Сегодня снегопад. Хотя больше похоже на снегоад. Мало того, что уже который день очень холодо – морозы от минус двадцати и ниже – так теперь ещё настоящая снежная буря. С вечера снега уже было многовато на мой вкус. Но утро встретило меня настоящим снегоадом. Возле моего дома в снегу вся дорога. Подъезды пытаются расчистить несколько местных пенсионеров. В снегу утопает и рынок, лестница на мост до железнодорожной платформы превратился в снеговую горку, уже наполовину утоптанную и потому очень скользкую. Ступеней ногами не нащупать, наугад засовываю унты в снежный покров. Рука в перчатке скользит по снегу на перилах. На спуске к платформе я всё-таки падаю, неудачно поставив ногу. Рюкзак ускоряет падение – качусь кубарем до самого низа. Кажется, потянула себе всё, что только возможно: плечи, руки, ноги, спину. Местами ещё и ушиблась. От серьёзных травм спасают всё тот же снег и по-зимнему толстая одежда. Главное, головой не приложилась и ничего не сломала…
Вставать трудно и больно, но электричка вот-вот подойдёт, и я как можно бойче бреду к билетным терминалам.
Поезд опаздывает на тридцать шесть минут: рельсы занесло снегом. И с неба всё падает и падает. Все работники брошены с лопатами наперевес откапывать полотно.
Местность возле станции Бутово превратилась в Аляску. Я пробираюсь каким-то двором буквально по пояс в снегу. Кажется, дворников тут нет или их бросили куда-нибудь на более главные улицы. В одном месте между домами ветер, как всегда, усиливается. Правда, здесь и снега меньше. Наверное, его сдувает. Как и меня. Как и меня.
Интересно, как там Абу-который-боится-холода.
Ближе к метро идти веселее. Снег уже почти везде убран, правда, опять же, ветер пополам с белым крошевом бьёт в лицо. Совсем как в «Алисе» – чтобы остаться на месте, надо бежать изо всех сил, а чтобы начать продвигаться вперёд – вдвое быстрее!
В подъезде я вытряхиваю из куртки-дублёнки огромное количество снега. Свитер, юбка, тёплые лосины, унты и носки – промокло всё. По счастью, у меня есть привычка держать в консьержке запасную одежду, и я переодеваюсь в туалете. Ужасно долго: слышно, как люди ходят. Обязательно кто-то «стукнет», что не видел меня на посту. Но я еле двигаю руками, они адски болят после падения. Лицо горит, колючим снегом его словно пообдирало.
Включить обогреватель. Повесить для начала свитер. Взять веник в руки. Веник сегодня будет моим главным инструментом. Люди ходят и приносят снег. Ужасно много снега. Чтобы не нести его домой, вытряхиваются в тамбуре, стряхивают целые сугробы с шуб и курток, шапок и шарфов, с сапог и из-за пазух. Всё это я должна заметать и выкидывать на улицу. Снегоад. Веник сорго купить.
В самое тихое время я решаюсь дойти до аптеки, чтобы купить какой-нибудь гель для ушибов и растяжений. Вот прямо такой, чтобы, как в телевизоре, всё рукой сняло.
На улице все азиатские консьержки и уборщицы, помогают дворникам. Абу мрачен и закутан, как трёхлетний карапуз в моём советском детстве. Я замечаю молча барахтающуюся в рыхлом сугробе кошку; она уже явно выбивается из сил. Я вытаскиваю животное и ставлю на тротуар. Бедолага немедленно ложится на расчищенный асфальт. Я отношу кошку на скамейку возле одного из соседних подъездов.
– Лили! Лили! Помашешь лопатой? – спрашивает жена Алима.
Сегодня мне не до классовой солидарности.
– Нет, спасибо. В другой раз.
Мы долго и трудно переходим с незнакомой мне старушкой перекрёсток: нас сносит, и сносит, и сносит. Машины терпеливо ждут, когда мы справимся с переходом. Видимо, сочувствуют.
(Семейный отель в Турции. Детские оздоровительно-развлекательные программы.)
***
И я, и мой сменщик слушаем музыку. Сменщик включает радио, а я – плеер на нетбуке. Жильцы в целом не против, но некоторым не нравится репертуар.
– Нельзя слушать более западную музыку? – тот самый юноша, которого интересовала моя национальность. Я в недоумении кидаю взгляд на названия композиций:
– Это же фламенко, Испания. Западнее только португальское фаду да исландская певица Бьорк. Бьорк у меня с собой нет.
Другой раз я неосторожно включила русский рок, правда, в те часы, когда в подъезде обычно пусто. Почему-то именно на этот раз, прямо на «ПА БА ПА ПАМ ДОРОГА В АД!!!» решили вернуться домой три богомольные старушки. Думаю, в том числе и из-за песни они со временем записали меня чуть ли не в сатанистки.
Некоторые пытаются угадать, из какой страны музыка сегодня.
– Цыганская? Еврейская? Французская? А это на немецком поют?
Марыля Родович и «Братанки» помогают мне вычислить двух полек подъезда.
Отчего-то удивляет, что один из жильцов, строгий пожилой мужчина с лёгкой хромотой, вслушавшись в текст, одобрительно говорит:
– О, Гарсиа Лорка!
(Урок, который стоит усвоить или хотя бы заметить в «Элегантности ёжика» – не считай себя по умолчанию эрудированнее и духовнее жильцов только потому, что они не ведут с тобой философских бесед. Возможно, они ведут беседы с кем-то другим. А с тобой жильцы хотят обсудить работу мусоропровода и передачу ключей.)
Хотя, конечно, чаще всего я слушаю цыганскую музыку разных стран и мелодии из болливудских фильмов.
– Всегда знаешь, кто сегодня дежурит, – говорит другой жилец, заядлый рыбак. – Если русский шансон, то сменщик ваш. А если передают «ритмы и мелодии зарубежья»…
Это была такая советская передача: ночью – иногда – показывали несколько клипов или записей с концертов иностранных групп.
Честно говоря, я ставлю песни не столько под настроение, сколько чтобы создать фон для какого-нибудь занятия. Стихи хорошо идут под романсы на тексты Лорки, лёгкая танцевальная разминка – пока никто не видит – под цыганские или восточные мелодии, чинить одежду лучше под что-нибудь размеренное, например, от Пелагеи или Ольги Арефьевой, а если не выспалась, помогают держать глаза открытыми француженка Заз и поляки из «Братанок».
А ещё – глуповатая и пошловатая страсть – я большая поклонница французских мюзиклов и могу их пересматривать по много раз. Особенно «Собор Парижской Богоматери», «Дона Жуана», «Маленького принца» и «Дракулу» с Брюно Пельтье. Некоторые арии я знаю наизусть и тихонько подпеваю.
(Пою я ужасно. Но мне так нравится процесс!..)
О моём пристрастии к музыке знают во дворе все. Когда я сижу на лавочке, ко мне может подойти киргизская уборщица и предложить посмотреть с её телефона клипы на киргизском.
Удивительная штука: для киргизских клипов нередко используются нарезки из корейских и японских сериалов. Интересно, как решается вопрос с авторскими правами? Или создатели дорам просто не обращают внимания на Киргизстан?
Однажды Алим решил порадовать меня узбекским ремиксом на песню «Ну что сказать, ну что сказать» – о цыганках-гадалках, из фильма «Ах, водевиль, водевиль!», помните такой?
Перед каким-то праздником – кажется, Курбан-Байрамом – он заходит ко мне с флешкой.
– Скинь, пожалуйста, сюда песен. Таких, весёлых. Будут у нас на праздник цыгане.
Кажется, он решил, что любая восточная музыка на моём нетбуке – цыганская.
Впрочем, что за разница! Я как можно щедрее отсыпала и балканоцыганских, и турецких, и болливудских песен – и, конечно, сколько было Шакиры. С тех пор наши дворники гуляют на праздниках под мой «диджейский» набор.
(Что вы знаете о Боге? Библейские чтения. Посещения бесплатны.)
(Даже не думала, что Свидетели Иеговы пользуются таким способом агитации. Или это какие-нибудь евангелисты?)
***
Старушки-богомолицы – из тех, что имеют претензии к репертуару. Они начали с того, что сделали мне замечание:
– Современная музыка разжижает мозг! Надо слушать симфоническую или народную!
– Это как раз испанская народная, – сказала я. – Жанру фламенко более тысячи лет. Хотите, я процитирую на память лекцию поэта Гарсиа Лорки о его истории и особенностях?
– Не надо, – поспешно сказали старушки. – Но это же, наверное, не христианская музыка?!
– Испания – это Европа. В девятнадцатом веке её называли самой христианской из стран.
У фламенко есть арабские и еврейские корни, но я решила не углубляться в тему так глубоко.
– Зря называли. Самая христианская из стран – Русь, – наставительно сказали старушки.
Все три – сёстры, с очень белой кожей, очень белыми волосами и очень плавными движениями. Зимой они ходят в шубах и меховых шапках, летом – непременно в шляпках и юбочных костюмах. Сначала ходили всё время втроем, но старость беспощадна, и третья стала показываться всё реже. По одной старушки не ходят никогда. То ли им скучно по одной, то ли боятся искусов и соблазнов.
На распахнутой двери консьержки – прикреплённый сменщиком православный календарь.
– Знаешь, кто это нарисован? – строго спрашивают меня старушки.
Я пожимаю плечами. Над плечом изображённого святого, как и положено на иконах, надпись.
– Серафим Саровский.
– А знаешь, чей он покровитель?
– Цыган из племени влахов.
– А вот и нет!
– А вот и да! – я рассказываю историю, после которой влахи Кинешмы признали святого старца своим покровителем, а потом биографию Серафима Саровского.
– Так вы что, цыгане, православные?!
– Я – нет. А так-то да, по статистике, большая часть цыган мира исповедуют православное христианство.
– А ты кто?
– Буддистка.
– Значит, ты Будда?
– Вы меня видите?
– Да.
– Значит, пока не Будда.
Но старушки потом всё равно обращаются ко мне не иначе, как «Будда». Наверное, в порядке сарказма. По ним бывает трудно понять.
Время от времени они проводят со мной душеспасительные беседы. Я постоянно их ужасаю. Например, тем, что не считаю, что по умолчанию мужчина умнее женщины.
– Я вот, – говорит главная старушка, чуть поджимая губы, – сужу по себе и племяннику. Он такой умный, логарифмы решает. А я бы никогда не смогла.
Пожалуй, сказать «потому что именно вы – дура» было бы мизогинично. Я уж молчу о нарушении инструкции.
– Несите сюда логарифмы, – предлагаю я. – Я их очень хорошо решаю. Я вообще математику всегда любила. В детстве дополнительные задачки на смекалку всегда решала. У меня даже специальный сборник задач повышенной трудности был.
– Но ведь, – предводительница богомолиц глубоко задумывается.
– Совсем глупых людей мало, – миролюбиво говорю я. – Каждый человек в своей области умён. Племянник логарифмы решает, а вы, например, Библию лучше знаете. Или жития святых. И когда какую молитву читать.
Старушка светлеет лицом:
– Знаю, да.
Правда, мне кажется, в целом она своего мнения не изменила. Надо же как-то оправдать в своих глазах, что племянник решает логарифмы, а она – нет.
Ну и, конечно, старушки находят очень важным, что именно их семья – чистокровные русские.
Интересно, как они относятся к тому, что Иисус – галахический еврей.
Как всегда, я не задаю подобных вопросов. Никогда.
(Флаер для прохода в открывшийся ночной клуб. Судя по количеству – и качеству – отпечатанных флаеров, буквы V.I.P. на рекламке поставлены зря.)