— Ленка… Ленка! Я вернулся! — открыв дверь в свою квартиру, прямо с порога прокричал Георгий.- А в ответ тишина… Вот соня! -улыбнулся он.
Кинув ключи на тумбочку у зеркала, включил свет в коридоре и машинально посмотрел на вешалку. Нет, на ней все было в порядке — висели его куртка, ветровка, Ленкины джемпер и пальто. «Значит дома. Вот соня, спит еще! Я тебя сейчас разбужу…» — представляя, как еще сонная Ленка обнимает его за шею, прижимается к нему, а потом поцелует, и от этой мысли его сердце забилось часто-часто. Георгий, сняв фуражку и китель, на цыпочках пошел в спальню. Георгий тихо открыл дверь, но замер в недоумении — спальня была пуста. Он закрыл глаза, помотал головой, потом открыл их и понял, что ничего не изменилось. Дверцы шкафа были не зарыты, но там все было на месте — платья, блузки, юбки висели, как полагается на вешалках в том порядке, который был заведен женой с первого дня их совместной жизни.
— Странно, куда она могла уйти? К парикмахеру, а может заболела? Да, ну, не может быть, — недоуменно пробормотал Георгий, оглядывая комнату, но там было все как обычно.
Он не сообщил жене, что сегодня возвращается из этого похода, который оказался гораздо длиннее, чем рассчитывали. Военный флот есть военный флот, и там никто не спрашивает хочешь ты или не хочешь, а если поставлена задача, значит ее надо выполнять. Да и Ленка знала, согласившись шесть лет назад выйти за него замуж, что вся ее жизнь будет состоять из проводов, ожидания и встреч. Такова доля жен военных моряков. Георгий достал из кармана мобильный телефон и, найдя в списке номер жены, нажал кнопочку. Он услышал гудок — один, второй, третий, на четвертом занервничал, а на седьмом уже ничего не понимал, что случилось, и почему Ленка ему не отвечает. Он хотел было сбросить вызов, как незнакомый сонный женский голос ответил:
— Да… Я вас слушаю.
— Лена?.. Нет, ты не Лена… Ты собственно, кто?
— Я… точно не Лена, — ответил тот же сонный голос.
— Отвечайте! — прорычал он в ответ. — Как телефон моей жены попал к вам? Даю три секунды…
— Простите…
— Какое к черту, простите, — прервал Георгий. — Отвечайте четко и ясно на поставленные вопросы.
— Хм… Военные, они и в Африке военные, — пробормотал недовольно голос. — Телефон ваша жена отдала мне сама…
— Так вы ее ограбили, — не дав договорить голосу , — заорал Георгий. — Черт тебя побери, где моя жена?
— Ну, что вы… Не надо вспоминать чертей, — Георгию показалось, что женщина, которой принадлежал голос, просто над ним издевается. — А теперь, меня выслушайте и не перебивайте, — уже строго произнес голос.
— Хорошо, я не буду вас перебивать, но после того, как расскажете свою сказку, я найду и вытрясу из вас всю правду.
— А я и расскажу правду, — очень спокойно ответила женщина на его рык. — Вы меня спрашиваете, а отвечать просто не даете!
— Хорошо. Я вас слушаю ровно минуту и постарайтесь объяснить внятно и без лишних речевых оборотов… Время пошло…- в трубке стояла тишина, потом раздался плач младенца. — Что вы молчите? У вас осталось тридцать пять секунд…
— Простите… Я, разговаривая с вами, одновременно меняла подгузник вашему ребенку… — спокойно ответил голос.
— Что?… Кому?… Что вы там городите? Какому ребенку? — уже возмущенно закричал в трубку Георгий.
— Вашему ребенку, если вы муж Лены, то ребенок ваш, — спокойно ответил голос.
— Не было никакого ребенка у нас с Леной! — воскликнул он.
— Не было, теперь есть.
— Я требую, чтобы вы мне сказали где Лена, и пусть она объяснит мне все происходящее…
— Она не может… — печально ответил голос.
— Я ничего не понимаю. Объясните мне… — еще больше рассвирепел Георгий.
— Это не телефонный разговор. И вообще вашего сына уже надо кормить. А вы спуститесь на этаж ниже, если хотите, и зайдите в девятую квартиру. Я вам все объясню, — устало ответил голос, и в этот же миг телефон отключился.
— Какого сына?.. Где Лена?.. — пробормотал он. Вдруг какая-то необъяснимая тревога закралась в душу, и, схватив ключи, он выбежал на площадку. Спустится этажом ниже было секундным делом. Дверь в девятой квартире оказалась не запертой. Он влетел в нее и остановился посреди коридора. Из комнаты вышла молодая женщина в легком цветном халатике. Он только собрался открыть рот и заорать, требуя объяснений, как она приложила палец к своим губам:
— Шшш… Не кричите, Давайте пройдем на кухню… Ребенок засыпает.
Он прошел первым, она за ним, а потом закрыла дверь.
— Так, вы мне объясните, что здесь происходит в конце концов? — возмущенно потребовал он, внимательно глядя на женщину. — И, вообще, кто вы такая.
— Я? — тихим голосом спросила она и ответила, — Я подруга Лены — Анна. Мы даже несколько раз с вами встречались у парадной и у вас дома. Помните?
— Н-да… Что-то припоминаю такое… — хотя, он мало знал Ленкиных подруг и не обращал на них внимания, потому что рядом с ним была его любимая Ленка.
— Вы присядьте… Так легче будет говорить. Хотите чаю?
— Какой чай!.. — возмутился он. — Я не знаю, где моя жена, а вы мне про чай…
— Я начну с самого начала.
— Да будьте уж так любезны, — потребовал он.
— Когда вы, Георгий, уходили в поход… Лена была беременна.- Он что-то хотел сказать, но Анна его остановила. — Не перебивайте… Я и так на нервах… Вы ей говорили, что поход будет трудный и длинный, она не хотела, чтобы вы за нее переживали. И Лена не сказала вам, что рождение ребенка может стоить ей жизни… Она очень хотела этого ребенка, поверьте. Она его уже тогда любила больше своей жизни. Лена думала, если вы узнаете, что его рождение угрожает ее жизни, то запретите и будете против. Она надеялась, что когда вы вернетесь — это для вас, Георгий, будет сюрпризом… Но месяц назад…- Анна замолчала и вдруг заплакала.
— Анна, продолжайте… — почти шепотом произнес Георгий, уже ожидая услышать страшное известие.
— У нее отказали почки… Стоял вопрос о ее жизни и жизни ребенка… Мы надеялись спасти мать и ребенка, но к сожалению, врачи не боги… — всхлипнула Анна. — Мне очень жаль… Перед операцией Лена передала мне свой мобильный и вот эту записку, а еще она просила позаботиться о ребенке… Ребенка нам удалось спасти, а Лену…
Георгий сделал движение рукой, будто просил ее замолчать, обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Перед ним на столе лежала предсмертная записка жены, которую он не в силах был читать, но справившись с собой, он раскрыл ее дрожащими руками. Анна в этот момент вышла из кухни, оставив Георгия одного. Через полчаса она вернулась. Георгий держал в руках письмо жены и плакал.
— Георгий, вы не хотите взглянуть на сына?
— Что?… — будто не расслышав, что ему сказала Анна.
— На сына не желаете взглянуть? — повторила она.
— Нет… — и немного помолчав, спросил: — Где ее похоронили?
— Я покажу, если вы не против… Только на сына взгляните все же… Он же сын Лены… И ему нужно имя. Ему нужен отец! Ребенок не может жить без имени и без семьи. Лена хотела назвать его Артемом…- умаляя, произнесла она.
— Нет… Не могу… И называйте, как хотите, — выдавил из себя Георгий и вышел, громко хлопнув входной дверью.
— Но это же ваш сын! — крикнула ему в след Анна и готова была догнать Георгия, но в это время из комнаты раздался плач ребенка. Она вбежала в комнату и взяла его на руки. — Ну вот, и что нам с тобой делать? Мамки у тебя нет, а папка не хочет тебя видеть… Ничего, он одумается и будет тебя любить больше жизни и за маму, и за папу… Эх, Темка, Темка… Ничего, мы с тобой справимся! — качая ребенка, шептала она.
В течении дня Георгий больше не заходил и не звонил Анне. Она только слышала, как он ходит по своей квартире над ее головой. Казалось, что раненный зверь мечется по клетке, роняя и расшибая все на своем пути. Она, конечно, его понимала и сочувствовала, но не могла понять одного — как можно отказаться от родного ребенка. Конечно, потеря велика и невосполнима, но остался сын, который нуждается в его любви. Он же такой маленький, слабенький и такой хорошенький с Ленкиными глазами. В нем жила частица его матери, и Георгий должен, просто обязан, его полюбить.
Анна помнила тот день, когда Лена пришла к ней, сияющая от счастья.
— Анечка, свершилось! Я беременна! — она смеялась и дурачилась, как девчонка.
— Лена, а ты сказала об этом мужу?
— Нет! — как-то легкомысленно ответила Ленка. — Ему об этом говорить рано! Я, узнав о том, что у меня будет ребенок, первый раз себя почувствовала настоящей женщиной…
— А ты и была настоящей, замечательной…
— Нет, когда врачи сказали, что мне нельзя иметь детей, я стала чувствовать себя женщиной на половину… Да, Жора, меня любит, носит на руках, но он считает меня маленькой девочкой о которой он обязан заботиться… Я стала чувствовать себя куклой, такой Барби, что ли… Мы с ним мечтали перед свадьбой, что у нас будет мальчик и девочка, а когда сказали — детей нельзя, он смирился и стал ко мне относиться, как к ребенку. Он волнуется, когда уходит в поход, а ему на корабле и без меня дел выше крыши, вернувшись начинает баловать, будто извиняясь, что я остаюсь одна. Нет! Я ему не скажу, а когда вернется — сюрприз будет на лицо, вернее на животе, — тараторила Лена.
— Ты должна сказать Георгию, что он станет отцом, — настаивала Анна.
— Ты что, с ума сошла! Чтобы он еще больше волновался. Он же почти капитан, и должен заниматься своим делом, а не думать о том, как я себя чувствую… А потом вернется и будет ему счастье, — продолжала шутить Ленка.
«Так и не сказала она Георгию, что у них будет ребенок… Вот тебе и счастье,» — глядя на спящего Артемку, думала Анна, вспоминая тот роковой день, когда Ленку увезли в больницу и стоял вопрос, что же делать.
Анна в ту ночь дежурила в больнице, когда Ленка, чуть живая, позвонила ей и простонала:
— Аня, мне плохо… я не понимаю, что со мной происходит… Анечка, помоги…
Ее привезла скорая. Ленка была бледной с черными кругами под глазами. Увидев Анну, она схватила ее за руку и едва слышно шептала:
— Спасите ребенка… Пожалуйста, спасите ребенка…
Ее успокаивали и говорили, что все будет хорошо, но она из последних сил улыбалась и продолжала твердить:
— Все будет… хорошо, я знаю… Только спасите ребенка. И позаботься о них, Анечка. Вот, — и она сунула ей тогда в руку мобильный и записку.
Делать операцию — было равносильно убить ее, но спасти жизнь ребенка, а не делать — это было равносильно двойному убийству. Дежурный хирург принял решение — делать операцию. Несмотря на все усилия врачей, вытянуть Ленку не удалось, она впала в кому, а через два дня, не приходя в сознание, умерла. Когда встал вопрос, что же делать с ребенком, то Анна взяла мальчика к себе до возвращения его отца из похода. Ближайший «Дом малютки» находился в трехстах километрах и главврач согласился, чтобы не мучить ребенка длинными переездами, доверить Анне заботу о нем…
На следующий день Георгий пришел к Анне. Было видно, что он не спал всю ночь, об этом говорили круги под глазами, но он был гладко выбрит и, как всегда, подтянут.
— Собирайтесь, — почти скомандовал он. — Вы мне обещали проводить…
— Да, но я не могу просто так вот собраться и идти, — воскликнула Анна.
— Ничего, сможете!
— Ни здравствуйте… — продолжила она.
— Может еще спросить, как дела? — съязвил он.
— Можно и спросить… — ответила Анна. — Я сейчас соберусь и мы пойдем… А вы можете на улице подождать!
Через полчаса Анна вышла из парадной. На руках она держалась ребенка.
— Но его — то куда? — возмутился Георгий. — Его только там не хватало.
— Простите, но мне оставить его не с кем. И вообще, все-таки это ваш сын, — укладывая в коляску, воскликнула
— Оставьте… Не надо говорить об этом, а ребенку не место в том месте… куда мы сейчас пойдем… — оборвал он.
— Но мне действительно его оставить не с кем, — стала она оправдываться.
— Вы же его где-то оставляете, когда уходите на работу, — буркнул Георгий.
— Нет, я его беру с собой…
— Не понял… — удивленно посмотрел на Анну Георгий.
— Я же Темке никто… И у него есть отец — это Вы, Георгий.
— Опять двадцать пять… — смутившись, пробормотал он.
В это время ребенок заплакал, и Георгий непроизвольно протянул руку к ручке коляски, а потом, будто его ударило током, хотел ее отдернуть. Анна не дала ему это сделать и накрыла его руку своей. Он вопросительно посмотрел на нее, а потом вдруг наклонился над плачущим ребенком и увидел его синие глаза, Ленкины глаза, и тут же поймал себя на мысли, что это его сын и никому его не отдаст. От этого он растерялся еще больше и первый раз в жизни не знал, что делать. Анна стояла рядом с ним и глядя на его удивленно — растерянное лицо, улыбалась.
— Но что… что мне сейчас делать… я не могу… У меня служба… У меня…
— Взять отпуск по уходу за ребенком. У нас есть такой закон…
— Я — кормящий папа? — он поднял на Анну глаза.
— А почему бы и нет, — улыбнулась Анна. — Нет, можно, конечно, взять няню… Можно позвонить родителям Лены или своим родителям… Бабушка — это тоже выход из положения в вашей ситуации, Георгий.
— Няня… Бабушка… У Ленки нет родителей. Она из детского дома, — отрезал Георгий.
— Но у вас есть же мама…
— Да… Да… Мама… Идемте, только у того цветочного магазина остановимся, я куплю ее любимые цветы… Лена так любит… — продолжил Георгий, и вдруг замолчал, а к его горлу подступил комок, мешавший не только говорить, но и дышать. Он справился с собой и продолжил: — Любила…
Георгий купил букет розовых роз и всю оставшуюся дорогу до кладбища шел молча, думая о чем-то. Анна несколько раз пыталась вывести его из этого состояния, но он не слышал ее, а перед входом на кладбище вдруг остановился и сказал:
— Я пойду один… Не ходи со мной… Сам ее найду. Я хочу побыть один с ней…
— Хорошо… Ты ее найдешь. На пригорке рядом с тонкой березкой, а мы пойдем домой и будем с Темкой тебя ждать.
Георгия не было до позднего вечера. Он вернулся опустошенным и усталым, но когда зашел к Анне, первым делом взял на руки сына и прижал к себе.
— Аня, я хочу попросить тебя… — Георгий наморщил лоб, подыскивая нужные слова.
— О чем? — спросила она.
— Мама приедет через три дня… Пусть он пока поживет у тебя. Мне одному сейчас с ним не справиться. А потом, когда приедет моя мама, мы его заберем к себе.
— Заберете Темку через три дня, — и Анна вдруг почувствовала в душе такую пустоту, будто там образовалась гигантская бездонная пропасть. Она так привыкла к нему, что уже не представляла, как будет жить без него.
— Я понимаю, что ты к нему привыкла, — будто прочитав ее мысли, продолжил он. — Но ты сможешь приходить к нему, когда захочешь, я буду не против…
— Спасибо, — Анна подошла к кроватке и взяла Темку на руки. Он, почувствовав ее руки, заулыбался так, как могут улыбаться только маленькие дети, чувствующие материнскую любовь.
Георгию на секунду показалось, что это стоит Лена живая и здоровая с их сыном на руках. В неожиданном порыве он подошел и прижал Анну, держащую ребенка, к себе. Она вдруг почувствовала в этом неожиданном объятии столько любви и нежности, исходившие от Георгия, что на миг забыла — она ему никто, а он совершенно чужой мужчина. Ей вдруг захотелось стоять вот так прижавшись к его груди долго долго. Георгий наклонившись вдруг прошептал ей на ухо:
— Ленка, какая же ты красивая…
Анна, как от удара, отстранилась от него, и он только в это мгновение понял смысл фразы, которую только что произнес.
— Прости… — прошептал он и, как ошпаренный, выскочил из квартиры.
После этого случая Георгий к ней не заходил три дня. Она видела, как он уходил на службу, как возвращался поздно вечером, где-то в глубине души надеялась, что зайдет хотя бы посмотреть на сына. Он пришел к ней на третий день вечером. Рядом с ним стояла женщина лет шестидесяти, несколько полноватая, но с очень добрым улыбчивым лицом.
— Здравствуйте, Анна, — каким-то казенным тоном произнес он. — Знакомьтесь, это моя мама — Таисия Алексеевна. Отныне вся забота о сыне находится в ее руках. Мы пришли за ним.
— Да, конечно… Конечно… — бормотала растерянно Анна. — вы имеете полное право… Он ваш сын, внук… Только забирайте все… Кроватку, подгузники… все, чуть не плача выкрикнула она и отвернулась.
— Спасибо вам, но мы все уже купили… — холодно ответил Георгий.
Таисия Алексеевна вдруг подошла к Анне:
— Анечка, вы не переживайте так… Ведь Темка никуда не денется. Он только переедет к себе домой, а вы можете приходить, когда захотите. Я, думаю, что мне без вас первое время будет невозможно с ним справиться. Я вам буду очень благодарна за помощь.
— Спасибо, — вытирая слезы, ответила Анна. — Я люблю его, как родного…
— Анечка, вы приходите обязательно. Да, Георгий? — уже обращаясь к сыну, сказала Таисия Алексеевна, но он ничего ей не ответил, только молча взял на руки спящего сына и пошел к выходу.
Анна знала, что настанет момент, когда ребенка заберет Георгий, но она не думала , что это будет так скоро и болезненно. Сначала она решила, что не будет ходить к Темке, но однажды встретившись случайно с Таисией Алексеевной на улице, когда та гуляла с ним, поняла, что это выше ее сил. После этой встречи и добрых слов, услышанных от матери Георгия, Анна стала сначала редко, а потом все чаще и чаще, заходить к ним. Темка, видя ее, улыбался и тянул к ней ручонки. Анна проводила с ним все свободное время. Она помогала Таисии Алексеевне по хозяйству, чему та была рада. А однажды, когда ребенок спал, они пили чай и разговаривали, Таисия Алексеевна вдруг спросила:
— Анечка, вы такая замечательная, простите, если лезу не в свое дело, но почему вы одна? У вас нет семьи…
Анна смутилась, но ответила:
— Знаете, Таисия Алексеевна, у каждого человека есть шкаф, в котором он хранит свои скелеты…
— Так зачем же их хранить? — удивилась та.
— А не забыть. Вот так они и живут в том шкафу…
— Анечка, вы так любите Темку, — улыбнулась Таисия Алексеевна и погладила ее по руке. — Я уверена, что из вас получилась бы замечательная мама.
— Только не получится. Ничего уже не будет… — горько вздохнула Анна и вдруг расплакалась.
— Ну что ты, девочка, все у тебя в жизни будет хорошо. Ты еще молодая, сильная… Все у тебя получится… — успокаивала ее Таисия Алексеевна. — Ты встретишь своего мужчину, родятся дети…
— Ничего уже не будет… — продолжала рыдать Анна. — Мне было семнадцать, когда я встретила Антона. Он был старше меня… Красивый, умный, обеспеченный. Он стал ухаживать за мной, а потом я забеременела, а он узнал об этом и меня бросил…
— Анечка, это вещь можно бросить, но не человека…
— Я не знала, что делать… Хотела родить, но мама меня не поняла… Был большой скандал. Она требовала, чтобы я написала на Антона заявление в полицию, но я не стала этого делать… Это была бы неправда, у нас с ним все было по любви, хотя, я сейчас уже и не знаю, была ли это любовь. Тогда мама вяла меня за руку и отвела к своему врачу… Я была раздавлена предательством Антона, у меня не было сил, да, собственно, тогда была совсем глупой девчонкой… Мама настояла на операции, но все пошло не так, и потом мне сказал врач, что я никогда не смогу иметь детей… Я поступила в мединститут, стала педиатром, чтобы помогать детям. И очень я виновата перед Леной… — вдруг с новой силой зарыдала она.
— Ну, что ты, глупенькая, такую сырость развела, — попыталась успокоить Таисия Алексеевна. — Чем ты могла провиниться перед Леной, что так убиваешься?
— Таисия Алексеевна, мне давно нравится ваш сын… Георгий… Когда была жива Лена, я даже мысли не допускала, что это чувство может стать таким сильным… Я ни одним вздохом, взглядом себя не выдала… Она просила меня позаботиться о нем и о ребенке. Она его так любила, а я… Я так перед ней виновата, — сквозь слезы продолжала Анна.
— Какая же ты дурочка, Анечка… Успокойся. Ты не в чем не виновата перед Леной, и ты все сделала правильно… А сейчас все изменилось, и тебе выпал шанс… Ты мне очень нравишься, и Георгий к тебе относится хорошо… Он даже удивляется, что ты уходишь сразу, как он входит в дом… Не беги от него, может быть у вас все получится. И я знаю, что ты была бы лучшей мамой для Темки, для Георгия — женой. Дай ему время, и он все поймет сам. Не плачь, Анечка, все будет хорошо. Давай лучше пить чай, пока Темка спит, — и Таисия Алексеевна стала разливать по чашкам.
В это время открылась входная дверь и раздался голос Георгия:
— Мама я пришел.
Таисия Алексеевна вышла в коридор встретить сына. Анна сначала оцепенела, потом сорвалась с места и, чуть не столкнувшись с ним в коридоре, хотела выйти. Георгий не дал ей это сделать, а взяв за руку, сказал:
— Здравствуй, Анна. Ты к нам так давно не заходила… Мне кажется, что Темка по тебе очень соскучился.
— Здравствуй, Георгий… Я прихожу часто, — смущаясь, ответила она.
— Да, да, Жорик, Анечка часто заходит к Темке, — подтвердила ее слова Таисия Алексеевна.
Георгий внимательно посмотрел на Анну, от чего ее лицо стало пунцовым, а она вырвала из его руки свою и пробормотала:
— Извините, мне надо идти. У меня сегодня ночное дежурство.
Когда за ней захлопнулась дверь, Георгий вопросительно посмотрел на мать.
— Что это было? Похоже на бегство… Она плакала или мне показалось?
— Ты ее напугал, — вздохнула мать.
— Чем это, интересно?
— Не знаю, — пожала плечами та. — Анечка замечательная молодая женщина… Она очень любит твоего Темку… А ему, к твоему сведению, кроме бабушки нужна мать.
— Зачем ему мать, когда у него такая замечательная бабушка, — улыбнулся Георгий и чмокнул мать в щеку.
— Затем?! У каждого ребенка должна быть мать… Ты подумай на досуге, сынок! Я не вечная. Аня столько сделала для Темки и для тебя…
— Только не говори, что я перед ней в вечном долгу… Место Лены никто не может занять.
— Конечно, — согласилась она.- Его никто и не стремиться занять.
— И мне сейчас никто не нужен… — резко отрезал Георгий. — И, вообще, мама, давай оставим этот разговор, я устал. Мы скоро уходим в море.
— Когда? — спросила Таисия Алексеевна.
— Потом, все потом… — отмахнулся Георгий.
Георгия подняли по тревоге на следующий день рано утром. Он только успел попрощаться с матерью и чмокнуть на прощание спящего Темку. За время его отсутствия, а его не было больше двух месяцев, дружба между Таисией Алексеевной и Анной окрепла еще больше. Мать Георгия души не чаяла в Анне и все вопросы, что касались полугодовалого Темки они решали вместе. Даже когда вернулся Георгий, то они пошли встречать его втроем. Чем старше становился ребенок, тем сильнее он привязывался к Анне. Георгий замечал, как радуется маленький сын, когда Анна брала его на руки и играла с ним. Он до такой степени привык к Анне, ее готовности прийти по первому зову на помощь, что стал испытывать к ней чувство привязанности, больше похожее на братские, чем на что-то другое. Таисии Алексеевне казалось, что еще немного и сердце сына дрогнет, но время шло, а Георгий с головой ушел в свою службу и совсем не обращал внимание на молодую женщину. Это очень расстраивало мать, но, увы, она ничего не могла изменить.
О том что Георгий стал встречаться с Ниной, работающей в хирургическом отделении, Анна узнала совершенно случайно. Она вышла из больницы после работы и тут же на проходной почти столкнулась с Георгием. Он стоял с большим букетом цветов. Ей показалось, что он улыбается и смотрит на нее, но тут где-то из-за спины сзади раздался веселый женский крик:
— Георгий… Жорка, ты пришел, — и через мгновение она увидела, как Нина повисла у него на шее. Он подхватил ее и стал кружить, а девушка, обхватив его голову руками, стала весело хохотать и целовать.
Анна поняла, что он ее даже не заметил, а смотрел на красавицу Нину, которая в какой-то степени внешне была похожа на Лену. Высокая, почти с правильными чертами лица, длинными белокурыми волосами, но в отличии от Лены, с большими амбициями молодая девушка. Анна неожиданно остановилась от увиденного. Осенний ветер тут же принялся трепать ее русые вьющиеся волосы, а в качестве букета бросил в нее охапку разноцветных кленовых листьев. Конечно, на этом можно было и закончить рассказ. Георгий встретил свою новую любовь, а Анне, что ж, не повезло, но в жизни не всегда бывает так просто…
Через несколько дней Анна стала свидетельницей одного разговора в ординаторской между Ниной и ее подругой Раей. Девушки не знали, что Анна знакома с Георгием. И поэтому они не придали большого значения тому, что в ординаторской находится посторонняя. Но Анна и не собиралась что-то ему доказывать, потому что Нина — его выбор, и с этим ей пришлось смириться. Возможно, кто-то скажет, что за любовь надо бороться, а не складывать крылышки и ждать, когда она достанется другой или другому. Девушки только украдкой бросили взгляд на сидящую за столом у окна Анну и продолжили начатый еще в коридоре разговор.
— Нина, что-то глаза у тебя светятся, — хитро улыбнувшись заметила Рая. — Опять нового кавалера поймала?
— Я тут с таким мужиком познакомилась, закачаешься! — хихикнула Нина. — Капитан второго ранга, первый помощник капитана корабля или как его там по должности… И думаю это серьезно.
— Тююю…- присвистнула Рая. — Вояка, что-ли?
— Да, — гордо ответила Нина.- Не вояка, а военный моряк, и, между прочим, не матрос.
— Это-то у тебя серьезно? — с подозрением Рая посмотрела на подругу.
— Хм… Это у него серьезно. Разве нормальный тридцатилетний мужик мог не влюбиться в такую красавицу, как я.
— Да, ты у нас была первой красавицей на курсе, — вздохнула с тихой завистью Рая.- И осталась первой…
— Вот и он не смог пройти мимо.
— Так их дома по полгода не бывает.
— Ну и что? Нормально, зато друг другу не надоедим. Надо же отдыхать мужьям от жен, женам от мужей. У него свое плавание, а у меня будет свое. Зато есть все, а чего нет достанет. Главное, он в меня влюблен по уши…
— А ты? — тихо спросила Рая.
— Я? С ума сошла, что ли? Надо же в этой жизни как-то устраиваться… Кого еще можно в нашем городе найти ? — смеясь ответила Нина. — Жить надо пока молодая!
— Нет, Нина, так нельзя. А где же любовь? — удивленно спросила Рая.
— Глупая! В наше время по любви только дурочки выходят замуж. Даже психологи доказали, что самый крепкий брак — это брак по расчету.
— А здесь какой расчет? Он же военный, куда отправили туда и пошел…
— Сейчас он первый после капитана, потом станет капитаном, а там уже и до адмирала недалеко…- засмеялась Нина. — А с такой женой, как я, он многого достигнет, а нет — пошел нафиг, другого найдем, — и Нина посмотрела на себя в зеркало.
— Ты — стратег, — хмыкнула Рая.
— Да, а что?
— Он тебе сделал предложение? — вдруг спросила Рая.
— Нет еще, но сделает. Я уверена! — обронила Нина.
— Только не пойму в чем подвох… — улыбнулась подруга.
— А подвох в том, что у него есть ребенок и мама. Они живут с ним. Но ничего я и эту проблему решу, когда мы поженимся, — жестко сказала Нина, крутясь у зеркала. Потом девушки вышли из ординаторской.
Анна сидела за столом, бессмысленно перебирая карточки пациентов, и думала: «Ну что же делать? Если рассказать ему, то он не поверит… Скажет, что наговариваю… За свою любовь надо бороться, но не говорят как. Пусть он сам во всем разбирается.»
Георгий продолжал встречаться с Ниной и казался очень счастливым. Анна слышала обрывки разговоров, из которых было ясно, что Нина с Георгием собираются пожениться. Анна решила, что больше не станет приходить к Темке, потому что у него скоро появится новая мама. Но Таисия Алексеевна, встретив ее однажды у парадной, сделала выговор потому, что она совсем их забыла, а Темка очень по ней скучает. И Анна не выдержала, зашла к ним вечером после работы. Она играла с ребенком, когда пришел Георгий и Нина. Он решил познакомить свою невесту с матерью и сыном. Нина очень удивилась, когда встретила Анну в его квартире. Анна почти сразу ушла, оставив плачущего ребенка на руках у Таисии Алексеевны. Нина брезгливо посмотрела на ревущего Темку и спросила:
— Ты знаком с Анькой из педиатрии?
— Да. Аня нам, как родная. Очень помогает с Темкой. И он к ней сильно привязан, — просто сказал Георгий, успокаивая сына.
— Я заметила, — буркнула Нина. — Значит, как родная…
— Ты, что меня ревнуешь, солнышко? — засмеялся Георгий.
— Знаем таких родных, — возмущенно продолжила она. — Я хочу, чтобы ее больше здесь не было. Вот.
— Но Темка ее очень любит… — удивился он.
— Проводи меня. У меня от крика этого ребенка разболелась голова, — Нина, схватив плащ и сумочку, выскочила на площадку и облегченно вздохнула: «Хоть здесь не слышно рева этого несносного ребенка. Ну ничего, как только поженимся…»
Она не успела придумать, что будет с ребенком, когда они поженятся. Ее догнал Георгий и пошел провожать. На улице Нина опять стала, как царевна Лебедь, веселой и непосредственной — дурачилась и смеялась, будто ничего не произошло. Прохожие мужчины непроизвольно провожали ее взглядом и тихо завидовали ее спутнику. Георгию в какой-то степени льстило, что рядом с ним идет самая красивая девушка, которая скоро станет его женой.
Прошло несколько дней после случайной встречи Анны и Нины в квартире у Георгия. Анна очень переживала, а Нина, будто издеваясь над ней, в ее присутствии делилась с Раей самыми пикантными подробностями своих отношений с Георгием.
И вот однажды Анна, собравшись с духом, пришла к Нине. Она долго стояла у парадной, думая с чего начать этот решающий разговор с женщиной, которой было на всех наплевать, кроме себя самой. Анна медленно поднялась на второй этаж и позвонила в звонок на двери. Ей долго не открывали, через какое-то время раздался веселый голос:
— Иду, иду!
Дверь медленно открылась. Нина, удивленно подняв брови, смотрела на Анну.
— Ну и чего ты здесь забыла?
— Мне надо с тобой поговорить, — глухо сказала Анна.
— Хм… Поговорить? Ну проходи…
Анна, едва прикрыв за собой тяжелую железную дверь, прошла за хозяйкой и остановилась в большой комнате.
— Нина, скажи мне… зачем тебе Георгий?
— Георгий? Странный вопрос… Мы собираемся пожениться, вот для этого и нужен. Хочу стать женой адмирала, — засмеялась Нина.
— А если серьезно? — не унималась Анна.
— А это и есть серьезно…
— Нина, как ты относишься к сыну Георгия?
— А при чем здесь Темка? Я выхожу замуж за Георгия, а не за Темку.
— Но он его сын…
— Ни как не отношусь. Это тебя устраивает? Я планирую, что у нас с Георгием будут свои дети когда — нибудь… необозримом будущем, — ухмыляясь уточнила она. — Его сын от первого брака меня совсем не интересует. Когда мы поженимся, я попрошу Георгия отправить его мать и Темку в глушь, в Саратов, откуда она приехала, — с какой-то издевкой отвечала Нина.
— Нина, но так нельзя, — возразила Анна.
— Знаешь, вот когда выйдешь замуж за мужика с «прицепом», вот тогда я на тебя посмотрю — будешь ли ты любить его ребенка, когда родится свой ребенок, — с визгом в голосе закричала Нина. — Ты что пришла читать мне нотации, что можно, что нельзя? Это моя свадьба, что хочу, то и делаю. А Георгий сделает, то что я попрошу, потому что он любит меня!
— А ты его? — тихо спросила Анна.
— А мне достаточно, чтобы любили меня, — пафосно произнесла Нина. — Подожди, подожди… Да ты сама втюрилась в него! Подруга, блин, дней его суровых…- Нина схватила за плечи Анну и стала трясти. — А ну сознавайся! Ты его любишь? Любишь? Ты спала с ним? — кричала она.
— Да, я люблю его, — стараясь перекричать орущую Нину, ответила Анна.
Нина ее отпустила и громко захохотав, ответила:
— Ну так вот, дорогуша, тебе ничего не обломится… Он любит меня, а не тебя… мышь серая! И сына его, и бабку эту противную, от которой доброго слова не дождешься, всех отправлю подальше… И тебя выживу из больницы…- бушевала Нина.
— Делай что хочешь, — почти обессилив от этого разговора, ответила Анна. — Я все-таки поговорю с Георгием…
— Нет, надо же! что за жизнь! Приходят тут всякие и права начинают качать… Да ненавижу я его, его ребенка ненавижу… Ну и что? Но замуж за него выйду я, а не ты! — опять закричала Нина, картинно разведя руки в разные стороны.
Анна задумчиво посмотрела в окно, будто этот разговор ей стал совершенно не интересен:
— Я пожалуй пойду… И не надо устраивать спектакль…
Со стороны коридора раздался какой-то шум, будто железная дверь ударилась о косяк. Нина кинулась в коридор, но там никого не было, только на полу лежало несколько лепестков от розы.
— Ааааа, — громко закричала Нина и кинулась по лестнице вниз.- Георгий! Жора… Жорик… Это все ерунда… Я чушь сказала… Жора…
Анна тут же вышла из квартиры и уже на лестнице опять столкнулась с Ниной.
— Что, довольна? — зло прошипела она. — Ничего, ничего… Он меня любит и со всем согласится…
— Порядочный мужчина никогда не откажется от своего ребенка, а Георгий порядочный и ответственный… — прошептала Анна и пошла дальше. Выйдя из парадной в урне у самой двери печально торчал букет из розовых роз.
Дома было пусто и тихо. Анна, послонявшись из комнаты в комнату, вдруг почувствовав жуткую усталость, уткнулась лицом в подушку и зарыдала. На следующий день, встретив Таисию Алексеевну, гуляющую с Темкой, Анна узнала, что Георгий этой ночью по тревоге ушел в море. Анна, как и прежде, стала приходить к ним в гости каждый день. А однажды Темка назвал ее мамой. От этого слова у нее защемило в груди, а Таисия Алексеевна только улыбнулась и погладила ее по плечу, будто ободряя. Георгия не было почти месяц, но он вернулся ко дню рождения Темки. Анна избегала его, но они случайно встретились на кладбище у могилы Лены. Увидев Георгия, Анна собралась уходить, он взял ее за руку и попросил:
— Останься… пожалуйста.
— Хорошо, — отозвалась она.
Они долго стояли у могилы Лены, а потом вместе пошли домой. У самого дома Георгий вдруг остановился и сказал:
— Аня прости меня за все…
— Мне не за что тебя прощать, — прошептала она и посмотрела ему в глаза.
— Я не знаю, как все так получилось, — продолжил он.
— Если ты хочешь в чем-то оправдаться, то не стоит, — просто произнесла Анна. — Получилось все так, как должно было получиться.
— Так не должно было получиться! — попытался спорить Георгий.
— Извини, я очень замерзла и хочу домой, — сказала она и тут же юркнула в парадную.
Георгий какое-то время еще постоял у парадной будто о чем-то размышляя, потом решительно открыл дверь. Поднявшись на третий этаж, остановился у квартиры Анны, постоял, но передумал и поднялся к себе домой. Там его встретила Таисия Алексеевна:
— Тяжко, сынок, тяжко… — произнесла она и погладила его по плечу.
— Мама, прошел год… Я сначала думал, что не переживу это. Когда узнал, что ее не стало из-за Темки, то я его ненавидел, не хотел даже слышать о нем… Как я был зол на себя, на нее, на ребенка, как я был зол… Только Аня, не знаю как у нее это получилось, заставила меня взглянуть на ребенка, а когда я его подержал на руках, понял, что никогда и никому его не отдам.
— Да, Анечка замечательная женщина, — вздохнула Таисия Алексеевна. — Только ты ее не разглядел.
— Да разглядел… Я очень много думал. Привык, что она всегда рядом, всегда готова помочь… Стал считать почти сестрой. Как все глупо с этой Ниной получилось…
— Не кори себя, сынок. Как получилось, — ответила она.
— Вот и Аня так сказала мне сегодня на кладбище, — качнул головой Георгий. — Я понял, они такие разные.
— Конечно, разные, — согласилась с ним мать.
— Аня — честная, любящая и искренняя, только я не сразу это понял. Ты знаешь, — ужаснувшись тому, что могло произойти, продолжил он: — Нина хотела просить меня после свадьбы, чтобы вы уехали отсюда. Она не любит меня, Темку, тебя…
— Бедная девочка, — вздохнула Таисия Алексеевна.
— Мама, как можно! Ты ее жалеешь! — воскликнул Георгий.
— Остается ее пожалеть… Нельзя жить с ненавистью в душе, это очень тяжелое бремя…- задумчиво ответила она.
— Мамуля, ты у меня мудрая женщина… Мама, а что Аня к нам больше не приходит? — спросил Георгий, заметив кем-то забытый цветной шарф на кресле.
— Почему не приходит? Приходит, пока тебя не было она к нам каждый день заходила, с Темкой играла… Он ее мамой назвал. Представляешь! А это Анечкин шарф… Пойду отнесу…
— Не надо, я сам… Можно? — Георгий взял шарф.
— Можно, конечно, но боюсь ты опоздал, — улыбнулась Таисия Алексеевна.
— В смысле? — не понял он.
— Понимаешь, не ты один заметил, что Анечка добрая душа… Я ее тут несколько раз с молодым человеком встретила… Симпатичный такой, высокий… Наверное, врач из больницы… Так он ее до дома провожал…
— А дальше?
— А дальше я не видела. Мы же с Темочкой гуляли… Так что сын, гоняясь за Жар птицей, ты свою синичку упустил, — усмехнулась она.
— Это мы еще посмотрим, — сорвался с места Георгий.
— А шарф? Шарф возьми, — прокричала ему в след она.
Георгий вернулся, схватил шарф, как спасительную соломинку, и выбежал на площадку. Он остановился у двери в квартиру Анны, перевел дух и решительно нажал на кнопку звонка. На пороге стояла чуть растрепанная в легком халатике Анна, как в тот день, когда он первый раз к ней зашел.
— Вот… — и Георгий протянул ей шарф. — Я принес…
Анна взяла из его рук шарф и отошла в сторону, будто приглашая войти:
— Спасибо!
— Войти можно? Или я не вовремя? — несколько растерявшись, спросил он.
— Можно. Проходи на кухню. Чай, кофе? — приветливо улыбаясь, спросила она.
— Чай… Нет… Лучше кофе…
— Хорошо. Заварной или растворимый?
— Мне все равно! — воскликнул он.
Анна пожала плечами, но Георгий этого не заметил. Он смотрел поверх ее головы, боясь встретиться с ней глазами.
— Знаешь, Аня, я такой дурак… Повелся, как глупый мальчишка… — Георгий вдруг замолчал и впервый раз внимательно посмотрел ей в глаза. — Я просто настоящий Иван — дурак, гоняющийся за…- он замолчал, не находя подходящего слова, потом продолжил, — Аня, теперь я точно знаю, что лучше тебя для меня и Темки нет никого на этом свете! Ты меня простишь, что я не понял это сразу…
Она не успела ответить, как он сделал шаг к ней и крепко обнял, и только в этот момент Анна заметила, что Георгий дрожит. Его щека коснулась ее щеки, а его сильные руки прижимали все сильнее и сильнее.
— Что ты делаешь? — растерянно бормотала Анна, но Георгий ничего не слышал. Он молча открыл перед ней дверь кухни, а потом подхватил ее на руки…
Сейчас для них перестал существовать весь этот мир. Они оказались в другом измерении, где были только он и она. Анна и Георгий поняли, что они больше никогда и никого не пустят в этот свой, с таким трудом обретенный, мир, где они дарят друг другу свою любовь…