Стремительно налетел третий год нового века. Вроде бы совсем недавно Планета шумно встретила Миллениум, и вот уже нате вам!.. Почти сразу после затяжных новогодних праздников позвонил дипломатичный Медведев:
– Валера очень хочет реабилитироваться, – сообщил он после взаимных приветствий и запоздалых поздравлений. И что это за бред, поздравлять с прошедшими праздниками – все одно, как: “От души поздравляю со вчерашним днем”.
– Валера хочет? Этот гнусный “фээсбэшник”? Нет, Сергей Борисович, с подобной публикой мне не по пути.
– Он не только от своего имени. Они осознали, как были неправы.
– Их суть от этого не стала другой. Это не труженики, Сергей Борисович, а рвачи, хапуги. Их идеал – любыми способами хапнуть как можно больше денег и скрыться. Не волнует их никакой завод. Строить они ничего не будут. А отвечать потом нам, годами оплачивать их грехи и мнимое благоденствие… Так что, привет семье, – распрощался с ним, а заодно и с финансовой мафией, укравшей у меня полгода творческой жизни.
Через день снова позвонил Медведев:
– Все очень расстроены вашим отказом, Анатолий Афанасьевич. Но они не оставили свои планы и надежды. Вот только сделают все без вас… Не пожалеть бы… Вот, пригласили меня поучаствовать. Так что через неделю вылетаю в Германию к Беккеру, – похвалился он.
– Скатертью дорога, – положил я трубку.
Заехал к полковникам в Армянский переулок. И не узнал их занюханный подвал. Весь подвальный лабиринт освещен, а к их офису в мощном слое грязи тянулась заметная дорожка, протертая множеством ног вплоть до невнятного каменного покрытия пола.
В комнате было многолюдно.
– О-о-о! Афанасич! Сколько лет, сколько зим. С прошедшими, – кинулись ко мне сразу все полковники.
– И вам не хворать. Откуда народ?
– Ходоки, – весело ответил Сотников, – Кто, как и мы, члены, а кто со скуки. Особенно местные бабули. Задолбали жалобами.
– А мы уже вам звонить хотели, – подключился Теплинский, – Вас уже давно разыскивает Кузнецов из областного правительства.
– Шевченко помню, а это кто такой?
– Министр финансов.
– И что он хочет?
– Откуда же я знаю. Со мной говорить не захотел. Ждет вас. Вот его телефоны. Звоните, встречайтесь, – подал он визитку министра.
– Ну, у вас здесь не скучно, – констатировал я и покинул приют полковников.
Позвонил обиженный Колескин:
– Что-то вы меня совсем забыли, Анатолий Афанасьевич.
– Да вот, взяли меня в оборот какие-то баламуты. Думал, что-нибудь выйдет. Только время с ними потерял.
– Что за баламуты?
Пришлось рассказать.
– Опрометчиво, Анатолий Афанасьевич… Сказали бы мне. Я бы их проверил на вшивость.
– Есть такая возможность?
– А то! Недавно вот, для смеха, проверил нашу бабульку. Не поверите.
– Неужели шпионка? – рассмеялся я.
– Хуже. Помните, говорил, ее чеченцы обули?
– Ну.
– Так она, “обутая”, до сих пор на них работает.
– Да ты что!
– Точно. Есть оперативная информация. Да и в Италию ездила неспроста. Думаете, ее просто так тогда не пускали? Так оттуда позвонили послу, и вынуждены были выпустить.
– Да это, Коля, все при мне было. Граф лично звонил министру иностранных дел, а уже тот послу.
– Помню… Этого бы графа как-то предупредить, Анатолий Афанасьевич. А то свяжется на свою голову.
– Уже связался. Совместное предприятие сделали.
– Плохо… Думаете, одна область ждет их инвестиций. Мафия тоже ждет. Бабулька уже наверняка проинформировала.
– Ну, Коля, ты меня удивил. Буду думать, – поблагодарил за информацию, – Слушай, а как дела у кедровой тетки? Ты же обещал ей помочь.
– Да с нее и началось. Ее так обложили, что все бросила и сбежала в Сибирь. Я туда-сюда, а ее нигде нет. Подключил генерала. Тут-то и потянулась ниточка к нашей бабульке. Она, оказалось, и ее сдала.
– Так что, Коля, выходит, и мы у нее на крючке?
– Это мы еще посмотрим, Анатолий Афанасьевич, – распрощался со мной Колескин.
Вечером написал короткую записочку графу, порекомендовав ему внимательней отнестись к знакомцам Веры. Отправил ее Светлане с припиской “срочно”.
Утром связался с Кузнецовым.
– Очень хорошо, Анатолий Афанасьевич. Подъезжайте немедленно, – заметно обрадовался министр.
Когда подъехал, меня уже ждал его помощник и без всякого пропуска провел прямо в кабинет.
– Анатолий Афанасьевич, все, что вы говорили Шевченко, я знаю. Не повторяйтесь. Эту работу он ведет, и ведет неплохо. Меня интересует личное дело графа. Расскажите со всеми подробностями.
– Извините, на то оно и личное… Я так вижу.
– Вы не так видите, Анатолий Афанасьевич… Можно сказать, ослепли от ощущения своей значимости!.. Вы обратились в государственные органы, и будьте любезны отвечать на поставленные вопросы, а ни задумываться о вечных ценностях и прочей чепухе.
– Я к вам не обращался, Алексей Викторович. А государство на меня плюнуло еще десять лет назад. С тех пор веду личную борьбу за выживание. И личные дела моих друзей всегда только личные. И никак иначе.
– Значит, так?
– Только так!
– В таком случае, чтоб я вас больше не видел в этом деле!.. Даже рядом с ним!.. Будете упорствовать, пожалеете!
– Вы мне угрожаете?
– Предупреждаю! Нам не нужны люди, не желающие сотрудничать с государством.
– Вы, Алексей Викторович – еще не всё государство.
– Не дерзите, молодой человек! А вот выезд за границу мы вам легко перекроем… Так что, советую забыть, что случайно узнали. Все поняли?!
– Все понял! – поднялся я с кресла и вышел, не пожав его протянутую руку.
“Каков мерзавец! И такие у руля государства! Да они же мошенники, как все эти веры и иже с ними. К тому же, еще страшней и опасней”, – размышлял по дороге домой.
Лишь через неделю снова оказался в подвале дома в Армянском переулке.
– Ну, как? Были у Кузнецова? – спросил Теплинский.
– Лучше бы не был, – раздраженно ответил ему.
– Что-то случилось? – мгновенно подошли остальные полковники.
– Случилось… Меня отстранили от этого дела.
– Как это?! Вы же им все преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой, – искренне удивился Сотников.
– Отказался рассказывать о личной просьбе графа.
– Что за просьба? – спросил Синеносов.
– Она личная, – ответил ему.
– Понятно, – нахмурился Теплинский, – Пойдемте к Пуликовскому. Старая площадь рядом. Сейчас, только пропуска закажу.
Увы, оказалось, представителя президента в Москве не было – укатил на свой Дальний Восток.
– Ладно, мы с Сотниковым едем на вечер выпускников. Костя там будет. Поговорю, – пообещал Теплинский.
Оставалось только ждать, плавно погружаясь в состояние зимней депрессии…
– Ты что там наклепал про меня графу, засранец?! – проорал однажды телефон голосом Веры Тимофеевны.
– У вас все? Или продолжите ваш словесный понос?
– Нет, не все!.. Я тебя вывела на него! Зачем?! Чтоб ты меня так обгадил?! Ты хоть знаешь, что за такое бывает?
– Хватит пугать! Я ни на кого не гадил!.. Меня просили предупредить, и я предупредил.
– Что ты несешь?! Кто тебя просил?!
– Люди в штатском.
– Какие такие люди? – неожиданно испугалась подлая старушонка.
– Которые наблюдают за нами и уже в курсе всех ваших грязных делишек, включая сибирскую даму.
– А ты не врешь? Точно наблюдают?
– А вы как думали, если итальянцев уже вывели на самый верх?.. Да мы все под колпаком у Мюллера.
– У какого Мюллера?
– У группенфюрера СС, который Штирлица допрашивал.
– Все смеешься.
– А что остается?.. Мне вообще запретили контактировать с вашими итальянцами, иначе перекроют выезд за границу. Вам уже пытались перекрыть. Или забыли?
– Да ты что?! Кто же это запретил?
– Один из министров… Так что, если рыло в пуху, бегите оттуда, как можно дальше.
– Спасибо, – внезапно завершила наш последний с ней разговор странная старушка-разбойница…
И вот, наконец, вернулись Теплинский с Сотниковым. Об этом сообщил Синеносов, по их просьбе пригласивший меня наутро в Армянский.
– Плохи наши дела, Анатолий Афанасьевич, – с хмурым видом начал Теплинский, – Пуликовский сперва даже говорить с нами не захотел. Уже когда немного расслабились, сам подозвал. В общем, его тоже отстранили.
– Кто? – удивился я.
– Сам и отстранил. Так и сказал, занимайся своим Востоком, а сюда не лезь. В общем, Костя сказал, такая возня развернулась вокруг тех денег. А заправляет, кто бы вы думали, Анатолий Афанасьевич?.. Ну, правильно, Кузнецов. Костя говорит, такой прохиндей, каких поискать.
– Да по нему видно.
– Он, похоже, и Громова подмял. Тот под его дудку пляшет. Пытались как-то вдвоем разузнать подробности про графа, но Костя затаился.
– Правильно сделал. Вот только, откуда они узнали?
– Кто ж его знает. Может, слушают друг друга. А может, Сам намекнул.
– Может быть, – сказал я, сообразив, что информацию могли подбросить и от Веры через ее чеченцев.
– Я ему про ваш визит к Кузнецову рассказал, – продолжил меж тем Теплинский, – Так Костя попросил передать вам его извинения. Так и сказал, не смог я помочь Зарецкому, не дипломат.
– Это точно.
– И еще. Передай, говорит Анатолию, пусть не расстраивается. Судя по всему, если кому и будут за это дело награды, то посмертно… Костя после Чечни всегда так шутит, и не без оснований, – добавил Теплинский, и полковники дружно заржали…
“Ну и дела… Хорошо иметь деньги. Но около больших денег и стоять опасно, а не то, что их иметь”, – размышлял я по дороге домой.
Вот и еще один этап позади. А как хорошо все начиналось!..
Почти месяц не занимался ничем. И такая тишина стояла в квартире, что от холодного кипения мыслей хотелось повеситься.
А где-то в средине этого гнусного периода позвонила дочь и сообщила, что полностью потеряла контакты с Андреа. На ее электронные письма тот не отвечал, а на телефонные звонки звучал единственный ответ: “Абонент заблокирован”.
– Не звони ему больше и не пиши, – порекомендовал расстроенной дочери.
– Похоже, эта овца к нему переселилась, – поделилась она своими соображениями.
– Вполне возможно, – не стал грузить ее своими проблемами.
– Что будем делать?
– Ждать, – ответил ей тогда.
И сколько еще ждать, кто знает?.. Под лежачий камень вода не течет, но подняться уже не было никаких сил. Зимний авитаминоз.
Ближе к весне неожиданно объявился Синьков, о котором и думать забыл:
– Подъезжайте завтра в наш офис. Улицу Докукина знаете?
– А как же.
– А меховую фабрику?
– Само собой.
– От вас это далеко?
– Пятнадцать минут автобусом и столько же пешком.
– Отлично. Жду вас в девять ноль-ноль.
Ровно в назначенное время появился в офисе Синькова. Первый этаж производственного корпуса фабрики. Широкие коридоры, большие комнаты с высокими потолками и огромными окнами. Свежий евроремонт и зеленый палисадник под окнами двух комнат офиса. Нет, это далеко не подвал в Армянском переулке. Далековато, конечно, от центра, но зато близко к дому.
В одной комнате сидела секретарь, в другой – руководитель. Меня встретили, как родного.
– Ну, все, Анатолий Афанасьевич. Начинаем работать, если вы не передумали, – радостно улыбаясь сообщил Гена, как его называла секретарь Женя.
– Не передумал.
– С чего начнем?
– Думаю, с регистрации предприятия.
– Согласен. Предлагаю назвать “Камни России”. Ну, как?
– Термин “Россия” нам не позволят. Проверено… Да и лучше, когда покороче. Например, “РусКамень”.
– Отлично! Мне нравится. Что дальше?
– Надо определиться с составом учредителей и их долями.
– Ну, это совсем просто. Деньги мои. Значит, это мое предприятие.
– Нет проблем. Но тогда потребуется создать совместное предприятие, в котором у каждого из нас будет доля.
– Не понял. Как это?
– Гена, у тебя достаточно средств, чтобы построить предприятие?.. И как ты представляешь его развитие?.. Уверен, без партнеров ты этого не сделаешь.
– Да у меня пока всего двести пятьдесят тысяч. К концу года будет миллион, – сообщил он. Я рассмеялся:
– Гена, этих средств хватит на заурядные мастерские. На маломальский заводик требуется в три раза больше.
Разумеется, будущий руководитель этого не ожидал. А когда сообщил ему, что у меня есть реальная возможность построить цеха в долг, и что после запуска минизавода президент обещал предоставить в долг оборудование для производства искусственного камня, Гена приуныл.
– Ну, и сколько мне тогда остается, с моим миллионом?
– Правильно мыслишь, Гена. Наши вклады неравноценны. Мой в любом случае намного больше, потому что именно мне придется создавать предприятие и отдавать долги. Да и твой миллион ты тоже одалживаешь предприятию, и оно обязано вернуть его тебе в виде прибыли.
– Мудрено.
– Да ничего мудреного. Это моя профессия. Ты – инженер человеческих душ, а я просто инженер. А разделить наши доли предлагаю по справедливости, то есть поровну.
– Как поровну? Зачем?
– Для взаимного уважения. Согласен?
– Согласен, – протянул руку Синьков…
Целую неделю ездил в офис, как на работу, и хандра отступила. Я выбрал и утвердил состав оборудования первой очереди, набросал предварительный бизнес-план. Там было все. Словом, очередной шедевр.
Дня три Гена читал его в запой, как художественное чтиво. И, как ни странно, мрачнел и мрачнел. Наконец, не выдержал:
– Анатолий Афанасьевич, я все-таки полковник госбезопасности, зам начальника железной дороги. И миллион мой.
– И что?
– Да не согласен я поровну! И директором хочу быть!
– Будь им, – согласился с ним, быстро собрал вещи и покинул офис…
Похоже, такого развития событий Гена не ожидал. А мне вдруг стало плохо, как никогда. Ждать у моря погоды уже не было сил. Вовсю бушевала весна – самое время начинать проект.
“Ладно, товарищ полковник, сделаю тебе минизавод. А подарок Марчелло буду осваивать самостоятельно”, – размышлял я, когда неожиданно зазвонил телефон:
– Анатолий Афанасьевич, я где-то возле вашего дома. Выходите, поговорим, – предложил Синьков.
– Как ты меня нашел?
– Я же госбезопасность, – удовлетворенно рассмеялся полковник, успешно обнаруживший шпиона.
Вышел. Рядом с подъездом стоял гигантский дредноут – “японка” из разряда древностей. Дверца распахнулась, и оттуда выпорхнул улыбающийся Гена.
– Я с подарком. В общем, Анатолий Афанасьевич, дарю вам двести пятьдесят тысяч долларов, а остальное мое. Согласны?
– Согласен, – без раздумий ответил партнеру. Это лучше, чем ничего.
– Садитесь, съездим в Волоколамск, – показал он на место водителя.
– Зачем?
– Посмотрим территорию. Если подойдет, будем оформлять.
– А за руль зачем? Мое удостоверение дома.
– Да нет там руля. Она у меня праворульная, – рассмеялся самодовольный полковник, успешно надувший противника…
У предложенной нам когда-то территории все еще не было хозяина, и заполучив сопровождающего, поехали на осмотр. Весной все цвело и благоухало, и даже огрехи шабашников не зияли столь откровенно.
– Какое чудо! – восторгался Синьков, – Берем!.. А это что? – метался он от коттеджа к коттеджу, напрочь забыв о каком-то каменном производстве.
– А здесь разместим цех, – показал ему подходящих размеров площадку.
– А! – отмахнулся он, – Этот коттеджик беру себе… А там, что? – ринулся он к очередному сооружению.
– Бассейн, – подсказал сопровождающий.
– Великолепно! Оставляем все! – радовался новоиспеченный помещик постперестроечной эпохи.
– Гена, все это нам не по карману, – попытался охладить его пыл.
– Ерунда! – не верил, или не хотел верить, безопасный полковник, всеми силами души радостно устремившийся в уготованный ему котёл-ловушку.
Мы вернулись в офис.
– Занимайте любой стол, Анатолий Афанасьевич, – предложил Синьков.
– А что я буду делать без компьютера?
– Завтра принесу ноутбук. Он, правда, не работает, но вы говорили, сумеете починить.
– Неси, – согласился я. Похоже, это судьба.
На следующий день Гена познакомил со своим приятелем, Лёшей, офис которого располагался рядом.
Не откладывая в долгий ящик, на “Вольво” Лёши смотались в Волоколамск. Похоже, Синьков нуждался в мнении незаинтересованного человека. Лёша, вопреки здравому смыслу, заинтересовался…
– Что дальше? – спросил как-то Синьков.
– Надо сделать топографическую съемку местности и спланировать завод.
– Приступайте! – скомандовал директор “РусКамня” мне, своему заместителю и партнеру.
На следующий день отправился в Армянский переулок исполнять поручение.
– О-о-о! Анатолий Афанасьевич! Похоже, у вас есть новости, – догадался Сотников.
– Хочу познакомить вас еще с одним полковником.
– И только-то! Да у нас таких знакомых пруд пруди, – расстроился Синеносов.
– Это мой новый партнер по компании “РусКамень”, ее директор. Так что приступаем к работе, господа полковники.
– Ур-р-р-а-а-а!!! – единодушно выдохнули лужёные полковничьи глотки.
Уже назавтра наш “Эспейс” с полным комплектом полковников и нанятых ими ученым с приборами выдвинулся в Волоколамск. Чуть позже отправились мы с Синьковым.
Когда подъехали, работа шла вовсю. В центре сидел человек с ноутбуком и по рации управлял полковниками, носившимся по объекту. Я впервые видел наяву современную топосъемку с применением сигналов геодезических спутников, лазерных дальномеров и прочей премудрости. Вспомнил, как в училище мы перемещались по полю с какими-то рейками, штативами и флажками для связи. Как же все изменилось!
– Ну, и когда будет результат? – спросил специалиста с ноутбуком.
– Примерно через часик. Я вам все запишу на диск. Можете пользоваться. А бумажный отчет передам завтра, – обрадовал он. Вот это скорость!
Пока шла работа, прошлись к Ламе.
– Замусорили речку. Купаться опасно. Ничего, очистим мы тебя. Завезем песочку. Пляж получится, что надо, – размышлял вслух будущий Хозяин Реки…
Вскоре подтянулись освободившиеся полковники. Познакомил их с Синьковым.
– Все закончили? – спросил Теплинского.
– Ученый попросил еще минут пятнадцать. Что-то там колдует. И можно ехать.
Через полчаса мы с Синьковым получили, наконец, по диску и уехали.
– Нормальные мужики. С такими можно работать, – радовался Гена, прицепивший диск на лобовое стекло своего дредноута.
– Гена, а это зачем? – спросил его.
– От радаров, – пояснил выпускник КВИРТУ, уже гнавший по трассе с крейсерской скоростью сто шестьдесят километров в час.
– Ты в это веришь?! – удивился откровенному невежеству партнера.
– Как в “Отче наш”, – еще больше огорошил верующий коммунист.
– Ха-ха-ха!!! Молись, мой сын – эта “наука” больше поможет, чем твой диск, – не выдержал я откровенного издевательства над здравым смыслом…
Синьков завез меня домой, чтобы не терять драгоценного времени, и уже к вечеру был готов генплан будущего завода с элементами дома отдыха. Позвонил директору, доложил.
– В семь ноль-ноль заеду за вами. Посмотрим, как все будет на местности, – предложил он…
И вот мы подъехали к шлагбауму нашего объекта. Батюшки-светы! А где же наш шикарный, художественного литья металлический забор – гордость любого дома отдыха?
Оскорбленный в лучших чувствах Синьков чуть ни расплакался.
– Где забор?! – кричал полковник на сонного сторожа, – У него из-под носа сперли километр забора, а он ушами хлопал. Ты что делал ночью?!
– Спал, – искренне ответил сторож.
– Вон отсюда! Незачем охранять этот шлагбаум и твою будку! Собирай вещи, и чтоб больше я тебя не видел!
– Не вы меня сюда поставили, – попробовал возражать головотяп.
– Но я тебя снимаю! Пошел вон! – завершил разговор хозяин, – Поехали! – тявкнул заодно и на меня.
– Куда?
– В милицию! Знаешь хоть, где?
Я кивнул… В милиции Синьков, предъявив красную книжицу, беспрепятственно прошел в святая святых райотдела, небрежно кинув дежурному:
– Этот со мной.
У кабинета начальника нас остановили:
– Нельзя, там совещание!
– Мне можно, – отодвинув очередного цербера, рванулся Гена в кабинет.
Бурная словесная перепалка, двери распахнулись и оттуда вышла группка обескураженных милиционеров.
– Заходите, Анатолий Афанасьевич! – послышался из распахнутой двери кабинета голос Синькова.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил меня испуганный начальник милиции.
Мы изложили наши соображения по поводу кражи. Очевидно, что крали свои, кто были в курсе продажи объекта, крали с размахом – за ночь демонтировали и вывезли тяжеленные заборные секции. Этого не сделать без машин и механизмов и, главное, без квалифицированных рабочих.
– Заявлений писать не будем, но чтоб завтра все вернули, до последней калитки, – выдвинул ультиматум полковник госбезопасности.
– Как я это сделаю? – запричитал главный милиционер.
– Не знаю, и знать не хочу, – поделился мыслями Синьков, – Погуляйте, пожалуйста, в коридорчике, – попросил он вдруг меня…
Минут через пять из кабинета вышли под руку наш полковник и главный милиционер.
– Своих людей я сейчас расставлю. Думаю, завтра все будет на месте. Заходите, если что, в любое время. До свидания, господа, – попрощался он с нами.
– Ну и дела! – удивился я, – Как это тебе удалось?
– Да сунул ему пятьсот долларов, он и поплыл. Теперь наш человек. Расшибется в лепешку за тысячу, которую пообещал. Ладно, завтра проверим. Поехали домой, – решил директор…
На следующий день перед нами развернулась занимательная картина: шлагбаум нам открыл милиционер, а по всему периметру будущего предприятия шел монтаж забора, которым руководил лично начальник милиции.
– Молодец, оперативно, – похвалил его Синьков, протягивая пачку долларов.
– Не здесь, – смутился милиционер.
– Именно здесь. Пусть все знают, кто платит, – самодовольно улыбнулся Хозяин, – А охрана пусть останется насовсем. Пусть подрабатывают в свободное от службы время.
– Спасибо. К вечеру все закончим, – пообещал прораб в милицейских погонах.
Мы покрутились с полчаса, прикидывая, как совместить несовместимое, и отправились восвояси.
– А где будем брать сырье? – спросил по дороге директор.
– Это не проблема. Из Киргизии и Казахстана друг привезет, а из других мест – Юрий Иванович.
– Кто это? Я всех должен знать. А они ни согласятся у нас работать?
– Им это ни к чему. Помочь, помогут, но не более того. Юрий Иванович большой человек, консультант Лужкова по камню. Все карьеры мира знает. И его все знают.
– Слушай, а он ни мог бы нам парочку карьеров порекомендовать, чтоб выкупить?
– Зачем? Добыча камня – это нерентабельный вид деятельности.
– Слушай, познакомь меня с ним, – не унимался дилетант, нащупавший золотую жилу.
– Ладно, – пообещал ему…
Связаться с Сычевым никак не удавалось, а Гена не отставал. Позвонил Воронкову, давнему приятелю Юрия Ивановича.
– Он уже переехал оттуда, – сообщил Владимир Яковлевич.
– А куда?
– Не знаю. Вечером позвоню ему домой, узнаю. А что, никак у вас дело пошло?
– Да вроде того.
– Это интересно. А то меня из минэкономики поперли. Пришел этот мальчишка Греф. Ни хрена не соображает, а стал поперек говорить, меня и выгнали. Так что, будет местечко, готов поработать.
– Ладно. Жду звонка.
– Кто это? – зашел Синьков, который, похоже, подслушал весь разговор.
– Воронков из минэкономики, друг Сычева.
– Давай его к нам, пусть работает, – мгновенно сообразил директор.
Вечером обрадовал Воронкова и позвонил Сычеву.
– Жду вас, Анатолий. Очень кстати, а то мои геологи скучают без дела, – ожил и Юрий Иванович.
Встреча в лаборатории природного камня прошла весело. Полковник блистал армейскими анекдотами и полной некомпетентностью в вопросах камнеобработки. Сычев улыбался, а геологи ржали, не таясь.
Наконец, более-менее договорились об оплате.
– Анатолий, зайди как-нибудь без этого хохмача. Поговорим по делу, – шепнул, прощаясь, довольный начальник лаборатории.
– Афанасич, вам ни кажется, что пора бы навестить “Бретон”? – спросил как-то полковник.
– Зачем? И так все ясно.
– Вам ясно, а мне ничего не ясно.
– Спрашивай, отвечу на все вопросы. Я это оборудование знаю, как пять пальцев где-то там, не помню, где.
– Да я не о том. Мне звонили с Кипра. Сказали, остальные деньги вот-вот поступят. Пора решать, куда их – на депозит, или в дело.
– Конечно, в дело!
– И я о том же… Так что, готовьтесь к поездке. Пора, – объявил свое решение директор “РусКамня”.
Тут же позвонил Прелецу, обрадовал скорым визитом. А когда сообщил цель визита, его восторгам не было конца.
– Ждем вас Анатолий! До свидания, – попрощался он, пообещав выслать приглашение от фирмы.
С приглашением, без проблем нам оформили деловые визы. Трудности возникли, когда Гена стал оформлять какие-то чеки.
– Какие чеки? – возмущался я, – Положил деньги в карман, и все. Кто у тебя их вытащит в самолете? Это же копейки.
– Все равно, – упорствовал директор, – Береженого бог бережет.
Дня три ушли на бессмыслицу. Но вот, наконец, банк все оформил. Чек на пятьсот евро получил Синьков, с меня хватило и трехсот…
Неожиданно позвонил Паоло:
– Анатолий, у нас траур – умер Марчелло, – сообщил он.
– Наши соболезнования, – автоматически ответил ему, еще не осознав тяжести потери.
– Благодарю, – ответил Прелец и повесил трубку.
Позвонил дочери.
– Я уже в курсе, – сообщила она, – Похороны послезавтра в Бассано. Я поеду.
– Давай. Завтра от Синькова отправлю соболезнования.
– Ты от себя отправь, – посоветовала дочь.
– Ну, правильно, – согласился с ней, – От “ПетроПроекта” и от “РусКамня”. Ты там представишь обе наши организации. Слушай, похоже, командировка накрылась?
– Будет возможность, спрошу, – пообещала Светлана…
Через день позвонил Паоло:
– Анатолий, видел Светлану. Хорошо, что она была в церкви и на кладбище. Подходила с соболезнованиями к семье Марчелло. Такое не забывают. Спасибо.
– Не благодари, Паоло. Мы все в трауре, потому что любили Марчелло. Светлана поехала по велению сердца – она раньше нас узнала и все решила. Даже не знаю, Паоло, что теперь делать.
– Почему? – не понял он.
– Мы же хотели приехать с Синьковым. Теперь, похоже, не до нас.
– Почему не до вас?.. Вас ждут… Вчера Луку избрали президентом. Жизнь продолжается, – бодрым тоном завершил тот печальный сеанс связи Паоло.
Что ж, еще неделя и снова в путь-дорогу – в эту бесконечную погоню за призрачным счастьем…