Иду тропой своих иллюзий,
Весенний лучик греет сердце,
Нет мин, ранений и контузий,
Турист оставил след от берца.
Марат Казей вознёс гранату.
— Всегда готов! – я крикнул в сквере,
Наш строй уводит прочь вожатый
В «киношку» в Доме Офицеров.
Хатынь звенит колоколами:
— Нельзя, не будет так на Свете.
На пепелища за грибами
Приедут взрослые и дети.
Купаюсь в омуте глубоком,
В воронке после взрыва бомбы,
Здесь Горка Марьина под боком,
Ей безразличен мир огромный.
Коляски возят инвалидов,
Вонючий выхлоп, треск моторный,
А мы твердим своё бусидо
От клятвы к кодексу покорно.
Поток весенний смыл плотину,
Проснулись гордо господами,
Чтоб вновь покорно горбить спину,
Христа обманывать словами.
Не все, не всюду, не повально…
Вороне белой нет пощады
От инквизиции нахальной,
А мы, как будто, даже рады.
Душа в безверии безвольна,
Рассудок в праздности беспечен,
Наш след стирая, катят волны,
Процесс забвенья – скор и вечен!
«Стою себе» один у моря,
Накат бессилья лижет гальку,
Мне что-то сердце тараторит,
Беззвучно в небе кружат чайки.