Глава 3.
… Амит осторожно прикоснулся к своему лицу и тут же болезненно скривился. Глаз всё ещё дёргался, и отёк расплылся не только вокруг глаза, но и по щеке – что ж так сильно бить-то? Он поймал косой взгляд Лиора, и недовольно пробубнил:
— Нет, ну я понимаю, что ты разозлился, но чего ж так любить… то есть, лупить? Больно же!
— Нет, это ещё не больно. Больно я тебе сделаю после того, как ты поправишься. Я обещал, что разберусь с тобой за поганые твои выходки, и, уж будь уверен, сделаю это. А пока – лежи, и набирайся сил. Сейчас похлёбка будет готова; поешь и спи!
— Похлёбка… — Капризно передразнил его Амит. – Едой это уж точно нельзя назвать! Всё побросал в котёл, что мимо проползало? Боюсь, оно съест нас раньше, чем мы его.
Лиор вспылил и стукнул ложкой по котлу – в пещере раздался глухой гул, и, казалось, стены загудели, как колокола. Амит зажал уши и снова скривился. А его друг замахнулся ложкой на него:
— Советую тебе укоротить свой ядовитый язычок, иначе дорисую такой же фингал с другой стороны прямо сейчас! Тебе вообще-то очень даже идёт — фиолетовое к фиолетовому. Хлебай, что даю, иначе прямо сейчас пойдёшь мясо добывать или рыбу ловить
— Так тут же воды нет!
— А это уже твои трудности. У тебя ж хватило ума за руки меня хватать, когда эти уроды нас убить хотели, и пушку испортил, и вездеход… Да ты вообще отличился по полной! Так что легко справишься с задачкой попроще – типа выжить в скальной пещере посреди безжизненной пустыни. Всё понятно?
— Нет, не всё. – Амит продолжал капризничать и явно наслаждался мрачным раздражением своего друга. – Мне не понятно, когда это ты стал таким основным да важным? Вроде как именно я хозяин, а ты.. э-э-э… ну, типа… нет, не слуга, конечно, а…
— Раб? Твоя собственность? Ручной зверёк? В смысле, сторожевая собака? Или нянька? Говори уж, как есть!
— Я имел в виду — мой рыцарь, моё второе сердце… Так почему ты вдруг раскомандывался?
— А разве мы всё ещё хозяин – слуга? Я так не думаю. Я опекаю тебя потому, что люблю, а не потому, что ты мне платишь. А в последнее время я стал сомневаться, что ты в здравом уме. Нет, ну такое выкинуть! Мы должны были схватить их, или ещё как поквитаться… Чёрт! Сто чертей! Поверить не могу, что они так легко ушли от нас! Хотел бы я выдрать этому Мелькарту его вшивую бородёнку!
Амит захохотал, и звук его голоса весело зазвенел под сводами пещеры. Он весь согнулся. держась за живот, когда представил себе, как Лиор дерёт здоровенного, диковатого вида мужика за его короткую, но густую бороду, и клоки летят во все стороны. Ну чисто два бродячих кота за объедки! От смеха слёзы навернулись у него на глазах, и он стал кулаком вытирать их, забыв на мгновение о синяке. Но тут же снова скривился от боли и застонал. Лиор удручённо покачал головой – ну что, дескать, с ним поделаешь! – и, смочив полотенце водой из фляги, подошёл к другу и положил ему холодный компресс на лицо.
— Ты бы поменьше дёргался! Больно же!
Амит, борясь с приступом смеха, проурчал, не разжимая зубов и стараясь на всякий случай – пусть сначала полегчает!- не двигать мускулами лица:
— Просто тебе хочется отрастить такую же бороду, как у него! Все настоящие мужики сейчас ходят заросшими до бровей, а ты бреешься, как дурачок – аристократ! Вот и завидуешь! Он тоже большой и сильный, как и ты, но по-настоящему волосатый! Гораздо волосатее тебя!
— Да уж конечно! Что ты в этом понимаешь! – Лиор неожиданно для самого себя завёлся, как мальчишка, и расстегнул куртку на груди: — О, видал? Кто большой и волосатый? Из меня можно ковёр соткать, или хотя бы носки тёплые! Дай руку! – Он приложил пальцы Амита к своей груди и гордо заулыбался, когда они нежно заиграли на его коже: — Ну, что скажешь? Кто король обезьян?
Амит снова засмеялся и прильнул к другу. Они обнялись, и обоих тут же охватило желание.
— Ну что, ты готов малость поиграть? Тут ведь так романтично – пещера, сырость, костёр, наверно, даже крысы есть и всё такое… И я обещаю быть послушным, мой король обезьян!
Амит стянул с себя покрывала, в которые закутал его Лиор, и тот невольно сглотнул: до чего ж красивое тело у его любовника! Не часто ему доводилось видеть его таким сексуальным, и каждый раз он смущался, как мальчик: что ж делать с такой красотой, и за что ему этот подарок проклятых небес? Но и отказаться от желанного лакомства он не смог бы – Плектрам никто никогда не отказывал! И потому жадно и сладострастно накинулся на любимое тело. Их губы слились в глубоком поцелуе, а руки и ноги сплелись в головокружительном танце плоти… Тени задвигались, заволновались на каменных стенах глубокой пещеры, как во сне Лиора, и их причудливая, эротичная жизнь огласилась тихим, чувственным стоном:
— О, любовь моя! Я хочу тебя!
— И я хочу тебя, мой ангел, мой господин! Я хочу тебя всего, без остатка!
— Я весь твой! Я люблю тебя, Лиор!
— И я люблю тебя, Амит!…
… Когда Лиор выпустил из своих объятий совершенно обессилевшего любовника, тот немедленно уснул. Они очень долго ласкали друг друга, снова и снова срывая сладкие плоды, и жизнь била в них ключом. И они пили из этого источника так жадно, словно долго, очень долго были лишены самого необходимого – пищи и воды, воздуха, тепла и покоя. Им действительно было очень хорошо вместе, и даже эта жалкая, сырая пещера, затерянная в ночи, казалась им настоящим домом, полным любви и нежности. Как легко можно обмануть себя, если очень хочется! Вот они двое – они всё время это делают. С того самого дня, когда он, Лиор вернулся в дом своего друга и повелителя, и рассказал о трагедии, произошедшей в Замке Бар – Арона, с того времени он делал вид, что живой. Амит же делал вид, что не замечает его умирания, и изо всех сил старался показать Лиору, что безумно нуждается в его опеке, поэтому они сейчас прячутся от бури в грязной каменной норе и пытаются хоть немного согреть друг друга – во всех смыслах! Лиор любовно погладил лицо уснувшего Амита, отвёл прядь волос, упавшую на его влажный, горячий лоб – уж не лихорадка ли это начинается? Всё может быть. Такое с ним уже бывало. Стоило только целителю и благодетелю Амиту Рафи вспомнить, что он – Плектр Чароит, и блеснуть своим мастерством, так непременно приходилось расплачиваться за это. Он очень слабел и заболевал, и никто не мог ему помочь. И был только один способ пополнить запас его жизненной энергии – отдать ему себя. Своё тело, свои токи и жар, свою страсть, свою любовь. И Лиор ничего этого не пожалел бы для дорогого ему человека, и теперь рад был наполнить друга энергией своей жизни. Вернее, того, что от неё осталось. Он поцеловал мягкие, сочные губы Амита – спи, мой дорогой друг, мой единственный свет в этом мире, ибо ты единственный, кто дорог мне, и ради кого я всё ещё живу и сражаюсь! Любовь ли это? Конечно, да. Был ли он когда-нибудь влюблён в Амита? Конечно, нет. Их любовь была в том, что они были единым целым, но целым это единство не было. Им не хватало чего-то очень важного для них обоих. Вернее, кого-то. Рейза… Рейза Адмони, проклятый демон, которого они обожали, и самый невинный и прекрасный из ангелов, которого нельзя было ни забыть, ни вернуть. Лиор горько вздохнул, и Амит сквозь сон почувствовал это. Он тихо застонал и крепче прижался к груди друга. Нет – нет, не просыпайся! Отдохни от всего, хоть эту ночь! Жизнь так жестока, и вокруг так много зла и несправедливости! Я не могу оградить тебя от этого, но обнять и утешить – это счастье для меня, и мой способ выполнить обещание, которое дал тому единственному, кого действительно любил. Всё верно – он по-прежнему любил Рейзу. Только Рейзу, и никого больше. Никогда до той роковой встречи он не испытывал и никогда после смерти суженого не хотел испытать такого ослепительного, окрыляющего, и одновременно с тем убийственного чувства – любви всей своей жизни. И Амит это прекрасно понимал. Он не искал особого места в сердце Лиора, но хотел только защитить его от боли и ночных кошмаров. Поэтому однажды он пришёл к нему в спальню и лёг рядом с ним. Лиор даже испугался этого, и хотел было как-то отстраниться, но Амит стал мягко и нежно ласкать его лицо, плечи, грудь, и руки его опускались всё ниже и ниже… Плектру противостоять невозможно, но Амит хотел не такой близости. Едва Лиор ощутил то, что должно, когда рядом такой красивый и сексуальный человек, ищущий его страсти, Амит тут же отступился и просто сел рядом.
— Ты понимаешь, что я могу тебе предложить?
— Да, но прошу: не делай этого!
— Почему? Это всего лишь тело с его потребностями, и его надо и питать, и очищать, и возбуждать, потому что оно в этом нуждается! Я просто хочу вылечить тебя, друг мой!
Лиор мрачно покачал головой:
— Вылечить? Возможно ли это? И нужно ли то? Я этого не хочу.
— Тогда ты не должен ни есть, ни пить, и не спать. Ты должен просто умереть. Хочешь ли ты этого?
Мужчина не ответил, и только угрюмо отвернулся к окну. Но Амит взял в ладони его лицо и заставил взглянуть на себя:
— Я знаю, что хочешь. И знаю, что не сделаешь этого, потому что никогда не предашь ни его, ни меня. Правда?
— Да.
— Тогда просто прими то, что я тебе даю. Ты страдаешь; я вижу это. Кричишь во сне, а потом бродишь по дому целыми ночами. Ты разбиваешь кулаки в кровь, когда лупишь по всему, что подворачивается, и думаешь, что физическая боль поможет заглушить душевную. Я не всесилен, как мне ни жаль. Душу твою мне не под силу исцелить, но тело твоё я поддержу. К счастью, ты не лишаешь себя пищи, и это хорошо. А остальное я тебе дам. Я всё время чувствую твоё напряжение, и от этого есть только одно лекарство: то, что накопилось в тебе, надо выплеснуть. И это не измена, как ты считаешь – ведь ты не любишь меня! И он не стал бы ревновать – только не ко мне! Он знает… то есть, знал правила, и одобрил бы нас. Ты веришь мне?
Лиор сел рядом и немного помолчал. Не то, что бы он действительно этого хотел, но и отказаться сил не было. И дело даже не в сокрушительной соблазнительности Плектра, а в нерастраченной мужской мощи. Она ломала, сжигала его изнутри, и уже появились признаки того, что организм его отравлен собственным семенем. И конечно же он верил Амиту, и принимал его правоту. Но как уступить собственной слабости? Нет, он не сможет решиться на это! И он удручённо покачал головой, в то же время чувствуя, как горячая кровь пульсирует внизу его живота. Амит кивнул:
— Я так и думал. С тобой всё ясно. Но это ничего: я уже предусмотрел такой вариант! Ты просто не сопротивляйся, и я всё сделаю сам!…
Потом они не раз коротали трудные ночные часы в объятиях друг друга. Не часто, конечно, но иногда кому-нибудь одному из них или сразу обоим становилось не вмоготу, или просто хотелось забыться сладкими грёзами. Тогда они отдавались друг другу, и на те краткие мгновения они чувствовали себя счастливыми. Вот как сейчас. Они вместе; им хорошо, и только это важно!
Когда Амит проснётся, он будет чувствовать себя намного лучше. Если понадобится, Лиор снова сделает то, что так хорошо помогает Плектру от истощения. И всё будет хорошо, если только это не лихорадка, конечно. Если повезёт, то ещё день, и он восстановится полностью. К тому времени буря точно прекратится, и они смогут тронутся в путь. Лиор вдруг поймал себя на мысли, что ему не хочется ехать. Ном — Мари – место подходящее для того, что б малость переждать самые трудные времена, но для него оно совершенно не подходит. Он прекрасно понимал, что держится за жизнь только пока сражается. Комфортная жизнь в Ном — Мари, или, уж тем более, мир и покой его родной Арморики ему больше не нужны. И каждая миля пути всё дальше и дальше уводили его прочь от тех мест, где он действительно хотел остаться – от этой проклятой, бесплодной земли, где он потерял Рейзу… Он знал, что должен Амиту, но сколько ещё сможет платить по этому счёту? Он всё сделает, и защитит Амита, но вот кто поможет ему самому? Такого нет. Только в тех странных, невероятных снах приходит его спасение, и он не надолго оживает. А что дальше? Если не будет полярных бурь и ночей, сияющих цветными всполохами – сможет ли он видеть эти сны? Он не знал. И вдруг его сознание зацепилось за один вопрос, который до этого ускользал от него, но оставлял волнующий блик. Он всегда так тяжело переживал своё пробуждение, что не успевал всерьёз задуматься о том, что не так с его видениями. А сейчас он даже сел от волнения и лёгкого страха — он понял: это не просто сны! Это не его воспоминания, не его мечты. Это – правда! Невозможная, нереальная и потусторонняя, но правда! Всё дело в том, что в этих снах с ним происходило нечто, о чём он даже представления не имел, и потому не ждал этого и не воображал. Вот например вчерашний сон: то, что вытворял Рейза, было Лиору совершенно незнакомо. Он никогда не делал такого ни с кем, не видел этого и не придумывал. Это мог знать только тот, кому дано искусное владение всеми способами обольщения и соблазнения – настоящий кадишту, жрец любви, воспитанный для ублажения великих мира сего. Но ведь в ту долгую, невероятную ночь их близости ничего подобного не было! Лиор тихо поднялся, стараясь не побеспокоить Амита, укрыл его поплотнее и подошёл к костру. Подбросил ещё один топливный пакет в огонь – языки его весело взметнулись, рассыпая искры, и блики пламени заплясали на мрачных стенах пещеры. Новое видение: роскошная красная роза, пожираемая пламенем… Его волосы, его кожа, запах… У Лиора опять закружилась голова, но он с огромным сожалением подавил свои чувства. Вот так всегда! Стоит лишь чуть расслабиться, и эти желания снова и снова опьяняют его – да, он ни на миг не переставал сходить с ума по своему несчастному возлюбленному. И всякий сказал бы ему, что так всегда и бывает – сны, страсть и оргазм… Но не в этом случае. Когда они были вместе, с ними произошло много чего особенного, но не то, что волновало его тело и душу теперь! Так что же это? Будто Рейза – где бы он ни был – посылает ему эти невероятные дары, и зовёт его к себе. Кажется, что и правда. смерти нет, а есть только разлука и долгая, трудная дорога на встречу друг другу, а потом – вместе, не размыкая рук… Как он и обещал Огненной Розе! И теперь, сидя в одиночестве у костра, он наслаждался танцем красных языков пламени и думал: а что, если он и правда должен пойти к Рейзе?
Это невозможно. Их соединит только смерть – так привык он думать. Он так долго приспосабливался к своему несчастью, что уже не представлял себе, что жизнь может быть другой. Да и то верно – теряют все, хотя бы однажды, и все знают – нет возврата к прошлому, и нет того благодетеля, кто мог бы сжалится и вернуть утраченное. Не успел сказать, не успел сделать – вини потом себя. Не поспешил исполнить свой долг – и он тяжким жёрновом повиснет на твоей шее, и каждый раз, поклоняясь своей святыне, ты будешь чувствовать, как этот груз всё сильнее пригибает тебя к земле. И только ты виноват в том, что не можешь до конца распрямить спину. Ты так долго собирался отдать свои сокровища любимым, но всё откладывал – завтра, или послезавтра, или на следующей неделе – это уж точно! Но вот опоздал, и теперь никто не захочет взять то, что ты копил и берёг. Ты остался один. И что ты теперь будешь делать с тем, что переполнило тебя и твою сокровищницу? Ничего с этим уже не поделать. Это становится ядом, как сверхдоза, и от отравы поможет только кровопускание. И кто-то до одури боится собственной смерти, а кто-то – погибели любимых, но рано или поздно все должны увидеть перед собой свой самый страшный кошмар, и тогда остаётся только боль и темнота. Каждый получает по делам его, и по вере его. И вот сейчас, зачарованно наблюдая за пунцовыми лепестками в очаге, он впервые за эти два года спросил себя: а во что он сам верил на самом деле, и что получил? Непростая и хорошая жизнь, полная приключений и ярких красок, была долгой и успешной. Он мог гордиться собой и верил в себя, и потому в него верили другие – те, кто хоть недолго был рядом. А во что верил он сам? Сейчас, освободив свой разум от могильного покрова безысходности и навязчивых мыслей, полных тоски и боли, он как-то отрешённо смотрел вглубь себя, и нужные ответы оказались так близко на поверхности, что ему даже не пришлось волновать тёмный омут своего безжизненного «Я». Прежде он ни во что не верил. Он жил принципами, но не верой. Он просто делал, что должен, и никогда не задавал вопросов. А те пять дней – вернее, долгих ночей, проведённых в Замке Бар – Арона, полностью перевернули его мир. И жизнь, и смерть были для него всего лишь ощущениями тела: есть, пить, брать; усталость, страсть, боль, желание и отвращение… Снова боль, может быть – даже страх, всякое бывало. Всякое могло быть. Но конец один: если не повезёт – страдание, абсолютное разрушение, тьма и пустота. И всё. Так проще жить. Никаких тонких материй и мечтаний, никакой другой жизни как наказание или как награда за прежнюю. Но Рейза вдруг открыл для него ту часть его своего собственного существа, о которой он никогда не думал. Он коснулся его души, и вдруг всё вокруг зацвело и заполыхало, зазвенело трелью любви и заплакало хрустальной капелью слёз – Лиор за пять дней прожил больше событий и чувств, чем иным суждено за долгие годы. Он легко принял веру возлюбленного в бессмертие души, потому что теперь точно знал: душа есть! И это не просто источник энергии и совершенный балансир – он ощутил её жизнь, её полноту и красоту! В те дни он понял, что такого просто не может быть, чтобы душа была всего лишь случайным набором свойств и потребностей, и что она приходит из ниоткуда, и уйдёт в никуда. Однажды он захотел не только владеть любимым как ненасытный мужчина, а ещё и просто смотреть на него, обнимать его и заботиться о нём – вот тогда жизнь души заявила свои права. Потому что возбуждение и оргазм – это потребности тела, а желание слушать, беречь и делать дорогому существу что-то особенно приятное — это любовь! Это больше чем тело, больше чем инстинкт или рефлекс. Это совершенно невероятное чудо, и Рейза точно знал, что оно ниспослано какими-то загадочными, забытыми богами, которые вложили в человека душу. Рейза верил в это таинство, и Лиор, который никогда не думал о таких вещах, как-то необыкновенно легко и искренне принял его веру. И что же теперь? Рейза умер, да. Его тело осталось там, в подземелье, но что сделалось с душой? Почему он так жаждет близости со своим возлюбленным? Почему снова и снова приходит к нему в поисках страсти и нежности? Может быть, потому что где-то там, за пределами этого мира, он жив и всё так же любит своего храброго льва? И какая разница, где им быть вместе – тут или там; в раю или в аду, или в чистилище – между небом и землёй, между сном и явью, между бытиём и вечной пустотой? Какая разница, если они смогут любить друг друга?
Лиор глубоко вздохнул, пытаясь немного притормозить стремительный бег мыслей. Он просто не успевал переварить то, что сейчас осенило его, как откровение: у вечности, возможно, есть адрес. Это не «как долго», а «где». Просто надо найти туда дорогу и способ перехода на ту сторону. И это не есть смерть – это изменение, перерождение; это просто иная форма бытия. Так существуют безумцы и создания, безнадёжно отравленные наркотиками, или же те, кто проживают двойную жизнь: в первой они стараются соблюдать видимость добродетели, а во второй – настоящей своей бытности – они есть вместилище порока, и упиваются им, и множат и множат его, скрытно от глаз возможных судей. Кто-то переживает эти метаморфозы только один раз в жизни и полностью меняется, а кто-то испытывает себя на прочность постоянно, но и те, и эти становятся чем-то иным, что не есть обычный примат, выполненный по шаблону злой мачехи – природы. Лиора пугали эти мысли – слишком уж они были чужды простому солдату, пусть даже лучшему из лучших. Но он всё время помнил: в тот миг, когда сердце Рейзы остановилось навсегда, уникальная энергия Плектра прошла сквозь него, и какая-то часть этой силы передалась ему, командору Нерии. Он изменился в ту минуту, но сам ещё не знал, насколько. Выходит, это для него нормально – такие мысли, такие откровения. И такие намерения. Вот только как это сделать? Как найти Огненную Розу там, за пределами этого мира? И ещё вопрос: как быть с Амитом? Он обернулся, и с грустью посмотрел на спящего друга. Вот это – единственный дорогой ему человек; такой же израненный и одинокий, как и он сам. Амит никогда не осмеливался любить или сближаться с кем-то, потому что не мог себя простить за прошлое. Только Лиора он принял, как друга и брата, и даже – как любовника, хотя это и не в серьёз. Ну на это были свои причины. Причины есть на всё и всегда. И теперь у Лиора есть причины, чтоб остаться рядом с ним: преданность, дружба, забота и даже любовь. Но и причина для того, что бы уйти, тоже есть, и очень даже веская: Рейза ждёт его там, далеко — далеко! Он ведь обещал ему, что вернётся, и они до скончания времён и миров будут вместе! Так как же поступить-то? Как сделать правильный выбор? И возможно ли это вообще? Ох! – Он взъерошил коротко остриженные волосы и стал неторопливо пропускать между пальцами единственную длинную прядь, заплетённую в косичку. Это всё, что он оставил на память от своей роскошной львиной гривы — специально для Рейзы. Он теперь всегда так делал, когда старался собраться с мыслями. Только сейчас это не помогало. Мысли звучали всё «громче» — он даже сам это чувствовал. Так можно спятить раньше времени, да и Амит, если услышит, чем забита его голова, вряд ли придёт в восторг. И что он тогда ему устроит? Бр-р-р! Даже думать неприятно! Но мало ему, Лиору, не покажется, это уж точно. Он и сам сделал бы всё, что б выбить из лучшего друга такие настроения. Что же… что же… что же… как же быть? И вдруг пришло решение: да нечего тут мудрить! Прямо по курсу — Ном — Мари, а потом – Арморика и его родной город Ренн. Пусть даже пройдёт много времени, но однажды Амит примирится с его желанием. Но это лишь после того, как чародей с глазами цвета лаванды и фиалок наконец-то встретит свою собственную судьбу и заживёт по человечески. Он, Лиор, сделает всё возможное для этого, а сам пока соберёт волю в кулак и будет ждать. И Рейза Адмони тоже будет ждать. Они обещали это друг другу, и, раз уж их удел – вечность в незнакомом, чужом мире, то время вообще ничего не значит. Просто надо запастись терпением и надеяться, а там и способ перехода найдётся. Только бы хватило сил!
— … Что с тобой?
Голос Амита звучал изумлённо и обеспокоено. Лиор вздрогнул от неожиданности, когда друг дотронулся до его плеча. Амит уже несколько минут, как проснулся, и окликнул своего командора. Потом ещё раз, и ещё – без толку! Лиор всё не отвечал и не отвечал, погружённый в странные, тяжёлые мысли – Амит постарался не слушать их, но чувствовал настроение и даже мог уловить тонкие, полу — призрачные оттенки. Они изменились. Мысли Лиора всегда были об одном и том же, и Амиту никогда не было нужды дознаваться их содержания, что бы присматривать за своим воином. Он просто видел ауру друга: в ней преобладали цвета «дымчатой розы», как он называл этот тон, да ещё пурпурный синий – цвет возвышенной меланхолии, пропитанной одиночеством и самоотречением. И что же, всё как всегда? Да нет! Теперь мало того, что прибавилось яркости, так ещё и вся палитра красок будто взбесилась! Они смешивались, светились, как наэлектризованная плазма внутри стеклянного палантира, и змеились пылающими языками плохо скрываемой энергии. Будто в душе Лиора что-то забеспокоилось, вспыхнуло, и теперь он тщетно пытается совладать с собой и подавить эти чувства и мысли. И у него что-то на уме… Ох, не хорошо это!
… — Ты в порядке? Не пугай меня!
Лиор наконец стряхнул своё наваждение – пока придётся просто ждать! – и только тут заметил, что костёр едва совсем не догорел, и Амит закутался почти до бровей в одеяло. Он сидел на земле, поджав ноги, и легонько тормошил друга. Увидев, что тот наконец-то вернулся на землю из далёких далей, он вздохнул с облегчением и мягко шлёпнул его по щеке.
— Ну ты и напугал меня! Я, когда вижу тебя таким, просто с ума схожу!
— А я что, часто так…э-э-э… «загружаюсь»?
— Да нет, не часто. Но, когда в прошлый раз ты так «загрузился», мы потом сутки свой вездеход из-под моста вытаскивали! Помнишь?
Лиор смущённо хмыкнул:
— Да чего уж там! Просто мост был очень хлипкий!
— Конечно! Как и тот шатёр торговца, в котором тебе опорный столб не понравился! В поселении близ Бит – Дакура, помнишь? Я там пытался новое одеяло прикупить, а ты сперва вот так же заморочился, а потом, когда столб на тебя набросился, ты его снёс, и на две части поделил? Мы с хозяином никак не могли выбраться из под его кастрюль, сапог и мешков с концентратом!
— А, да, вспомнил! Весело было!
— Это точно. А теперь что? Пещеру будешь разбирать по камушку?
— Тьфу на тебя! Ишь, чего придумал! Я тебе что, варвар со склонов Этбая? Просто… я задумался немного, и всё! А ты-то чего встал? Отдыхал бы!
— Да ведь холодно же! Огонь почти погас, и тут одним одеялом не спасёшься.
— Ох, прости! Я действительно хотел немного пораскинуть мозгами о делах наших развесёлых, да сам процесс мышления – не солдатское дело, и, кажется, мозг мой сломался.
— С ума сойти! Так у тебя, оказывается, есть чувство юмора! Почему мне раньше никто не сказал?!
Амит поддержал шутку, понимая, что мысли и настроение Лиора были вовсе не так безобидны, как он хотел показать. На самом деле, именно эти мысли, вернее, их беспокойные всплески, и прогнали его сон. Он ощутил угрозу, но не смог разобраться, в чём дело. Вот дьявол! Не надо было подавлять в себе медиат! Просто прочитал бы, что надо, и дело с концом! Конечно, Лиор его друг, и не хорошо так поступать с мозгом друга, но близких иногда надо защищать даже от них самих! Но сейчас Амит решил не торопить события, тем более, что мрачные предчувствия на счёт второго фингала под глазом всё сильнее напрягали его. Как только он выложит своему верзиле – няньке то, что задумал, тот наверняка в драку полезет. Он и так не простил пока того небольшого недоразумения, что произошло у стоянки в караван – сарае, а новости вообще доконают его. Он незаметно для самого себя поглаживал фиолетовый отёк под глазом, размышляя, как бы сделать так, чтоб обойтись на этот раз без рукоприкладства. Тем временем Лиор подбросил в огонь веток и, отломив половину от топливного пакета, отправил сухое горючее туда же. Зря он сразу сжигал по целому пакету – так может запаса не хватить до Ном — Мари. Что тогда – дерьмом тушканчиков отапливаться? Он покачал головой, досадуя на свою расточительность. Дорога-то дальняя, а места кругом дикие, опасные! И тут же вспомнил: наглая, раскрашенная морда Мелькарта, и эта его фразочка: «А ты ходи, да оглядывайся! Я буду рад поквитаться!» Сукин сын! «Уж я – то помял бы твою расписную рожу, обезьяна!» — подумал со злостью Лиор, и Амит, уловив эту мысль, которая просто кипела в здоровенном котле командора, невольно засмеялся. И неожиданно выпалил:
— Что ж, у тебя будет шанс! Скоро мы его снова увидим, и тогда можете выложить на стол и помериться!
И вот тут Лиор здорово напрягся. Выпустил из рук головешку, которой шевелил угли костра, и выпрямился. Он сразу понял, что дело плохо, и уставился на друга немигающим взглядом дракона. И верно – Амит завертелся, засмущался, и даже покраснел, пряча глаза.
— Ты так смотришь на меня, что сейчас дырку прожжёшь! Вот уже кожа покраснела.
— А ты оденься!
— Да я не…
— Я говорю – пойди и оденься! Любовью заниматься с тобой я больше не буду – ты этого не заслуживаешь! А бить голого человека мне будет неприятно; хватит с меня уже извращенцев!
У Амита сердце упало: ну вот, как в воду глядел! Сейчас будет очень шумно, и, возможно, больно. Но ничего не поделаешь, обсудить всё это просто необходимо. И сейчас, осторожно отодвигаясь подальше и медленно одеваясь под ледяным, немигающим взглядом друга, он лихорадочно пытался сообразить, как же обмануть его? Как скрыть свои истинные намерения? О посетивших его видениях он не собирался говорить Лиору – это необходимо скрыть. И как же убедить его в необходимости полезть прямиком чёрту в зубы? Ох, добром всё это не кончится! А Лиор, даже не обладая способностями Плектра, словно прочитал его мысли и прорычал, стараясь сдержать рвущийся наружу гнев:
— Хватит там тряпками трясти! Иди сюда и выкладывай, что ты задумал! Что это значит — «скоро увидим»? У тебя ж нет дара предвидения, так что… Иди сюда, говорю!
Но Амит отошёл ещё дальше, стараясь побыстрее обуться.
— Не пойду. И ты не вздумай грабками размахивать, а не то вспомню основную свою специальность и так приглажу твои мозги, что будешь изображать из себя хомячка или поросёнка до конца своей поросячьей жизни!
— Я в ужасе. И почти поверил. А ну, хватит там прятаться! Не жди, пока я сам подойду! — Он встал, и угрожающе двинулся к Амиту. – Итак, я слушаю! Что ты задумал?
— Ладно, я скажу, только не подходи! Стой там, ладно?
— Говори, а я послушаю и посмотрю, что с тобой делать!
— Хорошо – хорошо, я… В общем, мы не идём в Ном — Мари!
— Ага… Ясно. Почти. С чего это вдруг? Это ж самый подходящий город для нашего плана! Или план поменялся?
— Да. – У Амита аж дыхание перехватывало, так не хотелось говорить. Но всё равно придётся, и он продолжил уверенно и твёрдо: — Мы не идём в Ном — Мари. Мы не идём в Арморику, и даже не покидаем Аккад. Мы остаёмся здесь. И прямо завтра мы отправляемся на поиски «Воинов справедливости». Я должен поговорить с Мелькартом.
Воцарилась тишина. Лиор молча смотрел в лицо друга, и Амит снова внутренне содрогнулся. Таким Лиора он никогда не видел. Гнева не было – только ледяное спокойствие и отчуждение, которые читаются на лицах надзирателей и палачей. Не проси, не умоляй – это не поможет. Ты сделаешь всё по моему желанию и получишь то, что заслужил! Наконец он отважился прервать молчание и тихо спросил:
— Что ж ты ничего не скажешь? Я понимаю, что ты шокирован, но поверь мне – это всё очень серьёзно!
Лиор сдержанно покачал головой:
— Не думаю. Ты лучше поешь; похлёбка ещё горячая. Нет? Тогда просто давай спать! Если буря утром кончится, немедленно выдвигаемся. Может быть, нам ещё удастся нагнать караван!
И он с деланным безразличием обошёл костёр и, словно не замечая друга, пошёл к постели, но Амит, снова чуть отодвинувшись на всякий случай, заговорил уже намного твёрже и решительнее:
— Нет, никакого каравана, никакого Ном — Мари и Ренна, никакого бегства. Мы остаёмся здесь. Если ты против, то можешь идти дальше. Если собираешься орать или драться, то я уйду прямо сейчас – один. Ты не обязан следовать за мной. Но я направляюсь к «Воинам справедливости», и ты меня не остановишь. Если так, то наши дороги расходятся, и притом – навсегда. Мне жаль, если это случится, но ты волен поступать как тебе заблагорассудится.
И он вдруг ощутил, как на него навалилась невыносимая тоска. Вчера, на дворе караван – сарая, когда разум его словно ошпарили ужасные подозрения о встрече Таля с Рейзой, он даже обдумать всё это не успел – так быстро отключился. А теперь всё это водопадом обрушилось на него, и он почувствовал, как идёт ко дну. Он должен забраться в лагерь повстанцев, которые обещали оторвать ему голову, допросить парочку главарей о Рейзе и о крысаках, и, скорее всего, навсегда проститься с единственным другом. Всё верно – нельзя втягивать в свои дела Лиора. Он уже и так пострадал по его милости, а новая дорога и новая цель способны добить его. Этого Амит не мог позволить. Он опустился на корточки, весь сжался, и, борясь с приступам безнадёжного отчаяния, спрятал лицо в коленях. Лиор подошёл к нему почти бесшумно, но Амит почувствовал, как над ним нависла гигантская тень и прошептал, едва сдерживая слёзы:
— Прости, если можешь, но нам и правда лучше расстаться. Я остаюсь здесь. Не спрашивай, почему – я и сам толком не понимаю этого, но точно знаю – я должен остаться. Но это не твоя земля, не твоя война и не твоя судьба. – Он наконец поднял усталое, печальное лицо и скривился в жалком подобии улыбки. – Я знаю, что твоя жизнь разбита в дребезги, но ты ещё можешь попытаться собрать осколки. Просто произнеси заклинание забвения, что он тебе дал, и возвращайся на родину, в Арморику. И не поминай меня лихом, хоть я и заслужил это!
Он вдруг почувствовал, что его охватило ощущение абсолютной нереальности, словно он – это не он, пещера – это не пещера, затерянная в ночи, и то, что происходит здесь и сейчас – не происходит вовсе. Такого просто не может быть! Сейчас он проснётся в поганенькой, душной комнатке караван – сарая под вопли пьяных соседей, и. как всегда, среди всех пошлых, убогих мыслишек окружающих выродков он будет искать отпечаток мыслей своего друга. Он услышит его чувства, и, как всегда, пойдёт бродить по коридорам и дворам, тайно присматривая за ним. И ничего не случилось – не было налётчиков, не было ужасных чумных крысаков, не было Таля с его воспоминаниями. И не было призрака Рейзы, воскресшего по чьей-то безумной воле.
Но всё это было. Полгода назад Мелькарт и Таль впервые встретились, и в те же дни их души навсегда запечатлели страшный образ – Плектр Огненная Роза! Полгода назад… Вот это и есть реальность. И вот он сидит тут, скрючившись, и пытается не смотреть в глаза друга, которого опять должен принести в жертву собственным интересам. А Лиор всё так же молча возвышался над ним – хоть бы уж сказал что-нибудь! Но даже мыслей его Амит не смог прочитать, словно их и не было. И тогда он принял окончательно решение: идти надо прямо сейчас. Только придётся, наверно, сделать кое-что гнусное, даже малость подловатое, но чего ещё можно ожидать от Плектра! И он осторожно поднялся на ноги, стараясь не соприкоснуться с молчаливым Лиором, и, положив руки на фиолетовую гемму, стал собирать энергию в единый сгусток. Через несколько мгновений он почувствовал, как все пространство вокруг него тихонько загудело, завибрировало, и невидимые потоки силы устремились из тонких миров в его нервы, в его мозг и кровь, наполняя его опасной мощью Плектра. Наконец Чароит налился этой силой, и, вытянув руки, поманил к себе Лиора. Тот спокойно приблизился, и Амит, положив пальцы ему на виски, стал осторожно поглаживать его голову. Лиор зачарованно слушал его тихий, монотонный голос, который вкрадчиво стал отдавать приказания и тут же успокаивать, увещевать и убаюкивать. Сейчас он должен помочь собрать кое-какие вещи, а потом они простятся, и он не будет препятствовать уходу Амита. Просто ляжет спать..
— Ты понимаешь меня?
— Да, друг мой, я понимаю.
Голос Лиора прозвучал как-то отдалённо и слабо, будто сквозь глубокий сон. Он казался совершенно безмятежным и успокоенным, и Амит решил продолжить внушение:
— Ты будешь спать долго, очень долго, а когда проснёшься – забудешь все печали, и никогда не будешь думать о том, что произошло с тобой в этих краях. Ты отправишься в Ренн, и никогда не вернёшься в Аккад. Ты понял?
— Да, я тебя понял.
И, уверенный, что гипноз уже подействовал достаточно, решил нажать в последний раз. После этого Лиор будет совершенно свободен от прошлого, и сможет начать жизнь заново! И лишь на секунду руки Амита дрогнули, и дрогнуло его сердце от накативших сомнений: а как же он в одиночку сможет помочь Рейзе? Это ведь не шутка – найти его, и освободить! Но он тут же взял себя в руки: хватит перекладывать свою ношу на друга. Это ведь его долг, и только он в ответе за своего маленького брата! И он тихо и убедительно прошептал почти в самое ухо расслабленного Лиора Нерии:
— Но, прежде чем отправишься в путь, ты произнесешь: «я больше не люблю тебя, Рейза!» Ясно?
— Да, мне всё ясно. – И тут же Амит оказался в стальных тисках мощных солдатских рук, и его рыцарь свирепо затряс его. – Чего ж тут неясного, сукин ты сын? Совсем ты сдурел, как видно! Но ты даже не надейся – тебе не удастся мне мозги прополоскать! Вертеть мною вздумал? Да за меньшее челюсть на сторону сворачивают, мерзавец ты бессовестный!
Амит, ошарашенный его напором, даже не пытался сопротивляться, и только постанывал от внезапной дурноты. А Лиор гневно рычал и продолжал трепать его, как большая собака грелку:
— Думал, я такой осёл, и поддамся тебе? Или я не ожидал такой гнусности? Да чёрта с два! Вы, Плектры, вероломные и коварные эгоисты, и вам даже спьяну верить нельзя!
Он ещё разок встряхнул Амита, как куклу тряпичную, и у того аж в глазах потемнело — ему показалось, что пещера рушится.
— Не надо, прошу тебя! Отпусти!
Но на его жалобную просьбу Лиор только зло рассмеялся:
— Отпустить? И вещички помочь собрать, да? И платочком вслед помахать? Вот умора! Смешно, да? – Он всё же отпустил незадачливого медиатора, и тот резко дёрнулся назад, спасаясь от его стальной хватки. Но споткнулся о сумку, не удержался на ногах и с воплем полетел на землю. Командор двинулся на него, и тогда Амит, в не глядя пошарив вокруг себя, отыскал ощупью что-то тяжёлоё, и со всего маху запустил этим в Лиора. Здоровенная сковородка весьма чувствительно саданула мужчину в плечо, и, с грохотом отскочив к его ногам, больно ударила по пальцам. Он взревел, схватил сковороду и швырнул её в Амита, но так, что б случайно не пришибить ею хрупкого друга. Амит закричал в испуге, когда чугунная дура врезалась в камень над ним, и пещера огласилась настоящим набатом. Если бы где-то в миле от них бродили бы какие-нибудь бандиты или революционеры, то они тут же услышали бы этот грохот, и решили бы, что небо падает на камни. А Лиор тем временем в два прыжка подскочил к ошарашенному Плектру и наклонился над ним. Он опёрся ладонями в каменную стену, словно запирая друга в нерушимую клетку, и прорычал: — Я ваши плекторские штучки уже видел. И больше не куплюсь на это. Ты не можешь повлиять на меня, потому что растерял свои способности палача, да и не возможно это в принципе, потому что ты любишь меня! – Амит попытался было брыкаться и пинками отпихнуть огромного мужика, но тот просто наступил ему на лодыжку и слегка надавил, намекая на возможные жесткие последствия. Амит перестал дёргаться, и Лиор, грубо осклабившись, продолжил: — Я сейчас просто отломаю тебе ногу, что б ты не сорвался и не наделал глупостей. Без ноги не побегаешь, а я уж о тебе позабочусь, ты не сомневайся! Вы, клоуны, можете только причинять боль, но сделать такое с тем, кто вам дорог, не можете. Если только застанете врасплох, тогда что-нибудь получится с внушением, и это – всё. Но меня Рейза научил сопротивляться этому, хоть сам того и не хотел, да и сила его защищает меня от твоего жала. Так что не рыпайся: ничего не выйдет! Ясно тебе? Ну?
— Да – да, ясно. Отойди немножко, а то раздавишь случайно!
— О, да я и не случайно могу! Если это поможет выбить дурацкие идеи из твоей прекрасной головы!
Но он всё же отодвинулся, и Амит ужом скользнул в сторону выхода. Однако Лиор был на чеку и тут же схватил его за волосы и подтащил к себе.
-Нет, ну не понимает человек намёков! Ладно; не хочешь по-хорошему – будет по плохому! – И он стал накручивать на руку прядь его длинных волос, а другой рукой заломил его запястье так, что Амит застонал от боли и опустился на колени, подчиняясь нажиму. Сопротивляться он не решился, да и прав был Лиор – медиат против дорогих сердцу людей не применяют! Он послушно затих, и Лиор уловил это. Он вздохнул и отпустил своего пленника, а потом осторожно и любовно пригладил его волосы.
— Не заставляй меня делать тебе больно. Я не хочу этого. Честное слово, не хочу! Только веди себя благоразумно, ладно?
Амит опустил голову и кивнул, не глядя на друга. Очень это всё неприятно! Хотя ничего хорошего он вообще не ждал от этого разговора, так что уж обижаться? Он не поднимался с колен, и Лиор, немного потоптавшись, опустился рядом и взял друга за плечи.
— Прости, я правда не хотел, но ты здорово напугал меня своими штучками. А теперь просто и внятно объясни, что же ты задумал, и зачем тебе это надо?
Амит немного помолчал, собираясь с духом, а потом тихо, но уверенно заговорил:
— Я отправляюсь на поиски «Воинов справедливости». Хочу поговорить с Мелькартом и Талем о крысаках и о тех, о ком они ничего не успели сказать во дворе. Я видел отпечатки этих мерзких образов в их мыслях, и меня это дико беспокоит. Я хочу понять, в чём дело.
— Но зачем тебе это?
— Не знаю. Точно – не знаю. Но меня это здорово зацепило. Должно быть, не спроста я узнал обо всём этом, и теперь обязан что-то сделать.
— Но с какой стати? На что тебе вся эта здешняя мерзость? Давай просто уйдём отсюда, и забудем обо всём!
— И о Рейзе забудем? Ты согласен на это?
— Это вопрос?
— Нет, я не спрашиваю. Мне моя причёска нравится, и не хочу, что б ты ободрал меня, как бродячего кота. Я уже понял – ты не согласишься на это. Но ведь и для меня это не пустяк – это вся моя жизнь, понимаешь? И у меня свой счёт к «Плектрону» и Мастерам!
— Но причём здесь «Плектрон»?
— Я думаю, без них тут дело не обошлось. И я хочу подпортить им игру. Пока не знаю как, но я это сделаю, обязательно!
Голос его окреп, и Лиор с удивлением прочёл в его глазах абсолютную решимость. Никогда он не видел Амита таким. Его изящный, благородный друг всегда был словно вне этого мира, и старался как можно меньше соприкасаться с ним, и уж тем более никогда не выдавал никаких бунтарских идей. А теперь он был настроен очень решительно, и это и восхитило, и напугало Лиора одновременно. Он придвинулся ближе и обнял его, словно стараясь удержать в своих руках ускользающую красоту и любовь. Амит благодарно опустил голову ему на плечо и прошептал:
— Я не вижу для себя другого пути. Когда-нибудь ты это поймёшь. Сейчас я ничего не могу объяснить, и не могу поступить иначе. Я не хочу, что бы ты шёл со мной. Я хочу, что бы ты оставил меня и ушёл навсегда.
— Ты и правда этого хочешь? — Лиор, мягко улыбаясь, стал целовать его волосы, лицо, губы – он очень любил этого получеловека, полубога, и глупо было даже думать, что их судьбы могут быть разделены. – Хочешь, что б наша дружба закончилась?
— О, великие Демиурги, конечно же нет! Я просто в ужасе от мысли, что никогда больше не увижу тебя, но, если с тобой случится беда, как я смогу жить? Нет, дело даже не во мне. Я хочу, что бы ты жил, не смотря ни на что, понимаешь?
Руки его уже снова стали искать тепла этого сильного, большого тела, и Лиор охотно поддался его ласке. Он знал, что Плектр не сможет расслабиться, пока не выплеснет наполнившую его энергию, и, коль уж Амиту не удалось довести свою гадкую выходку до конца, то теперь очередь за ним самим. Есть только два способа, как дать выход этой угнетающей мощи: или хороший мордобой, или упоительное, страстное соитие. И он стал неторопливо снимать одежду со своего волшебного любовника, в то же время возбуждаясь всё больше и больше. Он уже сам постанывал от предвкушения, и чувствовал, как вновь напрягся и натянулся его боевой лук. Амит, подчиняясь неодолимому природному зову, раздвинул бёдра, и тут же горячая, грубоватая рука его рыцаря проникла в самое потаённое. И он, ощутив легкое, мягкое надавливание на чашечку цветка, стал ласкать друга, подготавливая и его. Но, прежде чем позволить им обоим захлебнуться и растаять от наслаждения, Лиор прошептал на ухо разгорячённому любовнику:
— Я с тобой. Куда бы ты ни шёл, что бы не задумал – я буду рядом. Я так ничего и не понял, но это сейчас не важно. Я просто хочу быть с тобой, и всё. И сейчас, и завтра, и до тех пор, пока ты не найдёшь своё собственное счастье и покой. Ничего не бойся, хорошо?
Их губы снова слились в долгом поцелуе, и Амит тихо застонал, ощутив, как мощное, распалённое орудие Лиора входит в него. Он весь выгнулся, каждым новым движением бёдер, живота и даже самим дыханием помогая огромному завоевателю пронзать себя всё глубже и глубже, и снова его окатила волна такого удовольствия, которого он никогда и ни с кем больше не испытывал. Одна только мысль мелькала короткими вспышками в его расстроенном сознании: Рейза… мой Рейза! Это ведь счастье не моё, и не я наслаждаюсь любовью; это ты здесь сейчас, а не я! И я краду твоё счастье, твою любовь! Прости меня, малыш; я верну всё, что украл, и отдам даже больше – всё, что ты пожелаешь! Только дождись меня, и я приду. Я найду тебя, где бы ты ни был!