал?! Куда выгнал?! Вы же не только партнеры, но и друзья.
– Я тоже так думал. Оказалось, не друзья. Так и сказал – ты мне не друг и никогда не был. Обидно. Десять лет на него пахал, пока он отдыхал. То он больной, то дети. А теперь, иди, говорит, куда хочешь, но к заводу не приближайся на пушечный выстрел.
– Как это? Мы же партнеры!
– На один процент. Процент он мне милостиво оставил. А о двадцати, сказал, забудь.
– Как это, забудь? У нас же все документально оформлено.
– Ты в этом уверен, Афанасич?
– Конечно. Все были у нотариуса.
– Кроме Сережи. Он теперь утверждает, ничего не подписывал.
– Но ведь есть документы.
– Где? У Аркаши?.. Тот сказал, у него их нет.
– Оригинально!.. Так, у нотариуса есть записи.
– Был у нее. Из записи ничего не понятно. А архив только по запросу суда. В общем, Сережа и там поработал.
– Что будешь делать?
– Не знаю, Афанасич. Поеду домой, в Ялту.
– Так надо собрать собрание. Обсудить.
– Не смеши, Афанасич. Даже, если втроем соберемся, наши три процента ни на что не влияют. Да и на Костю надежды мало. Так что, поеду в Ялту. Ладно, Афанасич, удачи. Может, еще встретимся, – попрощался Вангелов.
Я был вне себя от отчаяния. История повторяется. Скорее всего, следующим будет Костя, якобы не выполнивший обязательства… А там, глядишь, не за горами и моя очередь… Предъявить претензии директору – пара пустяков. Еще три месяца, и завод выйдет на проектную мощность. Полгода ритмичной работы, и о долгах можно забыть. Дальнейшее развитие из прибыли. Вот только, зачем Сереже дальнейшее развитие, когда и так хорошо. Вряд ли понимает, что режущие станки надо хотя бы дублировать, чтобы избежать простоев при отказах. Впрочем, что мне до его забот.
Размышления прервал звонок:
– Это Михайлевский… Анатолий Афанасьевич, подъезжайте на “Динамо”. Хочу с Вовой разобраться. Он тут утверждает, что это его заслуга в том, что итальянцы подарили нам полмиллиона евро.
– Как это подарили? Ничего они не дарили! – мгновенно завелся я. Этого мне только не хватало – подвести людей, которые мне поверили. Мне, а не узурпатору Михайлевскому, и, конечно же, не Вангелову, которого они тогда впервые видели.
– Конечно, не дарили, – согласился партнер, – Я знаю, как они к вам относятся. Но причем здесь Вова?.. Толку от него, как от козла молока, а гонору, хоть отбавляй. Много он вам помог при строительстве?
– Да кто мне вообще помогал! Никого не было, даже Кости.
– Вот именно. Вы сделали этот завод, и я вам благодарен по гроб жизни. Вот рассчитаемся с долгами, и вы свои четырнадцать процентов получите.
– Двадцать, – напомнил ему.
– Да вы что, с ума посходили! – взорвался Михайлевский, – Вот и Вова твердит о каких-то двадцати процентах. Откуда вы их взяли?! В общем, подъезжайте, – отключился он.
В ресторане застал Михайлевского с женой и Вангелова. Все трое громко спорили.
– Афанасич, кто из вас уговорил итальянцев на полмиллиона? – торжествующе спросил Сергей, заранее зная мой ответ.
– Да! Интересно бы узнать, кому мы обязаны, – поддержала его Камилла.
– Никто их не уговаривал. Марчелло готов был дать мне всё оборудование в бессрочный долг, но он умер, а его наследники смогли сделать только такой подарок.
– Афанасич, но они сказали об этом, когда я рассказал им, кто мы такие. Ведь так?
– Кто вы такие, “Бретон” знал еще до твоего приезда, Володя. Я вас неплохо представил. Кстати, мы первые иностранцы, получившие такие преференции. Хотелось бы не обмануть их доверия.
– Ну, что, съел, Володя! – злорадно подковырнула Камилла.
– А таможня! Я, с ними занимался, – не ответив, переключился Вангелов.
– Да ты даже не знаешь, где она… Ну, поговорил пару раз по телефону… И это твое достижение?.. Да мой брат обо всем договорился, Вова… Ладно, Афанасич, иди, или, может, пообедаешь с нами?
Обедать с “динамовцами” не было никакого желания, и, поблагодарив за приглашение, уехал домой.
Ну, и ну… Сорвать с работы лишь затем, чтобы уличить Вову – это нечто. Судя по всему, гроза миновала. “Помирятся”, – мысленно предположил я, и, как оказалось, ошибся. Володя все же уехал в Ялту…
Вернулся из месячной командировки в Ташкент Воронков, разумеется, не заключив ни одного договора на поставки. Теперь он объезжал московских посредников, изучая их заоблачные цены. О своих изысканиях он почему-то докладывал не мне, а Роману.
Вскоре заметил, что и Емельянов страдает тем же недугом. Но мне уже было все равно. Мы благополучно завершали миллионный договор с метростроем, когда появился договор с рядом предприятий, ведущих строительство московского “Сити”. Засуетился Воронков, а вскоре случайно узнал, что нашу продукцию “покупает” организация Михайлевского и перепродает заказчику.
Позвонил Сергею.
– А что ты хотел, Афанасич! Да если мы начнем продавать от “АнСтар”, банк всю выручку счистит в счет погашения долга, – объяснил он суть “химии”.
– А разве мы не гасим банковские долги? – наивно спросил “химика”.
– Гасим-гасим, – раздраженно ответил тот и связь разорвалась, а Михайлевский надолго скрылся в Карловых Варах…
Меж тем, Михаил, поддерживаемый Емельяновым, развил бурную деятельность. Похоже, они раздобыли заказ на изготовление подоконников. Нарезали мерные полосы из камня. Оставалось лишь закруглить торцы. И “специалисты” забегали.
На всякий случай позвонил Михайлевскому. Оказалось, тот в курсе экспериментов.
Попробовал дать разумные советы, основанные на опыте, полученном в “Новых окнах”.
– Какой “Сектор”-“Вектор”? Сделаем обычными “болгарками”, – оптимистично заявил Емельянов.
– Флаг вам в руки, бракоделы, – отошел от бригады Романа, привлеченной к работе.
Когда на рабочем месте у цеха стих, наконец, скрежет “болгарок”, и осела каменная пыль, осмотрел продукцию. Откровенная халтура самодельщиков. Но продукцию увезли, а с ней исчез и Михаил…
Незадолго до новогодних праздников объявился Вангелов. Он предложил встретиться на “Динамо”. Но не в ресторане, а в скверике.
Встретились, как старые друзья. Оказалось, он приехал “порешать” кое-что с Сережей. В Ялте пока не клеилось, и приходилось перебиваться случайными заработками. Машину пришлось продать, и Володя очень переживал из-за любимой игрушки.
– Володя, кто такой Миша, и кем он приходится Сереже? – по ходу разговора спросил его.
– Бывший прапор, охранял зэков, от них и набрался. Изображал блатного, Сережа и купился. А на деле “фуфло”. А своими родственниками Сережа представляет всех. Манера у него такая.
– Так что, и Роман не родственник?
– Да нет, конечно же!.. Он у него дом отделывал в Ялте, а потом ресторан. Теперь сюда пригласил. Ничего, Афанасич, я еще с Сережей разберусь. Пусть он только с долгами рассчитается.
Мы еще немного поговорили ни о чем, и я уехал в Богородское.
– Анатолий Афанасьевич, вы зачем встречались с Вангеловым? – неожиданно позвонил Михайлевский.
– Случайная встреча. Ехал к вам, а встретил его.
– А почему не зашли?
– Я понял, что после Вангелова у вас на меня времени не останется.
– А что вы хотели?
– Да кончаются все наши запасы. Чем работать будем?
– Вы работайте, а запасами Рома с Воронковым занимаются, – “успокоил” он, – А с Вовой больше не встречайтесь. Мне это неприятно, – отключился “хозяин”.
Неожиданно на завод привезли большую партию слэбов из Петрозаводска. Они заняли все наши склады. Продукция так себе. “Гаспари” не “Бретон”. В этом убедились даже наши рабочие.
– А наша продукция лучше, – с гордостью отходили они от стапелей со слэбами коллег.
И это радовало.
Внезапно нагрянула Камилла. Она носилась по заводу и орала на всех, кто попадался под руки. Досталось и Роману. Налетела, было, на меня.
– Анатолий Афанасьевич, что случилось? Почему такая продукция? Мы дом заложили, а у вас на заводе бардак?!
– Продукция не наша, а из Петрозаводска, – начал я.
– А почему она здесь?
– Спросите у Сергея. У нас с ними договор.
– А мы можем ее продать?
– Они будут этому только рады. Да и мы можем на этом что-то заработать.
– Хорошо, – заключила Камилла, и не попрощавшись, укатила.
Дня через два петрозаводские слэбы исчезли.
Беда случилась в самый канун новогодних праздников. Неожиданно, в компании Воронкова прикатил Михайлевский.
Они метались по заводу, и ото всюду доносился зычный голос “хозяина”, разносившего все в пух и прах. Оба делали вид, что меня не замечают.
Наконец, я удостоился хозяйского внимания.
– Анатолий Афанасьевич, почему завод до сих пор не вышел на проектную мощность?! – загромыхал он.
– По плану выход состоится в феврале. Но мы и сейчас производим достаточно продукции.
– Мне некогда ждать февраля! Я вложил четыре с половиной миллиона евро, а вы меня завтраками кормите. Вы не умеете работать, Анатолий Афанасьевич! – заорал мерзавец.
– С вами все ясно! Очередной финансовый гений! – решительно огрызнулся я, мгновенно осознав, что мне уже терять нечего.
– Что вам ясно?!
– Какие четыре с половиной миллиона вы вложили?! Семьсот тысяч вложил Костя. Остальное – долг банку, долг “Бретону”, долги строителям и поставщикам сырья. Что конкретно вы вложили?!
– А сто тысяч за сырье? – вдруг как-то сникнув, вспомнил Михайлевский свое единственное вложение.
– То сырье стоило семьдесят тысяч.
– Как семьдесят? – стушевался Сережа.
– По документам. Где еще тридцатка?
– А вы думаете, офис можно содержать бесплатно?
– У меня офис здесь. А в вашем ресторане маленькая комнатушка. Это за нее вы сами у себя берете тридцать тысяч? Или ресторан не ваш? – как оказалось, попал я в самую точку.
– В общем так, Анатолий Афанасьевич… В ваших услугах я больше не нуждаюсь… Генеральным директором на следующий год вы не будете… Так что на заводе вам больше делать нечего. В офисе тоже, – решительно пробормотал “хозяин” мой приговор.
Я резко развернулся и пошел из цеха. У выхода стояла Татьяна. Не уверен, что она слышала наш разговор, но уже по моему виду все поняла.
– А вы, что здесь делаете?! – накинулся на нее шедший за мной Михайлевский.
– Иди, собирай вещи. Мы уезжаем, – освободил ее от ответа.
Мы зашли в бытовку, где сидела Фаина, и быстро собрались. Собственно, собирать было нечего, кроме личных вещей.
Расстроенная Фаина пыталась нас как-то утешить. Я же был абсолютно спокоен. Так всегда ощущал себя в критических ситуациях. Оценка катастрофических потерь будет позже, в бессонные ночи. А пока лишь пустота.
Татьяна меж тем пыталась утешить подругу, к которой уже привязалась, рассказывая ей историю с “Полиграном”, которая завершилась много лет назад аналогично.
– Что они будут делать без вас? – сокрушалась Фаина.
– Брак, как все, – ответил ей, – Емельянов научит.