Стена

Стена

Фантастический рассказ

1

В тесной комнате, освещённой тусклым светом ночного светильника, собрались пятеро: философ Прэд — высокий и тощий, как жердь, мужчина; историк Лэри — пухлый и лысый человечек; молодой инженер Рум; биохимик Нола, его невеста, и её брат Кирд, полицейский. Судя по царившему напряжению и взглядам, направленным на полицейского, все ждали от него важного ответа. Он снова пристально посмотрел на Рума и тихо спросил:
— Вы окончательно решились на это?
— Да, — Рум решительно кивнул головой.
— Несмотря на те преграды и последствия, которые вас ждут, и о которых ни я, ни вы не догадываемся?
— Да, — так же решительно кивнул головой Рум.
— Хорошо, тогда к делу, — сказал Кирд, и все с облегчением вздохнули.
— Что находится за Стеной, — начал Кирд, — никто не знает. Думаю, не знают даже члены правительства Южного мира. Все документы, равно как и люди, что-либо знавшие о ней, были уничтожены. До сих пор никому не удалось приблизиться к ней даже на двести километров. Единственным смельчаком, который сумел подобраться к Стене на триста километров, был Трэс, тоже инженер. Его нашли совершенно случайно в джунглях, в густых кустах, неподалёку от последнего пограничного заслона. Судя по данным экспертизы, он умер внезапно, мгновенно. В его крови совершенно не нашли адреналина.
— Причины смерти?
— Неизвестны. Это почти всё, что мне удалось узнать.
— Вы рисковали своей жизнью и жизнью вашей милой сестры. Благодарим вас от имени…
— Для вас будет лучше, если я не буду знать, от чьего имени вы меня благодарите, — перебил Кирд Прэда.
— Сколько мы вам должны? — спросил Рум.
Кирд усмехнулся:
— Сейчас для меня высшей платой будет ваше молчание. Если агенты Управления Изоляции Южного мира, или агенты моего управления, узнают, что я передал кому-то информацию, то не помогут никакие деньги. Поверьте мне, уж я-то знаю, они смогут узнать всё, даже не прибегая к силе.
— Ты можешь быть уверен в моих друзьях. Они проверены десятки раз, — сказала Нола.
— Вы не представляете, как много вы сделали для нас, — горячо принялся благодарить Кирда Лэри. — Вашей информации хватило бы на тысячу докладов. Ваше имя навсегда будет вписано в историю.
— Просто удивительно, — сказал Рум, — как вы отважились на это?
— Во-первых, не было тайны, до которой я не смог бы докопаться, и, во-вторых, я люблю риск и опасность, — поэтому и служу в полиции.
— Почему же вы сами не решились отправиться к Стене? — спросил Лэри.
— Я полицейский, а не естествоиспытатель, и люблю тайны в документах.
— Понятно. Что ещё вам удалось узнать? — спросил Рум.
— Сейчас я расскажу вам о Линиях электронных станций слежения, но вам придётся всё запоминать. Никаких записей.
— Весьма разумно, — согласился Лэри, — хотя для истории как раз наоборот.
— Тот, кто из нас останется в живых последним, тот и напишет для истории, если наша операция окажется э-э… неудачной.
— А если удачной? — спросил Прэд.
— В этом случае трудно даже предположить, какие перемены нас ждут. Но, я думаю, что в лучшую сторону.
— Почему в лучшую? — спросил с насмешкой, как всем показалось, философ.
— Потому что Стена, — отвечал Кирд, недовольный тоном Прэда, — могла появиться в результате ухудшения чего-то в нашей проклятой жизни. А мир, я уверен, движется только к лучшему.
— Будем надеяться, — снова с насмешкой ответил Прэд.
— Итак, мне удалось узнать только о первых двух Линиях. Они расположены параллельно друг другу на расстоянии около километра, а между станциями каждой линии расстояние не больше километра. Каждая станция посылает электронный сигнал на соседние станции своей линии и на семь станций следующей линии, расположенных напротив неё. Каждый луч посылается на определённой высоте и частоте. Как вы понимаете, малейший разрыв в цепи вызывает сигнал тревоги. Пройти эти заслоны практически невозможно.
— Сколько солдат на каждой станции?
— О количестве личного состава станций мне ничего не известно.
Рум закрыл глаза рукой и задумался. Кирд закурил сигарету, поторопил:
— Скоро будет светать.
Рум поднял голову.
— Ты что-нибудь придумал? — спросила Нола.
— Пока ничего путного. Скажите, Кирд, вы говорили что-то о лесе, что это за лес?
— Судя по сохранившимся документам, лес, а вернее, джунгли, тянулись вдоль Стены четырёхсоткилометровой полосой. Есть ли они сейчас, я не знаю, но, думаю, что есть. Кому понадобится тратить время, силы и средства, чтобы вырубать эти джунгли.
— Да, вы правы.
— Простите, мне пора. Теперь вы знаете всё, что знал я. До свидания.
Кирд ушёл. С его уходом комната стала просторней. Прэд закурил, почти сразу же затушил сигарету, и тут же закурил следующую. Лэри подпёр рукой голову, задумчиво глядя в одну точку. Рум снова закрыл глаза и минут десять размышлял. Когда он посмотрел на Нолу, в её взгляде сквозил такой холод, что он невольно вздрогнул. Но девушка улыбнулась, и Рум подумал, что она просто устала. Он погладил её волосы, улыбнулся в ответ:
— Неужели инженер и биохимик не смогут перехитрить электронику?
— Смогут, Рум, смогут, — сквозь слёзы проговорила она.
— Не плачьте, Нола, не то я тоже сейчас заплачу, — попытался успокоить её Лэри.
— Ты приготовила препарат? — спросил Рум.
— Да, вот он, — она вытерла слёзы и достала из сумочки маленькую ампулу с красной жидкостью.
— Расскажи подробнее, как он действует.
Нола успокоилась окончательно, от её волнения не осталось и следа; она говорила так, будто читала лекцию где-нибудь на кафедре.
— Этот препарат приводит все ткани организма в состояние полного анабиоза. Извини, Рум, мне придётся сейчас говорить о неприятных вещах.
— Конечно, ведь я должен знать всё.
— Так вот, после приёма препарата внутрь даже самая строгая и придирчивая экспертиза вынуждена будет установить смерть. Но обнаружить его в организме никто не сможет, даже при вскрытии.
— Как… при вскрытии? — ужаснулся Лэри. — Вы допускаете…
— Да, — твёрдо сказала Нола. — Но я говорю об этом потому, что, проводя эксперименты на животных, мне приходилось делать всё, чтобы препарат остался тайной для всего Южного мира. И потом, Рум должен знать всё.
— Вы правы, дорогая Нола. Продолжайте, — согласился Прэд.
— Препарат действует задуманное объектом количество секунд, минут, часов и так далее. Как я уже говорила, он приводит в состояние полного анабиоза все ткани организма. Все, кроме блока памяти мозга, который продолжает бодрствовать и во время действия препарата. И он же заставляет организм вернуться к активной деятельности по прошествии задуманного времени. Единственный, но очень опасный недостаток препарата — это недопустимость сна и употребления тонизирующих средств в течение трёх суток после пробуждения. То же касается и алкоголя. В противном случае — смерть. Этот препарат ты употребишь только в том случае, если твой проход через заслоны будет обнаружен. В этом случае пограничники не будут утруждать себя возвращать кажущееся им мёртвым твоё тело обратно, их будут ждать большие неприятности.
— Скажите, Нола, вы не допускаете, что по отношению к организму разумного существа препарат будет действовать по-другому? — поинтересовался Прэд.
— Да, Нола, меня это тоже волнует, — поддержал философа Рум.
— Нет, не допускаю.
— На чём основывается ваша уверенность? Вы испытывали его на добровольцах? Простите мне мою дотошность, но ведь нужно учесть все мелочи.
— Я не обижаюсь на вас, Прэд. Мне понятна ваша тревога, но она безосновательна потому, что десятки раз я испытывала его и на себе.
Рум с виноватым упрёком посмотрел на девушку, силился что-то сказать, но не смог, и вместо слов покрыл лицо любимой поцелуями. Лэри и Прэд на некоторое время тактично отвернулись. Затем Рум крепко прижал её к себе и потребовал:
— Обещай, что ты больше никогда не будешь подвергать себя опасности.
— Хорошо, Рум, обещаю.

2

Каждое утро на стол Керха, агента третьей степени второго порядка Главного управления изоляции Южного мира, младший офицер клал списки людей, убывающих в пограничную зону. Керх внимательно изучал предварительные досье всех этих людей: характеристики, возраст, профессиональные данные, семейное положение и т.д. Ему попадались врачи, уборщицы, повара, водители, секретарши и люди других профессий, и каждый раз он отправлялся на вокзал и внимательно следил за всеми этими людьми: что и как говорили, куда и как смотрели, с кем и как прощались. Он старался не упустить ни одной мелочи. Но летели дни за днями, а того, кто мог бы его заинтересовать, всё не было. Несмотря на это, Керх не прекращал попыток. За это время он настолько изучил людей, что мог, не разговаривая с ними, на расстоянии, по одной походке, взгляду или манере поведения определить их типы и характеры. Это было тем, что называют и профессиональным и жизненным опытом, навыком или чутьём.
Сегодня было то же самое. Он проснулся в пустой квартире, тщательно умылся и выбрился, быстро проглотил аскетический завтрак, надел строгий костюм и отправился на работу. Едва он сел за идеально упорядоченный письменный стол, как в кабинет вошёл младший офицер и положил перед ним список людей, убывающих в пограничную зону в течение недели. Керх вздохнул, открыл первую папку и стал тщательно прочитывать каждое слово из досье убывающих пассажиров. В списке было около сорока человек. Просмотрев половину, он вызвал секретаршу и попросил принести ему большую чашку кофе (он не мог пить кофе из напёрстков). Закурив, он открыл двадцать первую папку. Это было досье некоего инженера Рума двадцати семи лет. Керх это сразу же отметил: молод, инженер. Дойдя до фактов о его принадлежности в прошлом к бунтующим организациям молодёжи и его арестах, Керх снова вернулся к началу и стал прочитывать каждое слово чуть ли не по три раза. Когда секретарша принесла кофе, он сделал небольшой перерыв и в течение всего этого времени задумчиво курил, попивая кофе, и неподвижно стоял у окна, глядя на движущийся поток машин внизу.
Затем он отложил досье Рума в сторону и продолжил добросовестное и тщательное исследование остальных девятнадцати досье. Там не было ничего, что могло бы его заинтересовать. Он ещё раз заглянул в досье Рума, тот уезжал сегодня в полдень. Сейчас было четверть двенадцатого. Керх вызвал младшего офицера:
— Я отправляюсь на вокзал. По этим тридцати девяти пассажирам пошлёте по одному человеку. Как всегда, не упускать никаких мелочей. Фиксировать всё, даже что покупают из еды и как дышат. Если я не вернусь к тринадцати часам, то вот на этого человека немедленно начнёте сбор тщательнейшего и подробнейшего досье. Вы понимаете, что я имею в виду.
— Так точно.
— Кроме вас, меня и начальника Главного управления изоляции об этом досье никто не должен знать. То же самое касается и того, куда я убыл и когда вернусь. Об этом, ещё раз повторяю, должны знать только вы, я и шеф Управления изоляции.
— Слушаюсь, — отчеканил младший офицер.
— Чтобы вы не забыли, на досье я сразу поставил гриф Секретно. Вопросы?
— Куда направить досье по окончании сбора информации?
— Об этом я вам сообщу дополнительно. И ещё. Ваши действия в случае моей смерти или смерти шефа Управления?
— Досье немедленно уничтожается.
— Всё верно. Выполняйте.
Адъютант хотел тут же взяться за выполнение приказа, но Керх его остановил, положив трубку телефона на рычаг, и неожиданно спросил:
— Офицер, как давно вы не были где-нибудь в кафе с тех пор, как служите у меня? Скажем, с женой, с детьми, или хотя бы один?
Керх видел, что он застал адъютанта врасплох; тот вначале смутился, потом выпрямился, потом снова смутился и потом снова выпрямился и стал по стойке смирно:
— У нас, конечно, есть график посещений музеев и галерей, предписанных законом и моим положением, и каждый раз мы, моя семья, выполняем все предписания…
Керх его оборвал:
— Офицер, пойдёмте-ка выпьем кофе и поговорим по душам…
Усыпив бдительность адъютанта душевно-доверительной беседой (он знал, что тот доносит на него), Керх отправился на вокзал. Прибыв на место, он сразу заметил Рума, держащего за руки красивую, с длинными тёмно-каштановыми волосами девушку. Керх купил несколько бутербродов, расположился, будто невзначай, неподалёку от них, чтобы достаточно хорошо слышать каждое слово, и как ни в чём не бывало принялся с аппетитом жевать бутерброды, изредка изучающе поглядывая на молодого инженера.
Рум ему сразу понравился: физически довольно крепок, лицо не красавца, но достаточно привлекательно для таких смазливых девиц, как его спутница; несмотря на молодость, весьма профессионален, если его послали в закрытую для всех остальных граждан зону. Нола же сразу возбудила в нём подозрения. Когда Рум случайно отводил куда-то взгляд, она смотрела на него не так, как смотрела ему в глаза. «Скользкая девица, — подумал Керх. — Наверняка она ему изменяет. Впрочем, если однажды изменили мне, это не значит, что так происходит со всеми».
Он выбросил в урну пакет из-под бутербродов и, едва успел ещё подумать: «Но всё равно, нужно будет собрать на неё досье. Скользкая девица», как к Руму и девушке подбежал какой-то молодой человек, с чемоданом, запыхавшийся, даже взмыленный.
«А это ещё кто? — удивился Керх. — Его в списке убывающих не было»
Он услышал, как молодой человек сквозь тяжёлое дыхание выпалил:
— Ух, еле успел. Думал — ну, всё, прощай работа.
Рум тоже удивился, пожимая руку пришедшему:
— А ты куда собрался?
— Да меня в самый последний момент направили. Вместе с тобой… Ты в каком вагоне? В этом? А-а, а я через один. Ну, пока. Пойду устраиваться. Встретимся в ресторане.
Молодой человек кивнул Руму, как-то странно подмигнул девушке и побежал к своему вагону.
Керх посмотрел на часы. Позвонить в управление он уже не успеет. Странно, неужели его сотрудники допустили небрежность? Быть того не может. Ладно, думал Керх, по пути прощупаем и этого.
По вокзалу объявили о прибытии поезда. Вскоре к перрону медленно подкатил состав. Рум вошёл в поезд, но Керх не спешил уходить. С Румом он ещё познакомится, а вот за его провожающей любопытно понаблюдать.
Когда поезд тронулся, Керх взошёл на подножку и продолжал наблюдать за ней. Она, ускоряя шаг, громко признавалась Руму в любви. И тут она произнесла фразу, которая окончательно убедила Керха, что Рум – это тот человек, который ему нужен. Он зашёл к проводнику, показал удостоверение и приказал выдворить всех, кто ехал в одном купе с Румом.
— Скажите тем пассажирам, что вышло недоразумение. Я думаю, для них найдутся соответствующие их билетам места?
— Да-да, конечно, конечно, — испуганный проводник вмиг исчез. Керх улыбнулся – неплохо всё же быть офицером такого высокого ранга.
Затем он прошёл в вагон, в который сел новый знакомец Рума, но к проводнику заходить не стал – и так было ясно, что он едет туда же, куда и Рум.
Керх с улыбающейся и глуповатой миной начал открывать одно купе за другим:
— Извините, это не третье купе?.. Нет?.. Второе?.. Извините.
Продвигаясь по вагону, он каждый раз называл номер на единицу больший действительного. И только найдя незнакомца, он назвал действительный номер.
Незнакомец был один. Он отвечал с такой же глуповатой миной, раскладывая на столике различную снедь:
— Да-да, это то самое купе… Проходите, присаживайтесь и, не стесняйтесь, присоединяйтесь…
«Вот пройдоха» – подумал Керх и улыбнулся ещё шире:
— С удовольствием… Ого, сколько всего… Аж слюнки текут. Я едва успел перекусить на перроне.
— Да, я заметил, как вы жевали какие-то бутерброды, в – кивнул незнакомец, доставая бутылку крепкого спиртного.
«Наблюдательный пройдоха» – снова отметил Керх.
— Ну-с, — незнакомец поднял стопку, — за знакомство… Вас как величать?
Керх назвал вымышленное имя, незнакомец тоже назвался.
«Наверняка выдумал имя, как и я» – в третий раз констатировал Керх.
— В школе у меня был товарищ с таким именем.
— Правда? — незнакомец сделал вид, что заинтересовался и снова наполнил стопки: — А где вы учились?.. Вы ешьте, ешьте, закусывайте. Мне одному всё равно не справиться…
Керха забавляла эта игра – охотник охотится на охотника. Незнакомец подливал Керху, но тот, делая нарочито обиженный вид, говорил: – Надо по-справедливости, – и тоже подливал незнакомцу. В какой-то момент он даже подумал, не упрятать ли этого горе-охотника подальше, чтобы не спутал и не испортил ему игру, но потом передумал. Если этот пройдоха из тайной полиции и приставлен к Руму, то его исчезновение в пути тоже может испортить ему игру, и Керх решил пока оставить его в покое. Никуда он не денется…
Поезд остановился.
— Станция, — сказал незнакомец, выглядывая в окно.
Через минуту-другую дверь в их купе открылась. К ним ввалился исходящий потом и задыхающийся толстяк:
— Это двенадцатое купе?
— Двенадцатое, — ответил незнакомец.
— Тогда я ничего не понимаю, — возмутился толстяк. — Скажите на милость, как в двухместном купе могут ехать три человека? Это десятый вагон?
— Десятый, — подтвердил незнакомец.
— Как — десятый? — Керх состроил удивлённую гримасу. — Разве это не девя-тый вагон?
Толстяк затряс головой:
— Десятый. Мне сам проводник указал.
— Ох, — вставая, воскликнул Керх, — как мне неловко… Как я мог так ошибиться! И коньяк ваш весь выпил.
Он направился к выходу.
— Минуту, — сухо остановил его незнакомец.
Керх обернулся. Радушие незнакомца исчезло. Он смотрел строго, даже враждебно.
— Я могу возместить стоимость выпитого и съеденного, — с язвительной ухмылкой сказал Керх, доставая деньги.
Но незнакомец вновь дружелюбно улыбнулся и замахал руками:
— Что вы, что вы! Как вы могли подумать так обо мне! Мне была приятна ваша компания. Счастливого пути!
Керх улыбнулся в ответ – пройдоха, скверный актёр – и направился к Руму.

3

Рум ехал в поезде и перебирал в памяти свою двадцатисемилетнюю жизнь. Родился и вырос он в благополучной и состоятельной семье. Отец был одним из представителей городских властей, одновременно являясь видным членом ордена Железных, «Генеральный идиот» которого, как называл лидера ордена Рум, считал, что только Железные смогут принести Южному миру богатство и благоденствие. Большую часть времени отец посвящал работе, мать целыми днями пропадала на прогулках, чтобы вечером встретиться с именитыми гостями. Рум с малолетства был отдан на воспитание нянькам да воспитателям и немало досаждал им своей непоседливостью.
Однажды, будучи уже восемнадцатилетним юношей, он оказался в числе арестованных студентов, настроенных против правительства. Благодаря высокому положению отца, Рума отпустили, но родители имели с ним длительный разговор. Когда отец, устав от упрямства сына, воскликнул в сердцах: «У тебя всё есть! Перспективное будущее, деньги, положение в обществе! Даже если ты ничего не будешь делать, ты всё равно будешь получать прибыль, благое дело — дурацкой черни вон сколько! Море, море быдл, готовых выкладывать свои деньги на твой стол! Чего тебе не хватает?!»
Рум ответил:
— Я хочу вылезти из родительского дерьма!
После того происшествия положение отца в ордене резко ухудшилось, он долго не разговаривал с сыном. Рум в свою очередь стал отчуждаться от родителей, не слишком обременял себя заботой о «перспективном будущем» и продолжал участие в Союзе Протестантов. Но в один день отец вдруг изменил своё отношение к сыну и миролюбиво попросил Рума посвятить ему один из вечеров, так как хотел познакомить его с дочерью одного из своих близких друзей. Рум согласился с большой неохотой, но, увидев Нолу, — это была именно она, — не пожалел о знакомстве и вскоре сделал её предложение. Он ещё более утвердился в своём намерении жениться после того, как узнал о принадлежности своей невесты к одному из Союзов Протестантов. Они закончили учёбу, поступили на работу и, спустя некоторое время после знакомства с Прэдом и Лэри, вместе начали разрабатывать план преодоления Стены, окутанной завесой тайны.
Когда Нола была рядом, он горел огнём, рвался навстречу опасностям, ради неё он был готов на всё, но теперь расставание с ней больно грызло душу и сердце. Рассудок на какое-то время отказывался ему подчиняться: почему именно он, почему именно он должен рисковать потерять любимую, родных, друзей, работу, в конце концов, жизнь? Трэс был первым и последним на всей южной половине планеты, кто осмелился и смог приблизиться на какое-то расстояние к Стене. Но всё же не дошёл. Он погиб, он не смог. Неужели Он сможет? Неужели не нашлось бы кого-нибудь другого? Не лучше ли, если бы всё шло своим чередом? В конце концов, рано или поздно эту проклятую Стену, возведённую для защиты неизвестно от чего, сломают и узнают, что же находится Там, за Стеной. Так во имя кого и чего он должен рисковать?! Прекрасная работа, материальный достаток, красивая невеста, отличные друзья — почему он должен всё это швырять на ветер? Рум вспомнил заплаканное лицо Нолы, бегущей по перрону рядом с окном его вагона, вспомнил, как она, рыдая, кричала вслед: — Рум, я люблю тебя! Ты слышишь?! Я люблю тебя! Возвращайся! Я буду ждать тебя до самой смерти!
Он застонал, не заметив, как в купе вошёл какой-то пассажир и сел напротив.
— Вам плохо? — спросил вошедший.
Рум окинул взглядом незнакомца. Что-то в его внешности показалось Руму подозрительным: строгий костюм, колючий взгляд серых глаз, тонкие губы, скривившиеся в насмешливой улыбке, прямой и острый нос и такой же острый подбородок. «Ищейка» — мелькнуло в голове.
— Благодарю, я чувствую себя хорошо. Расставание гложет.
— Сочувствую и понимаю вас. Как поётся в песне: « Не провожать бы всю жизнь, а встречать». Да, прощание с любимой всегда тяжело переносишь.
— Почему вы думаете, что я прощался с любимой?
— А расставание с кем ещё может так расстроить душу?
— Да мало ли с кем, — вяло ответил Рум. Ему не хотелось разговаривать, но, помимо воли, он бросал фразы, слова, задавал вопросы и отвечал. — Разве не мог я расстаться с родителями?
— Вряд ли. Если вы переезжаете в другой город на постоянное место жительства, то хотя бы раза два в год, — во время отпуска, например, — будете иметь возможность навещать их. Возможно допустить, что вы с ними поссорились, но мне вы сказали, что вас гложет расставание, но не ссора. Следовательно, в последние минуты или часы вы с ними виделись. Значит, ссора отпадает. Вы могли, конечно же, испортить отношения в последний момент, но это маловероятно.
— А может, я расстался с друзьями?
— Никогда ещё не видел таких друзей, да ещё с такой привязанностью. Завидно, — язвительно усмехнулся незнакомец.
— У вас, наверное, никогда не было настоящих друзей, поэтому вы их и не видите.
Незнакомец не обратил внимания на реплику Рума.
— Вы расстались с любимой девушкой, и, должен заметить, надолго. Возможно, на всю жизнь.
Рум насторожился:
— Почему вы так думаете?
— Потому что, как всегда, на перроне было мало провожающих, и все они улыбались, — вот вам и объяснение тому, что вы не поссорились с кем-то в последний момент, — и только одна особа, очень красивая, кричала кому-то вслед, что любит его и что будет ждать до самой смерти. Я видел её, наблюдая с подножки вагона. Бежала она рядом с тем окном, возле которого сидим мы.
С минуту они оценивающе смотрели друг на друга.
— Вы весьма наблюдательны, — сказал, наконец, Рум, выдержав взгляд незнакомца.
Тот пожал плечами, мол, что поделаешь, есть такой грешок, и уже тихо продолжал, впившись в Рума глазами:
— Меня заинтересовала одна фраза, брошенная молодой особой: «Я буду ждать тебя до самой смерти». Вопрос: куда можно ехать на столь долгий срок?
— А вы не допускаете, что особа, сказавшая эти слова, кричала тому, кто оставил её сердце разбитым?
— Возможно, но тоже маловероятно. Любящий человек готов поехать за любимым хоть на край света, даже в самую страшную сказку. Так что данная особа обязательно переехала бы туда, где поселились вы.
Рум понял, что дальнейшее препирательство с незнакомцем ни к чему хорошему его не приведёт. Он решил сойти с поезда на ближайшей станции и пересесть на другой.
— Пойду покурю в салон, — небрежно сказал он и встал, намереваясь выйти.
Незнакомец резко преградил ему дорогу и властным голосом приказал:
— Сядьте, Рум, и не двигайтесь, иначе ваш замысел окончится раньше, чем вы его начнёте осуществлять.
— Что это значит? — возмутился Рум. — Кто вы такой?
— Перестаньте разыгрывать ребёнка, — более спокойно сказал незнакомец. — Стоит мне вызвать полицию и… в общем, вы понимаете, чем это грозит. Я прекрасно осведомлён о цели вашей поездки. — Он вытащил пистолет, приказав ещё более властно: — Сядьте.
Рум сел, но продолжал сопротивляться:
— Что вы плетёте? О какой цели говорите? Объясните, в конце концов, что всё это значит и кто вы такой?
Незнакомец вытащил удостоверение и, раскрыв, показал его. Слева вверху жирным шрифтом было написано: ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ИЗОЛЯ-ЦИИ ЮЖНОГО МИРА.
— Хорошо, — сказал Рум сдавленным голосом. — Но о какой цели вы говорите?
— Если вы не перестанете играть роль дурачка или шута, я вас арестую. А ведь вам не это нужно, не так ли?
— О чём вы толкуете? — Рум попытался разыграть невинное раздражение.
— Мне нравится ваше упорство, но именно оно может сейчас вас погубить. Хорошо, я помогу вам. Вы едете туда, где расположены погранзаслоны. Ваша цель — преодоление Стены.
— Какой ещё стены? — Рум изобразил удивление.
— Прежде чем зайти в купе, я полюбопытствовал у проводника о конечном пункте вашей поездки.
Агент помолчал и перешёл на крик:
— Там, куда вы едете, не ведутся ни строительство, ни изыскания, ни разведки, ни что-либо другое, что могло бы задержать вас там надолго! Куда можно ехать на всю жизнь?! Куда?! Говори, идиот! — он ударил Рума в лицо, разбил губу в кровь.
Рум застонал от боли, но у него отлегло от сердца — прямых доказательств у агента не было. «Так я тебе и признался» — подумал он. Рум отёр платком кровь, вытащил командировочное предписание и паспорт и протянул их агенту.
— Пожалуйста, я еду именно для начала работ по разведке ископаемых. А это, должен заметить, действительно весьма надолго.
Документы заметно охладили пыл полицейского, но он с насмешкой уставился на Рума.
— Надолго, но не на всю жизнь. И всё же, если вы не доверитесь мне, у вас ничего не выйдет. Кстати, в следующий раз, если он представится, посоветуйте своей подруге не разбрасываться столь горячительными и опасными фразами. Ваше счастье, что на вашем пути оказался я, а не другой сотрудник.
— А что, теперь даже в любви опасно при всех признаваться? — с иронией спросил Рум.
— Честь имею, — сказал агент после паузы и вышел.
Рум задумался. Агент запросто мог бы арестовать его и выжать всю информацию об организации и замыслах. Но он этого не сделал. Почему? Может, действительно пойти и всё рассказать? Если этот агент преследует ту же цель, то с ним, с сотрудником секретной полиции, легче будет осуществить операцию, к тому же он будет под надёжным прикрытием. Но тут же он похолодел от ужаса: а если это провокация? Нола, Лэри, Прэд, Кирд, вся организация — всех под дула автоматов?! Нет, нет и ещё раз нет! Нужно молчать до последнего вздоха. Если бы он был монополистом в этой операции, то, может быть, может быть, и рискнул, но этот замысел — плод долгих коллективных усилий, а значит, он не имеет права принимать решения единолично. По приезду на место он свяжется с Нолой и уже после их рекомендаций и советов примет решение.
Поезд как раз тронулся, оставляя позади очередную станцию, и Рум облегчённо вздохнул — хорошо, что он не вышел, это было бы серьёзной уликой против него. Рум отправился в ресторан. Посетителей было немного, это огорчило Рума. Чем меньше клиентов, тем легче они запоминаются чужим глазом. Когда к нему вновь подсел агент, настроение снова испортилось.
— Вы ещё не передумали? — спросил тот.
— Простите, господин…
— Керх.
— … господин Керх, я до сих пор не могу понять сути ваших домогательств.
Керх залпом выпил рюмку вина и с очередной насмешкой ответил:
— Ах, какая осторожность. Похвально. И противно. В том положении, в котором находитесь вы, это, по крайней мере, глупо. Я вас понимаю, вы не хотите подставлять под удар своих друзей и должны с ними посоветоваться. Советуйтесь на здоровье, я не возражаю, но даже если бы меня здесь не было, или они сказали бы вам относительно меня «нет», в любом случае, один вы были бы, и будете, обречены на провал. Поверьте мне, уж я-то знаю. Желаю приятно провести вечер.
Агент снова ушёл. Рум долго смотрел ему вслед и, несмотря на все внутренние возражения, соглашался с ним. Нола допустила оплошность, которая может стоить ему провала операции и даже жизни. Но ведь не каждый же день они разрабатывают такие планы. Кто может предусмотреть всё? Но и без помощи полицейского, если тот искренен, ему никак не обойтись.
Рум прильнул к окну и стал наблюдать за проплывавшими мимо вспаханными полями, за голубовато-белым диском светила, плавно опускавшимся за линию горизонта, за станциями, мелькавшими то и дело перед окном.
Наступила ночь. В купе Рум вернулся поздно, когда ресторан уже закрывали. Агент, казалось, крепко спал. Рум разделся, укрылся с головой и быстро уснул, решив пока ничем не выдавать своих намерений.

4

Пограничный городок был маленький, но ухоженный, уютный и зелёный. Царившее спокойствие отодвинуло на задний план все сомнения и страхи Рума. Светившее солнце и щебет птиц действовали на него успокаивающе. Даже когда он, отмечая паспорт у пограничника, заметил, что агент из поезда беседует с офицером и время от времени указывает взглядом на него, Рум и это воспринял абсолютно спокойно, — ведь он ещё ни в чём не уличён.
Отметив паспорт, он направился к выходу, но тут к нему подошёл офицер, с которым беседовал Керх, отдал честь и вежливо обратился:
— Офицер третьей степени восьмого порядка Пэрк. Господин Рум, позвольте предложить вам наши услуги. Мне приказано отвезти вас и ваши вещи в дом вашего друга. Там весьма живописное место и, надеюсь, вам очень понравится. Ваш друг сказал, что сам он подъедет чуть позже, а вам пожелал чувствовать себя там, как дома. Прошу вас.
Рум попытался возразить, но офицер уже взял его вещи и понёс к машине. Ничего не оставалось делать, как послушно принять предложение. Ему не хотелось лишний раз привлекать к себе внимание.
Двухэтажный домик с верандой на втором этаже, действительно был добротный, а место очень красивое. Дверь им открыл пожилой дворецкий. Офицер отдал распоряжение и направился к машине. Когда офицер уехал, у Рума вновь возникло желание скрыться, но опять он взял себя в руки и решил остаться и посмотреть, что дальше будет предпринимать агент.
Рум поднялся на второй этаж. Там его встретила горничная. Она показала ему его комнату, спросила, не нужно ли ему чего-нибудь, Рум сказал «нет», и горничная ушла. Рум вышел на балкон и огляделся. Дом стоял на невысоком холме посреди пышного фруктового сада. Отсюда далеко и хорошо просматривалась окружавшая местность. Кроме того, справа и слева от дома, в сторону границы, на расстоянии полукилометра он увидел локационные станции первой линии заслона. Лучшего наблюдательного пункта и желать нельзя, с удовлетворением отметил он. Он вернулся в дом, принял душ, переоделся и отправился на станцию связи. Оттуда он отправил Ноле телекс:

НОЛЕ. ВСТРЕТИЛ КОЛЛЕГУ БРАТА НЕВЕСТЫ.
ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР ПОССОРИЛИСЬ. ПРЕДЛАГАЕТ
СВОЮ ПОМОЩЬ. НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ МОЕЙ РА-
БОТЕ. УСТРОИЛ СВОЁМ ДОМЕ. УДОБНОЕ МЕ-
СТО. ЖДУ СОВЕТА. РУМ.

В тот же вечер ему принесли ответ:

РУМУ. ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРИНЯТЬ. ТЩАТЕЛЬНО
ПОДГОТОВИТЬ. ОБУЧИТЬ ВАШЕМУ ПРОФИЛЮ.
ПЕРИОД РАБОТЫ КОНТРОЛИРОВАТЬ. БРАТ НЕ-
ВЕСТЫ ПОСТАРАЕТСЯ ПОМОЧЬ. НОЛА.

Рум вначале обрадовался, но потом удивился, как это они могли так быстро обсудить вопрос участия совершенно постороннего и неизвестного им человека. Даже если бы он сообщил им имя агента, Кирд, несмотря на то, что служил в полиции, всё равно не смог бы так оперативно собрать информацию о нём. Кирд не рядовой полицейский, это так, но он всё же из управления статусом гораздо ниже, чем Управление изоляции Южного мира. Он решил повременить пока с реализацией совета Нолы и присмотреться к Керху.
— Ну, что советуют? — спросил Керх, когда Рум вышел на веранду и сел в соседнее кресло.
— Вы опять за своё? С чего вы взяли, что я спрашивал у кого-то совета? — фыркнул Рум.
— Полноте, господин Рум. Не принимайте меня за наивного ребёнка.
— Скажите лучше, зачем вам понадобилось устраивать меня в своём доме? — спросил Рум вместо ответа.
— Затем, чтобы вы не наделали глупостей, — улыбнулся Керх. — И ещё, чтобы не сбежали. Впрочем, это было бы уж верхом глупости. К тому же, должен признаться, я без вас тоже ноль, мы теперь, как два брата. И потом, разве вам не нравятся мои дом и сад?
— Дом и сад нравятся. Не нравится ваша опека.
— Обижаете, Рум. Разве я что-то прошу у вас? Напротив, я предлагаю. Я хочу быть лишь равноправным и равноценным помощником, только и всего.
Керх стал вдруг серьёзным, посмотрел Руму прямо в глаза:
— Я выстрадал всё это.
— Как трогательно. А вы не боитесь, что я пойду и донесу на вас?
— Не боюсь. Да вы и не пойдёте.
— Это почему же?
— Потому что это будет равносильно самодоносу. Вы же прекрасно знаете, что такое полиция. Они арестуют, скорее, вас, чем меня. Послушайте, Рум, неужели вы не хотите, чтобы я вам помог?
— Но вы же ничего не понимаете в моей специальности, в моём профиле.
— А вы научите, — простодушно улыбнулся Керх. — Я ученик способный, а вы, по вашим словам, пробудете здесь очень долго. Учите меня, учите, я учиться хочу.
— А вы не боитесь строгих учителей?
Керх вздохнул:
— Идиот, я тебе битый час толкую, что я выстрадал всё это, прежде чем решиться.
— Чего вы мне «тыкаете»? Я с вами не пил на брудершафт. Или у вас в тайной полиции принято так разговаривать? И где гарантия, что вы будете относиться к учёбе серьёзно?
Керх ушёл в дом и вскоре вернулся с какими-то сложенными вчетверо бумагами. Он подал их Руму:
— Вот она. Этого хватит вам для гарантии? Между прочим, с этим вы уже можете пойти в полицию, чтобы меня арестовали.
Рум развернул бумаги и увидел схемы первой и второй линий заслонов. Но он не подал и виду, что это как раз то, что ему нужно было для первых шагов.
— Что это? — деланно удивился он.
— Не притворяйтесь. Перед тем, как вас сюда отпускать, сотрудники нашей службы хотя бы в общих чертах инструктировали вас относительно зоны, в которую вас выпускают. Это схемы первых двух Линий заслонов. Ну, так как, этого хватит вам для гарантии?
— Вы чересчур любопытны даже для полицейского.
— Нас в полиции за это хвалят, — улыбнулся Керх.
— Сколько же граждан обязано вашему любопытству, — вздохнул Рум.
— Да бросьте вы, — отмахнулся Керх. — Когда мы говорим о ком-нибудь, что он преступник, вы, граждане-обыватели, сразу этому верите, не задумываясь о том, насколько это правда, даже других принимаетесь убеждать в этом, только бы вас не тронули. Кляузы, подножки, доносы, на каждом шагу доносы! Доносы и равнодушие. Так что снимите с себя личину святого. На ваших шеях тоже много грязи, господин инженер. Отвечайте на вопрос: вас интересуют эти схемы? Я видел по вашим глазам, что они вас заинтересовали. Так рассматривать схемы и чертежи может только опытный и заинтересованный специалист.
Рум откинул голову, закрыл глаза и равнодушно задал вопрос куда-то в пустоту:
— Зачем они мне, ваши схемы? Поверьте, я первый раз слышу о какой-то там Стене.
— Ну, что ж, в таком случае их лучше уничтожить.
Керх скомкал бумаги, поджёг зажигалкой и бросил в большую пепельницу. Краем глаза Рум всё это видел, но даже не пошевелился.
— Да, выдержки вам не занимать, — похвально буркнул Керх. — Что ж, не будем торопиться. В таком деле спешка смерти подобна. Давайте пока присмотримся, освоимся, а эдак через месячишко, может быть, и придём к какому-нибудь консенсусу.
Керх поднялся.
— Пойду-ка я спать. Устал. Спокойной ночи. Надеюсь, вам достанет благоразумия не сбежать.
Рум вздохнул:
— Зачем мне бежать? Да и куда?
Уже в дверях Керх задал неожиданный для Рума вопрос:
— Скажите, Рум, вы давно знаете свою невесту? Ведь она ваша невеста, не так ли?
— Около года. А что? Хотите шантажировать меня её спокойствием или даже жизнью?
— У вас обо мне представление гораздо хуже, чем я думал. Это обычное, обывательское, праздное любопытство. Спокойной ночи.

4

Пока собирали досье на Рума и Нолу (Керх с пограничного отделения Управления изоляции затребовал досье и на неё), Керх не предпринимал никаких действий. С утра он отправлялся в местное отделение Управления, проверял работу агентов, бродил по городу, обедал и ужинал в кафе и прислушивался к явно зашифрованным и иносказательным фразам и словам местных жителей. По вечерам он приглашал Рума посидеть на веранде и беседовал с ним на отвлечённые темы, подтрунивая над ним. О Стене он даже не намекал. Так прошёл месяц.
В это утро, это был выходной, Керх проснулся гораздо раньше обычного и с чувством, что именно сегодня у него в руках окажутся два досье. Он наскоро позавтракал, сказал повару, что отправляется на службу, и просил передать Руму, когда тот проснётся, чтобы никуда не отлучался и ждал его возвращения.
Он прибыл в отделение за полчаса до начала уставного рабочего дня, но некоторые сотрудники, то ли опасаясь присутствия в городе высокого начальства в его лице, то ли с рвением относясь к своим обязанностям, уже были на местах. Он вошёл в кабинет, снял пиджак (день обещал быть очень жарким) и сел за стол. В дверь тут же постучали.
— Войдите, — сказал он и сразу стал смотреть на руки входящего начальника отделения. Керх не надеялся, что досье ему пришлют именно сегодня, но он чувствовал, что это будет именно так.
Вошедший нёс в руках две папки.
— Только что получено из столицы с грифом секретно, — доложил начальник отделения, подал папки и вытянулся по струнке.
Керх улыбнулся, глядя на подчинённого.
— Должен вас похвалить, офицер. За всё время своего пребывания здесь я не обнаружил в работе вашей команды ни одного изъяна. Буду докладывать в столицу только хорошее.
Офицер вытянулся ещё сильнее.
Керх сразу открыл папку с именем «Нола Брик». Там был всего один лист. Керх удивился, открыл толстое досье Рума и стал перебирать листы. Но все они были посвящены только Руму. Керх поднял лист из папки Нолы и удивлённо спросил:
— Это всё, что вы приняли по электронной связи?
— Так точно, сэр.
— Вы уверены? Может быть, листы затерялись где-нибудь при распечатке, или по пути в мой кабинет?
— Никак нет, сэр. Приём информации с грифом «Секретно» и её распечатка проводится только в моём присутствии. Так было и сегодня. Это всё, что прислали из Управления.
— Хорошо, вы свободны, — разочарованно сказал Керх.
Он бегло пробежал текст, затем стал читать более внимательно. Но ничего существенного он там не обнаружил. Он стал читать ещё раз, на этот раз вслух:
— Нола Брик. Год рождения такой-то… проживает там-то… Отец — Крэд Брик, член Политбюро ордена Железных… Мать — Солли Брик, умерла десять лет назад… Преданные и абсолютно лояльные к руководству и правительству Южного мира… Имеют многочисленные награды… Нола Брик: окончила школу в таком-то году, поступила в колледж в таком-то году, окончила в таком-то году, поступила в университет в таком-то году, окончила в таком-то году. Работает биохимиком в Институте биологических и фармакологических исследований. В движении антиправительственных организаций и связях с членами таковых не замечена. Имеет поощрения по работе. Пользуется уважением коллег и сотрудников в институте. Не замужем. С такого-то года встречается с инженером Румом Стилзом, за которого собирается выйти замуж.
Больше в досье на неё ничего не было. Керх открыл досье Рума. В глазах сразу зарябило от многочисленных слов «арестован» с указанными датами арестов. Досье Рума он тоже прочёл несколько раз, подчёркивая важные данные красной чертой. Затем он расчертил лист бумаги на два столбца и стал вписывать туда данные Рума и Нолы. Проделав эту работу, Керх сопоставил полученные результаты. Получалась какая-то чепуха. В этом сопоставлении не было никакой логической связи. Родители и Рума, и Нолы были высокопоставленными чиновниками. Но Рум, в отличие от Нолы, был завсегдатаем полицейских участков: шутка ли, за всё время обучения в университете он был арестован шестнадцать раз! Нолу досье не причисляло даже к сочувствующим. До их знакомства Рум — отъявленный бунтарь, мятежник, а Нола — пай-девочка. После их знакомства аресты Рума прекращаются. Что это? Он тоже стал пай-мальчиком? Или попал под влияние более законспирированной организации? Если верно последнее, следовательно, Нола — член этой самой организации. Но с какого периода? И есть ли такая организация вообще? Если верно первое, — Рум стал пай-мальчиком, — значит, что: 1) либо Рум из любви к девушке порвал все предыдущие политические связи (и в этом случае он, Керх, является абсолютным тупицей), 2) либо… что?
Но Керх не мог допустить, что он в чём-то ошибся. До сих пор он ни разу не ошибался. Он снова принялся читать досье Нолы. Что-то в нём его смущало. Чего-то он там не доглядел. И вдруг его охватило озарение. В досье вначале говорилось о том, что она не была замечена в движении каких-либо организаций, а также В СВЯЗЯХ С ЧЛЕНАМИ ТАКОВЫХ. А в конце — что она встречается с инженером Румом, а ведь Рум именно тот, кого одним из первых можно назвать членом антиправительственной организации. (И как только ему могли выдать разрешение ехать в приграничный район?) Вопрос: почему в её досье умалчивается характеристика или классификация Рума? Что это? Халатность младшего офицера из его отдела, которому он поручил собрать досье? Этого быть не могло. Сотрудников своего отдела, равно как и тайных агентов, он подбирал сам, и положиться на них мог, почти как на самого себя. Почти. Но даже несмотря на это «почти», халатность исключалась. Следовательно, Нола — это человек, информация о котором закрыта для посторонних глаз. А уж если он, Керх, один из высшего руководства Управления тайной полиции, является посторонним, то каким же опасным человеком должна являться эта девица. Керх вспотел, ослабил узел галстука, стал мерить шагами свой кабинет. Не зря она ещё там, на перроне, показалась ему скользкой.
Керх поднял трубку, набрал номер комнаты оперативной связи:
— Вот что, отправьте-ка ещё раз запрос в Управление о Ноле Брик… Да-да, Нола Брик. Пусть поищут в базе данных Полицейского управления. Но так, чтобы Полицейское управление не узнало, что у них кто-то что-то искал. Если что-нибудь найдут, пусть пришлют, как и эти два досье, под грифом секретно. Необходимо установить тщательное круглосуточное наблюдение. Запрос отправьте шифровкой. Всё. Выполняйте… Да, чёрт побери, срочно!
Отдав распоряжения, Керх набрал номер гаража:
— Подайте машину к подъезду. Нет, водитель не нужен, я поведу сам.
По пути домой Керх задал себе ещё один вопрос: может ли Рум быть перевербованным человеком? Ведь, как правило, бунтарские идеи сквозят в головах людей только в молодости, когда хочется заявить о себе, проявить себя, ну, и так далее, а с возрастом якобинство улетучивается. Тех же людей, которые пронесли романтику души, верность своим взглядам и идеям до самой смерти, можно перечислить по пальцам. Можно ли считать Рума таковым? Или он относится к числу тех, кто, получив прекрасную работу, материальные блага и достаток, с чистой совестью из радикала превращается в консерватора, да ещё и гордится этим? Поразмыслив, Керх смог дать себе только один ответ: нет, Рум не может быть перевёртышем; если бы он был таковым, то его досье стало бы куда более скудным, почти таким же, как и досье Нолы. Следовательно, Рум — это всего лишь кукла, игрушка, марионетка в чужих руках, и ему грозит серьезная опасность. Рума всего-навсего кто-то использует, как сырьё, а когда он станет ненужным, его отправят в утиль. Эх, граждане, какие же вы наивные простаки. Возможно, честные, возможно, добродушные и отзывчивые, но всё же наивные простаки.
Керх решил, что пока он не выяснит, что знает Рум о тех, кто его послал практически на верную смерть, всего, до чего он додумался, ему говорить нельзя.

Весь этот месяц Рум ходил на работу, как ни в чём не бывало. Он и несколько полевых геологов выезжали за город, изучали карты различных типов и сопоставляли их с местным рельефом. К вящему удовольствию президента компании, который его сюда послал, здесь были обнаружены большие запасы нефти и бокситов. Рум старался затягивать работы, чтобы освоиться и разработать план преодоления заслонов. Но, сколько он ни ломал голову, с каждым днём шансы на успех падали всё более стремительно. Он несколько раз порывался было заговорить с Керхом о Стене, издалека, исподволь, но всякий раз отказывался от этой затеи. Он послал Ноле две телеграммы, но если в первый раз они дали согласие на помощь Керха, то в этих двух категорически возражали. Этого Рум не мог понять и находился в замешательстве. Постепенно он начал разуверяться в успехе операции, проводимой в одиночку. Он решил довериться Керху, не называя других имён и помалкивая пока о препарате. Он думал, что, если бы Керх хотел его арестовать и узнать имена членов организации, он давно бы его арестовал и увёз в столицу. Но Керх, по-видимому, имел свои планы и с арестом не спешил. Накануне вечером они с Керхом поужинали, как всегда, побалагурили о пустяках (хотя от Керха не ускользнула некоторая напряжённость в поведении Рума) и отправились спать. Рум спал так крепко, что встал очень поздно, но в отличном расположении духа. Он принял душ, оделся и вышел в столовую, когда слуга расставлял на столе при-боры, а повар приносил из кухни блюда. Увидев, что завтрак подают только ему, он удивился и спросил:
— А что, разве господина Керха нет дома?
— Нет, он уехал на службу очень рано и просил не беспокоить вас, — ответил слуга. — Но он настоятельно просил, чтобы вы не отлучались из дома и дождались его возвращения…
Когда со стола убирали посуду, возле дома послышался шум подъезжаю-щей машины.
— А вот и он сам, — сказал слуга.
Рум посмотрел в окно — к дому подъехала машина, из которой вылез Керх и стремительными широкими шагами направился к дому. Увидев строгое и суровое лицо Керха, Рум невольно поднялся, холодея от цепкого и жёсткого взгляда.
— Поехали, — коротко сказал Керх.
Рум сглотнул:
— Куда?
Керх сказал официальным тоном:
— Рум Стилз, вы арестованы. Прошу следовать за мной.
Рум похолодел: «Господи, благодарю тебя за то, что уберёг меня от добровольного признания. Пусть выколачивает сведения своими изуверскими методами. Сам я ничего ему не скажу».
Керх надел на Рума наручники и повёл к машине. Пока они ехали, Керх быстро говорил:
— Послушайте, Рум, я не собираюсь вас арестовывать. Я кое-что узнал, до кое-чего додумался сам, и могу сказать только одно: вам угрожает опасность. Поэтому говорю вам в последний раз: если вы мне не доверитесь, я на вашу жизнь не поставлю и полушки. Всего я вам сейчас сказать не могу, да и всего я пока не знаю. Поэтому сейчас мы с вами разыграем спектакль с перевербовкой. Я буду зачитывать данные из вашего досье, а оно, поверьте, весьма объёмно и содержательно, и буду утверждать, что нам всё известно о вашей операции по преодолению Стены, и буду вам предлагать свободу взамен на сотрудничество с нами. Вы должны для видимости вначале отпираться, отказываться, а потом, поторговавшись, согласиться на моё предложение. Но вы не должны и переигрывать. Это всё, что я могу вам пока сообщить. Если вы откажетесь от моего предложения, я вынужден буду стать по отношению к вам действительным сотрудником Управления тайной полиции и ничем уже не смогу помочь. Если вы примете моё предложение, через час-другой мы вернёмся в наш дом и тогда сможем поговорить обо всём более обстоятельно. Вот всё, что я имел вам сказать. Решать вам, и решать не мешкая.
Рум ничего не успел ответить, они уже подъезжали к местному отделению тайной полиции. Выводя Рума из машины, Керх ещё добавил:
— Во время допроса вас придётся пару раз ударить, уж потерпите как-нибудь.
Керх схватил Рума за руку и грубо потащил в здание. Дежурному офицеру приказал:
— Пригласите в комнату допросов начальника отделения. И пусть прихватит с собой пару ребят. Для них будет работа.
Рум ничего не успел как следует обдумать. Такого поворота событий он никак не ожидал. До сих пор после арестов его, вместе с остальными бунтующими студентами, помещали в общую камеру, где они поддерживали друг друга показной храбростью, бравадой и руганью в адрес гражданской полиции. Но теперь, когда он впервые попал в здание тайной полиции, его смелость несколько улетучилась. Он никак не мог сообразить, правду ли сказал ему Керх, или это всего лишь часть его чудовищной игры.
Рума втолкнули в кабинет, швырнули на стул. Керх, начальник отделения и двое громил сняли пиджаки, оставшись в белоснежных рубашках и галстуках. Громилы медленно, с каменным выражением лиц, принялись закатывать рукава.
— Итак, Рум Стилз, — заговорил Керх, — как вы понимаете, мы пригласили вас для того, чтобы получить ответы на кое-какие вопросы. А чтобы вы убедились в серьёзности и решительности наших намерений, мы должны упредить ваше недоверие, — Керх слегка кивнул одному из громил, и тот молниеносно ударил Рума в грудь. Рум отлетел к стене вместе со стулом. Полицейский ударил вполсилы, но Руму показалось, что в него врезался огромный метеорит. У него потемнело в глазах, дыхание остановилось, он только судорожно хватал ртом воздух. «Господи, если верно то, что говорил Керх, — думал он, — то остаётся только довериться ему. Ещё один такой удар я, может быть, и выдержу. Только один. Может быть. Не больше. Господи, на что же я надеялся в случае провала?»
Стул поставили на место, подняли Рума, как пушинку, и бросили на стул сверху, как тряпку. Отдышавшись, Рум процедил сквозь зубы с ненавистью:
— Изуверы.
— Ну-ну, — Керх взмахнул руками, — поймите нас правильно, Рум. Нам совсем не хочется делать из вас отбивную, ведь вы нам нужны. Это, так сказать, превентивная мера. Если вы ответите на все интересующие нас вопросы и согласитесь сотрудничать с нами, то, уверяю вас, этого больше не произойдёт.
— Я не сделал ничего противозаконного.
— А мы так не думаем. — Керх подал начальнику отделения раскрытое досье Рума: — Полюбуйтесь-ка на жизненный путь этого субчика.
Офицер быстро пробежал несколько страниц, задержал своё внимание на той, где были указаны даты арестов Рума, и деланно возмущённо воскликнул:
— Да ведь это самый настоящий террорист! Кто же ему подписал разрешение на въезд в пограничную зону?
— А вот это, и кое-что другое, например, кто и зачем его сюда направил, Рум Стилз нам сейчас и расскажет. — Керх наклонился к самому лицу Рума, спросил с наигранными участием и сочувствием:
— Рум, ведь расскажете, а?
— Разрешение на въезд в пограничную зону мне подписало, между прочим, ваше же ведомство по направлению, выданному моей фирмой.
— Ну, конечно. Я вижу, что вы так и не поняли, где и почему оказались, — Керх снова кивнул громиле головой. На этот раз тот ударил прямо в лицо.
Как он падал, и как его снова сажали на стул, Рум уже не чувствовал — он был без сознания. Его привели в чувство. Он ощутил, как из носа прямо в рот стекает кровь, в глазах всё расплывалось.
— Хорошо, — Керх сел на стол, скрестил руки на груди, — мы вам поможем. Более того, мы даже не будем требовать у вас имён ваших сообщников, мы выйдем на них сами, и очень скоро. Мы только хотим знать, для чего вас сюда послали. Вопрос: вас послали, чтобы, преодолев заслоны, вы пробрались к несуществующей мифической Стене? Отвечайте честно и быстро: вас послали сюда для этого?
Рум колебался всего мгновение, а кулак уже летел ему в лицо.
— Да! Да! Да! — успел он крикнуть. Рука полицейского в последний момент распрямилась и влепила Руму затрещину по лбу.
— Ну, вот видите, — улыбнулся Керх. — Чем больше правды и рвения, тем меньше наказания. Когда вы должны начать преодоление заслонов?
Рум покосился на громилу:
— Конкретной даты не существует, я должен всё решать на месте по обстоятельствам.
— Как вы должны были преодолевать Линии заслонов?
— Это я тоже должен был решать на месте, изучив систему слежения и контро-ля каждой станции.
— Ну, и как, изучили?
— В общих чертах.
Керх заорал:
— Рассказывай, чёрт бы тебя побрал! Я что, должен каждое слово кулаком из тебя вытаскивать!? Рассказывай!
Рум рассказал то, что ему накануне отъезда из города рассказал Кирд. Керх вопросительно взглянул на начальника отделения, тот едва заметно утвердительно кивнул.
— Гм, хорошо. Это просто превосходно. Проверьте, — приказал Керх, — кто имеет доступ к электронным схемам Станций заслонов здесь и как эти схемы могли попасть в столицу. От моего имени отправьте запрос обо всех, кто имеет доступ к этим схемам в городе. Обо всех, включая высший генералитет. А вы, Рум Стилз, отныне будете выполнять только наши указания. О том, что вы наш сотрудник, будут знать только те лица, которые присутствуют здесь. Когда мы убедимся, что вы полностью стали к нам лояльны, даю слово, что ваше досье исчезнет.
Керх снова кивнул громиле, и тот сильным ударом сшиб Рума со стула. Рум едва не задохнулся. Придя в себя, он возмущённо спросил:
— Чёрт бы вас побрал, за что вы меня ударили?! Я рассказал всё, что знал!
Громила невозмутимо съязвил:
— А это чтоб тебе не вздумалось подумать, что ты можешь подумать, что ты можешь передумать.
Рума подняли, посадили на стул.
— Не беспокойтесь, этого впредь не будет, — заверил его Керх. — С этой минуты вы наш, и ни один волос не должен упасть с вашей головы без нашего на то соизволения. Теперь всё будет зависеть от вас. — Керх приказал одному из громил: — Пригласите врача, пусть приведёт нашего друга в порядок. Только в другой комнате.
Когда Рума вывели, бережно поддерживая под руки, Керх пригласил офицера сесть:
— Друг мой, мне необходимо с вами переговорить.
Офицер удивился подобному обращению, но ничего не сказал. Керх присел на краешек стола, скрестил руки на груди.
— Я хотел поговорить с вами вот о чём. До недавнего времени вы работали в столице и, как мне известно, весьма успешно. Вы быстро продвигались по служебной лестнице, в вашем личном деле только награждения, хвалебные отзывы и благодарности. Должен сказать, дружище, что вашему продвижению во всех случаях способствовал именно я, ведь штат сотрудников своего отдела, как вы знаете, подбираю всегда я лично. Так было и в вашем случае. Когда-то я вас выбрал, принял в свой отдел, ну, и так далее. Но перевод в провинциальный пограничный городок, в это милое и тихое захолустье, пусть даже и начальником местного отдела, вам, наверное, показалось опалой или проявлением недовольства со стороны высшего руководства, представителем которого являюсь также и я. — Керх заметил, что офицер хочет возразить, и мягко остановил его: — Дружище, не спорьте, я знаю, что вы были недовольны, или не совсем довольны. Должен сказать, что инициатором вашего перевода сюда был тоже я. Удивлены? Вижу, что удивлены. Вы спросите: зачем? Вот мы и подошли к самой сути. Постараюсь быть с вами предельно откровенным. Прежде всего, скажу вам нечто, не согласующееся со статусом нашей работы: дружище, грядут перемены. Вижу, вы удивлены и внутренне насторожены. Весьма правильно. Вы вправе сомневаться и считать мой разговор провокацией. К сожалению, всего я вам не могу пока что сказать, но, поверьте, очень скоро мы с вами вновь переберёмся в столицу и заживём лучше прежнего. Но оставим пока лирику и сантименты. Я перевёл вас сюда затем, что мне нужен здесь верный сотрудник, я бы даже сказал — верный и старый служака, которому я могу доверять во всём и на которого могу положиться, как на самого себя. Нам предстоит совершить операцию, главным исполнителем которой будет Рум Стилз, а прикрытием будет наше управление. Замечу, что операция, о которой идёт речь, вполне законна, так как одобрена нашим шефом, и все, так сказать, плановые мероприятия заверены его подписью. Разница лишь в том, что об истинной цели этой операции знаю только я. Вот всё, что я могу вам сказать, и теперь у меня к вам вопрос, — Керх наклонился почти к самому лицу офицера: — Могу ли я на вас положиться? Будете ли вы в точности исполнять то, что я вам прикажу?
— Откровенность за откровенность. Вы правы, перевод сюда меня расстроил, я задавал себе вопрос: чем это я мог не угодить начальству? Теперь мне всё стало ясно. Я человек чести и доносить на вас не стану. Это — во-первых. Во-вторых, я должен знать, не будут ли противоречить друг другу присяга, которую я давал, и то, что предлагаете мне вы.
— Нет, не будут, — лаконично ответил Керх, не спуская серых глаз с офицера.
— Хорошо. В таком случае, в-третьих, я должен знать цель, которую преследуете вы.
— Преодоление Стены.
Офицер спокойно заметил:
— Вы с ума сошли.
— Если я сумасшедший, то кем тогда должен быть Рум Стилз?
— Гм. Я могу подумать?
— Думайте, но ответ мне нужен здесь и сейчас.
Офицер закурил:
— Предположим, что я согласился…
Керх перебил:
— Мне нужен ответ без всяких «предположим».
Офицер стал задумчиво рассуждать вслух:
— Судя по тому, что вы не даёте мне времени на раздумья, у меня нет выбора. Либо я соглашаюсь, либо, — офицер усмехнулся, — вы замещаете меня кем-нибудь другим, а со мной наверняка произойдёт несчастный случай. Но, я полагаю, вам нужен искренний ответ?
— Безусловно.
— Что от меня требуется? Что я должен делать?
— Всё то, что делали и раньше: искать, внедрять, следить. Но искать не бунтарей и следить не за бунтарями — к их несчастью, мы их знаем наперечёт. Видите ли, старина, с нами, с нашим управлением кто-то играет весьма непростую и очень сложную игру. Я арестовал Рума не только потому, что он якобы нарушил закон, но и потому, что хочу его спасти. Я заметил, что от самой столицы и до этого милого городка за ним ведётся наблюдение. Я не могу понять, кем и зачем. Но этот кто-то действует с санкции руководства Южного мира, в этом нет никакого сомнения, а потому очень опасен, поверьте мне. Ваша задача — не спускать глаз с Рума и выяснить, кто, кроме нас, за ним следит. В случае, если Руму будет грозить опасность, вы должны принимать самые решительные меры. Вы должны начать смотреть на всё несколько по-другому, вы должны быть предельно внимательны, осторожны и бдительны. Итак, ваш ответ.
— Хорошо, я согласен.
— Вот и прекрасно. Когда Рума приведут в порядок, пусть отвезут его ко мне домой.
Выходя, Керх предупредил:
— Не мне вас учить, дружище, и всё же я напомню: никакой суеты, всё делать так, как будто ничего внештатного не предпринимается. Не исключено, что за нами тоже следят. До свидания.
Керх прошёл в комнату, где врач заканчивал колдовать над Румом.
— Ну, вот видите, — с улыбкой сказал он, — ничего страшного не произошло. Всего-то три небольших ссадины да скула чуть опухла. В детстве вы ведь, на-верное, и не такое получали?
Врач собрал свои инструменты и удалился. Керх позвонил домой:
— Дружище, — обратился он к слуге, — мы с другом здорово поработали, у нас разыгрался зверский аппетит. Пусть нам приготовят в саду вкусный и сытный обед.
Уже на выходе его окликнул дежурный офицер. Он держал в руке какой-то листок бумаги. Керх пробежал глазами и нахмурился:
— Девятый раз за шесть лет. Когда пришло сообщение?
— Только что.
Керх кивнул, сунул листок в карман и направился к машине.

Рум ел, кривясь от боли. Керх подтрунивал над ним. В какой-то момент Рум спросил:
— Не могу понять, что побудило вас задуматься о Стене и искать с кем-то сотрудничества?
Керх согнал с лица улыбку, вытер рот салфеткой, некоторое время думал, глядя в стол. Затем махнул рукой и снова улыбнулся:
— Если не трогать подробностей, будем считать, что я хочу попасть в тень славы того, кто сможет её преодолеть. Я не лишён себялюбия, самолюбия и честолюбия. Пресса будет восхвалять вас, а заодно поминать и меня, как организатора конечной фазы операции. Ну, и, в конце концов, естественное любопытство, свойственное, как вам известно, не только животным, но и разум-ным существам. Ведь каждый год птицы летят в ту сторону, и я не думаю, что какая-то там Стена может быть для них преградой, чтобы не лететь дальше. Но, как это ни удивительно, люди этого не замечают и не хотят даже задуматься об этом.
— Наверное, это оттого, что большинство людей являются заложниками той системы, которой они воспитаны и в которой живут. Не многим удаётся освободиться от системы и увидеть мир с высоты птичьего полёта.
— Станьте птицей, Рум, станьте ею и перелетите через эту чёртову Стену.
— Ну, что ж, раз уж вы меня раскололи, и если вы заинтересованы в том, чтобы я добрался до Стены, поговорим о ней. Вы знаете, сколько всего заслонов?
— Знаю. Три.
— Сотрудникам вашего ведомства разрешён доступ на станции?
— Нет. Даже если происходит какое-либо чрезвычайное происшествие, расследование ведут их внутренние службы. Ведь мы всего лишь служба безопасности. Вот если бы кто-нибудь из пограничной службы был в чём-либо заподозрен или уличён, то тогда расследование начало бы вести наше ведомство. Но об этом мы поговорим позже. Сейчас меня беспокоит другое.
Он достал листок бумаги и подал его Руму. Когда Рум прочёл, Керх сказал:
— Это уже девятое нападение за шесть лет.
— Вы говорите — за шесть лет. Значит, до этого ничего подобного не происходило?
— Вот именно. Первое нападение на последнюю линию заслонов было совершено шесть лет назад.
— Мутанты… Откуда же они взялись в джунглях?
— Не знаю. Пока не знаю. Для этого мне придётся на некоторое время оставить тебя здесь одного и уехать в столицу. Ответ на этот вопрос нужно искать там, а не здесь.
— Если бы они обитали там давно, — задумчиво сказал Рум, — я, наверное, смог бы сказать отчего умер Трэс.
— Трэс? Кажется, единственный смельчак, отважившийся на преодоление Стены?
— Да. Я бы сказал, что он умер от испуга, и это объясняло бы внезапность его смерти и высокий процент адреналина в крови. Я бы сказал, что он не был подготовлен к этому психологически, он ничего не знал об этих мутантах. Но Трэса нашли около двухсот лет назад.
Рум задумался. Стена, заслоны, мутанты — всё перемешалось в его голове.
Керх продолжал:
— Мутантов убивают на первой же линии последнего заслона. Но это даже к лучшему. Мне удалось узнать, что они так же подвержены эволюции, как и мы. Нужно благодарить небеса за то, что пограничники бдительны.
Керх помолчал, вспоминая что-то неприятное.
— Однажды, когда мутанты предприняли очередное нападение на погранстанцию, двое солдат неизвестно каким образом попали к ним в э-э… лапы. Мутанты буквально разорвали их на части.
— Ужасно, — прошептал Рум, представляя кровавую картину.
— Да, ужасно, — согласился Керх. — И неизвестно ещё, что предпочтительней: попасть в лапы мутантов, или в руки нашей полиции, там тоже изуверов хватает. Поэтому, предосторожности ради, хочу вас предупредить, Рум, — в стенах дома ни слова о Стене. Вы меня поняли?
Рум удивился:
— У вас есть основания для подозрений, что за мной следят?
Керх усмехнулся:
— Я-то вас вычислил. Так вот, ещё раз повторяю — в стенах дома ни слова о Стене. Вы хорошо меня поняли?
— Да-да, конечно. Вы правы.
— Завтра я уеду дня на три-четыре. Вы останетесь здесь под присмотром и охраной моих людей. Чтобы не создавать им и себе проблем, не вздумайте заняться самодеятельностью. Когда я приеду, мы обсудим способ, при помощи которого вы сможете преодолеть станции заслонов.
Рано утром, садясь на поезд, Керх сразу заметил неприятного типа, следующего за ним по пятам. Он улыбнулся. Следить за ним — до какой тупости можно дойти.

4

Керх выслушал доклады своих агентов, в первую очередь тех, кому он поручил установить наблюдение за Нолой. Оказалось, что за время его отсутствия в столице в фармацевтическую фирму, в лаборатории которой работала Нола, в одни и те же дни, с интервалом в час, приезжали Кирд, Лэри, Прэд и… шеф Полицейского управления правопорядка.
— В какие дни они туда приезжали? — спросил Керх.
— Каждый понедельник, — отвечали агенты.
— Сегодня у нас как раз понедельник, — оживился Керх. — Ну, что ж. Поедем посмотрим.
Сидя в машине, Керх видел, как к фирме один за другим подъезжали друзья Рума. Последним приехал шеф полиции, а почти сразу за ним… заместитель начальника Управления изоляции!
— Шеф полиции — ладно, это можно объяснить, но что там делает заместитель нашего шефа? — недоумённо пробормотал Керх.
— Мы уже внедрили сюда нашего человека. Но в тот сектор, в котором работает интересующий нас объект, доступ для него пока закрыт. Мы думаем над этим.
— Хорошо. Установите наблюдение за всеми. Как только что-нибудь выясните, сразу сообщайте мне в пограничное отделение. Срочно. Поехали в управление, здесь нам пока делать нечего. Меняйте машины наблюдения, но не через равные промежутки, система всегда выдаёт себя первой.
— Мы так и делаем.
Приехав в управление, Керх поднялся к начальнику.
Круглый, как мячик, шеф расплылся в доброжелательной улыбке:
— А, Керх, проходите, проходите. Вот, читаю ваши доклады с границы. Весьма занимательно. Но вместе с этой занимательностью у меня появляется некоторая… мм… — начальник вытянул губы, раздумывая, — может быть, не тревога, а обеспокоенность. Вы знаете, все друзья нашего подопечного арестованы. Вас это не удивляет? Не кажется ли вам, дорогой мой Керх, что полицейское управление давно играет в странные игры в обход нашего управления?
— Именно так, — согласился Керх.
— Я был уверен, что вы со мной согласитесь. Вы знаете, мы и полиция делаем одно общее дело. Но, как бы вам это объяснить, мне не нравится, когда меня оставляют в неведении относительно какого-либо мероприятия. Вы понимаете, о чём я толкую?
— Очень хорошо понимаю.
— Прекрасно. И что бы вы предприняли в таком случае на моём месте?
— Чтобы ответить на ваш вопрос, господин Трэн, мне нужен ответ всего на один вопрос.
— Понятно. Вам нужна какая-то информация. Спрашивайте, от вас у меня никогда не было секретов. Должен вам признаться, Керх, что я предпочёл бы видеть на своём месте именно вас, а не своего нынешнего заместителя Стэна.
— Как раз о нём я и хотел спросить. Не давали ли вы господину Стэну какого-либо задания, связанного с какой-нибудь из фармацевтических фирм?
— Нет, нет и нет. Это я могу сказать с полной уверенностью.
— В таком случае, господин Стэн связан каким-то образом с полицейским управлением.
Керх рассказал всё, что показали ему его агенты. Господин Трэн, раздумывая, скрестил пухлые пальцы на круглом животике. Потом бросил на Керха испытующий взгляд:
— Вы считаете, что это как-то связано с нашим подопечным?
— Именно так. И не только с ним.
— То есть, и с нами? — господин Трэн сощурил один глаз.
— Они хотят нас обуздать.
— То есть набросить на нас вожжи?
— Именно так.
— И что вы собираетесь предпринять?
— Начать нашу игру. Детали я пока плохо представляю, но общий смысл сводится к тому, чтобы позволить нашему подопечному преодолеть препятствия. Действуя таким образом, мы сможем утереть нос и полиции, и пограничникам.
— Только преодолеть? Продвижения дальше, надеюсь, вы не предусматриваете?
— Ни в коем случае. По преодолении препятствий объект будет уничтожен. И ещё. Мне нужна ваша санкция на сбор любой информации обо всех, кто связан с этим мероприятием, санкция на свободу действий в пограничной зоне и группа поддержки.
— Хорошо. Когда вы намерены отбыть туда?
— Послезавтра утром.
— Хорошо. Группу поддержки я отправлю немедленно, а санкции будут у вас завтра утром. О господине Стэне я позабочусь сам. Терпеть не могу никакой возни за своей спиной.

5

В углу просторной комнаты, выкрашенной во всё белое, сидел, свернувшись калачиком, человек. Хотя внешне он выглядел вполне нормальным, его лицо выражало усталость и измождение. Пошли уже третьи сутки, как он не спал. Как только его глаза слипались, мощные динамики, встроенные в стены, издавали чудовищный грохот, скрежет, и вслед за ними громкий голос произносил:
— Не спать! Не спать! Не спать!
Человек не мог понять, чего от него хотят, затыкал уши, иногда выл не-человеческим голосом, бросался к белой двери, молотил в неё кулаками и, истерически плача и скуля, кричал:
— Чего вы от меня хотите?! Я ничего не сделал! Выпустите меня отсюда! Выпустите!
Не получая никакого ответа, он долго в истерике катался по полу, потом затихал и при ненадолго наступающей тишине начинал засыпать, чтобы через минуту снова услышать из динамиков грохот, скрежет и громкий голос:
— Не спать! Не спать! Не спать!
Время от времени по телеметрическим системам за ним наблюдало несколько человек.
Когда заканчивались третьи сутки его бессонницы, дверь в комнату открылась, и через решётку за ним стали наблюдать те же самые несколько человек.
— Как видите, господин Кэлси, шерсть на объекте уже начала расти, и он это-го даже не замечает, хотя до последних критических минут он всё ещё должен считаться человеком.
Начальник полицейского управления резко возразил:
— Нам нужен не просто кусок мяса, обросший шерстью, нам нужно послушное орудие в наших руках.
— Сейчас вы его увидите, — спокойно заметила Нола.
Когда у запертого человека наступил очередной приступ истерики, Нола посмотрела на часы:
— Извольте внимательно наблюдать.
Вначале человек кричал то же, что и всегда, но затем его речь вдруг превратилась в полубессвязное бормотание, и вслед за ним раздался душераздирающий звериный рык.
— Извольте приказывать, господин Кэлси, — улыбаясь, сказала Нола, указывая на запертого несчастного.
Господин Кэлси удивился:
— Уже? Можно приказывать? Он выполнит любое моё приказание?
— Уверяю вас, — так же улыбаясь, ответила Нола, — он выполнит всё, что вы пожелаете.
Господин Кэлси набрал в лёгкие воздуха и крикнул:
— Прекратить рычать!
Человек, а вернее — то, что от него осталось, — перестал рычать и дикими, сверкающими глазами посмотрел в сторону наблюдающих.
— Стучи кулаками в стену! — вновь приказал Кэлси.
Мутант послушно бросился к стене, молотя по ней кулаками.
— Вопи! — снова приказал Кэлси.
Вместе с ударами по стене в комнате раздался невероятный вой и визг.
— Ляг на пол и вопи! — в очередной раз приказал Кэлси.
Поросшее шерстью существо упало на пол и продолжало вопить.
— Молчать! Сидеть без движения! — с каждым приказом господин Кэлси расцветал, он получал явное удовольствие и от беспрекословного выполнения своих команд, и от результата эксперимента, которого он явно не ожидал и в который не очень-то верил. Улыбаясь во весь рот, он взглянул на Нолу:
— Поразительно. Я не верю своим глазам. Поздравляю. Милая Нола, поздравляю. Мы добились, чего хотели.
Нола, улыбаясь в ответ, слегка поклонилась.
Господин Кэлси вновь обратил свой взор к мутанту и приказал:
— Спать!
Животное тут же улеглось на полу, сомкнуло глаза и уже через минуту издавало животный храп.
— Ну, что ж, — сказал Кэлси, впечатлённый увиденным, — поедемте в управление, расскажете обо всём подробнее.
Господин Кэлси расхаживал по кабинету и внимательно слушал Нолу. Лэри, Кирд, Прэд и господин Стэн сидели за столом напротив и тоже внима-тельно слушали.
— Этот препарат, господин Кэлси, — говорила она, — видоизменяет структуру области мозга, отвечающей за мышление. Иначе говоря, достаточно поставить перед объектом цель, а пути достижения этой цели объект будет развивать сам, без чьей-либо помощи, причём отказаться от её выполнения он ни за что не сможет, пока не получит новый приказ, это — во-первых. Во-вторых, объект лишается памяти. В третьих, его физическая сила возрастает в несколько раз.
— Милая Нола, — вежливо прервал её Кэлси, — но вы говорите, что препарат будет действовать только в том случае, если после пробуждения от него объект не будет спать в течение трёх суток. Не кажется ли вам, что контрольный образец легко может уснуть, скажем, от усталости, или же его подтолкнут к этому биологические часы?
— Вы правы, господин Кэлси, но лишь теоретически. Страх перед мутантами, а их он обязательно увидит, но самое главное — страх смерти у него очень велик. Образец боится смерти и не хочет умирать, следовательно, не захочет и засыпать. Во всяком случае, до сих пор ещё никто не вернулся оттуда человеком. Я думаю, мы на правильном пути. Время, которое я провела с объектом…
— А точнее — ночки, — язвительно вставил Кирд.
Нола не обратила внимания на колкость мнимого братца и продолжала:
— … позволяет мне утверждать, что мои предостережения о недостатке препарата не вызовут сомнений в их правдивости у объекта.
— Понятно, понятно, — нетерпеливо сказал Кэлси, — дальше, дальше.
— Этот препарат обладает ещё одним замечательным свойством: он изменяет генетический код организма, потомство от таких образцов будет рождаться с аналогичными характеристиками. Кроме того, при помощи излучения препарата мы сможем следить за местонахождением образца независимо от того, в какой части Южного мира он будет находиться. Конечно же, возможны некоторые побочные эффекты, которых мы пока что заранее не в силах предвидеть. Например, появление когтей вместо ногтей, и так далее.
— Вы хорошо поработали, — господин Кэлси был просто счастлив от успеха. — Но вот, о чём я ещё подумал: может быть, дать образцу возможность выйти в зону джунглей без препятствий, чтобы его не подстрелили?
— Ни в коем случае, — возразил Лэри. — Его проход через заслоны должен быть с естественными преградами, иначе он может что-нибудь заподозрить. За объектом обязательно должна быть погоня. Более того, он должен быть пойман, чтобы быть вынужденным принять препарат.
— Хорошо, пусть будет так. Не забывайте, что непосредственно у Стены он должен быть уничтожен. Если наш эксперимент не удастся, что ж, одним протестантом больше — одним меньше, не велика потеря.
— Разумеется, господин Кэлси, — сказал Кирд. — Мы уже подготовили оперативные группы для поимки и уничтожения образца.
— Хорошо, все свободны.
Кирд, Лэри, Прэд и Нола ушли. В кабинете остались только господин Кэлси и господин Стэн.
Выйдя из кабинета, Кирд пропустил Лэри и Прэда вперёд, а сам обнял Нолу за талию и зашептал ей что-то на ухо. Нола спокойно выслушала его, потом мягко отстранила его руку.
— Господин Кирд… — надменно начала она.
Кирд удивился:
— Нола, милая, ну, зачем так официально?
Она твёрдо продолжала:
— Господин Кирд, ради святого Ордена Железных я готова на всё, но это не значит, что я готова быть подстилкой для идиотов. Так как вы ещё не член нашей организации, запомните на будущее — мы не прощаем оскорбления. Прощайте, милый.
Кирд проводил её брезгливым взглядом, пожал плечами:
— Вот ведь фанатичка. Ради дела готова на всё. Шлюха.
Он сплюнул и закурил, глядя в окно.
Когда из кабинета все вышли, господин Кэлси спросил:
— Вас что-то беспокоит, господин Стэн?
Заместитель шефа службы безопасности пожал плечами:
— Меня волнует не что-то, а кто-то — Трэн. У него очень хорошо налажена агентура.
— Вы имеете в виду Керха?
— Не только.
Кэлси неторопясь обрезал кончик сигары, так же неторопясь прикурил, с наслаждением выпустил дым, затем спросил:
— А что мешает вам наладить такую же агентуру?
Стэн усмехнулся:
— Как это ни странно, господин Трэн формирует свою агентуру на отечески-сыновьих началах, а у меня так не получается.
Взгляд Кэлси стал колючим, острым, пронзительным:
— Вы понимаете, что ваше «не получается» может сорвать наш эксперимент?
— Все доклады Керха проходят через меня. Пока что нет никаких оснований для подобных опасений. Он всего лишь задержал объект для выяснения обстоятельств.
— Лучше было бы, если бы он вообще не выяснял никаких обстоятельств.
Стэн с раздражением возразил:
— Чтобы было так, как вы хотите, мы должны в первую очередь избавиться от Трэна.
— Вам нужна моя помощь? — Кэлси усмехнулся.
— Я думаю, — Стэн доверительно наклонился в сторону Кэлси, — нам нужно объединить усилия.
Кэлси понимающе улыбнулся:
— Приятно иметь дело с понимающими партнёрами.

6

Уезжая из столицы, Керх вновь заметил за собой слежку. Он снова улыбнулся — неужели его записали в тайные шпионы?
Во время пути ему захотелось лучше рассмотреть двоих, следивших за ним. Он несколько раз подходил к ним. То спрашивал, который час, то как скоро, по их мнению, поезд прибудет в конечный пункт. Агенты отвечали неохотно, с раздражением. Они понимали, что все их усилия остаться незамеченными были напрасными, понимали, что их положение было смешным, но не могли оставить свой пост, и, когда Керх подходил к ним и спрашивал с издевательской вежливостью, едва сдерживали себя от ярости.
Вдоволь потешившись, Керх оставил их в покое и до конца пути почти не выходил из купе.
Прибыв на место, он первым делом заехал в отделение. Агенты доложили, что в его отсутствие Рума хотели выкрасть и спрятать агенты полиции под видом друзей Рума.
— Ну, и как? — улыбнувшись, поинтересовался Керх.
— Они искренне сожалеют об этом, — усмехнувшись, ответил агент.
— Где сейчас наш друг?
— Мы решили, — ответил начальник отделения, — что, пока вы не приедете, ему безопаснее посидеть у нас в камере.
— Правильно. Пусть пока посидит там, а вы мне расскажете, что вы успели выяснить или заметить.
— Следуя вашим рекомендациям, наши агенты ходили по городу, прислушивались к разговорам осторожных горожан, по несколько раз прочёсывали глухие закоулки, где обычно собираются бродяги, нищие и дешёвые проститутки. Во-первых, мы заметили, что за нашим отделением ведётся пристальное наблюдение. Во-вторых, мы выяснили, каким образом локационные станции связываются между собой.
— Это интересно, — оживился Керх. — Ну-ка, рассказывайте.
— Как я уже говорил, со времени нашей беседы мы исходили, облазали, можно сказать, даже обнюхали весь город и только вчера нам пришло в голову зайти на городскую свалку. Должен признаться, только вчерашний день перевернул во мне всё. Я стал смотреть на мир совершенно другими глазами. Чего только не увидишь на этой свалке. Я видел женщин, отрубавших пальцы, чтобы сварить похлёбку для своих отощавших детей, девочек, почти детей, занимающихся любовью с собаками за то, чтобы их накормили, а всякая рвань стоит вокруг них и смеётся. Они просто стоят и смеются. Так вот, идём мы в самое сердце свалки с пистолетами в руках, чтобы ни у кого не возникло желания сварить нас, и вдруг видим, как в самом конце свалки двое полицейских тащат какого-то бродягу в глухое место, чтобы пристрелить. Мы забрали у них бродягу.
Оказалось, что он удостоился чести быть застреленным только за то, что хотел открыть в земле люк.
— Люк? — Керх удивился.
— Да, на вид обычный канализационный люк.
Поняв, Керх сказал только одно слово:
— Тоннель. Прекрасно. Это нам намного упрощает и облегчает задачу. Этот бродяга у нас?
— Да.
— Хорошо, пригласите-ка Рума, он должен послушать этого бродягу.
Офицер включил селектор внутренней связи:
— Приведите арестованного и Рума.
— Сколько наблюдателей за нами вы успели засечь? — спросил Керх.
— Восемь. Четыре по периметру нашего здания и ещё четыре следят за некоторыми нашими людьми.
— За мной и вами, имейте это в виду, тоже ведётся слежка. Ну, что ж, до поры до времени не будем подавать вида, что мы их здесь заметили.
В это время в комнату ввели Рума и бродягу. От последнего разило смесью запахов мочи, пота, грязи и перепревшей одежды. Рума едва не стошнило. Он вытащил платок и закрыл нос.
— Э, дружище, — усмехнулся Керх, — чтобы взлетать ввысь, нужно уметь опускаться и на самое дно. А ведь вы именно туда и собираетесь.
Он указал Руму на кресло. Когда Рум сел, боясь хоть на мгновение оторвать платок от носа, Керх поставил нищего перед Румом и приказал:
— Ну-ка, расскажи этому господину, что с тобой произошло.
На лице бродяги появилось уродливое подобие улыбки, обнажая беззубый рот с гноящимися дёснами. Рума вновь едва не стошнило. Он промычал сквозь платок:
— Нельзя ли побыстрее?
— О, жа то, што этот гошподин выгвал меня иж лап поисии, я рашшкажу вшё.
Едва разобрав то, что сказал бродяга, Рум с мольбой вскричал:
— Ради всех святых! Я прошу вас, прекратите это извращение!
Керх тихонько рассмеялся:
— Так и быть, помилую тебя. Уведите арестованного.
Затем офицер ещё раз рассказал всё Руму.
— Чушь какая-то. Ну и что? — Рум недоумённо пожал плечами. — Стоило ли тащить его сюда?
Керх достал из стола бутылку, налил в рюмку, отпил и сказал офицеру:
— И этот человек, инженер, между прочим, собирается преодолевать станции заслонов.
Наконец, догадался и Рум и вскочил:
— Тоннель! Как же я раньше не догадался!
— Вот теперь из этого и будем исходить, — заключил Керх.

7

Директор полицейского управления слушал по телефону одного из своих агентов. На другом конце провода раздражённый голос докладывал:
— Мы не можем подступиться к знакомому нашего друга, ведь он из управления повыше.
— Это замечание излишне, — сухо сказал Кэлси.
— Знакомый, — продолжал агент, — оказался таким пронырой, что мы за ним не успеваем. Он всюду расставил своих людей, всюду суёт свой нос, от его внимания ничто не ускользает.
— В отличие от вас, он работает, — так же сухо заметил Кэлси.
— Он явно получил задание перехватить нашего друга. Но если бы только это! Заодно он пишет рапорт о нарушении служебной дисциплины нашими сотрудниками. Его люди отняли у нас человека, который, вероятнее всего, случайно, наткнулся на вход номер четырнадцать. Его едва не пристрелили. Если бы работники смежного управления не заставили написать рапорт, который они тоже подписали, мы об этом так и не узнали бы.
— А разве раньше рапорты о таких происшествиях не нужно было писать? — спросил Кэлси. Несмотря на неприятные новости, он оставался бесстрастным, глаза были направлены в одну точку, и лишь указательный палец левой руки время от времени поднимался и три-четыре секунды спустя опускался к поверхности стола.
Агент помолчал.
— Раньше за такие происшествия не гладили по головке, да и сейчас не погладят. Это всё благодаря ему, это его люди заставили рапорты писать.
— И правильно сделали, — слегка повысив голос, заметил Кэлси.
Агент продолжал:
— Главное препятствие для нас — его очень высокое звание. Мы никак не можем подступиться к нему. Он нам надоел, как… Что нам делать?
— Я даю вам полную свободу действий. Изолируйте его, когда он будет один. Подумайте, ведь это же так просто. И доставьте ко мне. Остальные на ваше усмотрение. Ни о чём не думайте, не будьте сентиментальными, не церемоньтесь в выборе средств. За всё отвечу я. А нашему другу принесите телекс о форсировании операции.
— Но…
— Подготовка несколько затянулась, — Кэлси снова повысил голос и положил трубку.

8

Приехав в город, Керх сразу же зашёл на телеграф. Для него там пока ничего не было, а Руму пришла телеграмма:

НЕОБХОДИМО ФОРСИРОВАТЬ ПРОЦЕСС РАЗРАБОТКИ ПОЛЕЗ-
НЫХ ИСКОПАЕМЫХ. КОЛЛЕГУ РАБОТ ОТСТРАНИТЬ. НОЛА.

Керх спрятал телеграмму в карман.
— Рум, я стал твоим друзьям костью в горле, — сказал он, невесело усмехнувшись.
С выключенными фарами он тихо и медленно подъезжал к дому. Полицейских машин не было видно, но его насторожила абсолютная тишина. Он припарковал машину в ста метрах от дома и стал наблюдать.
Прошло полчаса. Керх решил подождать ещё, в любом случае Рум будет в безопасности на запасной квартире.
Прошло ещё около двух часов. Вокруг было тихо и спокойно. Дом, казалось, был пуст. Керх хотел было уже выйти из машины, как вдруг в одном из окон мелькнула короткая, едва заметная вспышка света. Он присмотрелся внимательней и решил подождать ещё, чтобы убедиться, что ему не померещилось. Вспышка повторилась. В доме кто-то был и, очевидно, неосторожно закурил у окна. Керх похвалил себя за выдержку и тут же выругал за её отсутствие. Выйди он на несколько минут раньше — и всё могло бы закончиться не в его пользу. Он связался с отделением:
— Говорит Керх. Нашего друга уже проводили? Отлично. Поднимайте людей. Незаметно укройте их возле моего дома и ждите моей команды.
С включёнными фарами Керх подъехал к дому. Как только он вошёл в прихожую, его ударили чем-то тяжёлым по голове и связали.
Очнулся он в кресле от тупой боли в голове, яркий свет настольной лампы слепил глаза.
— Имя, род занятий, цель пребывания в погранзоне? Куда ты дел Рума? — резко спросил кто-то.
Керх закрыл глаза и тихо ответил:
— Керх. Офицер третьей степени второго порядка Главного управления изоляции Южного мира. На последний вопрос смогу ответить только с разрешения своего начальства.
Удар — и Керх ощутил во рту привкус крови.
— Ещё раз спрашиваю, — раздался тот же голос, — имя, род занятий, цель пребывания в погранзоне? Куда ты дел Рума?
— Я уже ответил. К сказанному ничего добавить не могу.
Теперь его били долго. Потом облили водой, усадили в кресло и опять задали тот же вопрос.
— Скотина, ты же всё прекрасно понял, — еле выговорил Керх. — Тебе хочется поиздеваться, ты чувствуешь сейчас своё превосходство. Советую хорошенько запомнить всё, что ты сейчас делаешь.
Сильным ударом его вышибли из кресла и снова стали избивать. Так продолжалось до утра.
Очнулся он утром на полу и услышал над собой голоса:
— Этот ублюдок здесь ничего не скажет. Его нужно везти в столицу.
— Если вколоть пару укольчиков да прижечь язык — скажет.
— Он нужен живым, а так мы можем только прикончить его.
— Почему ты всегда отличаешься либерализмом? Вряд ли господин Кэлси одобрит это.
— Заткнись. Пока здесь старший я, все будут выполнять мои приказы. Приведите его в чувство. Повезём в столицу.
— Слушаюсь, — недовольно ответил второй.
Керха окатили водой, развязали руки, усадили в кресло. Заплывшими глазами он окинул комнату, в ней было пять агентов-здоровяков. Всё шло так, как он и задумал.
Когда они шли по дорожке, ведущей к воротам, Керх собрал силы и крикнул:
— Ко мне!
Из кустов тотчас выросли его сотрудники с автоматами. Агенты не успели опомниться, как их разоружили и связали такие же дюжие ребята.
— Значит, ты хотел прижечь мне язык? — спросил он, подходя к допрашивавшему его агенту. Все увидели мелькнувшие в воздухе ноги пленника.
— Вы грубо работаете, мясник, — спокойно сказал вслед упавшему арестованному Керх, вытирая рот от запёкшейся крови. — Впрочем, это поправимо. Я дам вам несколько уроков: минимум движений — максимум результата.
— С вами всё в порядке? — обеспокоенно спросил начальник отделения, под-ходя к Керху.
— Да так, помяли немного. Грузите этих деятелей… жучки в доме на всякий случай оставьте.
Прибыв в отделение, Керх спросил дежурного:
— Для меня ничего не было?
Получив отрицательный ответ, Керх отправил в столицу ещё один телекс:

Трэну. Игра началась. Мы отыграли пять фигур.
Жду указаний. Керх.

Через десять минут он был на квартире, где его должен был ждать Рум. Но Рума здесь не было.
Керх опешил. Рум не был очень уж рассудительным парнем, но всё же не мог просто так, из-за ничего ввязаться в какую-нибудь историю или переделку после того, что произошло за последние сутки. И, тем не менее, его не было.
Чтобы всё спокойно обдумать, Керх неспеша сварил кофе, уселся в глубокое кресло в гостиной и закурил. Когда он допил кофе, в прихожей пронзительно зазвонил телефон. Керх буквально сорвал трубку:
— Алло! Слушаю!
— Керх, если вы хотите увидеть своего друга живым, немедленно выезжайте на улицу Героев пограничников двадцать пять, — послышался приятный, но несколько развязный девичий голос, перешедший тут же в истеричный: — И побыстрее, нас окружает полиция!
Керх позвонил в отделение:
— Дружище, берите оперативную группу и направляйтесь… — он назвал адрес, достал из тайника автомат и выбежал к машине. «Только бабы нам и не хватало» — подумал он, цепляя на крышу машины сирену.
Приближаясь к месту, Керх сбавил газ. По главной улице, воя сиренами, мчались машины службы безопасности. Он на ходу кивнул начальнику отделения и снова прибавил газу. Ещё издали Керх увидел несколько полицейских машин, окруживших невзрачный домик, и услышал стрельбу. Он схватил громкоговоритель:
— Служба безопасности! Приказываю прекратить огонь!
В ответ несколько полицейских развернулись в сторону его машины и открыли огонь по нему и его сотрудникам, почти одновременно с ним подъехавшим к месту происшествия.
Керх выругался, нажал на газ и на полной скорости, ломая забор, въехал во двор. Из окна дома прогремел выстрел. Пуля прошила лобовое стекло, застряла где-то в заднем. Керх приоткрыл дверь. Едва высунув голову, крикнул:
— Идиот! Быстро в машину!
Дверь открылась, из дома выбежал Рум, а следом какая-то девица в очень коротком и откровенном платье. Рум был уже в машине, но девица не успела и завизжала — две пули угодили ей в бедро и ключицу.
— Откуда ты её откопал? — разозлился Керх, делая крутой вираж, чтобы выскочить на дорогу.
— Сейчас не время, — огрызнулся Рум, разрывая рубаху, чтобы перевязать девушку.
Возле дома остались полицейские и группа службы безопасности. Перестрелка между ними нарастала. Две полицейские машины сумели вырваться, помчались за машиной Керха.
— Слушай меня, — Керх говорил, не отрывая глаз от дороги, — сейчас будет большой дом. Я поверну и остановлюсь. Как только они появятся, стреляй по колёсам. Приготовься.
Из-за поворота вынырнуло сразу две машины. Рум дал очередь, машины столкнулись боками, парой врезавшись в стену дома. Керх тут же нажал на газ.
— Удачно, — пробубнил он. — А теперь скажи мне, кто она.
— Шлюха я! — крикнула девица, кривясь от боли.
— Слушай меня, милашка, — Керх был необычно спокоен. — Сейчас я тебя высажу возле госпиталя. Тебе ничто не грозит. Ты не знала, что твой клиент в чём-то замешан. Поняла?
— Поняла! — снова крикнула она от невыносимой боли.
Когда она почти вывалилась из машины у больницы, Рум успел крикнуть:
— Спасибо!
Они приехали в отделение. Вскоре вернулась оперативная группа и остальные агенты. Все собрались в большой комнате, Рума усадили перед всеми на стул. Керх протянул ему телекс:
— Рум, пришло время сказать тебе правду. Как видишь, я не устраиваю твоих так называемых друзей, а они не устраивают меня. Рум, они не те, за кого себя выдают. Они подставили тебя.
Рум разозлился:
— Почему я должен доверять вам больше, чем им?
— Потому что только что, спасая твою шкуру, погибли трое моих людей. Потому что мы ни разу не применили к тебе ни одного укола. Потому что ты всё ещё не арестован и потому что ты всё ещё жив. Я не буду колоть тебя ни сейчас, ни потом, и ты будешь жить дальше. Я хочу лишь одного — чтобы ты рассказал нам всё, что ещё не успел рассказать.
Кто-то из оперативной группы проворчал:
— Да шлёпнуть его — и дело с концом.
Рум смутился, насупился, но не сдавался:
— Я рассказал всё, что знал.
— Ладно, поживём — увидим. А теперь объясни мне, как ты оказался на улице Героев?
— Это имеет значение?
— Имеет. Я хочу заранее предполагать, что ещё ты можешь выкинуть по пути… туда.
— Я вышел из отделения ровно через час и отправился по адресу. Но на полпути меня догнала эта девица. Она сделала вид, что хочет предоставить мне известные услуги, но шепнула, что за мной увязались два типа.
— Значит, она тоже за тобой следила?
— Нет… то есть… Вначале она действительно хотела обслужить меня, но потом заметила, что я представляю интерес не только для неё. Мы улизнули от хвоста, но ведь и полицию на мякине не проведёшь. Я звонил вам несколько раз, но дозвонился только сегодня утром. Где вы были? И кто это вас так отделал?
— Если бы мы остались в доме, то с тобой было бы не только то же самое, но ты бы был уже мёртвым.
— Так что же нам делать?
Керх окинул взглядом заполненную солдатами и агентами большую комнату.
— Внимание всем! Мне даны неограниченные полномочия, свобода действий, карт-бланш, так сказать. Против нас применили оружие. Отсюда вывод может быть только один: началась локальная межведомственная война. Несмотря на то, что она локальная, её исход круто изменит судьбу каждого из нас. Победитель в этой войне может быть только один, и победителем этим должны стать мы.
Керх старался быть спокойным, но приближающаяся развязка того, что он задумал, разогревала, возбуждала его изнутри. Иногда, всего на мгновение, он холодел от страха: если его замысел провалится, ему останется пустить себе в лоб пулю. Смерти он не боялся, он боялся, что все усилия половины его жизни пропадут зря, и этот мир, тот мир, который он формально охранял и защищал, но внутренне ненавидел, этот мир останется прежним. Он, Керх, в одиночку решил выступить против всего этого мира.
— Повторяю, победителями должны стать только мы. Если нужно будет стрелять — стреляйте, если нужно будет убить — убивайте. Не раздумывайте. Либо мы их, либо они нас. Что для этого нужно? Пока они будут просчитывать наши действия, мы уже должны действовать. Поэтому разделяемся на три группы и одновременно разрываем цепь электронных станций, имитируем нарушение границы. Солдаты вынуждены будут ликвидировать это нарушение, то есть они покинут станции. Рум и ещё двое поедут со мной. Начало имитации — через полчаса. Как только солдаты появятся в поле вашего зрения, постреляйте в пустоту. Всё. Изменения в действиях по обстоятельствам. Напоминаю, если стреляют в вас — стреляете и вы.
Выходя из комнаты, Керх придержал Рума за локоть:
— Мы не оговорили ещё одну важную деталь: если наш замысел удастся, как вы дадите знать, что всё прошло успешно?
Рум улыбнулся:
— Очень просто: я подожгу джунгли.

9

Керх, Рум и два сотрудника буквально ворвались на станцию, оглашавшуюся пронзительными сигналами тревоги. Солдаты охраны преградили им дорогу, но Керх заорал на них:
— Вы что, спите здесь!? В тоннеле посторонние!
— Наверное, через четырнадцатый вход забрались, — поддакнул дежурный офицер. — А вы кто?
Керх сунул ему под нос удостоверение:
— Служба внутренней безопасности!
Офицер, не разобрав толком, кто перед ним, вытянулся по струнке.
— Быстро в тоннель! — приказал Керх, ткнув Руму в руки какой-то продолговатый цилиндрический предмет, напоминавший фонарик.
Солдаты провели их по коридорам в маленькую комнату с какими-то пультами и открыли в полу люк подземного тоннеля. Керх многозначительно помотрел на Рума — его догадка оправдалась.
— Рум, составьте рапорт и доложите о ЧП, мы осмотрим ход, а вы, — он строго посмотрел на солдат, — усильте охрану станции, обойдите периметр.
Опускаясь в тоннель, он приказал:
— Свет не включать! За мной!
Когда все скрылись в темноте хода, Рум немного выждал и тоже спустился в тоннель.

10

Господин Трэн и господин Кэлси, руководители двух полицейских ведомтсв, долго спорили, и никто не хотел уступать. Наконец, Трэн сменил тон. Кэлси насторожился.
— Я вас понимаю, господин Кэлси, и мог бы, наверное, согласиться с вашими доводами, если бы у наших управлений были одинаковые специфика и задачи.
— Господин Трэн, задача у нас одна — истреблять инакомыслящих.
— Но меня возмущает то, что ваши агенты хотят отстранить от операции моего! Кто вам позволил лезть не в свои дела! — снова взорвался господин Трэн, его крупное, пухлое лицо налилось кровью.
— Действия вашего сотрудника вызывают у меня опасения. Только поэтому я не даю согласия на передачу ему информации о наших агентах. Это может поставить операцию на грань провала. Вы понимаете это? — спокойно ответил Кэлси
— Но своим отказом вы рушите мою операцию! — вскричал Трэн.
Кэлси только усмехнулся.
— В конце концов, то, чем занимаетесь вы, — продолжал Трэн, — приведёт когда-нибудь Южный мир к катастрофе!
Господин Кэлси не выдержал:
— Господин Трэн, я советую вам быть более осторожным в оценке деятельности нашего аппарата. На этом считаю нашу беседу исчерпанной. До свидания.
После ухода Кэлси разъярённый Трэн вызвал адъютанта:
— Зашифруйте и срочно передайте Керху следующее: Нола — биохимик, Прэд — нейрохирург, Лэри — психиатр, Кирд — полицейский — все сотрудники Полицейского управления охраны правопорядка. Цель заброски объекта — экспериментальные исследования нового препарата. Химический состав неизвестен. Цель эксперимента — получение нового типа мутантов с дальнейшим их использованием в работе полиции.
Учтите, это нужно передать срочно. Вы поняли меня? Срочно.
— Мне кажется, мы опоздали, господин Трэн.
Адъютант вручил ему телекс от Керха.
— Всё равно, срочно передайте.
— Слушаюсь, господин Трэн, — адъютант козырнул и быстро вышел.

11

Рум спрятался в одной из глубоких ниш тоннеля и притаился.
Вскоре Керх в сопровождении солдат вышел наверх. Когда люк закрылся, Рум с облегчением вздохнул, но несколько минут всё ещё стоял неподвижно, вслушиваясь в тишину, нарушаемую короткими и еле слышными сигнализационными гудками. Синхронно с ними вспыхивали красные сигнальные лампы, вмонтированные в стены на протяжении всего тоннеля.
Убедившись, что он остался незамеченным, Рум вышел из ниши и, крадучись, пошёл по коридору. Звук шагов разносился далеко по тоннелю и отдавался гулким эхом. Руму казалось, что его шаги слышат даже в столице. Он разулся и пошёл дальше босиком. В тоннеле было прохладно, но от пережитого волнения он весь горел, в горле пересохло, хотелось пить.
Через двадцать минут, показавшихся ему вечностью, он увидел впереди себя стену. Он встревожился — неужели тоннель кончается здесь? Подойдя ближе, Рум заметил сбоку едва различимые во вспышках красных ламп ступени, ведущие наверх. Это был выход на станцию второй линии заслона. Чтобы не обнаружить себя раньше времени, он решил ждать, когда откроют люк. Но когда это будет! Ведь его могли открыть и сейчас, и через неделю, и через месяц, или вообще не открыть.
Рум нащупал кнопку на вещице, напоминавшей фонарик, но оттуда вместо луча света блеснула лазерная вспышка. В том месте, куда она угодила, зияла огромная воронка. К счастью, ни один кабель не был повреждён. Спрятавшись в одной из ниш, Рум затаился и незаметно для себя заснул — сказались усталость и пережитые волнения.
Проспал он пять часов. Тревожно открыв глаза, он прислушался. По-прежнему было тихо.
«Значит, ни полиция, ни пограничники не догадываются, где я» — с удовлетворением подумал он.
Рум вышел из укрытия, поднялся к люку и стал слушать. В течение полу-часа наверху было тихо. Потом раздались шаги, послышались приглушённые голоса и после долгого, пронзительного, как сирена, зуммера люк начал медленно открываться. Рум едва успел спрятаться в нише.
Зажёгся яркий свет. Вниз опустилось двое — офицер и солдат. Когда они поравнялись с ним, солдат заметил его, но Рум опередил и приставил «фонарик» к его виску.
— Без глупостей, — тихо предупредил он. — Если я нажму кнопочку, от твоей головы ничего не останется. Оружие на пол, быстро!
Военные повиновались, с опаской глядя на оружие Рума. Приказав отойти на несколько шагов, Рум начал торопливый допрос:
— Сколько солдат на станции?
Офицер покосился на развороченную лазером стену.
— С нами семнадцать.
— Где сейчас солдаты?
— Без моего приказа сюда никто не войдёт.
— Я спрашиваю, где сейчас солдаты?
— У приборов слежения и по периметру станции.
— Сколько человек на третьей станции?
— Не знаю. Я отвечаю только за своих солдат.
— Изнутри тоннель открывается?
— Нет.
— Хорошо. Пошли наверх, — приказал Рум, не убирая пистолета от виска солдата.
Выбравшись из первой нитки тоннеля, он приказал открыть вторую линию. Затем загнал солдат в первый тоннель, закрыл люк, опустился во второй и бегом бросился дальше. Теперь нельзя было ждать такого же случая. Добравшись до второго выхода, он просто вырезал люк лазером. Металлический круг с грохотом упал на ступени, разбрасывая по сторонам расплавленные брызги. Завыла сирена. Рум едва успел выбраться наружу и закрыть массивную железную дверь — в неё тут же с руганью принялись колотить ногами и прикладами солдаты. Рум вытер пот с лица и быстро осмотрел комнату — третьего люка здесь не было.
Он крикнул солдатам через переговорное устройство:
— Слушайте меня внимательно! Приказываю всем отойти от двери! В противном случае я применю оружие! А чтобы вы не сомневались, я продемонстрирую!
Удары прекратились, но солдаты от двери не отошли. Рум просчитал до трёх и нажал на кнопку. В одно мгновение в стальной двери появилась огромная дыра. Вслед за этим послышалось торопливое шарканье сапог.
Рум повернул большой маховик замка и рванул дверь на себя.
— Всем на пол! На пол!
Один из солдат, оказавшийся ближе всех к Руму, бросился на него, пытаясь сбить с ног, но не успел. Рум нажал на кнопку — на пол упали обожжённые останки. Рум был почти на грани истерики, он уже не сдерживал себя и орал во всё горло:
— Сколько линий до полосы джунглей?!
— Одна, — стройным хором ответили солдаты.
— Где вход?! Где вход в тоннель?!
— В соседней комнате.
— Все вниз! Ну! Быстро! Я приказываю!
Колонной по одному солдаты опустились в тоннель, из которого вышел Рум.
— Кто высунет голову, тот сразу же лишится её, — пригрозил он.
Перед тем, как опуститься в следующий тоннель, он полосонул лазером по приборам.
Сирена продолжала выть. Это раздражало и без того его взвинченные нервы и ещё больше торопило. Задыхаясь, он бежал к последнему выходу. Уже возле него, когда он хотел так же вырезать люк, удар страшной силы обрушился на его голову. Падая, Рум успел задать себе необходимое ему для «сна» время и раздавить в воротнике рубашки ампулу с препаратом. Сознание тут же отключилось, он погрузился во тьму.
В тоннеле зажёгся свет. Тело Рума обступили солдаты и офицер последней станции. Офицер вытащил изо рта Рума видневшуюся пластиковую ампулу и забрал из руки лазерный «фонарик».
— Отравился, — сказал он. — К нашему счастью, идиот не знал, что в тоннелях есть пульты сигнализации.
— Но как ему удалось дойти до нашей, последней станции? — спросил кто-то из солдат.
— Разговорчики! — прикрикнул офицер, но, к всеобщему удивлению, всё же ответил: — Потому что кнопки сигнализации болваны-создатели установили только в начале тоннелей. Непонятно другое — как он попал незамеченным в первый тоннель? И откуда у него армейское оружие?
Офицер помолчал, затем зло сплюнул, выругавшись:
— Сколько раз я говорил этим штабным крысам, что нужно установить систему телеконтроля, так нет же, ответ один: «А ваши глаза и уши для чего?»
— Что с ним делать? — спросили солдаты.
— Что делать? — переспросил офицер и задумался.
— Обратно нам тащить его нельзя, — он начал рассуждать вслух. — Если об этом прохвосте узнают наверху, то нам, особенно тем, кто на первой линии, не поздоровится. Нас или отправят на каторгу, или расстреляют.
— Но ведь мы задержали нарушителя, — удивились солдаты.
— Болваны! Нас расстреляют именно за то, что он появился! Оттащите его подальше в джунгли и бросьте где-нибудь под кустами. Прожорливым тварям будет чем перекусить.
Солдаты вынесли Рума из тоннеля и потащили в лес. Пройдя около кило-метра, кто-то из них крикнул:
— Слева мутанты!
Бросив неподвижное тело, они ринулись обратно. Трёх мутантов, настигших их у самой станции, солдаты расстреляли. Остальные члены полудикого стада прекратили преследование и вернулись к неподвижному Руму. Посовещавшись, они потащили его за ноги в стойбище.

Очнулся Рум от жгучей боли — спина, руки и затылок были изодраны в кровь. Он лежал на куче каких-то веток в хижине, грубо сложенной из стволов молодых деревьев. Вокруг было тихо и темно.
Он закрыл глаза и попытался восстановить в памяти прошедшие события. Основное он помнил, но некоторые детали оказались недоступными. И ещё он заметил, что мир в его глазах изменился, он стал видеть окружающие его предметы не такими, какими он видел их прежде. Они виделись в каком-то зеленоватом оттенке. Он списал это на пережитые волнения, и некоторое время лежал отдыхая. Потом приподнялся на локте и приник к стене хижины. Сквозь щели, в метрах пятидесяти от хижины, он увидел отблески костров, вокруг которых собралось почти всё стадо мутантов. Огонь освещал их сильные, обросшие густой шерстью тела. Говорили они на каком-то гортанном наречии, часто прерываемом звуками, похожими на звериное рычанье. Прислушавшись, Рум разобрал отдельные слова и фразы. Это был ЕГО язык, язык, на котором говорили многие жители Южного мира, в том числе и в столице, но у мутантов он был сильно искажён.
Рум пополз к выходу, размышляя над странным фактом. На земле нащу-пывались чьи-то кости. Чувство страха закралось в душу, но вдруг в голове будто раздался чей-то приказ: «Цель — Стена». Страх сразу исчез, он почувствовал себя спокойно и уверенно.
У самого выхода его рука наткнулась на что-то металлическое. После первого же прикосновения Рум понял, что это автомат. Разгребая ветки, чтобы достать его, он тут же обнаружил и второй.
«Не растерзанных ли двух солдат эти автоматы?» — проверяя магазины, подумал он. К его удовлетворению, они оказались неотстрелянными. Получив оружие, он почувствовал себя ещё более уверенно.
Он попытался сосредоточиться и принять какой-то план действий, но ход мыслей вновь прервал приказ: «Цель — Стена».
Рум осторожно выбрался из хижины и перебежками стал уходить из стойбища. Но его всё же заметили, во всём поселении поднялся страшный рёв, мутанты бросились в погоню.
Надеясь убежать от преследователей, Рум решил не тратить патроны, чтобы сохранить на будущие дни.
Мутанты наседали. Он отчётливо слышал сзади их угрожающее рычанье и тяжёлый бег. В конце концов, он, обессилев, упал в траву и вскинул автомат. Первый, грузный и сильный, мутант выбежал прямо на него. Рум дал короткую очередь, мутант взмахнул руками и грохнулся, корчась в предсмертной агонии.
— Оказывается, вы смертные! — дико захохотал Рум. — Это уже хорошо!
Вокруг тяжелораненого собралось недоумённое племя, гадая, почему вдруг упал их вожак, если он даже не приблизился к добыче. Рум воспользовался этим замешательством и бросился дальше.
Преследование продолжалось до восхода солнца. Рум периодически останавливался, занимал удобную позицию и одиночными выстрелами уничтожал преследователей. Утром мутанты собрались вместе и, переговорив, решили вернуться.
Рум передохнул, затем нашёл укромное место у небольшого ручья и огляделся.
— Проклятье, если бы не мутанты, здесь было бы прекрасное место для туристических маршрутов, — сказал он, срывая лохмотья, оставшиеся от рубахи.
Мысли вдруг почему-то смешались, и он подумал: «Мутанты — не такие уж они и страшные».
Он подошёл к ручью и с удовольствием искупался, холодная вода немного успокоила боль и взбодрила. Он проверил оружие — в магазине первого автомата оставалось несколько патронов. Рум сунул их в карманы уцелевших плотных брюк и выбросил ненужный автомат. Окружающая тишина помогла ему сосредоточиться. Он прислонился к стволу дерева и стал приводить мысли в порядок. Но после каждого вопроса, который он себе задавал, мысли начинали путаться, в голове возникал приказ: «Стена. Стена. Стена». Рум чувствовал, что с ним что-то происходит, и никак не мог найти происходящему объяснения. Откуда-то из глубины сознания ему вдруг пришла мысль лечь и соснуть, ведь сон, подумал Рум, возвращает силы и ясность ума. Но тут же он вскочил как ужаленный — не спать, иначе смерть! И Рум пошёл дальше.
Шаг, ещё шаг, и ещё шаг. Шаг… Стена… Шаг… Не спать… Шаг… Стена… Шаг… Не спать… Шаг… Стена… Стена… Стена…
Этот день прошёл довольно спокойно. Он несколько раз видел издали мутантов других стойбищ. И каждый раз встречались различные их виды, но всех их объединяла одна общая черта — безумный и дикий блеск в глазах и сильные тела, обросшие густой тёмно-рыжей шерстью.
К вечеру он снова попытался сосредоточиться и отметил, что не может последовательно и в точности изложить прошедшие события. Некоторые эпизоды он не мог вспомнить вообще.
— Провалы памяти, — сказал он вслух. — Побочные действия препарата? Но Нола ничего не говорила об этом. Может, она забыла? Нола… Стоп! Кто такая Нола? Кажется, чья-то невеста. Моя? Разве у меня была невеста? Не помню.
И снова неслышимый приказ заставил его подняться и идти дальше.

12

Выйдя со станции заслона с двумя своими агентами, Керх узнал, что в перестрелках погибли почти все его люди. В его распоряжении оставалось всего пять человек. Отделение службы безопасности было разгромлено полицейски-ми. Он переоценил свои силы и недооценил противника.
Керх со своими людьми сидел на запасной квартире и который раз перечитывал сообщение, переданное ему оставшимися в живых агентами. Это было сообщение, переданное ему Трэном после размолвки с Кэлси. Керх беспощадно ругал Рума. Тот не поверил ему до конца и ничего не сказал о препарате, чем, возможно, уже погубил себя. Он, Керх, ничем не сможет ему помочь, даже если не будет сидеть сложа руки.
— И тем не менее, — сказал Керх, — будем действовать так, как если бы мы были уверены в том, что Рума можно спасти, несмотря на то, что он проглотил этот препарат. А помочь нам в этом может только тот, кто непосредственно ра-ботал над препаратом. И я знаю, кто это. Мы едем в столицу.

В один из поздних вечеров Нола решила пройтись до дома пешком. Она безучастно смотрела на сверкающий огнями город и думала о Руме, она вспоминала всю предысторию их сближения. Их знакомство не было случайным.
С детства Нола росла сорвиголовой. Как говорят о таких детях, мальчишкой в юбке. Все её шалости и проказы списывались на её детский возраст и прощались, а если и следовало наказание, то оно носило, скорее, условный характер, нежели действительное наказание за конкретную провинность. К четырнадцати годам её шалости перешли на иной уровень. Во время неофициальных приёмов в доме её отца, одного из виднейших членов ордена Железных, она стала позволять себе флиртовать со многими приглашёнными членами ордена. Некоторых это забавляло, некоторых смущало, некоторые по-прежнему списывали это на её молодость, но некоторые недвусмысленными взглядами ощупывали её не по годам развитое девичье тело.
Однажды один из высокопоставленных чиновников ордена заглянул к её отцу по какому-то якобы пустячному делу, но отца на тот момент не оказалось дома. Чиновник посокрушался и испросил позволения подождать его. Разумеется, она разрешила, не желая показаться невежливой. После непродолжительной и почти пустой беседы чиновник предложил ей приятный сюрприз. Нола согласилась. Сюрпризом оказалась постель. Через некоторое время она почувствовала, что беременна. Разразился семейный скандал. Правда, всё, как всегда обошлось и простилось, но после того случая многие чиновники ордена зачастили к ним домой, когда родителей не было дома. Поначалу её забавляли любовные игры (в них она тоже проявила себя выдумщицей), потом вошли в привычку и, в конце концов, стали образом её жизни.
Как-то раз к ней пришёл один из постоянных её посетителей, но, к её удивлению, не для того, чтобы заняться с ней любовью. Он предложил ей стать членом ордена Железных для специальных поручений. Нола вежливо отказалась, но тут произошло то, чего она никак не ожидала. Посетитель показал фотографии «игр» с её участием и намекнул, что в случае её отказа все фотографии станут достоянием прессы и всего Южного мира. После случая с беременностью отец предупредил её, что при повторе подобного он выгонит её из дома и лишит всего состояния. Нола вынуждена была согласиться с предложением чиновника-клиента.
Дальнейшее её пребывание в рядах ордена, по сути, сводилось к тому же, но с другим кругом лиц — с бунтарями. Только тогда она поняла, к чему её готовили с четырнадцатилетнего возраста её посетители. Нолу «подбрасывали» к подозреваемому, через некоторое время она становилась его невестой, а медовое путешествие заканчивалось арестом жениха и его соратников. То же самое произошло и в случае с Румом. Его отец, а он тоже был среди её клиентов, попросил её отвлечь несмышлёного сына от политики. Нола с лёгкостью вошла в роль, но через некоторое время сделала вывод, что Рум — это сложившаяся личность с твёрдыми убеждениями. Но свои выводы она передала не только отцу Рума. Перед стариком встала альтернатива: либо он теряет сына, либо привилегии и положение. Он выбрал первое. Так Рум стал подопытным животным.
Впрочем, Нола ненавидела как бунтарей, так и Железных, но если Железные обеспечивали её жизнь всем, чего она хотела, то бунтари не могли дать ничего, поэтому она смирилась с первыми и с неистовым усердием боролась с последними.
Пока она шла домой, ей было почему-то жаль Рума. Единственный, кого ей сейчас было по-настоящему жаль. Толковый, способный инженер, чего ему в жизни не хватало? Свободы? Она у него была. Денег? Он был сыном богатых высокопоставленных родителей. Что общего нашёл он с бунтарями?
На глаза Ноле попался какой-то бродяга, оборванный, худой и заросший.
«Вот она — свобода, за которой он так гнался! — мысленно воскликнула она, и ей снова стало противно при мысли о бунтарях. — Гноитесь же, если вам это-го так хочется!»
Бродяга заметил на себе пристальный взгляд женщины и пошёл было к ней с протянутой рукой, но Нола ещё издали осекла его:
— Пошёл вон, бунтарь!
Нищий зло осклабился, обнажая оставшиеся ещё во рту несколько гнилых зубов. Нола брезгливо поморщилась и заторопилась домой. Вернувшееся чувство ненависти подавило в ней жалость, и теперь она с лёгким сердцем продолжала путь.
Вот и дом. Нола поднялась лифтом на этаж, достала ключи из сумочки. Прислонившись к двери, она будто размышляла, стоит ли входить. Наконец, она открыла дверь и вошла. Как только дверь закрылась, кто-то сильно ударил её в бок. Вслед за этим раздался приглушённый, но резкий приказ:
— Лицом к стене! Руки за голову!
Дыхание перехватило, боль заставила её согнуться. Она рухнула лицом на стену. Неизвстный грубо обыскал её в темноте — впервые её лицо залилось краской — и втолкнул в комнату.
— Задвинь шторы, включи слабый свет и музыку.
Нола выполнила приказ и, обернувшись, удивилась:
— Керх? Вы? Но вы же убиты при попытке…
— Отойди от окна и сядь в кресло, — сказал он, недобро улыбаясь.
Она села.
— Прекрасно, — так же улыбаясь, сказал он, — с тобой одно удовольствие иметь дело. Ты считаешь меня идиотом, что ж, считай так и впредь, мне это выгодно. А теперь к делу…
— Учтите, Керх, при первой же возможности я сообщу о вас своему начальству, — пригрозила она.
Керх наотмашь, с размаху хлестнул её ладонью по лицу:
— Послушай, девочка, сейчас я — твоё начальство. Советую делать всё, что я скажу, и отвечать на все вопросы, которые задам. Кстати о послушании. У меня был друг, который неохотно отвечал на мои вопросы, а уж слушаться никак не хотел. Результат: он скоро превратится в… я и сам не знаю, во что он превратится. Так что, если хочешь жить и помнить себя — слушайся меня. Ты никогда не была у нас на допросах?
Нола возмутилась:
— Чего вы мне тыкаете? Пусть мы соперники, пусть из разных ведомств, но я-то с вами на «вы».
— Всё? — Керх спросил тоном, не обещающим ничего хорошего.
— Всё.
— И больше не надо. Так ты не была у нас на допросах?
Нола несколько раз присутствовала при пытках заключённых в своём управлении, предупреждающий вопрос Керха подействовал.
— Что вам от меня нужно?
— Так-то лучше, — смягчился Керх. — Мне нужно очень немного. Первое — химический состав препарата, который ты любезно подсунула Руму, и подробное описание его свойств. Думаю, это тебя не затруднит? Ты сможешь это изложить?
— Да, — покорно ответила она.
— Замечательно. Второе — химический состав нейтрализатора.
— Его нет.
— Значит, тебе надлежит его разработать.
— Но…
— Всё, что будет нужно, у тебя будет. Наши лаборатории не хуже ваших. И последнее, — Керх усадил её за стол, — возьмите лист бумаги и пишите: «Я, такая-то, такая-то, отказываюсь участвовать в грязных делах и решаю уйти из жизни. Я действительно любила Рума, и теперь, когда его с моей гнусной помощью у меня отняли, жизнь для меня потеряла всякий смысл». Попробуйте писать в своём стиле.
— Написала? — спросил он через несколько минут, заглянув через её плечо.
Лист оставался чистым.
— Почему ты не пишешь?
— Я не буду писать, — решительно отказалась Нола.
На этот раз Керх ударил её кулаком.
— Напишешь.
Она слетела со стула на пол, закрыла лицо руками и заплакала.
— Ах, вот оно что, — догадался Керх. — Тебя связывают твои любовные похождения. — Нола сквозь плач зарычала хищницей от унижения. — Ты не хочешь, чтобы об этом узнал твой папочка. Раньше надо было думать! — разгневался Керх. — Ты думала, что жизнь так и будет катиться медовым потоком, и за это не придётся держать ответа?! Твой орден Железных, к которому и я принадлежал когда-то по убеждению, а теперь в силу обстоятельств, сделал из моей жены такую же шлюху, как ты! Ты слышишь меня, такую же! И теперь я заставлю тебя сделать всё, всё, что мне будет нужно! Пишите! — он вдруг перешёл на «вы». — Я вам приказываю! Именем тех, кого вы превратили в животных! Пишите!
Нола тут же успокоилась, будто и не плакала, написала то, что требовал Керх, и с ненавистью прошипела:
— Сейчас вы оказались сильнее. Но помните, наше время уже пришло. Всех вас, бунтарей и сочувствующих, будут, как животных, водить под уздцы на водопой и кормёжку. Вы будете чувствовать себя бесконечно счастливыми даже от того, что вас стегают кнутом. Вас загонят в хлева, и вы будете думать не о еде, а о работе. А чтобы вы не дохли от голода, мы заставим вас пожирать друг друга. И знайте — я вас ненавижу! Ненавижу!
Керх спокойно выслушал звериную тираду, потом так же спокойно ответил:
— Это я уже не раз слышал на сборищах вашего хвалёного ордена. А теперь запечатайте лист в конверт, подпишите адрес господина Кэлси, а затем мы с вами проделаем прелюбопытное путешествие.
Керх отвёз её в секретную лабораторию управления Изоляции, о которой знали только он и господин Трэн, затем вернулся к машине и уже в ней сжёг письмо, написанное Нолой.
— Идиотка, — пробормотал он, — она думала, что я его действительно отправлю.

13

Не видя несколько дней Нолы и не получая о ней никаких известий, Кэлси понял, что Нолу выкрали. То, что её не убили, он был уверен, таких ценных агентов либо заставляют работать на себя, либо перевербовывают. Значит, столкновение полицейских с людьми службы безопасности на границе переросло в глобальный межведомственный конфликт. Значит, агенты Трэна знают об их исследованиях если не всё, то самое важное — знают. Шеф управления Изоляции стал ему основательно мешать. Господин Кэлси поднял телефонную трубку и связался с господином Стэном:
— Я полагаю, что пришло время воплотить в жизнь наш договор об объединении усилий. Да, желаю успеха.
Наутро все газеты пестрели заголовками: «Кому мешал господин Трэн?», «Ошибка или запланированное убийство?», «Столкновение двух ведомств?» и так далее и в том же духе.
Секретарь-адъютант Керха, узнав о случившемся, бросил завтрак, наскоро собрался и помчался в управление. Он всегда помнил предупреждения свое-го начальника, и теперь пытался как можно быстрее приехать на работу и уничтожить досье Керха и всю оперативную информацию, связанное с их расследованиями.
Войдя в холл и беря у дежурного офицера ключи от кабинета, он с удовлеворением отметил, что суеты в управлении пока нет. Следовательно, заключил он, вопрос о преемнике ещё не решён. Он быстро поднялся на свой этаж, ворвался в кабинет и снова вздохнул с облегчением — все сейфы были заперты.
Адъютант быстро нашёл среди множества папок две объёмные папки с документами, открыл крышку электронного сжигателя, бросил туда папки и едва успел нажать на кнопку уничтожения. Выбив дверь, в кабинет ворвались Стэн и ещё трое.
— Стоять! Ни к чему не прикасаться! Взять его!
Адъютант опередил их. Он быстро вытащил пистолет и выстрелил себе в голову.
— Проклятье, — сказал Стэн. — Теперь нам труднее будет найти Керха.
— Но ведь офицер Керх убит на границе, — возразил кто-то.
— Если его адъютант уничтожил документы с адресами, явками, списком агентов только сейчас, после гибели Трэна, значит, Керх жив. Нам нужно найти его и нейтрализовать.

Керх купил газету и прочёл сенсационное сообщение:

Сегодня ночью в собственном доме, в постели, неизвест-
ными лицами из автоматов в упор был убит начальник Главно-
го управления изоляции Южного мира господин Трэн. Вместе с
ним убиты его личный секретарь-адъютант и охранники.
Официальные представители склонны считать, что убийство
совершено с целью ограбления. Как известно, господин Трэн
обладал одной из самых ценных антикварных коллекций, кото-
рая этой же ночью была похищена. Полиция ведёт расследова-
ние.

Керх встретился со своими агентами на окраине города, сказал им несколько слов и тут же ушёл, а на следующий день в газетах появилось ещё одно сообщение об убийстве Прэда, Лэри и Кирда, официально фигурировавших соответственно как философ, историк и сотрудник полиции. В сообщении подозрение в убийстве господина Трэна падало на Нолу.
Когда Керх дал ей прочесть газету, где упоминались и её пикантные похождения и пристрастия, она только и сказала:
— Идиоты.
А Керху оставалось только одно — затаиться, наблюдать, собирать информацию и надеяться на чудо — возвращение Рума.

14

Ночью Рум промёрз до костей, промок под тропическим ливнем, но это помогло ему не заснуть. Он бежал почти без передышки, останавливаясь лишь перевести дыхание. В голове раздражительно пульсировал приказ: «Стена. Стена. Стена».
Провалы памяти участились. В минуты прояснения Рум пытался понять, что с ним происходит, но никак не мог найти объяснения. О том, что Керх мог оказаться правым, он даже не задумывался. Во время передышек, когда неведомо чей приказ на время исчезал из головы, Рум пытался пересказывать самому себе какие-то схемы, устройства бурильных машин, установок, но при следующем прояснении уже с трудом вспоминал, о чём рассказывал при предыдущим. Память постепенно уходила из его мозга.
Наступило второе утро. Рум расположился на широкой поляне, залитой солнцем, лёг в траву и постепенно отогрелся. Придя в себя после очередного провала, он обратил внимание на своё тело. Кожа покрылась какими-то твёрдыми маленькими красными язвами, из которых начинали пробиваться едва заметные волоски толстой щетины. Язвы были везде: на руках, лице, груди — всё тело было покрыто страшным симптомом.
«Что бы всё это могло значить? Неужели он… как его зовут?.. Керх?.. Да, Керх… Так что — Керх?.. Ах, да… Неужели он был прав? А прав в чём, собственно? Ах, да… Как же её зовут?.. Кажется, Нола… да, Нола… Неужели она работает… При чём здесь её работа?.. То есть где она работает? Или…»
И снова провал.
Сквозь полубредовое состояние он хотел что-то сказать вслух, но вместо слов из груди вырвался какой-то непонятный звук, похожий на рычанье. Ему понравилось и даже стало интересно. Он его повторил. Неожиданно к нему вернулось сознание. Оно вернулось прежде, чем рычанье прекратилось. Рум услышал невероятно хриплый басистый и грозный рык, который издал он сам, и теперь он всё понял. В отчаянии он что-то хотел крикнуть, но вместо членораздельного слова по лесу пронеслось ещё более страшное и ужасное рычанье. Такого звука джунгли ещё не слышали.
В голове снова помутилось, он машинально взял автомат, встал и побежал в направлении Стены.
В полдень он почувствовал страшный голод. Но сейчас в его представлении возникла не обычная еда, а что-нибудь живое, тёплое и трепещущее. У Рума появилась страсть охоты. Приходящая на замену человеческой животная сущность заставила его отложить автомат. Ему захотелось поймать какую-нибудь живность голыми руками. Рум притаился в зарослях у небольшого ручья и стал ждать.
Он прождал около часа и уже хотел уйти в другое место, как вдруг из зарослей вышла огромная пятнистая кошка. Зверь потянул носом воздух. Почуяв что-то неладное, обнажил в оскале длинные жёлтые клыки. Как только кошка повернулась к нему спиной, Рум сжался пружиной и прыгнул. Завязалась жестокая схватка. Зверь чувствовал, что в ней он вряд ли будет победителем, он чувствовал неведомую доселе силу. Он изо всех сил отбивался лапами, кусал, изгибаясь, вырывался, метался из стороны в сторону, но ничего не мог сделать, силы его оставляли. Рум и кошка хрипели, рычали, по телу Рума то и дело проскальзывали острые когти. Он понимал, что поворачивать зверя мордой к себе опасно, хищник мог распороть когтями задних лап живот или, изловчившись, впиться клыками в горло, но это понимание было уже животным, инстинктивным. На мгновение их взгляды встретились. В глазах Рума был до того дикий и безумный блеск, что хищник не выдержал. Он жалобно завыл и сдался. Рум уткнул зверя мордой в землю и сдавил глотку. Кошка ещё раз рванулась, последний раз жалобно мяукнула и затихла. Рум припал к её глотке, перекусил артерию и прежде всего напился тёплой крови. С каждым глотком он чувствовал прилив в тело такой силы, какой не ощущал никогда.
Вдруг он насторожился, как зверь, потянул носом воздух и, учуяв рядом чей-то посторонний запах, едва успел обернуться. Из-за кустов на него набросились два мутанта. Первого он одним ударом свалил наповал, а второго после непродолжительной борьбы легко задушил таким же способом, как и хищника. Потом лёг отдохнуть возле своей добычи, довольный собой и исходом схваток.
В это время сознание вновь посетило его голову. Он увидел рядом с собой страшную картину и ужаснулся. Вместе с этим пришло и ощущение боли от ран, нанесённых когтями хищника. Всё тело горело. Рум прошёл к ручью. Промывая раны, он попытался максимально использовать эти, уже редкие, несколько ясных минут.
— Первое — провалы памяти и сознания, второе — растёт щетина, третье — я убил хищника и двух мутантов, четвёртое — членораздельная речь превращается в звериное рычанье. Вывод — я превращаюсь в мутанта. Проклятье, Керх был прав: Нола работает на полицию, а я всего лишь подопытное животное. Препарат… Как не дать ему разрушить то, что осталось во мне от человека? Не дать разрушить. Как? Уснуть? Но тогда наступит смерть. Смерть. А если нет?..»
Рум забормотал что-то несвязное, в глазах вспыхнул дикий блеск, и он вернулся к своей добыче. Насытившись мясом, казавшимся ему сейчас очень вкусным, он взял автомат и побрёл дальше.
Пришёл Рум в себя только к полуночи. Осознав, что способность мыслить окончательно его не оставила и напрягши мозг, он с трудом подсчитал, что наступают уже третьи сутки. Если уснуть — можно умереть (если о препарате говорили правду, что очень сомнительно). Если нет — он превратится в мутанта окончательно. Нет, лучше смерть.
И тут на него снова кто-то напал, более сильный и мощный, чем он. Рум это почувствовал сразу. Автомат отлетел в сторону. Сильные лапы сжали Рума, зловонная пасть огромного зверя оказалась вплотную к его лицу. Рум рванулся из смертельных объятий, они споткнулись и покатились по склону, ломая прогнившие лианы и подминая под собой траву и мелкий кустарник. Это спасло Рума. Он сумел вырваться и бросился на зверя, в животном, диком желании победить во что бы то ни стало. Рум-мутант чуял, что это последняя, решающая схватка. Или — или. Джунгли притихли.
Сражаясь, они добрались к местности, где начинались глубокие овраги, каменистые расселины и нагромождения гигантских валунов.
Изловчившись, зверь что есть силы ухнул Рума лапой по голове. Удар пришёлся вскользь, и это снова спасло Рума, иначе его голова тут же слетела бы с плеч. Рум покатился по склону, полетел вниз, ударился головой о камень и, потеряв сознание, застрял между двумя валунами. Торжествуя, зверь заревел, спрыгнул на валун; попытался лапой достать бесчувственное тело, но не смог. Не решаясь прыгать на покатые склоны валуна, он зарычал, спустился вниз. Попробовал достать снизу, но и здесь у него ничего не получилось. Покрутившись несколько минут под недоступной добычей, он снова злобно зарычал и скрылся в зарослях.
Очнулся Рум днём от страшной боли в голове. В горле пересохло. Тошнило. Перед глазами плыли разноцветные круги, в ушах стоял непонятный шум. Но всё это отошло на второй план после того, как он осознал, что может излагать свои мысли ясно, с расстановкой.
Выбравшись из спасительной западни, он нашёл автомат, лёг отдохнуть в укрытии и проспал до следующего утра.
В течение последующих дней он заметил, что навязанный приказ о Стене исчез, а вместо провалов памяти наступает лишь состояние апатии. По своей продолжительности апатия и ясность сознания поменялись местами. В такие минуты он отдыхал где-нибудь в укрытии и равнодушно смотрел на окружающие его девственные джунгли. Теперь он мог думать и анализировать целый день. Кроме того, рычанье уступило место раздирающему горло кашлю; щетина хотя и не исчезла, но перестала расти.
— Отлично, — хвалил он себя, — ты выдержал, пожалуй, самый трудный и жестокий экзамен — экзамен жизни.
На семнадцатое утро, измождённый, уставший и голодный, он увидел сквозь просветы деревьев Стену. Она СТОЯЛА! Она СУЩЕСТВОВАЛА!
Вздымаясь в высоту на семьдесят метров, изрядно разрушенная — дожди, ветры и солнце сделали своё дело — она была похожа на окаменевшее гигантское тело дракона.
Несколько дней Рум выбирал место, в котором безопаснее и быстрее можно было забраться наверх. Осматривая её, он заметил, что ни одна лиана не проросла на ней, все поросли были обрублены под корень.
— Ухаживают, гады, — сплюнул Рум.

15

Наконец, наступил день, когда он подошёл к отвесной стене, закинул за спину автомат и медленно стал подниматься наверх.
Когда до сглаженной временем верхней кромки оставалось несколько метров, снизу раздались крики людей и автоматные очереди. Пули засвистели рядом с ним, отбивая куски от бетонных блоков. Рум едва не сорвался вниз. Дрожа, он стал карабкаться быстрее и вскоре был за перегибом.
— Сволочи, изверги, изуверы. Я вам покажу мутантов, — разозлился он, снимая с плеча автомат. Магазин был полон. Рум мимоходом удивился, как это ему удалось пройти такое расстояние и не отстрелять патроны в джунглях.
Он выбрал удобную позицию, откуда преследователи были хорошо видны, и пересчитал их. Там было около десяти солдат. Рум подождал, пока они соберутся вместе.
Солдаты не стали утруждать себя лазанием по Стене. Собравшись в круг, чтобы перекусить, они курили, смеялись, подначивали друг друга, не обращая ни малейшего внимания на Стену.
Рум тщательно прицелился и короткими очередями уложил почти всех сразу. Двое или трое скрылись в зарослях. Внизу стало тихо. Рум пробежал по Стене около километра в то место, где он собирался преодолевать Стену вначале. Подождал минут десять, наблюдая за джунглями, и осторожно спустился вниз. Прячась за деревьями, он прошёл километр в обратную сторону, нашёл убитых солдат и вытащил из их автоматов все магазины с патронами.
— Пригодятся на той стороне, — сказал он сам себе и, вернувшись на прежнее место, снова забрался на Стену.
Он прошёл на средину и огляделся. От открывшегося глазам вида у него захватило дух. С южной и северной сторон до самого горизонта раскинулись густые джунгли, а с запада на восток, как линия терминатора, их рассекала серая полоса семидесятиметровой в высоту и такой же в ширину Стены.
— Зачем только её здесь вкопали? — недоумевая, спросил он сам себя. — Небо и там, и здесь одинаковое. И воздух тот же, и деревья те же. Для чего? Зачем? Непонятно.
Некоторое время он смотрел, как ветер гнал по небу на пушистые подушки облаков. Гнал он их на север.
Рум побрёл вдоль Стены, надеясь увидеть что-нибудь на противоположной стороне, но сколько он ни шёл, внизу по обеим сторонам Стены были только джунгли. Устав, он прилёг отдохнуть у северного края. Солнце клонилось к горизонту. Нагретая солнцем поверхность Стены располагала ко сну. Уже в полудрёме он подумал, улыбнувшись:
— Здесь можно спать спокойно — ни мутантов, ни хищников.
Но тут же сквозь дремоту ему почудились звуки, похожие на стрекот стрекозы. Он открыл глаза, прислушался. Звуки повторились. Они были упорядоченными, то есть не такими, какие издают животные или насекомые. И доносились они с северной стороны. Рум подошёл к краю и осторожно выглянул за перегиб. То, что он там увидел, повергло его в шок. Он заметался по верху в полной растерянности, не зная, что делать. Вначале он хотел спуститься на свою, южную сторону, но от такой мысли пришёл в ужас и снова заметался, бормоча что-то под нос. Он ожидал увидеть на северной стороне что или кого угодно, мутантов или даже невиданных зверей, но только не то, что он увидел.
Такое раньше даже в самых безумных представлениях не возникало.
Постепенно он успокоился и снова подошёл к краю. Выглянул. Внизу были солдаты. Они стояли с автоматами наизготовку и с хохотом обстреливали Стену. Холодея, Рум выглянул ещё больше. По северной стороне Стены наверх карабкался полуголый, как он, человек. Рум застонал от догадок, которые с каждой секундой вырастали в чёткое и ясное понимание — внизу были солдаты и беглец другой, Северной половины планеты. Там, оказывается, тоже жили люди. Сколько же сотен или даже тысяч лет люди на каждой половине планеты жили, не подозревая и не догадываясь о существовании друг друга!
Рум решительно навёл автомат на гогочущих карателей и нажал курок. Услышав выстрелы и видя падающих убитых товарищей, солдаты получили не меньший шок, чем перед этим Рум. Они не были готовы к такому повороту событий, Рум легко перестрелял их всех. Когда всё стихло, он позвал беглеца:
— Эй, лезь сюда! Я здесь!
Тот удивлённо смотрел вверх. Вжавшись в Стену, не решался лезть дальше. Рум снова позвал его. Наконец, и тот понял, что произошло, и вскоре был наверху.
Они долго молча разглядывали друг друга, потом бросились в объятия и зарыдали. Каждый повторял на своём языке:
— Люди… Люди… Они такие же, как и мы… Мы ничем не отличаемся от них… Зачем же Стена? Для чего? Зачем? Почему?

16

Прошло три года после возвращения Рума и восстания, которое явилось следствием его возвращения. После победы в столицах Южного и Северного полушарий работали объединённые судебные комиссии. Рум проходил лечебный реабилитационный курс и время от времени давал по телесистеме свидетельские показания. Керх часто навещал его.
Как-то утром Керх пришёл слегка возбуждённый:
— Поздравляю, герой! У меня для тебя новости!
Он развернул газету и протянул Руму. На первой полосе выделялось три сообщения:

Сегодня ночью завершён демонтаж Стены по всей окруж-
ности планеты. В качестве исторического памятника решено
оставить её часть длиной десять километров. На месте бывшей
Стены намечено заложить аллею, которая будет носить имена
великих патриотов планеты: Рума Стилза — представителя
бывшего Южного мира, и Лорка Динка — представителя быв-
шего Северного мира.

— Аллея Рума и Лорка. Неплохо звучит, — сказал Рум улыбаясь.
— Ещё бы.
Рум продолжал читать:

Планетарное Сообщество врачей предоставило нам обнадё-
живающие сведения. По их заявлению, следует, что испытания
нейтрализатора, изготовленного для лечения людей, превращён-
ных когда-то в мутантов дикими экспериментами, прошло успеш-
но. В скором времени Сообщество приступит к массовому изле-
чению пациентов.

— Невероятно. Замечательно, — восхищённо прошептал Рум.
— Читай дальше. Там, внизу.
Ниже крупным шрифтом выделялось сообщение:

Позавчера закончился судебный процесс над обвиняемыми
по делу геноцида граждан Северного и Южного миров. Все обви-
няемые на основе представленных доказательств были признаны
виновными и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу.
Вчера приговор был приведён в исполнение.

Рум ещё читал, когда к ним подошла молоденькая медсестра.
— Господин Рум, — пропела она мелодичным голоском, — вас спрашивают две девушки. Одна из них назвалась Нолой, а вторая просила назвать только улицу — улицу Героев пограничников. Она сказала, что вы всё поймёте. Пропустить их обеих, или…
— Пропустите только девушку с улицы Героев пограничников.
Медсестра кивнула головкой и удалилась. Рум посмотрел куда-то вдаль и тихо спросил:
— Зачем?
Керх ничего не уточнял. Он понял, что имел в виду Рум.

1988, Донецк