Вечер пятницы самое замечательное время, потому что можно было попозже лечь спать, целых два дня не надо было рано вставать и ехать в переполненной маршрутке на работу почти сорок минут. Елизавете Петровне было почти пятьдесят, и тридцать лет из них она отработала на одном и том же месте — провизором в аптеке. Она не считала себя дамой в возрасте, не любила, когда ее называли по имени — отчеству, поэтому ее все звали просто Лиза. Она была способна на поступки, о которых потом взрослый сын, взъерошив свою короткую стрижку, говорил:
— Ну, мать, ты даешь! Разве можно быть такой доверчивой и простой… Чисто малое дитя!
Она только улыбалась и оправдывалась:
— Сашка, как получилось, я же не знала. Хотела как лучше, а получилось как всегда.
— Да, ерунда — штука гордая. В чью попало голову добровольно не придет, — шутил сын.
Сегодня Лиза утром несколько повздорила с сыном. Он пол ночи проговорил с кем-то по скайпу и никак не хотел вставать, бурча себе под нос:
— Мой внутренний голос говорит мне, что еще можно поспать… минут десять.
— Опоздаешь на автобус, следующий, ты же знаешь, будет только через час.
— Не опоздаю… Мамуля, я сова.
— Интересно, как жаворонок могла родить сову?.. — улыбнулась Лиза.
— Нет, мать, ты не жаворонок… Тот, кто поздно ложиться спать, а потом легко рано встает — это бешеная птичка, — ворчал сын, нехотя вставая. — Я сегодня ночевать не приду…
— Что? — не поняла Лиза.
— Ночевать не приду, а завтра хочу кое- с кем тебя познакомить…
— Интересная конструкция… Он не придет ночевать. Вот еще! — фыркнула Лиза.
— Мама, я уже не ребенок. Мне двадцать пять…
— Вот — вот, двадцать пять… От таких не приду потом дети появляются…
— Уже…- уходя в ванную сказал сын.
— Не поняла, — опешила Лиза.
— Что тут непонятного, — через закрытую дверь пробурчал сын. — Завтра все узнаешь.
— Ты что… Ты как…
— Все завтра… завтра… Ты иди, а то сама опоздаешь на работу.
Из всего этого разговора Лиза поняла, что сын собирается завтра познакомить ее со своей невестой. Она не была собственницей — матерью и где-то в глубине души мечтала о том, чтобы сын женился, и даже говорила своим подругам, что с удовольствием передала бы его в чьи-нибудь добрые и ласковые руки, а она, Лиза, как мать, для него сделала все, что могла. Подруги только улыбались и говорили:
— Наивная ты, Лизавета. Придет какая-то девчонка и будет командовать твоим сыном, а ты мать, ты не потерпишь. Чтобы дневная кукушка не сказала, ночная всегда перекукует. Попомни наши слова.
Лиза сидела в автобусе и смотрела в окно, как за ним пробегают расписанные осенью бордово-зеленые клены и желтые березы. «Завтра придет день Х и я увижу свою будущую невестку. Интересно, сможем мы с ней поладить? Хотелось бы… Мы ведь обе любим одного человека и не хотелось бы делить его на двоих…»- думала она.
У субботу утром она поставила тесто решила испечь любимые пирожки сына. В тот момент, когда она почти закончила их жарить, дверь отворилась и на пороге появился Сашка с невысокой светловолосой худенькой девушкой. Лиза, глянув на нее, почему-то почувствовала, что та настроена против нее. Лизе вдруг показалось, что девушка покрыта невидимыми острыми шипами, которыми пытается защититься от нее.
— Вот мы и пришли! — радостно воскликнул Сашка. — Это Света. Мы подали вчера заявление в ЗАГС. Через два месяца свадьба.
— Хорошо… Елизавета Петровна… Проходите, не стойте на пороге… Сейчас закончу и будем пить чай, — зачем-то вытирая испачканные в муке руки, представилась Лиза.
— Ну мы к себе, — ответил Сашка, и, крепко взяв Свету за руку, увел в свою комнату.
Через минуту из нее донеслась любимая Сашкина музыка и смех Светланы. Минут через сорок, накрыв на стол, Лиза постучала к ним в дверь:
— Приглашаю вас к столу. Пироги стынут. Они горячие вкусней.
— Сейчас идем, — ответил сын и через несколько минут он и Светлана зашли на кухню.
За столом говорили о природе, погоде и прочих ничего не значащих вещах. К концу чаепития, как показалось Лизе, Светлана несколько оттаяла и убрала свои шипы. Она изредка вставляла слова в их с Сашей разговор, но очень оживилась, когда тот перешел, видимо, к главной теме:
— Мама, мы со Светой будем жить у нас. У нее квартира маленькая, да еще есть старенькая бабушка.
— Хорошо… у нас, правда, не люкс, но жить можно и три комнаты, — согласилась Лиза.
— И у нас будет ребенок… — уточнил Сашка.
— Тоже хорошо…
— Только моя комната для нас троих будет маленькой, — начал было Сашка.
— Понимаю, — согласилась Лиза. — Я об этом уже думала и перееду в угловую… Там только ремонт надо сделать.
— И здесь тоже… ремонт надо сделать, — вдруг промолвила, молчавшая до этого момента, Света.
Лиза посмотрела на нее и сына:
— Делайте, я не против.
— Мама, я хочу сказать, что…
— Сделаю ремонт в угловой комнате и перееду в нее, а здесь вы что хотите то и делайте… Я не против. Вы пирожки кушайте, кушайте. Кому подлить чая?- Лиза посмотрела на Свету.
— Нет, спасибо…- отказалась та, и в свою очередь очень красноречиво глянула на Сашку.
Тот вдруг вскочил, чмокнул мать в щеку и сказал:
— Мамуля, все было очень вкусно, как всегда, но нам надо идти. Вещи собрать и перевести к нам. Мы, конечно могли все привезти сразу, но не знали, как ты это воспримешь.
— Раз решили, переезжайте, — согласилась Лиза.
Саша и Света ушли. После их ухода Лиза сразу позвонила своей старинной подруге Наталье. Дружили они уже лет двадцать пять, с того самого момента, как та пришла работать в аптеку. Они сошлись очень быстро, поддерживали друг друга, когда было трудно в любой ситуации, хотя многие говорили, что их дружба не долго протянется, слишком разные они были, но прогноз не оправдался.
— Ну что? Как? — сразу с места в карьер спросила Наталья.
— Не знаю… Странная она какая-то… Все молчит. Серьезная. То ли меня боится, то ли наслушалась сказок, что все свекрови стервы и уже на войну настраивается…
— И?..
— Пирожками накормила.
— Понравилась?
— Пирожки? Не знаю, один или два съела молча…
— Да не пирожки! Она тебе понравилась?
— Не знаю. Главное, чтобы Сашке нравилась, и его любила, а остальное как-нибудь переживу, — вздохнула Лиза.
— Так, значит не понравилась, — резюмировала Наталья.
— С чего ты взяла?
— Да я тебя уже, как облупленную знаю. Раз вздыхаешь, значит не понравилась, но ради счастья сына будешь ее терпеть. Только не знаю, на сколько твоего терпения хватит, — теперь уже вздохнула подруга.
— А ты -то чего вздыхаешь? Твоя Аленка давно замуж вышла, и с зятем ты уже притерлась.
-То то и оно, что с зятем легче, чем с невесткой,- констатировала Наталья. — Но ты нос не вешай. Думаю, все образуется, и вы поймете друг друга.
— Надеюсь.
Вечером Сашка вернулся один и сказал, что отец Светы настоящий полковник в отставке, но воспитан в прошлом веке, и категорически оказался против ее переезда сюда.
В предсвадебной суете два месяца пролетели совершенно незаметно. За это время Лиза получше познакомилась со своей будущей невесткой. Света, вроде бы, оттаяла и стала без какой-либо предубежденности относится к ней. Единственное, что огорчало Лизу, она никак не могла наладить отношения с отцом Светланы. «Ну и ладно, — думала Лиза. — Нам с ним вместе не жить…» Всеволод Константинович почему-то сразу с первой встречи стал цепляться и оспаривать все ее идеи по поводу свадьбы. Ей казалось, что ему, как мужчине, должно быть все равно, чем будет украшен зал, какую музыку будут заказывать, что будет стоять на столе и прочие мелочи, но он интересовался всем. Это очень раздражало Лизу, но еще больше настоящего полковника. Его раздражал сам вид Лизы, а ей казалось, что его раздражают все женщины на свете, кроме Светланы, и то только потому, что она была его дочерью. Мама Светланы ушла от него к более удачливому полковнику, который вскоре стал генералом, а потом и военным атташе в одной из стран ближнего зарубежья. Уходя от Всеволода Константиновича, бывшая жена сказала, что устала мотаться с неудачником по дорогам и весям необъятной Родины, хочет пожить спокойно, а ему никогда не стать генералом. Было бы не так обидно, но ушла она к его лучшему другу, с которым дружили с первого курса военного училища, спали голова к голове и съели пуд соли. Казалось, уже ничто не может разрушить их, сцементированную годами, крепкую мужскую дружбу, но женщина одним движением ресниц разрушила ее так, что она уже не подлежала реанимации. Всеволод Константинович сначала с горя было запил, но вспомнил, что с ним осталась дочь, которую будущая генеральша не захотела брать с собой, и крепко взялся за ум. Отправил дочь к бабушке, а потом выйдя на пенсию по выслуге, сам приехал к ним. Правда отслужив в армии много лет, он себе ничего не выслужил, но был доволен тем, что его офицерские честь и совесть чиста перед родителями тех мальчишек — солдат, которые служили под его командованием.
Все два месяца до свадьбы у Лизы с Всеволодом Константиновичем шли бои местного значения с переменным успехом, правда на нейтральной территории и так, чтобы об этом не знали дети. Лизу в нем раздражало все, а особенно его солдафонский юмор, который по ее классификации больше нельзя было отнести ни какому другому. Его раздражало в ней ее легкость общения с незнакомыми людьми, кроме него самого, смешливость, которую он принимал за несерьезное отношение ко всему происходящему, неуступчивость в спорах с ним, но больше всего ее какая-то молодежная манера одеваться. Хотя сама Лиза не считала, что подражает молодежной моде, находя компромисс между своим возрастом и манерой одеваться. Лиза неоднократно в разговорах жаловалась Наталье на Всеволода Константиновича и его мелкие придирки ко всему, что она делала. Подруга только посмеивалась, а однажды спросила:
-Ты говоришь, что он не женат?
-Да… его жена ушла к полковнику, другу Всеволода Константиновича.
-Н-да, не очень хорошая история. Может он женоненавистник?
-Может быть, а может я его раздражаю, все-таки мой сын женится на его единственной и любимой дочери. Может из-за этого?
— Может быть, но я знаю что делать, — ухмыльнулась Наталья. — Его надо познакомить с какой-нибудь женщиной и женить. Тогда у него появятся свои проблемы, и он перестанет цепляться к тебе.
— Ну да, эту самоубийцу еще надо найти.
— Не надо! Я готова пожертвовать ради подруги своей свободой и испытать снова на себе все прелести семейной жизни. И надеть на безымянный палец настоящего полковника первое звено в цепи супружеской жизни — обручальное кольцо.
— Ты шутишь? — удивилась Лиза.
— Нет. Какие тут могут быть шутки, — засмеялась подруга. — первый муж был трактористом… экскаваторщиком, третий — инженером с зарплатой, как куриная гузка…
— Подожди, а второй? — переспросила Лиза.
— Второй был первый. Я за него два раза выходила замуж, — продолжала смеяться Наталья. — Может с четвертым повезет, все таки настоящий полковник.
— Ну я не знаю, — задумалась Лиза.
— А, что без пруда не вынешь рыбку из него. Так и здесь — чем черт не шутит…
— Наташ, я не знаю…
— А что тут знать?! — весело воскликнула подруга. — Знакомь и точка… Плоха та женщина, которая не сможет усмирить полковника, ведь они погоны носят только на службе, а дома -то они обычные мужики мужиками.
— Этот на пенсии… по выслуге, а так где-то лекции читает по военному делу… о танках, — поправила ее Лиза.
— Тем более… пусть себе вон в лото или шашки-шахматы на лавочке гоняет да на полигоне стреляет из пушек, а не сует нос в бабские дела. Вот так вот, Лизавета! Знакомь и не сомневайся — женим и усмирим… Нет, сначала усмирим, а потом женим.
— И хочется тебе голову в пасть льву совать, Наташа?
— У каждого льва есть свой укротитель, вернее укротительница, — и Наташа тонкой рукой взбила рыжую гриву своих волос, рассыпавшуюся в творческом беспорядке по ее плечам.
За несколько дней до свадьбы Всеволод Константинович внезапно позвонил Лизе:
— Вы умеете танцевать вальс?
— Да, а что? — удивилась она.
— У меня, черт побери, на свадьбе должен быть танец с невестой, то есть с дочерью, а мне практиковать танцы — шманцы было не с кем и некогда.
— Я не знаю, получится ли у меня…
— Получится, если захотите, — отчеканил он. — Сегодня в восемнадцать ноль ноль у меня на Захарьевской.
— Обязательно и именно сегодня? — переспросила Лиза.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — сказал Всеволод Константинович и громко засмеялся.
— А у вас мама есть, могли бы ее попросить или дочь, — предложила Лиза.
— Вы что смеетесь… Я — маму?.. Да она рассыпется, если ее в вальсе закружу. Вы понимаете, что предлагаете… А Света очень занята, да и ваш пострел постарался, что же я ее мучить буду, — возмутился он.
— Тогда лучше вы к нам, — сказала Лиза, хотя это ломало все ее планы.
— Я… к вам? — растерялся Всеволод Константинович. — Но…
— Не волнуйтесь, место для танцев есть, и музыка подходящая найдется…
-Но почему вы всегда со мной спорите?!- придя в себя, вдруг возмутился полковник.
— Тогда танцуйте с мамой, Всеволод Константинович. Вот так вот, — и закончила разговор.
Всеволод Константинович попытался еще пару раз дозвониться до Елизаветы, но из этого ничего не вышло. А в это время Лиза звонила Наталье:
— Наташа, я тебя жду в шесть вечера… Будет твой настоящий полковник. Будешь учить его вальс танцевать…
— Ой, а я не умею, — страдающим голосом произнесла Наташа.
— Эх, Наташа — Наташа… Что же ты так?
— Кадриль, барыню, все что угодно, но только не вальс… У меня ноги не под него заточены. Да и не с кем было вальс танцевать. С трактористом, что ли?
— Но ты все равно приходи в шесть, я будут ждать, — сказала Лиза.
Всеволод Константинович приехал во время. Лиза на сколько могла, изобразив на лице улыбку, выступила в роли радушной хозяйки:
— Добрый вечер! Чаю не желаете?
Тот посмотрел на часы и отчеканил:
— Некогда чаи распивать. Учите уже…
«Напыщенный индюк,» — подумала она и пригласила в зал.
Он зашел и, удобно устроившись в кресле, огляделся и произнес:
— Да, не фонтан… Если бы не навигатор, то ваше захолустье я бы не нашел…
Его высказывание обидело Лизу, но она не подала вида, а, включив музыку, произнесла:
— Кавалер приглашает даму, или вы собрались в кресле танцевать?
Всеволод Константинович резко встал и подошел к Лизе. «Какая же она некрасивая, холодная…» — подумал он, а в слух произнес:
— Вашу руку, мадам.
— Это неправильно… Вы подходите к партнерше, легкий поклон, потом пошла рука… Берете даму за талию и раз, два, три, поворот… Слушайте меня! Раз… — и тут он наступил ей на ногу, от чего вдруг смутился, а от напыщенности и строгости, как показалось Лизе, не осталось и следа.
— У меня не получается… слишком быстрый темп, — сказал он недовольно.
-Плохому танцору всегда, что-нибудь да мешает. Не будем уточнять что.
— Нет, вы уточните, будьте любезны, Елизавета Петровна!
— Слушайте музыку. Я узнала у нашего тамады, что именно этот вальс…- перебила его Лиза, но в это время вошла Наташа.
— Всем привет!
Ее внезапное появление смутило его еще больше, и он отстранился от Лизы.
— Знакомьтесь, это Всеволод Константинович, а это моя подруга…
— Наташа, — протянула руку Наталья. — Вот что, голуби, вы так никогда не научитесь танцевать вальс.
— Почему? — удивились они в один голос.
— Кто же его танцует на пионерском расстоянии? И что вы, Всеволод Константинович, держите Лизу, как хрустальную вазу, которая вот — вот выскользнет из ваших рук и разобьется? — командовала Наталья со знанием дела, будто только занималась танцами и ничем другим. Она включила музыку и добавила: — И смотрите глаза в глаза!… Вот теперь лучше.
— Наташа, руководить у тебя получается очень хорошо. Ты сама вместо меня встань, а я посмотрю со стороны, — вдруг предложила Лиза, после того, как партнер наступил в очередной раз ей на ногу.
— Но ты же знаешь, что я не умею, — попыталась отказаться подруга. — И учить танцевать одного медведя легче, чем двоих… Последствия могут быть необратимыми. Мишки могут друг другу лапы оттоптать, — рассмеялась подруга.
— Это я медведь? -возмутился Всеволод Константинович, вдруг крепко прижав к себе Лизу и, пойдя, как в атаку, на новый круг под звуки вальса из «Щелкунчика», при этом наступив несколько раз ей на ногу, а под конец на хвост кота, безмятежно наблюдающего за кутерьмой в зале. От неожиданности Самсон дико заорал «Мяяяяу», подпрыгнул, распушив хвост и подняв дыбом шерсть на спине, вылетел в коридор.
— Неужели так трудно считать — раз, два, три, поворот… — вдруг освободившись из рук Всеволода Константиновича, возмутилась Лиза. — Вы мне все ноги оттоптали… Кота придавили. Вы бесперспективны…
— Кто бесперспективный? — возмутился Всеволод Константинович.
— Вы, — ответила Лиза.
— А вы… — вдруг громко сказал в ответ он. — А вы, если не не хотели учить, то не надо было соглашаться. И вы всегда только и делаете, что спорите. Женщины… Вы всегда оставляете последнее слово в любом споре за собой, а любое слово, сказанное мужчиной после этого, превращаете в начало нового спора, — махнув рукой, в сердцах крикнул он.
Лиза удивленно посмотрела на него, а потом обращаясь к Наташе спросила:
— Кто бы с ним спорил?
— Вот и сейчас вы говорите так, как будто меня нет, — Всеволод Константинович неожиданно ударил рукой о спинку кресла и отвернулся.
— Ну что вы, Всеволод Константинович, — ринулась к нему Наташа. — Никто с вами не спорит, но вы правда, как бы это сказать… Слегка прошлись по ногам Лизы…
— Ну да совсем слегка, как трактор, — съязвила Лиза.
— Я не могу танцевать с женщиной одетой в джинсы и футболку, — рявкнул он и, хлопнув дверью, вышел.
— Пойду пролью бальзам на его больную душу. Надо же как-то с ним поближе познакомиться, — усмехнулась Наталья и выскочила следом за ним.
Лиза видела в окно, как подруга о чем-то говорила с Всеволодом Константиновичем, а потом, как-то по свойски, взяла его под руку, и они прошли к его машине. Он открыл перед ней дверь, усадив ее внутрь, потом сам уселся за руль, и они уехали. Вечером позвонила Наташа и выступила в защиту Всеволода Константиновича:
— Лиза, понимаешь, так нельзя! Мы взрослые люди, а ведем, как дети из младшей ясельной группы. Ты к нему несправедлива. Сева…
— Уже Сева?.. — удивилась Лиза.
— Да… Он хороший, но несколько запущенный без женской ласки… И он же старался…
— Пройтись по моим ногам. Они до сих пор болят, Самсон вообще куда-то сбежал… Зову — зову, а кот не идет, — вздохнула Лиза.
— Твой котяра домой придет, никуда не денется. Где его еще будут так кормить, как в ресторане — первое, второе и десерт на выбор, — пошутила Наташа. — Ты же хвалишь своего кота, а он за это песни тебе по ночам поет. Могла бы Севу похвалить за его старания, а ты вместо этого к словам цепляешься.
— Спелись, да? — спросила Лиза.
-Ты, дорогая подруга, восточную мудрость вспомни, что ласковым словом можно кота… тьфу, слона за хобот водить, а что мужик? Скажи ему доброе слово, да с лаской загляни ему в глазки и все, он уже будет у твоих ног.
— Да не нужен он мне у моих ног, главное чтобы по ни не ходил.
— Ой, какая ты стала злая, Лизавета. Короче я его уговорила, и Сева завтра к тебе опять заедет, — сказала Наталья.
— А мне это надо, чтобы ко мне заезжал? — воскликнула Лиза.
— Это мне надо было предлог найти, чтобы он сюда вернулся. Лизонька, ты уж постарайся завтра с ним не ругаться, а то он от тебя сегодня очень нервенный уехал. Еле уговорила. Ради меня, пожалуйста, — стонала в трубку Наташа.
— Ладно, не страдай. Постараюсь быть завтра с ним вежливой, обходительной и хвалить за каждое движение, — пообещала Лиза и рассмеялась.
— Ты не понимаешь, что настоящий мужчина, как волк… или одинок, или с одной волчицей навсегда. Закон дикой природы… А он настоящий, его только понять надо, — продолжала Наташа.
— А ты его поняла?- удивилась Лиза.
— Да, поняла… Правда танками мне весь мозг вынес… Но ничего, я его исправлю.
— Так быстро поняла?
— А много ли надо, умеючи — три брака за плечами, — ухмыльнулась Наталья. — Короче до завтра… Пока, пока! Но пасаран! Враги не пройдут, — вдруг крикнула в трубку ни с того, ни с сего Наталья и отключила телефон.
… На следующий день в назначенное время Всеволод Константинович в квартире Лизы не появился, чему она очень обрадовалась. Включив на радостях куплеты Нинон из «Фиалки Монмарта» и напевая вместе со Шмыгой «Карамболина, Карамболетта! Дитя веселья и мечты! Другой в Париже нету только ты! Улыбкой нежной, слегка небрежно ты сердце каждого пленишь!», устроила канкан. Музыка только закончилась, как она услышала аплодисменты и голос Всеволода Константиновича:
— Браво! Браво! У вас, Елизавета Петровна канкан здорово получается! Браво. Просто пять с плюсом! Мы с вами сегодня танцуем?
— Канкан? — рассмеялась она.
— Ну, а что можно и канкан, но после тура вальса, — улыбнулся он. — Ставьте, как его… вальс из этого, как его… «Щелкунчика».
— Слушаюсь, товарищ полковник, — отрапортовала Лиза, отдав честь.
— К пустой голове рука не прикладывается, — серьезно сказал он.
— Понятно! Танцуем? Кавалер приглашает даму…
— Что-то Вы сегодня очень добрая и сговорчивая, — недоверчиво посмотрев на Лизу, произнес Всеволод Константинович.
— И вы, сват, сегодня в хорошем настроении, — ответила Лиза.- Да и в вальсе преуспели. Видимо, дополнительные уроки вчера брали…
— Это вы на что намекаете? — строго спросил он.
— Да так… ни на что не намекаю.
— Нет, намекаете!
— Ну что вы, товарищ, нет, лучше господин полковник, как можно… Что — то ваша вторая учительница сегодня опаздывает? — съязвила Лиза.
— Елизавета Петровна! Вы опять начинаете?
— Вы мне опять на ногу наступили… пятый раз…
— Извините… простите…
— Так, у вас уже сносно получается. На этом наши уроки закончены. Осталось два дня до свадьбы. Дел много, так что дополнительные занятия у другой учительницы, — усмехнулась Лиза. — Только она не спешит сегодня. Или у вас назначена встреча позже?
— А вам -то какое дело? Когда мужчина встречает женщину, случиться может все, — с двусмысленной ухмылкой ответил Всеволод Константинович. — Ну ладно, если вы считаете, что у меня хорошо получается, а иначе и не может быть, значит порядок в танковых войсках. До встречи на свадьбе наших детей.
— До встречи!
Настал день бракосочетания Светы и Саши. Невеста была ослепительно красива в пышном белоснежном платье, жених немного растерян и скован, но глаза молодых излучали счастье и радость. Всеволод Константинович внимательно оглядывал гостей, надеясь увидеть среди них Елизавету Петровну. «Ну вот, она опять в своем репертуаре… Опаздывает на такое важное событие для наших детей!» — подумал он.
Двери, нет, врата, украшенные резьбой и позолотой отворились, и их свадьбу пригласили пройти в зал бракосочетания. Зазвучал вальс Мендельсона. Когда Света и Саша вошли в зал, Всеволод Константинович встал рядом с дочерью и увидел Елизавету Петровну, которой еще не было минуту назад. Она стояла рядом с сыном и улыбалась, держа его за руку. «Вот это да! Что за метаморфоза… Как я мог подумать, что она некрасива… Вот так бывает, что не сразу среди пустой породы увидишь чистой воды алмаз,» — подумал он. Зазвучали слова регистраторши, и Лиза неожиданно посмотрела на Всеволода Константиновича. Тот все сразу понял… Слова уже закончились, а они стояли и смотрели, будто впервые увидели друг друга. Лиза внезапно почувствовала себя такой маленькой и слабой, а на ум в это время пришли слова как-то сказанные Наташей: «Рядом с мужчиной женщина должна чувствовать себя слабой. Сильной она может быть и без него.» Слова регистраторши: «Молодожены могут поцеловаться» вернули Лизу в реальность. Рядом стояла Наталья и шептала:
— О, какой мужчина! Лиза, ты посмотри на него. Лиза, о чем ты думаешь?
— Прости задумалась…
— Ты просто выпала из реальности. Говорю, говорю, а ты не слышишь. Только сейчас понимаю, как я люблю свой возраст! Когда мудрость есть, опыт есть, когда можно понять мужчину с полуслова, когда не хочется с ним спорить…
— С ним не спорить я не могу, — ответила Лиза.
— Ты о ком?
— О ком, о ком? Сама знаешь о ком, — ответила Лиза.
— Я не знаю, почему вас мир не берет, но мне нужен такой — жесткий, без соплей, чтобы я затыкалась только от одного его взгляда, чтобы мы ругались, дрались, а потом кидались в объятья к друг другу… Не хочу выигрывать в спорах с ним. Он должен быть победителем, даже если не прав.
— Хорошая доктрина, — фыркнула Лиза.- Вы как раз с ним подойдете друг другу. Будете устраивать танковые бои на диване…
— Не язви! Я знаю и чувствую… Ладно, побежала, встретимся в ресторане. Поздравляю с женитьбой сына и дай бог ему счастья. Пригляди за Севой, а то смотрю, тут на него поглядывают дамочки с интересом.
— Пригляжу, беги! — пообещала Лиза и подумала: «Я тоже поглядываю с интересом… Хм…»
Сначала катались на кораблике по Неве, били фужеры у сфинксов, а потом на Манежной выпускали бабочек, которые разноцветным роем разлетелись в разные стороны. Одна бабочка запуталась в волосах Лизы, а она не заметила. Всеволод Константинович, подойдя к ней, осторожно распутал бабочку из плена ее волос и выпустил на свободу. Еще какое-то мгновение она сидела на его пальце, а они вместе в один голос твердили ей: «Лети! Ну лети же!», потом смеялись, когда та встрепенувшись, будто опомнилась, взмыла в верх, догоняя своих собратьев. В ресторане было весело. Лиза видела, как счастлив Сашка, какими глазами он смотрит на Свету, а та отвечает ему такими же влюбленными взглядами. «Ну вот, Елизавета Петровна! Ты теперь законченная мама. Надо готовиться записываться в ряды бабушек. Дом, какой никакой ты построила, сына вырастила, дерево посадила…» Течение ее мыслей прервали слова тамады:
— А сейчас объявляется вальс двух поколений! Прошу пройти в круг наших молодых и их родителей!
Лиза от неожиданности растерялась, но рядом вдруг появился Всеволод Константинович и протянул руку, приглашая на тур вальса. Они танцевали и опять смотрели друг другу в глаза. С его лица не сходила загадочная улыбка. За время танца он ни разу не наступил ей на ногу и вел уверенно, не давая перехватить инициативу. Потом он проводил Лизу на место и поцеловал руку.
— Вы сегодня удивительно красивы, — сказал он не громко, чтобы его слова расслышала только она.
— Только сегодня? — почему-то ей захотелось съязвить.
— Сегодня особенно, — улыбнулся он и отошел.
— Какой галантный все-таки мужчина. Военные все-таки отличаются от обычных мужчин, — прошептала ей на ухо Наталья.
— Он в отставке, — ответила Лиза.
— Военные, как и милиционеры, бывшими не бывают, — парировала подруга.
Всеволод Константинович в течении вечера еще несколько раз пытался пригласить Лизу на танец, но она ловко переводила стрелки на подругу, а та пользуясь этим, старалась его очаровать. Лиза видела, как после вечера, проводив молодых, Всеволод Константинович вышел из зала с Натальей, которая оглянувшись, помахала ей рукой.
В понедельник встретившись с подругой, Лиза не полезла к ней с расспросами, а та сама не спешила делиться о том, что же было потом, когда они уехали. Саша и Света передумали жить у Лизы, найдя объективные причины: далеко добираться до работы, удобства не те, но главной причиной было то, что у них будет ребенок, а до клиники, где стоит на учете будущая мама с их окраины ехать и ехать. Лиза с этим смирилась. Молодые не забывали ее навещать по выходным. Однажды они привезли с собой черного лабрадора по кличке Граф и попросили разрешить ему пожить у Лизы. Она не очень этому обрадовалась, но больше всех появлением пса был недоволен кот Самсон, который стал ходить вокруг него кругами и, распушив хвост, шипеть, показывая, кто в доме хозяин. Граф печально смотрел на него и, только изредка огрызаясь, занял то место, где оказалась его лежанка. Сын убедил Лизу оставить Графа на полгода, пока не родит Света, у которой в связи с беременностью вдруг появилась аллергия на собачью шерсть. Лабрадор вел себя спокойно, но в течении трех дней ничего не ел, одинаково равнодушно относясь к сахарной косточке и прочей еде, которую любил. На прогулки пес шел без радости, а по необходимости. Лизу это очень беспокоило и она позвонила сыну:
— Саша, понимаешь он ничего совсем не ест. Он так просто возьмет и умрет от голода. Они же тоже живые и привыкают к людям. У него есть предводитель стаи… Я читала, что еще будучи щенками они выбирают…
— Мама, зная ваши неприязненные отношения с Всеволодом Константиновичем, не хотел говорить, что это его собака.
— Так почему он к своей собаке не приезжает? — возмутилась Лиза.
— Он боится, если ты узнаешь, что это его собака, то потребуешь забрать…
— Нет, он точно ненормальный. Его собака здесь тихо умирает от тоски, а он… Он же ему нужен постоянно!
— Мама, не переживай, мы что-нибудь придумаем.
И Саша придумал! На следующий день Всеволод Константинович в сопровождении Саши и Светы, как группы поддержки, приехал к Лизе.
— Мама, короче, мы решили, что Всеволод Константинович поживет у тебя пару- тройку недель… Ну пока Граф привыкнет к тебе. — Лиза попыталась возмутиться, но сын сказал. — Мамочка, я же знаю, как ты любишь животных и не позволишь, чтобы пес умер от голода и тоски?
С этим аргументом Лиза согласилась и Всеволод Константинович поселился в свободной комнате Саши. Сначала она думала, что он не приживется… Первым делом он заявил, что неудобств Лизе не составит, так как заботиться привык сам о себе и попросил выделить полки в шкафу и холодильнике, куда тут же загрузил все, что привез с собой. Итак, они стали жить вместе. Возвращаясь вечером домой, Лиза уже привыкла к тому, что в ее окнах горит свет, а в прихожей на обувной полке поселились мужские кроссовки, туфли и тапочки. Она уже вместо «Вы ошиблись номером», если кто-то, слыша женский голос, спрашивал: «А можно услышать Всеволода Константиновича?», отвечала «Да», а если ей приходилось говорить: «Нет», то от неизвестных ей собеседников следовал с большой долей любопытства следующий вопрос: «А вы его жена?», она опять отвечала: «Нет» и вешала трубку. Ко всему прочему по утрам в туалетной комнате и прихожей стало пахнуть его одеколоном «Фо мен», а когда заходила в гости Наталья, он начинал сыпать цитатами из Устава и рассказывать о танковых войсках. После одной такой беседы, Наталья вдруг сказала Лизе:
-Фу, какой он скучный, и как ты его терпишь… Что я в нем с первого взгляда нашла? Одним словом военный. О чем вы с ним разговариваете, когда вдвоем остаетесь?
— О звездах, Графе и футболе, — пожав плечами, ответила Лиза. — Но чаще молчим, он у себя, я у себя.
— Если мне с мужчиной скучно, то я на таких не трачу свое время, его и так мало осталось, — вздохнула Наталья.
По нескольку раз на дню Всеволод Константинович наступал Самсону на хвост и извинялся, стараясь убедить Лизу, что это нечаянно, а вечерами, когда она выходила на крыльцо, он тут же появлялся рядом и начинал рассказывать о черных дырах, белых гигантах и красных карликах, а еще пытался научить ее искать на небе Венеру или Марс. Единственным, кто выиграл в этой ситуации был Граф. Он с появлением Всеволода Константиновича ожил, стал есть за троих, не брезгуя по ходу едой Самсона. Миска кота плавно переехала на холодильник, так как со стиральной машины, куда ее переместили ранее, лабрадор сметал все, как пылесос. Теперь уже он, чувствуя поддержку хозяина, стал показывать коту, кто в доме хозяин. Но самое главное, Всеволод Константинович своими рассказами о танках отвадил от дома Наталью, которая перестала заходить к Лизе, а на работе, поглядывая на подругу, подозрительно улыбалась. Как-то утром Всеволод Константинович предложил подвести Лизу до работы. Она сначала ответила отказом, а потом подумала и согласилась. На что он пробурчал: «Эх, женщины, женщины, семь пятниц на неделе… Сами не знают чего хотят.» Вечером Всеволод Константинович за ней заехал, сказав, что был в этом районе случайно и вспомнил, что забыл купить витамины. На исходе второй неделе Лиза вечером пригласила его составить ей компанию и выпить чашку чая. Он с радостью согласился и опять рассказывал о звездах, а в конце чаепития предложил называть его просто Всеволодом, все-таки родственники. На что она тоже попросила называть ее без отчества, просто Лизой. Лиза перестала по долгу принимать ванны, потому что, как только она наливала воду и успевала развести душистую пену, как Всеволоду вдруг надо было помыть лапы Графу после прогулки или побриться, или « а не оставил ли я случайно там второй носок». А однажды она столкнулась с ним, выходя из ванны, закутанная в махровое полотенце от груди до щиколоток. Увидев ее в таком наряде, он только ухмыльнулся, осмотрев ее с ног до головы, и прошел мимо. Она заскочила в комнату и ей показалось, что не хватает воздуха. Но последней каплей горя стало то, что утром на том месте, где лежала ее зубная паста, оказался его крем для бритья. Она им чуть не почистила зубы. Лиза решила, что с нее довольно и позвонила Саше, что пора Всеволода Константиновича переселять обратно из ее квадратных метров в его законные, а Граф к ней уже привык и с ним все в порядке. Лиза не знала, что сказал Саша Всеволоду Константиновичу, но после разговора с ним, то резко засобирался. Перед отъездом он о чем-то долго разговаривал с Графом, а потом прощаясь с Лизой буркнул: «Счастливо оставаться!», хлопнул дверью и уехал. Граф вел себя вечером и утром нормально, даже поел и сходил погулять. Лиза уехала на работу и счастливая возвращалась домой. В окнах свет не горел, машина Всеволода Константиновича отсутствовала, тапки и кроссовки на полке не стояли, вернее, не валялись, так как сама полка лежала на боку, а ее стойки были разобраны на щепки. Вешалка держалась на одном гвозде, журнальный столик перевернут, телефонный провод и антенный кабель перегрызены. Самсон сидел на шкафу и тихо шипел, поглядывая вниз. Граф лежал на своей лежанке и виновато поглядывал на Лизу. Увидев все это, она села и расплакалась. Граф подошел к ней, лизнул ее руки, вернулся на свое место и утром уже больше не встал, отказавшись есть. Два дня Лиза смотрела на страдания пса, потом не выдержала и опять позвонила Саше, чтобы они забрали Графа или сделали что-нибудь. Саша со Светой решили проблему — Всеволод Константинович опять вернулся в квартиру Лизы. Утром Лиза обнаружила на двери в ванную пришпиленный кнопкой лист, на котором черным по белому были написаны часы «помывок» каждого проживающего в квартире, то есть ее и его, на стене висело расписание прогулок с Графом. Через неделю, Лиза уже поняла, что у Всеволода появились любимые места отдыха, охраняемые, как ареал обитания, от посягательств Самсона, который до его появления очень любил поваляться на уютном диванчике в зале или в кресле — качалке на кухне. В свободные вечера Всеволод прочно занимал диванчик напротив телевизора в зале, когда шли «Новости» или футбол, а Лиза уже не могла пройти мимо, чтобы не услышать в след: «Будьте любезны, не мельтешите перед экраном. Я только на пять минут…». Эти пять минут могли длиться и час, и два… Так что у Лизы началась новая жизнь, более насыщенная и веселая по сравнению с прежней. Прошло месяца три. Они, можно сказать, притерлись к друг другу. Опять стали вместе пить чай вечерами и разговаривать о жизни. Граф с Самсоном тоже нашли общий язык, и уже не делили территорию между собой, а даже образовали какой-то кошачье — собачий союз. Частенько можно было видеть такую картину, как Самсон, подняв хвост, гордо вышагивал рядом с Графом на прогулке. Пес уже не обращал внимания на Самсона, когда тот среди ночи приходил с улицы и ложился рядом с ним, предварительно ткнувшись несколько раз головой в его морду, будто говорил: «Чего разлегся? Подвинься, здесь я лягу!» И Граф послушно подбирал лапы и двигался, давая место наглому коту.
Всеволод Константинович не все вечера просиживал у телевизора, так как он был за здоровый образ жизни, то частенько любил прогуляться перед сном. К этим вечерним прогулкам он приобщил и Лизу. Никуда не спеша, они медленно прогуливались по близлежащим улицам, когда молча, а когда о чем-то разговаривая или бурно споря. Соседи Лизы с недавних пор обратили внимание на их парочку. Несколько самых любопытных, увидев их вместе, начинали бурную дискуссию: кто он такой, какие отношения у них, но сходились на том, что «отношения, скорей всего любовные, и наконец ей повезло встретить хоть на старости лет, но достойного мужчину» и тайно вздыхали, что повезло ей, а не им.
И действительно Лиза уже привыкла называть его по имени, к тому что он часто ее отвозит, а потом забирает с работы, отвечать на вопрос «Замуж — то когда?» — «Никогда. Он же родственник!». На что вопрошающие недоверчиво говорили: «Ну да… Ну да… Видали мы таких родственников.» Лизе самой казалось, что их отношения с Всеволодом Константиновичем перешагнули какую-то невидимую грань, и они стали больше похожи на семейные, чем на дружбу. Он стал относиться к ней теплее, заботливее и даже, как ей казалось, с нежностью. С каждым днем у них находилось все меньше тем для возникновения разногласий и споров. Лиза слышала иногда, как он напевал: «Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это…», но делал это он исключительно тогда, когда думал, что она его не слышит. Теперь Лиза не фыркала в адрес Всеволода Константиновича, когда Наталья спрашивала о нем.
Прошло еще три месяца. Света благополучно родила сына, но Всеволод Константинович все откладывал переезд на прежнее место жительства, находя совершенно незначительные причины. Да и Лиза его не торопила, поняв вдруг, что его общество ей нравится, и не просто нравится…
Но как-то в обеденный перерыв Наталья завела с Лизой разговор об их отношениях, хотя почему ее это волновало, та никак не могла понять.
— Ну как там у вас на передовой? Все воюете?
— Нет, заключили пакт о перемирии, — отвечала Лиза.
— Видела, видела… Гуляете вечерами с собакой и котом. Воркуете, как голубки. Я тебя не пойму, ну о чем с ним можно разговаривать? Он же своими танками мне все мозги вынес за одну встречу…
— Это когда? — вдруг насторожилась Лиза.
— Да ладно, успокойся… Это было давно, помнишь, он танцевать учился… Ты ему уже, наверное, и обеды варишь? — с каким-то сарказмом спросила вдруг Наталья.
— А что? Бывает иногда, — смутилась Лиза.
— Запомни подруга, обеды будут вкуснее, если ты их будешь готовить реже. Мужик, он, конечно, ничего, хорошо сохранившийся для своих пятидесяти лет… Только, как не старайся, он никогда на тебе не женится.
— С чего ты взяла, что я хочу, чтобы он на мне женился? — вспылила Лиза.
— Ты бы сейчас себя видела! — рассмеялась подруга. — Глаза с поволокой, мечтательная улыбка, и это только при упоминании о нем… А что же с тобой бывает, когда он рядом? Растекаешься сладкой лужей…
— Наташа, зачем ты это говоришь?
— Просто хочу сказать — не мечтай! Он у тебя отдыхает душой, а телом в другом месте. Вот!
— С чего ты взяла? — воскликнула Лиза.
— Ну вот я и поймала тебя… Все-таки влюбилась… Так и бывает — от ненависти до любви один шаг. Только не ценит он это, поверь мне, — настаивала Наталья.
— Не говори глупостей!
— Он вчера вечером за тобой не заехал?.. Нет! А сказал, что неотложные дела задержали…
— Он не отчитывается передо мной — где, что, когда…
— А надо бы… Пора тебе узнать правду! Я его несколько раз по вечерам с блондинкой лет сорока пяти в «Арлекине» видела. Они-с ужинали — с… А блондинка, ничего себе так… Даже очень ничего!..
— Его дело! И давай закончим этот разговор. Обед, как две минуты…
— А что ты так в лице переменилась? А?..
— Ничего! Работать пора… В зале посетители ждут, — ответила Лиза и вышла.
Приехав домой пораньше, она поняла, что Всеволод Константинович дома, и с кем-то громко разговаривает. И этот кто-то — женщина. Сначала у Лизы было желание постучаться в дверь и войти. Потом она хотела просто открыть дверь, но решила просто постоять и послушать.
— … Да, пора… Лиза замечательная женщина, но я не знаю, как ей сказать… Лариса…
— Ах, ее зовут Лариса… — прошептала Лиза. — Интересно, что она ему говорит… Ничего не понять…
— Я ничего не могу поделать… Люблю… Не думал, что так получится… Нет она не знает… — было слышно Всеволода Константиновича, но совершенно непонятно о чем говорила женщина…
Лизе надоело подслушивать, и она нарочито громко хлопнула входной дверью. В его комнате голоса стихли, а потом дверь отворилась, и из нее вышла женщина. Она действительно была очень красивой с правильными чертами лица, стройная, в дорогом костюме, но с с наглой улыбкой на лице и с несколько растрепанной прической. Увидев Лизу, она остановилась и, оглянувшись на Всеволода Константиновича, проворковала:
— Пока, дорогой! Целоваться не будем… Ну, я пошла.
— Иди, иди… Ты сделала все, что могла…
«Так, кажется, Наталья была права… Эта Лариса, которую он любит… Мечтать не вредно. Надо предложить ему собрать вещички и валить на все четыре стороны, вернее, на Захарьевскую домой» — подумала Лиза.
— Ты сегодня рано, я только собирался за тобой ехать…- Лизе показалось, что Всеволод смущен и растерян.
— Не стоит беспокоиться! — резко произнесла Лиза. — А не загостились ли вы, мил человек, у меня? Вы же собирались до рождения внука пожить… Графа можете оставить.
— Лиза, это не то, что ты думаешь!
— Значит, не верь глазам и ушам своим… Погостили и пора честь знать, господин бывший полковник, — воскликнула Лиза и, сорвав с вешалки его куртку, швырнула ему в лицо.
— Ничего не понимаю! — воскликнул он. — Ты меня выгоняешь?
— Да!
— Прямо сейчас ?
— Да, — твердо повторила она. — Следом за своей…
— А объяснения послушать не хочешь? — настаивал он.
— А мне объяснения не нужны… Я верю своим глазам и ушам.
— Ну да, кто же я такой, чтобы объяснять…
— Уезжайте, Всеволод… Константинович.
— Хорошо!, — вспылил он. — Только Графа я вам не оставлю.
— Нет уж… Графа оставьте! У Светы аллергия еще, наверное, не прошла.
Он схватил поводок, и, позвав Графа с собой, выскочил на улицу. Лиза слышала, как заурчал двигатель машины, а через пару минут под визг тормозов, она сорвалась с места. «Вот и проваливай!» — неизвестно кому сказала Лиза, налила себе чай и вдруг расплакалась. Самсон подошел к хозяйке, потерся головой о ее ногу, грустно мяукнул и улегся на подстилку Графа.
Она никому не звонила, но сын позвонил через два дня:
— Мама, что произошло? Всеволод Константинович ходит чернее тучи, ни с кем не разговаривает.
— Ничего не произошло,- ответила Лиза.
— Нет, он сказал, что ты его выгнала…
— Я?! Да он… он пусть со своими женщинами разберется. А то у меня столуется, живет, пса своего поселил, а ужинает по ресторанам со всякими Ларисами…
— Мамуля, а ты, что его ревнуешь?
— Еще чего! — вскипела Лиза. — Да пусть он там…
— Не кепи! Чтобы ты знала, Лариса — это мама Светы. Она вернулась, хотела помириться с Всеволодом Константиновичем, но он кремень и выпроводил ее обратно. Вот!
— Я своими ушами слышала и глазами видела… Он ее ко мне в дом привел. Слышала, что любит ее до не могу…
— Прямо так и сказал? — удивился сын.
— Да, так и сказал.
— А мне сказал, что любит совсем другую женщину, но боится ей сказать об этом.
— Ну вот еще одна женщина… Вот пусть сначала со всеми разберется, а потом…
— Что потом? — поинтересовался Сашка.
— А потом пусть вещи свои приезжает забирать! А то гири его тут проход загромоздили, ни пройти, ни проехать.
— Хорошо, я ему передам, — почему-то со смехом в голосе, ответил Сашка и повесил трубку.
За три дня Лиза вдруг поняла, что ей не хватает Всеволода Константиновича. Возвращаясь с работы, она по привычке смотрела на окна, но в них больше не горел свет, а спотыкаясь в темноте коридора о гири, ненароком думала о их хозяине в настоящем времени: «Вот просила же убрать… Опять забыл, как всегда!», а потом спохватывалась, что сама его выгнала, и он, наверное, с ней даже разговаривать не захочет.
… Вечером после работы, Лиза и Наталья шли к остановке автобуса, как за их спиной посигналила машина. Они одновременно повернули головы, и Наталья, смеясь произнесла:
— О, не прошло и года! Явился — не запылился! Видно блондинка ему от ворот поворот дала…
— Та блондинка — это его бывшая жена была. Она мериться приезжала…
— Бывшая — значит? Тогда я Папа Римский… Да слушай больше, они еще те сказочники, а особенно военные, — хмыкнула Наталья. — Идем, а то на автобус опоздаем, или ты с ним говорить собралась…
— Может быть он приехал свои вещи забрать? Нет, надо спросить… Ты иди, я сейчас догоню, — и Лиза остановилась.
Всеволод Константинович подошел и посмотрел ей в глаза:
— Лиза, я прошу тебя стать моей женой!
— Вы что? Вы другого места не нашли, как на улице делать предложение?
— Лиза, может я не очень романтичен, да и какая романтика в пятьдесят, но больше не могу скрывать, что люблю тебя… Мне с тобой было так хорошо, так уютно, что я боялся сказать тебе это… Боялся — скажу, а ты меня с моей любовью пошлешь куда подальше… Ты же сколько раз говорила, что не веришь в любовь в нашем возрасте, что любовь только для молодых…
— Я ошибалась. Мог бы и поправить…
— Когда я говорил, что влюбиться никогда не поздно, ты с жаром пыталась доказать обратное…
— Тоже ошибалась…
— Так ты выйдешь за меня замуж? — переспросил он.
— А это обязательно?
— Лиза, вот что у тебя за манера на мои вопросы отвечать вопросами? Ей богу, как маленькая…
— Вообще-то не плохо было спросить меня — а люблю ли я вас, Всеволод Константинович… — вдруг с вызовом сказала Лиза.
— Ясно… — он отвернулся и пошел к машине.
— Всеволод… Сева, — Лиза догнала его, взяла за рукав и посмотрела в глаза. — Прости… Я люблю тебя и согласна выйти за тебя замуж, если ты не передумал…
— Поздно уже передумывать… Мне без тебя и скучно, и грустно и поспорить не с кем, — шутливо сказал он и поцеловал Лизу.