А хватит ли того, что уж написано
Для будущих, неведомых времён,
Когда совсем тоскливо станет с мыслями,
И выпорхнет, как будто на балкон,
Та девочка, что Музой кличут пафосно,
Зовут, и плачут у её колен,
Кому в глаза заглядывая радостно,
Рифмуют безыскусно «плен» и «тлен».
Она уйдёт, шурша привычно спичками,
Как будто на обычный перекур,
А ты, давно знаком с её привычками,
Пойдёшь читать под красный абажур.
Чужие строчки будут виться ласково
И, пальцами страницы теребя,
Ты вдруг поймёшь, что мир струится красками
Всё так же, но уже не для тебя.
Ты выйдешь следом, резко дёрнув шторами,
На, сумерками смазанный, балкон –
Под дых ударит бронзовыми шпорами
Холодной пепельницы одинокий звон –
Она уйдёт, не насорив окурками,
Не наследив, не обронив платка.
Вы с ней и раньше забавлялись жмурками,
Но в этот раз ты выпит до глотка.
Она уйдёт, как раньше, неожиданно,
Но тонко намекнув, что навсегда –
Ей врать в глаза – жестоко и неслыханно,
И правду говорить никак нельзя.
И будут дни ползти, кряхтеть и корчиться
В безмыслия тревожной пустоте.
И кто сказал, что этим всё закончится? –
Твой срок далёк, по высшей доброте.
Так хватит ли того, что уж написано,
Для Вечности – ведь это твой кордон?
Не скажет ли таможенник напыщенно:
«Автобус – чемодан – перрон – вагон!»?
Не хватит. Только,… помнишь пожелание –
Не обгонять пыхтящий паровоз?
Ты слишком много хочешь знать заранее,
Но знание – не слишком лёгкий воз.
Она уйдёт. Легко и неожиданно.
Но год и день тебе не угадать.
А вечность… Что нам в ней, скажи, не видано?
И есть ли смысл в той вечности? Как знать.