-Э… Люди! Есть кто живой?.. Маша, ты дома? — раздался взволнованный Люськин голос из прихожей, а потом и она сама появилась на пороге едва освещенной комнаты. — Маша, ты дома!
— Дома, дома… — не отрывая глаз от монитора ответила хозяйка.
— У тебя было открыто, — сказала Люська и включила верхний свет.
— Выключи, он меня отвлекает… — пробурчала Маша.
— Сейчас, размечталась. Сидишь в темноте, глаза портишь…
— Мне так нравится.
— Глаза портить?! Опять работу на дом взяла? — посмотрев на монитор, спросила Люська.
— Взяла… Да, собственно, это не работа, а так… наблюдения.
— А на работе что делала? Могла бы не отходя от кассы записывать, — пошутила Люська.
— Другую работу, — ответила Маша.-Не мешай, еще чуть-чуть осталось.
— Машка, бросай эту фигню… Работа на работе, а дома отдыхать надо, и так уже кривая стала, а еще ослепнешь… И кому ты будешь нужна?
— Я и сейчас никому не нужна, — сказала, как отрезала Маша.
— Машка, ты где эту гадость нарвала? — подойдя к столу, на котором в хрустальной вазе стоял букет цветов с ярко желтыми лепестками и черными, похожими на мух, сердцевинами.
— Не гадость, а цветы… топинамбура, — уточнила Маша.
— Чего, чего… Топинамбура… А, это те, что у савельевского дома растут у забора… Их больше нигде нет, все вывелись…
— Еще у гаражей есть, — поправила подругу Маша.
— Ха-ха-ха-ха, — рассмеялась та. — Я представила, как ты на своих шпильках лазишь и срываешь эти свои топинамбуры по долинам и по взгорьям…
— Не была я там, — оторвавшись наконец от монитора, ответила Маша.
— Цветы дикого одиночества… Как глянешь на них, так тоску навевают. Машка, значит опять к дому Савельевых ходила! Да сколько можно, ушел мужик и пусть идет, скатертью дорога… Отпусти ты его от себя… Прямо, как девчонка… Тебе уже сорок с хвостиком, а ты все туда же — хоть одним глазком на него посмотреть. Неужели ты его так любишь? Машка, хватит дурить, пора вырвать его из сердца, из души, как этот самый топинамбур и забыть…
— Не получается… — всхлипнула Маша.
— Ну ты и дуреха! Не реви! Нашла из-за кого слезы лить… Год уже прошел…
— Мы с Антоном двадцать три года прожили… Сына воспитали, а он.. И зачем ты задела за больное?.. Люська, кто тебя просил?..
— Прости, я не подумала, что это для тебя еще так … Лучше вместо того, чтобы тут горбиться и слепнуть, собралась бы да прогулялась… Ведь последние теплые денечки и вечерочки, а ты сидишь дома, уткнувшись в этот дурацкий ящик. Бабье лето пришло.
— Не с кем гулять, — буркнула Маша и опять уткнулась в монитор.
— А хотя бы со мной! Ты когда последний раз в кино ходила? В «Метеоре» какую-то душещипательную мелодраму рекламируют… Сила искусства!Пойдем, а…
— Нет,- отрезала Маша и с утроенной силой застучала по клавиатуре.
— Ну не хочешь, как хочешь! Только больше не ходи ты к Савельевым, весь квартал знает и смеется уже… У него новая семья, а ты все сохнешь по нему, — и Люська многозначительно погрозила ей указательным пальцем.
— Ты, кажется, в кино собралась, так иди, а то сеанс без тебя начнется.
— Ну и пойду! А ты сиди тут и умирай от одиночества со своими топинамбурами, — фыркнула Люська и стремительно вылетела из комнаты, напоследок громко хлопнув входными дверями так, что хрустальные фужеры в серванте отозвались легким дребезжанием.
— Иди, иди… не мешай работать, — но с уходом Люськи, пропало желание писать. Маша отправила все себе на почту и отключила компьютер.
Оттолкнувшись ногой от пола, развернула стул и ее взгляд уперся в букет из цветов топинамбура: «Странно, но Люська права, что они навевают чувство дикого одиночества… Цветы дикого одиночества. Как можно назвать мое нынешнее состояние? Только одиночеством… Муж ушел, сын уехал учиться В Москву… Он приезжает, но только на пару недель в год… Конечно, взрослый стал, самостоятельный, а там хорошо устроился. В Зарядье скука, особенно зимой… Какое уж тут веселье, только какие-нибудь заезжие гастролеры и то редко, кино да танцы для молодежи. Детей это не держит, все равно уезжают за лучшей долей… Каждый день в Москву не намотаешься — два часа туда, два обратно.» За окнами стемнело. Мария не стала включать свет, не разбирая диван, легла и накрылась пледом (купить плед СПб). Едва задремала, как почувствовала, что к ней пришел кот Васька и, свернувшись калачиком, улегся в ногах.
— Пришел, бродяга,- сквозь сон пробормотала она и улыбнулась.
-Мяу, — ответил ей кот и тихо замурлыкал.
У всех нормальных людей суббота — выходной день, но Мария работала в единственной ветеринарном пункте в Зарядье, и это был самый трудный день. Горожане будто сговорившись и отложив лечение своих домашних питомцев именно на субботу, шли беспрерывным потоком, что некогда было даже присесть и попить чаю. Единственное время, когда она смогла перевести дух был перерыв на обед. Накинув плащ, она вышла на улицу. Только что прошел дождь. Воздух был свеж и прозрачен. Еще тепло, но уже не так жарко, как августе. Капли, оставшиеся на листьях деревьев, медленно стекали по ним, в последний момент замирая на их кончиках, а потом, переливаясь в лучах сентябрьского солнца, как драгоценные камни падали в траву. Стайка воробьев, решившая принять ванну в луже на дороге, была напугана ревом автомобиля и едва успела выпорхнуть из под его колес. Грязные брызги полетели в разные стороны, окатив Марию с ног до головы. Обычно в таких случаях машины не останавливаются и проезжают мимо, но эта остановилась и из нее выскочил мужчина лет сорока пяти. Он подбежал к Марии, которая в недоумении от неожиданно полученного душа, стояла и рассматривала, как коричневые пятна медленно расползались по плащу.
— Ради бога простите! Я очень спешу…- начал оправдываться мужчина, потом глянул на часы и вдруг сказал: — Но я приехал на несколько минут раньше и могу подвезти вас до химчистки. Вы там почистите свой плащ, естественно я все оплачу…
Она, подняла на него глаза. В ее взгляде читалось явное недоразумение.
— Вы где-то видели в Зарядье химчистку? Ах да, вы, наверное, не местный… У нас здесь не спешат, — оглядев его с ног до головы, с сарказмом произнесла она.
Теперь удивился он:
— Но это же естественно и необходимо… Должна быть, как во всем цивилизованном…
— Слушайте, идите вы к черту со своим цивилизованным миром… Это Зарядье, а не Москва… Прогулялась, называется. И откуда только такие берутся торопыги? — недовольно посмотрев на мужчину, пробурчала она и повернула в сторону небольшого домика, где находился ветеринарный участок. — Теперь я по вашей милости похожа на мокрую курицу…
— Курицу?.. переспросил он. — Я бы сказал, даже на очень симпатичную…
— Оставьте свои приемчики для городских дамочек… — фыркнула она, презрительно глянув на него.
— Но ваш плащ…
— Ах, оставьте меня в покое… Химчистки у нас нет, это не Москва… Да его и так пора было менять…
— Давайте я вам куплю новый, заодно выпьем по чашечке кофе и договоримся…- неожиданно предложил мужчина, чем переполнил ее чашу терпения.
Мария глянула так, что у него пробежали мурашки по спине и он понял, что сказал лишнее.
— Вы кажется куда-то спешили? Вот и спешите дальше и оставьте меня в покое… С плащом и без вас как-нибудь разберусь, — сказала она и вошла в клинику. Мужчина хотел зайти следом, но Мария захлопнула дверь перед самым его носом и повернула с той стороны ключ в дверях.
Он несколько раз дернул дверь, но она не открылась.
— Нет, давайте разберемся и решим вопрос… — стал настаивать он. -А в ответ тишина… А… — махнул он рукой. — Не хотите как хотите…
Он вернулся к машине и уехал.
Субботний прием подходил уже к концу. Мария только успела снять халат, как в дверь кабинета кто-то осторожно постучал.
— Да, да… Войдите! — крикнула она.
Дверь отворилась и на пороге появился опять тот самый мужчина:
— Здравствуйте…
— А… Это вы… — фыркнула Мария.
— Вот… — и он протянул ей на ладони маленького серого котенка. — Понимаете, кто-то подбросил…
— Ну давайте я его посмотрю… Иди сюда мой хороший. — Она взяла в руки котенка. — Глазки у нас чистенькие… Лапки… Ну, что вам сказать… Совершенно здоровый британский ребенок. Домашний. Зачем вы сказали неправду, что подбросили?
Мужчина смутился, а потом улыбнулся и сказал:
— Вы поняли… Котенок действительно домашний… Извините, но мне пришла в голову одна мысль, когда я вас увидел…
— Совсем одна?- переспросила она.
— Да… нет… Это даже не мысль, а предложение… Я сейчас вам его озвучу, только вы не говорит сразу нет.
— Заинтриговали…
— У меня есть внучка и у нее завтра день рождения. Она давно просила родителей подарить ей такого…
— Ну, а я тут при чем? Я даже не знаю кто вы…
— Сергей. Конечно, вы совершенно ни при чем. Я просто хочу вас попросить завтра рассказать ей, как надо ухаживать за этим созданием, — и он указал на сидящего у него на ладони котенка. — Аришке три года…
— У вашей внучки есть мама, папа, дедушка, в конце концов, и они сами расскажут…
— Но вы врач и не просто врач, а настоящий Айболит, — улыбнулся он.
— Я не знаю ваших родственников, да и о вас совершенно ничего не знаю…- попыталась отказаться Мария.
— Вы так не волнуйтесь, — улыбнулся он. — От вас требуется просто рассказать, как надо воспитывать котенка… А еще, я за эту консультацию вам заплачу и выкупите себе новый плащ. Думаю, что здесь вам немного платят…
— Сколько мне платят, вас совершенно не касается. Девочке три года? Но она мала, чтобы все понять…
— Вы расскажите все ее маме, чтобы не было проблем, — сказал Сергей.
— Ну я не знаю… У меня не получится, — смутилась Мария. — Найдите кого-нибудь другого.
— У вас получится обязательно, — успокоил он. — Я завтра заеду за вами часа в четыре. Хорошо?
Она молча кивнула, а он после этого попрощался и вышел.
— И что это было? — пожала плечами недоумевая Мария и тоже вышла, закрыв за собой дверь клиники на ключ. — И интересно, куда он за мной заедет?…
В воскресенье, часа в три дня, как всегда, на чай зашла Люська с ворохом городских новостей. Она была не сплетницей, но считала своим долгом посвящать Марию во все то, что происходит в Зарядье. Кто-то скажет, что делала она это от нечего делать, но дел у нее дома хватало, только там ее никто не слушал. У нее было три взрослых сына и муж, которые работали в своей собственной автомастерской, и у них было о чем поговорить. Люськины новости они всерьез не воспринимали и считали пустой болтовней. Люська часто горестно вздыхала: «Эх, что мужики?.. У них одни колеса, тормоза да зажигание на уме. Даже не о чем поговорить с ними. Вот была бы у меня дочка… А то что с этих возьмешь? Только и знают, что дом да мастерская… Жениться даже не думают. Старшему вон уже почти тридцать, а он все у маминой юбки… Деток уже пора заводить… Я бы внучек нянчила… Эх…» Люська почему-то была уверена, что раз бог дочку не дал, то обязательно даст внучку. Она будет ей косички заплетать, шить платья, каких ни у одной девочки нет и не будет, потому что все они есть только в ее, Люськиной, голове. А пока она забегала к Марии и делилась всем тем, что услышала или узнала за день. Зарядье обычный маленький провинциальный городишко, в котором почти все знали друг друга если не по имени, то в лицо наверняка. Вот и в этот раз она принесла кучу всяких новостей: кто на ком женился и кто с кем развелся, кто к кому приехал в гости… Удобно расположившись у окна на высоком стуле, Люська пила чай из своей любимой кружки и болтала обо всем подряд, косила глазами в окно, будто боялась, что какое -нибудь событие пройдет мимо нее, и она будет последняя, кто об этом узнает.
— Представляешь, к Матвеевым какой-то родственник приехал в отпуск, а Савельев совсем с дубу рухнул… с тестем своим спорит не хочет рысака на аукцион выставлять,- но увидев, как изменилось лицо Марии при упоминании фамилии ее бывшего мужа, Люська вдруг замолчала, а потом ударила себя по губам. — Ой, Маша, прости, прости… Я забыла, но слов из песни не выкинешь… короче, говорят родственник Матвеевых как раз на аукцион специально из Москвы -то и прикатил рысака купить, то ли просто посмотреть… Поликарпов как-то говорил, что у него из-за Эльвириных хочу финансы запели романсы… А я скажу, нечего было старому дураку жениться на молоденькой. Вот он, вроде, Шалого решил продать или в аренду сдать… Не разбираюсь я в этом…
— Ну и что? Шалый… Жаль, конечно, если конь в руки дилетанта попадет, загубит из-за престижа и хвастовства…
— Вот и я о том же… Жаль будет коняку… Так хоть у Поликарпова конезавод… Присмотр какой-никакой, да что там говорить… Ты же сама знаешь, что нынче деньги делают все… Не удивлюсь, если Поликарпов распродаст своих коняшек из-за женушкиных капризов… Да и поделом ему, только животинок жалко, — вдруг вздохнула Люська.
— Ты лучше чай пей, Люся. Вот пирожки с капустой, как ты любишь, — предложила Мария.
— Твои пирожки — это сказка. Была бы мужиком, только за одни пирожки в тебя влюбилась… Да и тебе самой надо уже перестать страдать и широко открыть глаза. Чем Митрич не жених? Он давно на тебя заглядывается, — уплетая за обе щеки пирожки, воскликнула Люська.
— Кто? Митрич? — и Мария расхохоталась.
— А что? Вдовец, дети давно выросли, свой дом, машина… Шестьдесят лет, но крепкий и молодым еще фору даст. Что тебе еще надо?
— Люсь, я не могу так… Мне надо, чтобы любовь была…
— Что? Любовь?.. У тебя уже любовь была… с Антохой Савельевым. И что? Вон теперь он зять Поликарпова… А тебе только топинамбуры остались, — хмыкнула Люська.
— Я все равно любви хочу…
— Ну ты и упертая, Машка, — сказала Люська. — Размечталась о любви. Нет ее… В наше время мужики хорошие редко встречаются, а если встречаются, то ты сама должна дело брать в свои руки, а мужика за рога…
— Дорогая Люся, не нужны мне мужики и их рога, — фыркнула Мария.
— Слушай, а если бы твой Савельев вдруг к тебе вернулся… Только не делай такие большие глаза, — воскликнула Люська.
— Я бы, наверное, простила и попробовала начать все сначала, — прошептала Мария.
— Дура, ты, Машка, дура… Нельзя давать мужчине второго шанса. А твоего Савельева уже не исправить. Он если что-то пообещает, то забудет обязательно, как только в отношениях все вернется на круги своя…
— Только он не придет никогда… — вздохнула Мария.
— Ой! — вдруг воскликнула Люська и почти вплотную прижала к стеклу лицо. — Приехал… Приехал…
— Кто приехал? — удивилась Мария.
— Да тот самый мужик, что у Матвеевых гостит… По окнам смотрит… К Семеновне подошел… Что-то спросил… Та ему рукой махнула… Странно, на твои окна показывает… — комментировала Люська, с удивлением поглядывая на подругу. — Колись давай…
— Да нечего мне тебе сказать, — пожала плечами Мария, но в это мгновение раздался звонок в дверь.
Мария вдруг присела на стул и, как показалось Люське, будто хотела стать меньше и незаметней. Звонок не умолкал и становился все настойчивей.
— Ну иди уже открывай, — как-то подозрительно улыбнулась Люська.
— Не хочу… Не надо открывать… — прошептала Мария.
— Не, ну неудобно… Человек же в гости пришел, а может у него дело… Может животное какое заболело, — не унималась Люська.
— Нет у него дела, — уверенно сказала Мария.
— Тогда я открою, а то он сейчас всех на площадке соберет и наши бабки опять будут тебе кости мыть… Тебе такая популярность нужна?.. — и Люська скатилась, как колобок, со стула и поспешила к двери. О чем она там говорила гостю, Мария не слышала, но когда они зашли на кухню, то оба улыбались.
— Здравствуйте, Мария, — сказал Сергей.
— Добрый день, — отвернувшись к окну, тихо ответила Мария.
— Вы мне обещали… — начал было Сергей.
— Я помню, но не могу… У меня вот подруга в гости зашла. Мы чай пьем…- прервала его Мария.
— Ой, да я уже ухожу, а о делах мы и в другой раз можем поговорить. Машенька, хорошего вечера! Да с таким мужчиной… За рога, за рога…- неожиданно произнесла Люська и, в одну секунду оказавшись в коридоре за спиной гостя, и, одобряюще подняв большой палец вверх, выскочила за дверь.
После ее ухода повисло неловкое молчание. Первым его нарушил Сергей:
— Странные цветы, — глядя на вазу с цветами топинамбура, произнес он. — Такой пронзительно желтый цвет…
Мария с удивлением посмотрела на него:
— Большинство мужчин не очень разбираются в цветах, им что синий, что голубой…
— Вы мне обещали помочь в одном деле, — и он хитро улыбнулся.
— Как вы меня нашли?
— Язык до Киева доведет… Здесь, оказывается, все знают, где единственный доктор Айболит живет… Трудности не составило.- Он посмотрел на часы. — Нам пора ехать, а то все сладкое съедят без нас.
— Мне надо переодеться, — сказала она и встала. — Вы будете чай?
— Премного благодарен… С удовольствием, — согласился он.
Мария налила ему чай и ушла в комнату. Минут через двадцать она появилась в проеме кухонной двери. Сергей от неожиданности встал:
— Мария!.. — восхищенно воскликнул он. — Вы очаровательны!
От смущения щеки у нее покрылись легким румянцем, но ей казалось, что лицо горит ярким пламенем. Она уже не помнила сколько лет назад ее бывший муж сказал ей последний комплимент. Он был не большим любителем говорить красивые слова, считая что его дела должны показать женщине, как он к ней относится. Может поэтому она не сразу заметила, что его чувства к ней прошли, а ее место заняла совсем другая, молодая, красивая и успешная женщина.
Сергей предложил ей руку и произнес:
— Идемте!..
— Галантный кавалер, — усмехнулась она.
— Рядом с такой женщиной поневоле хочется быть галантным, — улыбнулся он. — Скажите, эти пирожки пекла ваша подруга?… Господи, о чем я говорю… — воскликнул он.
— Нет, это мой фирменный рецепт… Так пекла моя прабабушка…
— Вы, Мария, не только красивая женщина, но и кулинарка. Редкое сочетание… -продолжил он, открыв перед ней дверь своей машины.
— Простите, я не спросила куда мы едем.
— А тут недалеко… В Малиновск, — он включил магнитолу и в салоне машины раздалась легкая инструментальная музыка. — Я не спросил, может быть вам, Мария, нравится другие мелодии?
— Нет, это та музыка, которую я люблю…
До Малиновска они ехали молча, только изредка поглядывая друг на друга, а когда их глаза встречались, они их быстро отводили. Он в этот момент думал: «Глаза… В них можно прочитать все… Зеркало души… Интересно, что она обо мне думает?.. Старый дурак… Почему старый? Веду себя, как пацан… Все умные мысли покинули мою почти седую голову…» А ей приходила в голову одна единственная мысль: «Он, наверное, думает, что я легкомысленная особа… Почему согласилась с ним поехать в этот Малиновск? Странно это. За собой такого легкомыслия раньше не наблюдала… Теперь Люська всем растрезвонит, что … А что, собственно говоря, она может сказать? Она теперь пристанет, как банный лист и не отстанет пока не узнает…»
Чтобы нарушить молчание он вдруг сказал:
— Вы мне так и не ответили, что за цветы стояли в вазе? Они вам нравятся?
— Нет, не нравятся…
— Тогда почему они стоят в вазе?
— Моя подруга называет их цветами дикого одиночества, хотя это обычный топинамбур…
— Топинамбур?.. А разве вы одиноки? — серьезно спросил он.
— Нет, что вы… Есть сын, соседи… Человек не может быть одинок среди людей. Жизнь кипит, — быстро сказала она и посмотрела в окно. — Хм, этот Малиновск надо было назвать Рябиновском… Одни рябины…
— Согласен… Рябиновск бы ему точно подошел, — улыбнулся он и остановил машину у симпатичного дома с невысокой ажурной оградой, во дворе которого была слышна веселая музыка и детский смех. — Идем?
Мария глубоко вдохнула, потом выдохнула и кивнула в знак согласия. Сергей открыл ей дверь машины и подал руку. В другой руке он держал красивую коробку, украшенную розовым бантом. Когда они вошли, то к ним тут же навстречу с веселым визгом побежала нарядно одетая, похожая на красивую кудрявую с голубыми глазами куклу, девчушка. Когда Сергей подхватил ее на руки, она с радостным криком «деда» своими пухлыми ручонками обхватила его за шею и прильнула к плечу. Следом за ней к Сергею подошла совсем молоденькая высокая светловолосая девушка и, улыбаясь, потрепав девочку рукой по волосам, произнесла:
— С приездом, папа! Аришка очень ждет… Она тебя считает дедом Морозом, который исполняет ее желания.
Сергей поставил девочку на землю, поцеловав дочь в щеку:
— Здравствуй, Леночка! Разреши тебе представить… мою… невесту… Мария. А это подарок моей любимой Аришки от нас… Только будь осторожна, он еще маленький…
У Марии от услышанного перехватило дыхание, и она в течении нескольких секунд не смогла произнести ни слова. Этого хватило Сергею, чтобы крепко взять ее за руку и удержать рядом с собой. Аришка осторожно достала из коробки котенка и что-то стала ему говорить. Мария не ожидала такой реакции Лены, дочери Сергея, которая услышав это сообщение, вдруг радостно захлопала в ладоши и воскликнула:
— Папуля, ну наконец-то ты решился изменить свою жизнь! Как я за тебя рада! — потом она взяла Марию за руки и, не давая сказать ни слова, обратилась:- Мария, мой папа замечательный человек. Он достоин настоящего счастья… И любите его, пожалуйста, любите! Как я рада, как я рада! — Лена чмокнула отца в щеку и с криком «Максим… Максим… папа приехал и не один…! » пошла в сторону веранды, где, видимо, этот Максим находился. Только Лена отошла, как Мария зашипела:
-Вы что себе позволяете? Вы сошли с ума? Какая невеста, к чертовой бабушке?…
— Вы же слышали — моя… И только на сегодняшний вечер.
— Да я сейчас…
— Мария, пожалуйста, не кричите… Я вам все объясню потом… Пожалуйста, только на этот вечер… И улыбайтесь, улыбайтесь… На нас смотрят гости. Мы счастливая пара! Вы же не хотите испортить праздник моей внучке и дочери с зятем?
— Вы его уже испортили! — воскликнула Мария и хотела вырвать свою руку из его руки.
— Мария, пожалуйста!.. Идемте к гостям, нас зовут.
— Какие гости… Вы меня обманули!
-Тише… И улыбайтесь!
Когда Мария и Сергей подошли к столу, то все гости с интересом уставились на них, Лена воскликнула:
— Разрешите представить вам невесту моего любимого папочки — Мария!
За столом все разом заговорили, начали наливать в фужеры шампанское, потом пошли какие-то тосты и поздравления, но меньше всего Мария ожидала увидеть среди гостей своего бывшего мужа. Тот с удивлением смотрел то на нее, то на Сергея, а потом, подняв бокал, неожиданно прокричал: «Горько!» и этот тост вдруг подхватили с радостью все. Сергею и Марии уже ничего не оставалось, как встать и поцеловаться. Этот неожиданный поцелуй застал ее врасплох, но уже после она вдруг почувствовала, что ей понравилось, как целуется Сергей. «Это не он, это я сошла с ума… Что я о нем знаю? Совершенно ничего, а уже, здравствуй, пожалуйста, целуюсь с ним налево и направо… Что он подумает… Но черт побери, он мне не противен и даже нравится. Если бы кто мог прочитать мои мысли, то ничего бы хорошего обо мне не сказал. Я уже забыла, как это целоваться с мужчиной… Когда-то мне очень нравилось, как целуется один единственный мужчина… Савельев…» Она не хотела,чтобы кто-то увидел ее слезы, и тихо вышла из-за стола. Заметив небольшую беседку среди зарослей рябины, Мария решила спрятаться в ней, но только успела присесть на скамейку, как услышала шепот:
— Быстро же ты нашла себе…жениха, а говорила, что только меня будешь любить…
— Антон,что тебе надо? Если мне память не изменяет, то ты уже как год женат на другой женщине…
— Расслабься!- вдруг шепнул Антон ей на ухо и положил ей руку на плечо. Она скинула ее и с презрением на него посмотрела.
— Что тебе надо? — еще раз повторила она.
— Мне? Ничего,-ухмыльнулся он.- Ты с ним спишь?
— А тебе какое дело? Я свободная женщина! Так какие могут быть вопросы?
— Как заговорила! -опять ухмыльнулся он.- Какого черта сюда приперлась? Все успокоиться не можешь? Интересно, как ты его уговорила представить тебя невестой… За версту видно, что он тебе безразличен, как и ты ему.
Мария не успела ответить, как из-за кустов раздался женский голос: «Лапуся, ты где? Твоя киса соскучилась!»
— Иду!-крикнул Антон и отошел от беседки. — Уйди и не маячь перед глазами…
— Неужели стало стыдно? — Антон только зло зыркнул на нее и скрылся в кустах. — Лети, голубь, лети… Твоя киса соскучилась,- повторила услышанное Мария.
Но тут вдруг к ней подошел Сергей и присел рядом:
— Ты почему сбежала? Это ничего, что я на ты?
— Ничего… Я устала и хочу домой…
-Хорошо… — он сжал ее пальцы в своей теплой ладони. После этого ей действительно стало легче, но уехать сразу им не удалось. Сергей старался оградить Марию от вопросов любопытных гостей о том, как, где и сколько они с Сергеем знакомы и перехватывал на ходу инициаторов «скользких» вопросов, уводя в сторону от интересующей темы.
В конце концов им все-таки удалось покинуть этот праздник жизни, и, уже сидя в машине, Мария сказала:
— Ну а сейчас я жду объяснений…
— Я хотел сказать тебе, но боялся, что не согласишься.
-Конечно, я бы не согласилась на этот фарс..
— Четыре года назад моя дочь вышла замуж… Потом родилась внучка… Дочь очень счастлива и у нее все хорошо.
— Я за нее рада, но я тут каким боком? — удивилась Мария.
— Понимаешь, я воспитывал ее с четырнадцати лет один. Жена, мама Лены, умерла. Дочь счастлива в браке и хочет, чтобы все были счастливы вокруг. Теперь она вбила в свою красивую головку, что должна меня женить. Лена уже замучила, как только приезжаю в гости, как тут же появляется какая-нибудь мамаша одной из Ленкиных подруг, да и некоторые подруги не против подобрать «одинокого старичка»… Мне никто из них не нравится, а тут ты…
— Что я? — удивилась Мария.
— Не могу сказать, почему мне пришла эта мысль, но честно скажу, что я не планировал… Это получилось само собой…
— Хорошее объяснение… Ясно, что ничего не ясно… И что теперь дальше делать?
— Ничего… Я уеду через неделю или две, все успокоится… Ты же замуж не собираешься…
— Нет, — тихо ответила Мария.
— Вот и я жениться не собираюсь… Каждый из нас останется при своих интересах.- Сергей остановил машину у ее дома. — Вот, возьми, на плащ должно хватить. Я же обещал заплатить, — и он протянул ей конверт.
Она с разочарованием посмотрела на него, а потом открыла дверь машины и тихо сказала:
— Да идите вы полем с васильками… Пошутили и хватит. Надеюсь, что мы с вами больше не увидимся…
Отвернувшись, с гордо поднятой головой Мария прошла к парадной. И только поднявшись на второй этаж и оказавшись у своей квартиры, напряжение ее отпустило. Трясущимися руками она открыла дверь и там уже расплакалась от обиды и унижения. Сергей через какое-то время выскочил следом за ней, но парадная оказалась закрыта. Он стал стучать в нее кулаком и кричать: «Мария… Маша… Открой! Я не хотел тебя обидеть… Маша!» Только какая-то разбуженная соседка вдруг выглянула в окно и недовольно крикнула: «Совсем с ума сошли! Время двенадцать часов ночи, а они тут бродят, хулиганье, людям спать мешают. Завтра на работу… Поори у меня тут еще! Машу ему подавай! Сейчас милицию — полицию вызову, будет тебе и Маша, и Даша…» Ругая себя последними словами он сел в машину, но уехал не сразу, с надеждой глядя на окна квартиры, где жила Мария, но свет так и не загорелся ни в одном из них.
Утро понедельника началось с происшествия. Маша только встала, как в двери кто-то постучал. Она открыла и увидела на пороге взъерошенного конюха Митю Погорелова с криком, будто его убивают:
— Мария Владимировна… Мария Владимировна! Сегодня Шалого приедут смотреть, а он будто почувствовал, что его продают… Всегда спокойный, а тут взбесился. Совсем никого к себе не подпускает, фыркает, копытом бьет и глаз дикий. Может его чем-то не тем Фомин накормил? Ивана с себя сбросил.
— Иван — то жив?
-Жив, жив, только ключицу ушиб… Помогите, раньше Шалый вас слушался…
-Митя, я уже год у Поликарпова не работаю, разве забыл?
— Мария Владимировна, пожалуйста помогите… Это же Шалый!
Она быстро оделась и вышла следом за Митей. У загона Мария столкнулась с Поликарповым Иваном Николаевичем, владельцем этого конезавода и прочих «дворцов, газет пароходов».
— Здравствуйте, Машенька! Я рад, что вы вернулись.
— Я не вернулась и никогда не вернусь.
-Тогда зачем вы здесь? — удивился Поликарпов.
-К Шалому… Митя сказал, что он устроил бунт, и если его не успокоить, то ваш потенциальный покупатель решит, что конь бешеный, а я его с жеребенка знаю, — крикнула на ходу Маша и побежала к входу в загон.
— Эх… — махнул рукой Иван Николаевич. — Как девчонка, ей богу, но лучшее ее никто лошадей не понимает… Да и чемпионкой когда-то в конкуре была… Замечательны врач и пусть меня убедят в обратном. Жаль, что ушла, но… Счастье дочери важнее…
Не смотря на то, что Ивана Николаевича сельчане считали между собой местным олигархом, он был добр и прямолинеен, что не могли сказать о его молодой жене Эльвире и дочери Алисе. Эльвира была ровесницей его дочери и вила из него веревки. Поликарпов был уроженцем Зарядья, которое славилось в советские времена своей конефермой, в девяностые уехал в Москву, а десять лет назад вернулся, выкупил развалившиеся конюшни и почти с нуля создал свой конезавод. В селе он прожил пару лет, а потом женился и уехал в столицу, как требовала молодая жена. На конезаводе он назначил директором Антона Савельева, мужа Марии. И все было хорошо, если бы единственная дочь Поликарпова Алиса не влюбилась в Антона. Отец пытался образумить дочь, но бесполезно, любимое чадо есть любимое чадо… А у Антона, как говорится, седина в бороду, бес в ребро, началась вторая молодость. Повстречавшись тайком, Алиса поставила вопрос ребром и год назад он ушел от Марии. Иван Николаевич на месте своей старой избы когда-то построил большой просторный дом, в котором и остались жить молодые. Жена самого Поликарпова Эльвира в Зарядье даже нос не совала, считая, что запах навоза не для ее аристократического носика, а сам же он иногда наезжал с проверками или гостями, чтобы показать покупателям своих рысаков.
…Мария подошла к загону, в центре которого стоял белоснежный орловский рысак Шалый, нервно бивший копытом о землю. Он вел свою родословную от первого графского рысака Сметанки, как было написано в его документах. Маша без страха вошла в загон, достала из кармана яблоко и тихо позвала Шалого. Услышав знакомый голос, он остановился. Это был красавец — конь: высокая шея, длинная и прямая спина, широкий круп, необыкновенно снежно-белая масть с темными гривой и хвостом. Она подошла к нему и протянула угощение. Шалый посмотрел на нее, потом едва коснулся ладони своими, мягкими, как бархат губами, осторожно взял яблоко. Он фыркал и нервно вздрагивал.
— Все хорошо, все хорошо, успокойся, — шептала Мария. Шалый, будто понял, что она говорит, и действительно успокоился.
-Красавец! — вдруг произнес чей-то с легкой хрипотцой мужской голос. Маша оглянулась и увидела, что у забора загона стоят Поликарпов и Сергей. В какой-то момент ей показалось, что издали Сергей очень похож на ее бывшего мужа. Иван Николаевич помахал ей рукой. Она подошла, и поняла, что Сергея и Антона делало похожими высокий рост, широкие плечи и темная с легкой проседью шевелюра. А про себя подумала: «Еще и поступки…» У нее не было желания его видеть и говорить.
-Это наш…- хотел представить Сергея Поликарпов.
-Мы уже знакомы… — опередила его Маша и собралась уходить.
-Вы уже уходите? — ухмыльнулся Сергей.
— Да.
-Красавец!
-Что? — переспросила она.
-Рысак — красавец, — повторил Сергей.
-Да, красавец. Моя бы воля никому не отдала, особенно таким… — грустно посмотрев на Шалого, сказала Маша.
-А можно посмотреть на его бег? — уже обращаясь к Поликарпову, спросил гость.
— Можно, конечно, можно… Митя, — позвал Иван Николаевич.
Конюх подошел к Шалому, потрепал по гриве:
— Ну что, покажем им на что ты способен! — прошептал Митя и легко взлетел ему на спину.
Сергей, как зачарованный следил за Шалым. Когда Митя оказалась на земле, к нему подбежала Маша и погладила Шалого по крупу.
— Вы великолепно управляетесь с лошадьми, — воскликнул Сергей.
— Еще бы, она у нас была…- начал Поликарпов.
— Я просто их очень люблю, — улыбнулась она.- До свидание!
— Мария, остановись! — вдруг крикнул Поликарпов.- Я хочу просить тебя вернуться… Сколько можно под хвосты кошкам и собакам смотреть, а тут лошади… И не надоело? А я тебе зарплату больше, и работу любимую…
— Иван Николаевич, извините, у меня еще много дел. Я не могу и, простите, не хочу у вас работать…
— Гордая… — буркнул Поликарпов.- Обиженная… Я же не виноват, что моя сверестелка у нее мужа увела… Не очень красивая история получилась… Но что уродилось, то и любить приходится…
— Вы о чем? — услышав его слова, спросил Сергей.
— Да так… Вырвалось, Сергей Иванович, — ответил Поликарпов. — Маша замечательный врач и лошадей любит… Цены ей нет, но… А, ладно, — и Поликарпов махнул рукой.
— Это Антон Савельев ее бывший муж? — переспросил Сергей, вспомнив, как видел, что тот разговаривал с Машей в беседке.
— Ну да, он самый, — ответил Иван Николаевич. — Плохо там все получилось, не по людски, но Антон сделал свой выбор. Он обвинил Марию в измене, которой не было… Тут весь город, как улей гудел. Зачем он это сделал не знаю. Мы с Эльвирой в отъезде были, когда вся эта каша заварилась, а вернулись они с Алисой уже поженились. Мария только сейчас в себя приходить стала, а то была чернее ночи. С работы ушла… Она за год первый раз сюда пришла, и то только из — за Шалого. Маша его с жеребенка выходила. Вон какой красавец получился… А где ты с ней познакомился?
— Да было тут дело одно… Обидел я ее, — тихо сказал ему Сергей.
— Ну и дурак… — хмыкнул Иван Николаевич. — В некоторых случаях много ума иногда хуже, чем его полное отсутствие… Короче, чем старше становимся, тем чаще наше горе от ума происходит, это я тебе, как другу говорю.
— Я не подумал…
— Вот и я говорю… Ее Антоха тоже не подумал… — вздохнул Иван Николаевич. — Идем…
Мария едва успела дойти до ветклиники, как небо затянуло тяжелыми серо-черными облаками, и пошел дождь. Его тяжелые капли с каким-то остервенением начали молотить в стекла, будто старались напомнить, что все в этой жизни проходит, как хорошее, так и плохое. Ветер срывал с деревьев листья, которые тут же под силой дождевых струй прилипали к асфальту или падали в образовавшиеся лужи. От этой утренней встречи с Сергеем ей уже не было больно и обидно, как вчера вечером, только остался неприятный осадок. Дождь так же внезапно закончился, как и начался. Солнца не было видно в тумане, внезапно появившемся и севшем плотной завесой. Ветер, несколько минут назад, круживший среди деревьев тоже куда-то исчез, и за окнами вдруг наступила тишина. Мария не любила осень с ее дождями и серым небом. Почему? Может, потому что именно в такие серые дни становилось беспросветно грустно о прошедшей молодости и счастье, которое казалось будет вечным. Плавное течение ее мыслей вдруг прервал, нарушивший тишину, прощальный крик, улетающих на юг птиц. Они летели где-то там высоко над туманом, от чего их клекот навевал еще большую тоску и печаль. Вдруг дверь кабинета отворилась и на пороге появилась Люська.
— Привет, подруга! Ну ты и тихоня! Сегодня в магазине видела Алису… Ну ты знаешь, какую. Так она сказала, что вчера ты посетила одно место и не с кем-нибудь, а с женихом… Что за тайны мадридского двора?
— Да никаких тайн нет… Это шутка, — смутилась Мария.
— В твои-то годы этим шутить? С ума сошла, что ли? Нет, давай выкладывай всю правду, как на духу! — потребовала подруга.
— Да нет никакого жениха. В мои -то годы… — отмахнулась Мария.
— В старухи себя записала? А я думаю, что в самый раз… — улыбнулась Люська. — Если люди говорят, то значит не бывает дыма без огня.
-Так нет там даже уголька…- попыталась убедить подругу Мария.
-Так надо, чтобы был не только уголь, но и огонь… — настаивала на своем Люська. — И вообще, хватит киснуть. Я напоминаю, что в следующую субботу у нас с Романом годовщина свадьбы… Ты не забыла?
— Нет.
— Вот и славно. Будут только свои. Ладно, я полетела, а то еще кучу дел надо переделать. Заболталась что-то с тобой. Пока-пока. — Люська чмокнула подругу в щеку. — И своего жениха не забудь!
— Вот тебе и бабушка, Юрьев день. Где его взять — то? Влипла — так влипла. Люська теперь не отстанет… А Сергей? Он же думал только о себе… И Алиса тоже хороша…
Вечером, возвращаясь домой, Мария обдумывала, какой же подарок сделать своим друзьям, как рядом с ней затормозила машина, обдав ее грязной водой из лужи.
— Так что же это такое! — в сердцах воскликнула она.
Сергей выскочил из машины:
— Мария! Маша, простите ради бога! Я опять…
— У вас уже вошло в привычку обливать меня грязью, — с сарказмом в голосе воскликнула она.
— Я опять виноват… Но я хотел попросить у вас прощения за вчерашнее…
— Не стоит извинений. Вы сказали то, что хотели сказать.
— Я не хотел вас обидеть, — начал оправдываться он. — Не хочу чтобы вы думали обо мне плохо.
— А разве это имеет для вас большое значение? — спросила она.
— Да, очень…- кивнул он.
— Тогда считайте, что я вас простила. Идите с миром…
— Вы это сказали так, будто отпустили мне мои грехи, — хмыкнул Сергей.
— До свидания! Нет лучше, прощайте, — выпалила на одном дыхании Мария и открыла дверь в парадную.
— И все, вот так вот просто сказать «до свидания» и уйти? — крикнул он ей в след.- А не хотите ли пригласить на примирительную кружку чая с вашими чудесными пирожками?
Мария оглянулась, удивившись его нахальству. Он стоял и буравил ее своими серо-зелеными глазами, после чего она вдруг произнесла:
— Только примирительная?.. Хорошо, тогда пошли. Я приглашаю…
Утром, проснувшись от запаха сваренного кофе и бряцанья чашек о блюдца на кухне, Мария открыла глаза и вдруг подумала: « Докатилась! Здравствуйте — приехали… Собственноручно затащила мужчину в постель… Докатилась! Но все равно, как мало для счастья надо. — Она лениво потянулась и опять закрыла глаза. — Нет, все правильно! Спасение утопающих дело рук самих утопающих…» Но тут же она поймала себя на том, что ее больше не коробит при мысли об Антоне… Странно, но вчера при одном упоминании о нем казалось, обида и злость застилали глаза, а сегодня все это рассыпалось, как песчаный замок. Она вдруг улыбнулась и потянулась, как довольная кошка.
— Ты проснулась? Доброе утро! Я позволил похозяйничать у тебя на кухне, — раздался чуть хрипловатый голос Сергея. Он стоял у кровати и держал поднос, на котором было две чашки кофе. — Я правда не знаю, какой ты любишь…
— Кофе в постель — это первый раз в моей жизни, — приоткрыв один глаз, смущаясь, произнесла она и натянула одеяло до подбородка.
-Теперь это будет всегда… Привыкай, — шутливо произнес он.
Выпив кофе, Сергей засобирался на какую-то встречу и, уходя, чмокнул ее в щеку.
— Сергей, я хотела тебя попросить..
— О чем? — улыбнулся он. — Люблю, когда женщина просит…
— У Люськи… Людмилы в следующую субботу годовщина свадьбы… По твоей милости, наверное, все Зарядье уже знает про то, что ты мой жених… Смешно, но теперь твоя очередь сыграть роль… Люська непременно просила быть на ее торжестве с тобой…
— В субботу?.. Хорошо…- пообещал Сергей. — А раньше?..
… Они продолжали встречаться, но Мария каждую встречу с Сергеем, нет — нет да ловила себя на мысли, что все это временное и вот — вот закончится, потому что у него есть другая жизнь в Москве, а в Зарядье он только потому, что есть какие-то дела на конезаводе у Поликарпова. Какие? Она в подробности старалась не вдаваться, не расспрашивать чем Сергей занимается в Москве, довольствуясь тем, что он сам ей рассказывал. Она считала, что человека можно полюбить, если хорошо его узнаешь, но и разлюбить можно только потому, что слишком хорошо его узнал. Две недели пролетело, как один день. После семейных ссор и скандалов с Антоном, особенно в последний год перед разводом, она вдруг поняла, что мечтала именно о такой тихой и спокойной жизни, и пусть даже временной.
Настала долгожданная суббота. Звучали тосты, поздравления, шампанское лилось рекой. В простонародье Люська, а так Людмила Николаевна, была хлебосольной хозяйкой и за праздничным столом собрала только своих самых близких и родных. Так как Зарядье был небольшим городком, то если хорошо покопаться в генеалогическом дереве каждого жителя, то можно было обязательно найти, что они хоть в десятом колене, но дальние родственники. Сергея встретили очень радушно, и уже через десять минут он был в этой компании своим. Потом были танцы. Мария давно так не веселилась… Волосы слегка растрепались, глаза заблестели, щеки зарумянились, а ноги в танце выписывали такие па, что молодежь могла позавидовать ее легкости и веселью. Сергей, ведя степенную беседу с Романом, изредка поглядывал на Марию и таинственно улыбался. После одного такого танца, Люська попросила Марию помочь ей на кухне и там устроила допрос с пристрастием.
-Машка, ты же понимаешь, что он как бы ты не старалась, все равно не останется здесь. Он птица другого полета. Видно, что он хороший мужик, но ты ему не пара, даже если учесть, что ты у нас бывшая чемпионка…
— Люся, я даже не загадываю о будущем… Я только с ним поняла, что год назад жизнь не закончилась, а продолжается. Вот и все. Мне хорошо с ним и не знаю сколько он еще пробудет в нашем городе, но это будет мое время…
— Может быть ты и права, только будь осторожна и не влюбись… В нашем возрасте такое случается, — предупредила Марию подруга.
— Постараюсь, — улыбнулась та.
— Да, что тут стараться, мне кажется, что ты уже влюбилась… А то тебе покажется, что нашла свое место в жизни, а оно на самом деле опять занято. Вот что ты о нем знаешь?
— А надо что-то знать?
— Вот чудачка! — взмахнула руками Люська. — Он у тебя денег в займы не просил?
— Нет, — удивилась Мария. — К чему такой вопрос?
— Значит не альфонс…
— Нет, ну ты совсем уже… — возмутилась Мария.
— А что? В уголовной хронике о ловцах женщин рассказывают… Ты же у нас доверчивая, веришь всему, что тебе врут. Взять твоего Антона, он больше года с Алиской спал, а тебя в измене обвинил и ты стерпела, молча ушла…
— Знаешь, а меня Антон больше не волнует… Я начала новую жизнь! — воскликнула Мария и чмокнула подругу в щеку. — Вот так вот!
— Ну и за это твоему «жениху» спасибо, что вылечил хоть от этого наваждения. Понесли пироги, а то народ, наверное, заждался.
С появлением пирогов на столе, танцы закончились и все опять дружно уселись за стол, нахваливая в один голос хозяйку и хозяина, желая им дожить до брильянтовой свадьбы. Люська смеялась, что столько не живут, а Роман, уже чуть пьяненький, обнимая за талию жену, отвечал: «Доживем и переживем, Правда, Люсь?»
Сергей проводил Марию до дома и стал прощаться у парадной:
— Спокойной ночи, Машенька! У тебя замечательные друзья.
— Спокойной ночи! А ты разве сегодня не зайдешь? — тихо спросила она.
— Извини, не могу. Мне надо собрать вещи. Я завтра рано утром уезжаю…
— Уезжаешь? Да… Конечно… Только почему ты раньше не сказал?
— Не хотел тебе портить настроение.
— Ну вот и все! Удачной дороги! Прощай! — Мария помахала ему рукой и медленно пошла к парадной.
— Маша, постой! — Сергей подбежал к ней, развернул к себе лицом и обнял, крепко прижав к груди.
— Я скоро вернусь, обязательно вернусь, — целуя ее в губы и глаза.
— Так все говорят, когда уезжают… Иди… Уходи! — она вырвалась из его объятий и почти бегом скрылась в парадной.
После отъезда Сергея прошло уже три месяца, но от него не было ни слуху, ни духу. Даже любопытная Люська перестала спрашивать о нем. В Зарядье поговорили -поговорили о том, что «жених» Марию поматросил да бросил, и успокоились. Только почему-то один Антон Савельев все никак не мог успокоиться и при случайных встречах, злорадствуя, спрашивал:
— Когда свадьба? Лимузин уже заказали? Белый или черный?
Однажды Мария не выдержала и спросила его:
— Антон, почему ты меня ненавидишь? Я ведь ничего не сделала тебе плохого ни тогда, ни сейчас.
— Я тебя не ненавижу, я смеюсь над тобой, святая простота! Ты думала, что окрутила самого Карельского Сергея Ивановича…
— Кто такой Карельский Сергей Иванович? — переспросила Мария.
— Ну ты даешь, Машуня! С кем спала не знаешь? А может мне к тебе зайти по старой памяти? Меня — то ты знаешь…
— Уйди, ты пьян, — оттолкнув Антона от себя, крикнула Мария.
— Но не настолько пьян, чтобы не соображать, что говорю… Думаешь, ты ему нужна была? Он из тех, кто своего не отдаст, и то, что само в руки бесплатно плывет не упустит, — Антон гадко хихикнул.
Мария начинала потихоньку закипать и первый раз в жизни подняла руку на него, залепив звонкую пощечину. Она шла по пустынной улице, а он продолжал что-то гадкое кричать ей в след. На душе у нее было мерзко и пусто. Ей вдруг показалось, что Антон высказал ту самую правду, о которой молчали все остальные, жалея ее, и в которой она сама боялась признаться себе. Она еще час бродила по городу, но вспомнив, что кот Васька не кормлен с самого утра, поспешила домой. Васька всегда ее ждал, сидя на подоконнике. Но в этот раз его там не было. «Странно, Василий начинает изменять своим привычкам»,- подумала она, открывая дверь в квартиру, но и тут ее он не встретил. Удивившись этому, Мария включила свет и остолбенела. Еще утром в вазе стояли засушенные желтые цветы топинамбура, или как их называла Люська, цветы дикого одиночества, сейчас же в ней стоял букет алых роз.
На диване сидел Сергей, а кот, развалившись у него на коленях, тихо мурлыкал.
— Ты как здесь очутился? — удивилась Мария.
— Я просто вернулся, как обещал. А ключи ты мне сама дала, — ответил он.
— Ты куда дел цветы из вазы? — спросила она.
— Я их выбросил.
— Зачем?
— Цветам дикого одиночества здесь больше нет места… В этой вазе теперь будут стоять только розы.
— Ты шутишь? — с невысказанным подозрением Мария посмотрела на него.
— Нет. Я вернулся к тебе насовсем.
— Нет, ты шутишь, — недоверчиво произнесла она.
— Я серьезен, как никогда… Правда у меня больше ничего нет…И я не знаю, нужен ли я тебе такой без денег и работы? — Сергей пытливо посмотрел на Марию.
— Без денег и работы? — она присела рядом с ним и посмотрела ему в глаза. — Думаю, что… нужен.
— Я думаю пойти на конезавод конюхом…
— Да какой из тебя конюх? — засмеялась она.
— Обычный! Машка, я люблю тебя, — целуя ее, прошептал он. — Ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — твердо сказала она. — Я тебя тоже люблю.
— Но я тебя обманул… У нас с тобой кое-что есть. Целый конезавод, а у тебя собственный рысак орловской породы по кличке Шалый. Это мой свадебный подарок тебе.
— Так вот значит кому Поликарпов продал свое дело…
— И поэтому меня не было здесь целых три месяца.
— А ты не мог позвонить?
— Мог, но тогда не получилось бы сюрприза… И прости, я хотел проверить себя… Все дело было во мне. Ты была такой открытой, нежной. Я испугался, что вдруг у меня это все пройдет, а я не хотел тебя обманывать и причинять новую боль. За это время понял, что без тебя мне пусто и грустно… Несколько раз я хотел все бросить и приехать. Так хотелось тебя обнять, спрятать лицо в твоих волосах, пахнущих мятой и слушать биение твоего сердца, но надо было сделать много дел, чтобы потом уже никуда от тебя не уезжать.
— Я тебя люблю и больше никуда не отпущу.
— А я без тебя больше никуда и не поеду.
— А Лена знает о твоем намерении жениться? — вдруг спросила Мария.
— Она была самой первой, кто об этом узнал, но я боялся, что ты меня выгонишь. И Лена приехала со мной, как группа поддержки.
— Лучше, папуля, скажи, что ты взял меня с собой, как тяжелую артиллерию, — выходя из другой комнаты весело сказала Лена.- Теперь я спокойна за тебя, папочка! Ты в надежных теплых, ласковых женских руках. Это хорошо, что все хорошо закончилось.
— Нет, дочь, это только начало новой жизни. Ведь никогда не поздно начинать ее новую главу с чистого листа.