— Мариш, ты не спишь еще? — почти плакала в трубку телефона Алиса.
— Да уж теперь не сплю, — сонно ответила я. — Алиска, ты на часы смотрела? Второй час ночи…
— Прости, подруга… Прости, но мне так плохо… — продолжала страдала Алиса. — Мой Виталик оказался таким козлом… — и в трубке раздались горькие всхлипывания подруги.
— Алиска, это же было видно сразу, только ты не хотела замечать. Мы тебе с Аськой об этом говорили… А ты все мачо, настоящий мачо…
— У него жена… А он врал, что не женат… — и в трубке уже раздавались не всхлипывания, а настоящие рыдания. — Мне так плохо, можно я к тебе приеду?… А Дениска спит?
— Конечно, спит. Время два часа ночи.
— Ну, можно я приеду? Не могу заснуть… Я у тебя там, на диванчике посплю… — канючила Алиска.
— Приезжай, что с тобой сделаешь, — вздохнув, ответила я.
Хорошо, что завтра выходной и можно будет все равно выспаться. Через двадцать минут тренькнул дверной звонок, и на пороге квартиры стояла зареванная с красным носом и опухшими глазами моя подруга Алиса.
— Я приехала, — и она, всхлипнув очень горько, повисла на моем плече. — Мне так плохо… Почему так не везет? Если мужик хороший, то обязательно женат…
— Тихо, Дениска спит. Идем на кухню. Кофе будешь?
— А у тебя вино есть?
— Есть.
— Давай по бокальчику вина и, желательно, литра в три,- горько пошутила подруга.
— Тогда лучше ведро сразу… — ответила я.
— Не, я не лошадь… — фыркнуло Алиса.
— Какое бело или красное?
— А у тебя осталось то чилийское… Название не помню.
— Осталось, — я достала бутылку вина и пару фужеров. — Рассказывай, что произошло.
— Да, собственно, ничего не обычного… Знаешь, женщина совсем беззащитна, когда у нее сохнут накрашенные ногти… И Виталик выбрал для объяснений именно этот момент. Он сказал, что женат, ничего серьезного между нами нет и не может быть… Было бы удивительно, если бы у меня случилось что-то серьезное, и кто-то воспылал ко мне непреодолимой страстью — любовью… — вздохнула, вытирая слезы Алиса. — Вон у тебя хоть Дениска есть… А у меня ни-ко-го… Пусто, совсем пусто. Я, может, тоже ребеночка хочу… Только мужик пошел нынче грамотный… Не хочет иметь лишних проблем…
— Алиска, у тебя еще все впереди…
— Н-да… Впереди. Тридцатник близится, а Германа все нет… Вон, Денискин отец тоже где-то затерялся… Воробей, видно, тоже на зиму улетает в теплые края, а если приживется там, то не возвращается… Ты вон в своем «Палас-отеле» тоже мужика подцепить не можешь. Приезжие, они и в Африке приезжие…
— Ладно, не будем об этом. Это было мое решение. Воробьев о нем даже и не знает.
— Вот, я и говорю, что все мужики козлы… — гнула свою линию Алиса. — Он у тебя не воробей… а буревестник, гордо реющий над волнами… Там пореет, здесь пореет. Только не знала, что и буревестники птицы перелетные… Сказал, что вернется и не вернулся…
— Алиса, остановись, а то сейчас вызову такси и поедешь домой…
— Нет, не хочу домой. Мариш, прости. Долго ты Дениске еще врать будешь про папу — космонавта, улетевшего на Марс… Это сейчас ему пять лет, а скоро он все поймет и спросит…
— Вот когда спросит…- вздохнула я. — Все, Алиска, если ты сейчас не замолчишь, то я вызываю такси!
— Не было бы хуже потом… Все, молчу, молчу, молчу… Ой, зачем вы, девушки, красивых любите, не постоянная у них любовь… — вдруг запела Алиска.
— Ты, что совсем с ума сошла? Сейчас всех тут перебудишь… Лучше ложись спать. Я тебе белье принесла. Устраивайся. Утро вечера мудренее. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Прости, Марина, что так вышло…
— Ладно, ладно… Спи подруга, — улыбнулась я и закрыла дверь на кухню.
За окном было уже совсем светло, когда меня разбудил шум и смех, доносящийся из кухни. Я совсем заспала, что ночью приехала Алиска. Когда зашла на кухню, то остолбенела.
— А… Привет! Мы тут с Дениской в индейцев играем.
— Сдавайся, вождь бледнолицых! — воскликнул Дениска, выныривая откуда-то из-под стола и наставив на меня лук со стрелой.
— Я тебе сейчас сдамся!.. Вы завтракали? — спросила я.
— Да, мам, завтракали! Тетя Алиса сделала бутерброды с сыром и чай. А сейчас… Вождь могикан Большой Орел захватил в плен бледнолицую скво… — кричал весело Дениска, обхватив меня руками.
— Мариша, я звонила Аське… Она скоро приедет.
— А, как же она оставила своего фон Краубе? — удивилась я.
— Ее фон в Германию поехал по каким-то делам фирмы. Вот. Аська не захотела с ним ехать. Скоро будет. Обещала.
И в подтверждение ее слов в дверь позвонили. Я открыла. На пороге стояла Аська с тортом и бутылкой дорогущего шампанского.
— Привет, девчонки! Как я по вам соскучилась! Мой Николаша уехал в Дрезден, а я не захотела. Дома лучше, а там, как дура, сижу в его замке и жду, когда он освободиться… Обещал к новогоду вернуться, а свое Рождество встретит в кругу родителей и друзей, — отрапортовала Аська, и тут же переключилась на Алису. — Ну, что у тебя опять стряслось?
— Ничего…
— Ясно, Вадик твой оказался таким же подлецом, как и предыдущий Вадик. Слушай, а ты принципиально, Лис, знакомишься с Вадиками.
— Не знаю, — задумчиво пожала плечами Алиса, — Не знаю! Так получается… И правда этот Вадик, и перед этим был Вадик…
— И перед тем был Вадик, — передразнила подругу Аська. — Лис, а может тебе надо познакомиться с мужиком, у которого другое имя? А?
— Аха… Сначала спросить: «Мужик, как тебя зовут?.. А, Вадик… Нет не подходишь, проходи мимо… Коля?.. Тогда знакомимся!» И, как ты себе это представляешь? — воскликнула Алиса.
— Молча! Меняй имя у мужика. Вадик для тебя не подходит, -продолжала Аська.
— Вот тебе твой Николас подходит, а почему ты решила, что мне Вадик не подходит?
— Звезды сказали, а они не лгут! — улыбнулась Аська.
Но тут с громким улюлюканьем влете на кухню Дениска и с разбегу повис на шее у Аськи, которая, как волшебница из воздуха достала и протянула ему игрушку. Дениска завизжал от радости и ее расцеловал. Мы сидели и пили чай с тортом, болтая о всякой ерунде. Потом я вспомнила, что завтра мне в ночную смену и спросила:
-Девчонки, я завтра работаю в ночь… Кто побудет с Дениской?
Алиса замялась и сказала:
— Мариша, хотела тебя попросить… Можно я поживу у тебя несколько дней. Не могу дома. Я там схожу с ума.
— Хорошо. Живи. А как же твоя Мурка? Как она одна у тебя эти дни?
— Я хотела попросить и за Мурку. Можно и она здесь поживет? Нет, ну надо же, какой Вадик гад… Сказать, что женат почти перед самым Новым годом. Испортить настроение… — и Алиса вдруг опять собралась рыдать.
— Так, — резко остановила ее Аська. — Никаких слез. Может и хорошо, что сказал… Наверное, что-то у него попросила?
— А я… — всхлипнув начала Алиса, — он спросил, что мне подарить на новый год… А я его попросила не уезжать и встретить Новый год вместе. А он ответил, что золото — бриллианты — пожалуйста, а Новый год только с семьей… И назвал меня дурой, которая до сих пор не поняла, что он женат. Аааа… — опять зарыдала она.
— Ладно, хватит разводить нюни при ребенке… Забудь уж его совсем, — воскликнула Аська, всучив Дениске тарелку с большим куском торта и выпроводив из кухни.
— Ладно вези свою Мурку и сама живи. Твой диванчик пока свободен.
— Что значит пока?..- встрепенулась Алиса.
— Пока на нем кроме тебя спать некому, — ответила я.
— Ты, что надеешься, что на него когда-нибудь твой воробей-буревестник приземлится. Тогда я ему не желаю мягкой посадки…
— Да при чем здесь Воробьев?.. Он уже и забыл о том мимолетном романе… Я даже рада, что у меня есть Дениска. Сейчас не представлю, что его бы у меня не было. И спасибо Воробьеву, что он принял какое-то участие в его рождении. А не знает, ну и пусть! — развеселившись, сказала я, собирая с пола стрелы от индейского лука.
У нашей троицы это был единственный ребенок, которого мы все любили и баловали. Аськин Николас фон Краубе пока не хотел детей, хотя, они жили в достатке. Он все говорил: «Асья, я не хочу тебя пока обременять такой большой заботой, как дети… Вот переведут меня опять в Дрезден, где мой родовой дом, там мы сможем родить. Мои дети должны родиться в родной стране Германия» и так далее и тому подобное. Аська сначала сопротивлялась, настаивала, а потом махнула рукой, перестав поднимать эту тему, и продолжала баловать моего Дениску. С Алисой все было гораздо сложнее. Она влюблялась, казалось, с первого взгляда, да так, что до второго и не доходило. Была красива, умна, но ей не везло с мужиками, хоть ты тресни. С ребенком у нее тоже как-то не получалось, и мой Дениска оказался сыном трех мам, короче, почти сыном полка, правда, с папой, улетевшим в экспедицию на Марс. Я работала на ресепшене в гостинице «Палас — отель», хотя работа не айс, да и училась совершенно другому, но как случилось, так случилось. Родился Дениска. И было хорошо, что мне удалось получить эту работу. Спасибо Аськиному фону. Он кому-то сказал словечко, и меня взяли сначала просто дежурной по этажу, а потом перевели на ресепшен. В принципе, работать можно было, но главное устраивал график. В те дни и ночи, пока я работала, с Дениской оставалась Ася или Алиса, конечно если в этот день ему не надо было идти в детский сад.
Девчонки уехали, но через пару часов вернулась Алиса с переноской для животных, в которой сидела ее белая турецкая ангорская кошка с разноцветными глазами и вальяжным характером. Звали ее по паспорту Мирабелла и еще куча каких-то имен по ее кошачьим предкам, но когда она появилась у Алисы, то за ней прочно закрепилась вполне русская кошачья кличка Мурка.
Мурка уже была привычна к таким переездам и по-этому очень спокойно вышла из своего переносного вольера, расправила хвост, гордо прошлась по кухне, коридору и попала в зал, который в моей двухкомнатной квартире служил всем — гостиной, моей спальней, кабинетом, кинотеатром, и, облюбовав мое любимое кресло, запрыгнула на него и стала приводить сою примятую шерсть в порядок. Но не тут-то было, в комнате появился Дениска и сразу же потянул к ней руки со словами:
— Мурка, ты мой Муреночек, Мурка, ты мой котеночек…
Кошандра была очень терпелива, но она не привыкла к общению с детьми, а через пять минут после появления Дениса, уже распрощалась с креслом, так как, освоив специальность скалолазки в прошлые разы, сидела высоко на шкафу, победно поглядывая на Дениску и недовольно размахивая своим белым пушистым хвостом. После этого Дениска потерял к ней всякий интерес и занялся своим любимым делом. Я его несколько месяцев назад сводила в кружок по рисованию в наш местный ДК, и через несколько занятий, руководительница, совершенно милая молодая девушка, сказала, что мальчика надо учить рисовать, у него есть талант и необыкновенно тонкое чувство цвета. Не знаю, где она этот талант увидела, мне казалось, что Дениска рисовал, как рисуют все дети в свои пять лет, но главное ему нравилось, и он ходил с большим удовольствием, а у меня появлялось пара часов свободного времени, чтобы пробежаться по магазинам, зайти в салон красоты к Алиске или встретиться с подругами вне домашних стен.
На следующий день Алиса ускакала в свой салон, обещая вернуться к шести, чтобы я могла уйти на работу в ночное дежурство без волнений. Алиса после работы заехала в детский сад и забрала Дениску, но когда я увидела сына с фингалом под глазом и порванной курткой, то опешила и забыла, что собиралась на работу. Алиса сказала, что воспитательница пожаловалась на Дениску. Он подрался с каким-то Иваном Копытиным не понятно из-за чего. Тому мальчику досталось еще больше.
— Сын, что это такое? Что это за гладиаторские бои?
— А пусть не лезет! — невозмутимо ответил Дениска. — Ванька сказал, что на Марс еще люди не летают и у меня нет папы. Вот. Я ему и врезал.
— Ну, вот, что я тебе говорила? — воскликнула Алиса. — Началось… Это же дети!
— Я ему сказал, что у папы очень секретная миссия и об этом полете никто не знает, а он рассмеялся и назвал меня вруном. И я ему врезал еще пару раз, а он порвал мне куртку.
— Куртку мы зашьем, а вот с фингалом будет сложнее… — сказала я.
— Мама, почему папа, если звонит, то всегда ночью, когда я сплю.
— Ну, Дениска, так получается… У него день, а у нас ночь…
— Ты меня следующий раз разбудишь, когда он позвонит?
— Хорошо, разбужу, только когда это будет — не знаю.
— Но будет же, — очень серьезно сказал Дениска.
— Ладно, ребята, я круто опаздываю на работу. Моя развалюшка что-то сегодня заводиться отказалась, надо в мастерскую, только знаю, что мне там скажут — утиль не ремонтируют. Ладно, побежала на метро, — я стала быстро одеваться.
— Возьми мою машину, — и Алиса кинула мне ключи от своей Тойоты. — Да, ну, ты что, Алиска! А вдруг…
— Никаких вдруг. Езжай. Доверенность у тебя есть. Давай уж, вали, а то опоздаешь.
Я пулей вылетела на улицу. Алискина ласточка завелась с пол-оборота. Сидя в ее машине, я чувствовала себя почти королевой, ну если не королевой, то принцессой крови точно. После моей раздолбаной «Нивы», оставшейся в наследство от отца, это был просто космический корабль… Приехав в гостиницу, я была удивлена каким-то необычным вечерним оживлением. По холлу бегал управляющий, давал какие-то указания, срочно менялся, потрепанный временем и людьми, декоративный сухостой в вазах. Аркадий Самуилович, даже не высказал свое неизменное «фи» на мое опоздание и не сказал, как обычно, «Если бы не просьба господина Краубе, то я бы вас уже давно уволил…» Он только махнул мне рукой и крикнул: «Быстро включайтесь в процесс…» Я подошла к своей напарнице Леночке:
— Лена, что случилось?
— Марина, тут в каком-то из наших отелей произошла авария, залило несколько номеров. Какую-то важную персону или группу туристов везут к нам, а перед Новым годом с местами совсем плохо… Распорядились в свободных номерах срочно поменять все и поселить их… Даже дизайнера Карину Александровну вызвали… А сейчас там из полулюкса делают люкс пять звезд. Короче, кино и немцы… Больше ничего не знаю.
— Майская, — вдруг закричал Аркадий Самуилович мне почти в самое ухо.- Это что за вид? Где униформа? Ты, что моей смерти хочешь?..
— Ну, что вы… Я сама себе не враг! А надо форму? — вдруг спросила я и широко улыбнулась, что очень взбесило Аркадия Самуиловича.
— Вы на работе. И у нас принято встречать гостей в униформе!
— Но раньше…
— Никаких раньше! Еще слово, и я вас уволю… Не посмотрю, что господин Краубе о вас просил.
— А четвертую и пятую звезду на вывеске тоже сейчас подрисуете? — съязвила я, но Лена одернула меня за рукав и, на мое счастье, управляющий ничего не расслышал. — Ладно пойду переоденусь, раз это так важно.
Через пять минут я уже стояла за стойкой регистрации в этом дурацком синем костюме, пилотке с полосатым шарфиком на шее.
Пробегая мимо, Аркадий Самуилович высказался, глядя на меня:
— Вот то-то же… ах, все самому, все самому, за всем нужен глаз да глаз…- и тут же переключился на рабочих, устанавливающих елку. — Аккуратней, аккуратней, черт вас дери. Там же шары стеклянные…
За десять минут до появления важных гостей все вдруг успокоилось и затихло. Аркадий Самуилович присел в кресло, вытер пот со лба:
— Уф… Все самому, все самому… — и оглядев холл, вдруг остановил взгляд на наших с Леной физиономиях. — Девочки и улыбайтесь, улыбайтесь. Чтобы я кислых лиц не видел. Клиенты должны остаться довольны, вы меня поняли. Они приехали на две недели и поработать, и отдохнуть в нашем городе. И постарайтесь быстро-быстро выполнять их просьбы и поручения.
— Нормальный клиент валит сейчас на Мальдивы, Карибы или, на худой конец, в Египет или Турцию, — проворчала Лена. — И нормальный клиент не переселяется из пяти звезд в три… Тут, как мне кажется , какая — то темная история… Слушай, ничего не пойму… По списку ни звезды эстрады, ни писатели, ни спортсмены… Какие-то Иванов, Петров, Сидоров… Из-за чего переполох -то, Аркадий Самуилович? — вдруг спросила Лена.
— Не твоего ума дело! Сказано встретить и поселить по высшему разряду, — ответил Аркадий Самуилович. — Ваше дело молчать и улыбаться, улыбаться.
— Ага, при наших -то трех звездах… Три звезды, три, блин, звезды летели по небу… по небу,- натирая стеклянную поверхность стола, вдруг запела Лена,- и какого черта вас, уважаемые звезды, к нам занесло с вашего голубого неба… три звезды…
Аркадий Самуилович, наверное, что-то еще хотел сказать, но тут дверь отворилась, и в холл вошло человек шесть здоровенных, высоченных молодых мужиков в почти одинаковых расстегнутых пальто, из — под которых выглядывали строгие костюмы, белые рубашки и галстуки.
Аркадий Самуилович подскочил и чуть ли не вприсядку поспешил им навстречу, разводя в разные стороны руки, приговаривая: «Милости прошу, милости прошу… Зарегистрируетесь и прошу в наш ресторан. Вас ждет ужин… Мы всегда рады…» Но его никто не слушал, и, казалось, не замечал. Он любому из вошедших едва доходил до подмышек и, наверное, казался мелочью… Мужчины дружно выстроились у ресепшена, разделившись на две группы. Первого из своей группы я оформила быстро, а когда глянула на второго, вдруг утонула в его глазах. Ему было лет тридцать пять, не совсем правильные черты лица, в тонкую полоску сжатые губы, с однодневной щетиной подбородок и почти зеленые глаза под густыми бровями в разлет… Я, как дура, уставилась на него и просто тонула, тонула в его глазах, пока он вдруг не сказал:
— Девушка, знаете, я очень устал… Можно оставлю вам свои документы, а все формальности вы напишете потом. Дайте пожалуйста ключ…
У него был глубокий баритон с легкой хрипотцой. Я совсем забыла, что должна делать и протягивая ему ключ, почти осипшим голосом, спросила:
— А ужин?
— Закажите мне его в номер… — взяв ключ и устало улыбнувшись, сказал он, — Спасибо. Я потом заберу паспорт.
Еще один из этих бравых солдат Швейков последовал его примеру, а вот оставшиеся стойко отстояли и отсидели свою очередь, пока мы с Ленкой закончили регистрацию и раздачу ключей.
Аркадий Самуилович, уходя домой, перекрестился, что обошлось без всяких эксцессов и все бормотал: «Все сам, все сам… За всем только глаз да глаз нужен… И чего они сюда их отправили… » Я заказала ужин в двести седьмой номер, оформила карточку регистрации. Фамилия и имя этого мужчины мне ничего не говорила: Бутурлин Добрыня Федорович. Такое редкое имя, если бы где-то встретилось, то я его точно запомнила. Он был из Москвы. И в паспорте не было штампа о регистрации брака, что удивительно. Такие мужчины, как мне казалось, должны быть женаты, а некоторые и не по одному разу. Сколько таких паспортов прошло через мои руки… Часам к одиннадцати вечера все вроде совсем успокоилось, гости получили все, что хотели, кто сидел в ресторане, кто ушел прогуляться. Ленка решила пойти подремать пару часиков, чтобы меня потом отпустить сделать тоже самое. Приезда новых групп до завтрашнего утра не ожидалось. Я достала маленькую книжечку, которую на днях мне подкинула Алиска, сказав, что очень замечательный романчик, но до него днем у меня не доходили руки. Я зачиталась, что не услышала, как в холл спустился мужчина. И если бы не звонок его телефона, то, наверное, я была бы поймана на месте преступления, а именно за чтением книги на рабочем месте, что строжайше было запрещено. Книгу, конечно, успела спрятать… Это был Бутурлин. Я стала невольным свидетелем его разговора. Подслушивать было совсем нехорошо, но ничего не поделаешь…
— Катя, давай не будем возвращаться к этому вопросу… Ты сама первая предложила… Да, да, ты первая захотела, как ты сказала, разорвать этот порочный круг… Тебе нужна свобода… Ты ее получила…- он замолчал, слушая, видимо, длинный монолог этой самой Кати на том конце провода, а потом сказал,- Извини, но я не хочу начинать все сначала в двадцать пятый раз… Понимаешь. Не хочу, потому что знаю… Ты опять начнешь искать повод… Катя, давай ты останешься там, где ты есть и будешь жить своей жизнью, а я своей… Никого не нашел… А… ты меня знаешь?.. Нет, ты меня совсем не знаешь. Все! Точка, Катюша, точка. Пока. — он замолчал, а потом подошел к стойке и посмотрел на меня.
Я не выдержала его взгляда и, побоявшись опять в нем утонуть, опустила глаза, а руки сами протянули ему паспорт. Он взял его молча, посмотрел на табличку с именами дежурных и вдруг предложил:
— Марина, вы не могли бы составить мне компанию и прогуляться по городу.
— Я? Не могу, простите… Работа, господин Бутурлин.
— Здесь недалеко, просто пройтись по ночной улице… Да и давно в Питере не был. Пожалуйста, соглашайтесь! Там снег идет… Падает хлопьями и тут же тает на горячем асфальте…
— Нет, простите не …
Но тут появилась Ленка и сказала:
— Да, ладно, иди уж… Ты помнишь, что сказал Аркадий Самуилович или напомнить?..
Бутурлин посмотрел на нее и сказал мне:
— Марина, я вас подожду на улице.
— Хорошо, — а когда за ним закрылась дверь, то я повернулась к Ленке,- Ты что, с ума сошла! Какие тут прогулки… работа.
— Да, ладно! Самуилыч же сказал: выполнять все желания клиентов. А тут такое невинное — просто погулять… Никуда она не денется, эта работа. Тебе жизнь, можно сказать, шанс дает познакомиться с приличным мужиком, а ты работа, работа, бе-бе- бе… — передразнила Ленка. — Ты думаешь, что я не видела, как вы смотрели друг на друга, когда он стоял у стойки…
— Что ты говоришь! — возмутилась я. — Как я смотрела на него?
— Это была любовь с первого взгляда, — засмеялась Ленка. — Амур попал сразу в цель, поразив два сердца одновременно.
— Не городи ерунды! — воскликнула я.
— Он же не меня, а тебя приглашает прогуляться.
— Он приглашает прогуляться первого попавшего под руку человека после неприятного разговора. Вот и все!
— Ню-ню,- продолжала смеяться Ленка. — Иди уже, а то кавалер заждался. Вон он, как нетерпеливо ходит туда… сюда… туда… сюда. Иди прогуляйся. Блин, как маятник… Пригласил бы меня, я бы не ломалась, как сдобный пряник… Иди уж, принцесса ресепшена…
— Думаю, наша прогулка не затянется… — сказала я, накинула куртку и вышла.
Увидев меня, Добрыня вдруг улыбнулся и протянул руку. Он предложил взять его под локоть, а потом другой рукой чуть прижал и накрыл мою руку. Мы шли с ним сначала молча, медленным шагом, никуда не спешащих людей. Витрины магазинов были украшены разноцветными гирляндами, шарами, искусственными елками и елочками, Дед Морозами и Снегурочками. Перед одной витриной я остановилась и стала рассматривать костюм Деда Мороза, надетого на манекен…
— Вам нравится этот костюм? — вдруг спросил Добрыня, проследив направление моего взгляда.
— Мой сын в свои пять лет не верит, что Дед Мороз существует, но у его друга — врага Ваньки Копытина папа каждый год переодевается в Деда Мороза и дарит своим детям подарки, а потом они идут кататься на горку всей семьей… И Дениска просто мечтает, что его папа однажды придет, как Дед Мороз и подарит ему большую железную дорогу, с которой они будут вместе играть…
— А где его папа? Детей, мы же знаем, что аисты не приносят и не находят в капусте, — вдруг сказал Бутурлин.
— Мне родители долго говорили, что в картошке нашли, — усмехнулась я. — Господин Бутурлин…
— Добрыня… — прервал он.
— Добрыня, если бы я знала где?
— А официальная версия?
— Его папа с секретной миссией отправлен на Марс…
— Смешнее не могли придумать? И что?- спросил, улыбаясь, Добрыня.
— И что… Версия лопнула. Тот же самый Ванька сказал, что к Марсу ракеты с космонавтами еще не летают… Пацаны подрались до синяков… Теперь Дениска требует, если папа позвонит, чтобы ему дали поговорить… Но папа не звонит и не позвонил никогда. Теперь он совсем не верит, что у него был и есть папа.
— Хотите я найду его по своим каналам? Мне надо будет только знать его имя, фамилию, год рождения и…
— В том то и дело, что не хочу, чтобы Вы нашли Воробьева. Он даже не знает, что Денис существует на этом свете.
— Но было бы честнее, если он узнал… Может быть он захочет звонить сыну, переодеваться в Деда Мороза, дарить подарки и кататься с ним с горки.
— Нет… Думаю, что у него есть семья, и если бы хотел вернуться, то выполнил обещание… — вздохнула я.
— А хотите я позвоню вашему Дениске? — неожиданно предложил Добрыня.
— Ну, что вы! — воскликнула я. — Зачем?
— Надо же, чтобы пацан верил, что у него есть папа.
— Да, а потом он захочет, чтобы папа появился, а потом еще чего — нибудь, — попыталась отказаться я.
— Знаете, Марина, это будет потом и тогда придумаем, как действовать. А сейчас я просто ему позвоню и все. Диктуйте номер.
— Чей?
— Сына.
— У него еще нет телефона. Если только мой…
— Тогда диктуйте свой, — потребовал Бутурлин. Он его записал, а потом нажал на кнопку вызова, и в моем кармане зазвонил телефон. — Ну вот и все. Пойдемте, Марина, обратно.
— Идем, — согласилась я.
— Хорошо у вас тут ночью, спокойно, ни суеты, ни толкатни.
— А у нас район здесь довольно спокойный, не смотря, что центр, — согласилась с его мнением и я.
Мы с расстались с Бутурлиным в холле гостиницы: он пошел к себе в номер, а я за стойку, чтобы сменить, клевавшую носом Ленку. Та увидела меня, вопросительно с любопытством посмотрела:
— Ну?
— Что ну?
— О чем говорили?
— Да не о чем… Просто так, — остудила я ее пыл.
— О встрече — то договорились?
— О какой? Ты что, Лен, кто он, а кто я?
— А кто он — узнала?
— Нет, не узнала, вздохнула я. — Они все одинаковые.
— Там, короче, по сводкам местного совинформбюро, приехали каких-то два крутых дядьки со своей охраной. Думаю, что он из чьей-то охраны. Крутышки так не гуляют и обслугу с ресепшена на выгул не зовут. — Констатировала Ленка, — пойду подремлю пару часиков, а потом тебя отпущу. Ок?
— Хорошо.
Утром я сменилась и с Бутурлиным больше не встретились. Единственное, что сделала, это позвонила в номер, дав тем понять, что настало время вставать.
Когда я подъехала к дому, то Алиса и Дениска меня уже ждали на крыльце. Сын, увидев меня, с криком радости кинулся ко мне, а подруга, как полагается, не спеша спустилась и подозрительно посмотрела на меня:
— Мариша, что-то случилось?
— Ничего…
— Я тебя слишком хорошо знаю. Колись! — остановила меня Алиса.
— Потом… Ладно?
— До вечера! Мы поехали. Дениску я привезу, так что отдыхай и жди нас. Мурку покормила, и она спит на шкафу, — улыбнулась Алиса, усаживая Дениску в машину.
Я зашла в квартиру. Было тихо, только из комнаты сына иногда доносились крики волнистых попугайчиков. Я заглянула туда и увидела картину: Мурка сидела у клетки и внимательно рассматривала своими разноцветными глазами Гошку и Катюшку, которые взволнованно чирикали, перелетая с насеста на насест. Потом Мурка медленно встала на задние лапы, одной передней лапой оперлась на прутья клетки, а вторую засунула внутрь, распушив когти. Кошка всегда остается кошкой. Попугаи забились на самую верхнюю жердочку и устроили настоящий переполох. Я взяла Мурку на руки и вынесла из комнаты, прикрыв дверь. Кошандра обиженно посмотрела на меня и, подняв свой шикарный хвост трубой, гордо прошествовала в сторону кухни. Попугаи еще немного почирикали, а потом успокоились, а в квартире наступила полная тишина. Я побродила без дела, потом стала готовить ужин. Но у меня из головы не шла эта ночная прогулка с Бутурлиным по городу. Я почему-то в первой раз за последние пять лет сама не желала, чтобы это знакомство вдруг закончилось, не успев начаться. И очень хотела, чтобы Добрыня оказался самым простым охранником… Часа в четыре вдруг раздался звонок.
— Привет! — сказал Добрыня.
— Здравствуйте. У вас что-то случилось?
— Нет, у меня все хорошо. Я просто хотел услышать вас, Марина. Ваш голос. Я не могу забыть нашу прогулку под снегопадом…
— Я тоже,- вдруг призналась я.
— А когда Дениска будет дома? — спросил он.
— Скоро, через пару часов. Это все зависит от Алисы, когда она его заберет из детского сада.
— А кто такая Алиса.
— Моя подруга. Она со своей кошкой Муркой пока временно живет у меня…
— У нее нет своего дома? — удивленно спросил Добрыня.
— Есть, но она переживает не самый лучший период своей жизни и попросила разрешить ей пожить у нас.
— Я очень рад, что вас услышал. Сейчас буду несколько занят, а потом позвоню. Пока.
— Пока, Добрыня, — ответила я, и его телефон отключился.
Потом приехали Дениска и Алиса. Мурка, почувствовав опасность, опять переселилась на шкаф и очень внимательно следила с высоты за всем тем, что происходило в комнате.
Поужинав, Дениска пошел рисовать, а мы с Алиской засели на кухне.
— Так, колись, подруга! — пристала она ко мне.
— Да нечего говорить… Просто я познакомилась с мужчиной.
— Кто он?
— Он живет у нас в отеле. Кажется работает охранником у какого-то бонзы… Но плохо то, что он из Москвы.
— Ой, можно подумать, что Москва на Луне. Если полюбит, то это уже между Москвой и Питером расстояние совсем не расстояние, а здесь не меньше, чем в столице есть те, кого надо охранять, — фыркнула Алиса.
— Да о какой любви можно го…- тут зазвонил мой телефон. Я ответила. — Да, Добрыня, уже дома… Сейчас я ему дам трубку.
Я пришла в комнату к Дениске.
— Сын… это тебя!..
— Что? — Дениска выхватил у меня трубку, сначала слушал внимательно, а потом как закричит. — Папа… Папа, я так ждал твоего звонка!
Я вышла и прикрыла дверь за собой. Не знаю о чем они разговаривали, но минут через десять Дениска выбежал из комнаты и протянул трубку и криком:
— Мама, папа хочет с тобой поговорить.
Алиска, в это время только отхлебнула глоток чая, как услышала Денискин крик, тут же поперхнулась и громко раскашлялась:
— Кто… Кх…кх…кх… Кто? Воро…кх…бьев… Мама дорогая…
Но ей в этот момент никто не ответил, только Дениска стал стучать по ее спине своим маленьким кулачком, приговаривая:
— Папа жвонил… Это папа звонил…
А я в это время вышла из кухни и спряталась в ванной комнате.
— Привет! — радостно поздоровался Добрыня.
— Привет!
— Знаешь, у тебя очень занятный пацан. Мы с ним так хорошо поговорили.
— Спасибо, Добрыня.
— Марина, Вы когда будете здесь в гостинице?
— Завтра утром…
— А не хотите сейчас погулять? — вдруг спросил он.
— Сейчас?..
— Марина, соглашайтесь! Пожалуйста! — уговаривал он.
— Но я не знаю, как сейчас добраться…
— Вы скажите, куда подъехать…
— Хорошо. К метро «Академическая».
— Через полчаса буду,- сказал, как отрезал, Добрыня, и я ему почему-то поверила, что так и будет. Через полчаса я уже подходила к метро, как заметила, что Добрыня идет мне навстречу.
— Идем, я на машине.
— Мы куда-то едем?
— Да, тут не далеко, но такой обалденный вид на город!
— Ты же москвич, а Питер знаешь…
— Я не всегда был москвичом. Я же из Питера, Марина. Это мой родной город, но так получилось, что вынужден уехать в Москву… Работа и дом у меня теперь там.
— Да… Я понимаю. Едем.
— Вы, Марина, были под куполом Исаакиевского собора?
— Нет. Никак не получалось.
— Сейчас посмотрите на город почти с птичьего полета. Высота сорок три метра. Со смотровой площадки город, как на ладони.
Добрыня, стоя на площадке, читал стихи: «Люблю тебя, Петра творенье…» Он все время держал меня за руку и ни на минуту не отпускал от себя. Была ли я счастлива в этот момент? Мне кажется, нет не кажется, я точно знала, что счастлива до бесконечности. Мне было совершенно не интересно кто он, кем работает, мне просто с ним было тепло, даже на той высоте, где свободно гулял холодный северный ветер. Потом мы спустились вниз, зашли в какую-то небольшую кафешку, где, как оказалось, подают довольно вкусный кофе. Потом он отвез меня домой. Я совсем не хотела выходить из машины, а он совсем не хотел меня отпускать. Потом он вышел из машины, открыл мою дверь, подал руку… Мы стояли у входа в парадную, молчали и смотрели друг другу в глаза. Потом Добрыня наклонился и поцеловал меня, крепко прижав к себе. Я попрощалась с ним и, когда уже закрывалась дверь, услышала: «Спокойной ночи!»
Не успела зайти в квартиру, как мне навстречу вылетела Алиса:
— Нуууу? А что ты не привела его чаю попить, кофе… На улице, поди не май месяц!
— Да, мы в кафе зашли… — пробормотала я, мне почему-то вдруг пришла в голову мысль, что этой встречей он со мной прощался.
— Что случилось? — забеспокоилась Алиса.
— Мне кажется, что мы с ним больше не увидимся.
— Глупости! Увидишься и не думай о плохом! Попомни мое слово, увидишься. А он на сколько дней бронировал номер?
— На двенадцать…
— О, да за это время можно все, что угодно сделать! И влюбиться, и разлюбить, и возненавидеть, и опять полюбить!
На следующий день Алиса решила взять выходной, а Дениска, естественно, остался с ней. Я взяла ее машину, и как ни странно, не опоздала на работу. Шеф был доволен. Принимая смену, обнаружила, что ключ от двести седьмого уже лежит в ячейке.
— А что у нас двести седьмой номер освободился?
— А москвич? Так они сегодня ни свет, ни заря уехали в аэропорт, но номера пока разбронировать не разрешило руководство… Уплачено за две недели вперед.
Настроение сразу упало, все валилось из рук, но я ничего не могла с собой поделать. Ведь чувствовала, чувствовала, что его больше не увижу. Я набрала его номер телефона, с которого он звонил Дениске, но тот оказался вне зоны действия сети. Я не знаю, как отработала день, часы, казалось, были резиновыми и тянулись до бесконечности. Минутная стрелка просто вросла в часовую и совсем не хотела двигаться. В конце концов стрелки доползли до восьми, и я с чувством огромной пустоты в душе, поехала домой. Он даже не позвонил.
Как только Алиса задала свой любимый вопрос «Нууу», я на нее так посмотрела, что она все поняла:
— И ты, Брут… Уехал? Все, молчу… молчу…
— Да. И ничего не оставил, не сказал, не позвонил…
— А позвонить не пробовала?
— Пробовала, но телефон отключен.
— Ай, ладно! Забей… — вдруг сказала Алиса. — И вообще, надо настроение поднимать! До Нового года осталось ровно три дня и два часа.
— Разве можно… — но тут вылетела на кухню с распушенным хвостом и шерстью дыбом Мурка, а следом за ней бежал Дениска и звал ее:
— Мурка, Мурка, иди сюда…
Мурка быстро нырнула под ноги Алисе и спряталась за ними. Я только хотела закричать на Дениску, но Алиса остановила и решила прочитать Дениске лекцию, что можно и чего нельзя делать с кошками, но он очень внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Я ничего ей не сделал. Просто хотел, чтобы она, как собачка встала на задние лапы… Я же не просто так ее просил, а за колбасу, а она не захотела….
— Нет, я вижу, что мы тут с Муркой загостились… Еще немного, и она у меня залает, как собачка,- улыбнулась Алиса.- Мы завтра отбудем в родные пенаты. А ты не расстраивайся, два дня — это не роман, и даже не его половина, а так — одно название… Забей…
— Оставьте Мурку у нас. Я ее сделаю Снегурочкой. Ей же шубки уже не надо, она у нее и так есть, а я ей корону сделаю…
— Нет уж, этот Новый год, как-нибудь обойдется без Мурки — Снегурки, — пошутила Алиса, достав кошку из — под скамейки и усадив себе на колени.
Вечером Алиса уехала… Дениска, послонявшись по комнате в одиночестве, потом взял карандаши и бумагу и стал что-то рисовать. Когда я заходила в комнату, то он старательно прятал от меня рисунок. На следующий день, после работы купила елку и принесла домой. Она немного постояла в тепле, и от нее вдруг пошел такой новогодний запах, что в комнате сразу запахло праздником. Нам с Дениской вечером было очень весело: он, как зайчик, прыгал вокруг елки, помогая вешать игрушки и мишуру. Следующий день он изводил меня одним единственным вопросом:
-Папа не звонил?
Когда я ему говорила:
— Дениска, папа очень занят и, наверное, не позвонит.
Он отвечал:
— Папа обязательно позвонит. Он обещал! Я ему верю!
С каждым часом все ближе и ближе приближался тот час, когда прозвучит на всю страну бой курантов и наступит Новый год. Я достала бутылку игристого «Мартини» , фрукты и села у телевизора в ожидании той самой главной минуты в году. Дениска маялся целый вечер, так и не дождавшись самого важного для него звонка, заснул прямо на диване около семи вечера. Но тут позвонила Аська.
— Маришка, я знаю, что ты сидишь сейчас одна и к нам приехать у тебя ума не хватило.
— Ась, какой ехать… Настроения нет.
— Так, ты мне что-то последнее время совсем не нравишься, подруга. Давай, собирайся и приезжай.
— Не могу, моя лохматка совсем развалилась и стоит на приколе. В сервисе сказали, что легче новую купить, чем этот утиль ремонтировать…
— Собирайся, одевайся, бери Дениску и жди! Я сейчас сама приеду. Николас тут какого-то своего московского партнера пригласил… вот — вот должен приехать. Говорит не женатый… Соглашайся, а то Алиске достанется и все…
— Да и пусть достается… Мне — то что? Мне не жалко, главное, чтобы счастливой она была.
— Ладно, жалко у пчелки, пчелка на елке. Я уже выезжаю. Собирайся! И, вообще, мой Николаша очень настоятельно просил, чтобы «фрау Марина была обьязательно», — передразнивая русский язык мужа, смеялась Ася.
Пришлось будить Дениску, который только услышал, что едем к тете Асе, сразу проснулся и забегал по дому, задавая сто вопросов в минуту, и требуя, чтобы взяли с собой костюм зайчика. Ася приехала через час. Помогла собраться и в темпе вальса вытащила нас с Дениской из дома, говоря, что не взяли, найдем у нее. В начале десятого мы шумной гурьбой ввалились в Аськин дом, где нас встретили Алиска и еще несколько наших знакомых. У Дениски тоже оказалась компания из двух девочек и трех мальчиков. Единственное, что больше всего волновало Асю — это Николас и его партнер почему-то задерживались. Она с десятого раза все-таки дозвонилась до мужа и выяснила, что они едут из Пулково и «мало-мало» застряли в пробке, но клятвенно заверили — к одиннадцати будут точно. Николас не обманул. В одиннадцать его форд победно въехал во двор дома и, сделав круг почета, остановился у крыльца. Странное началось потом, когда вслед за Николосом из машины вышел в обалденно красивой шубе и с огромной кудрявой бородой Дед Мороз. Он закинул огромный мешок с подарками себе на плечо и взял в руки посох. Николас повел его в дом, а по дороге о чем-то с ним разговаривал и смеялся. За огромной бородой и усами, было трудно разглядеть человека и узнать кто он… Но когда Дед Мороз заговорил, у меня по коже побежали мурашки. Мне на какую-то долю секунды показалось, что это голос Добрыни, я прогнала эту шальную мысль. Да и откуда Краубе мог знать Бутурлина и наоборот. » Ша, обознатушки вышли ребятушки,» — сказала я сама себе и стала смотреть, как Дед Мороз водит хоровод с ребятишками, слушает их стихи, а потом стал подходить к каждому из них и спрашивать, как он или она вели себя этот год и доставать подарки. Я понимала, что все эти подарки были куплены их родителями. Мне было жаль, но я ничего не положила в этот мешок для Дениски, но каково было мое удивление, когда Дед Мороз из своего огромного мешка достал большущую коробку с железной дорогой. Денискины глазенки стали круглыми от удивления, а губы шептали:
— Это знал папа… Это знал папа…
Я сама была ошарашена и подошла к Аське:
— Вы что с ума сошли такой подарок покупать… Он же стоит как две моих зарплаты.
Аська посмотрела на меня и ответила:
— Мы с Николосом это не покупали… я Дениске купила конструктор, вон видишь коробка под елкой стоит… Не знаю…
Тут ко мне подбежал сын:
— Мама, это мне папа прислал с Марса, я ему прошлый раз говорил. Значит он меня не забыл! Он просто не смог позвонить и прислал железную дорогу с Дедом Морозом.
После его слов я удивилась еще больше. Дед Мороз куда-то исчез, а минут через десять Николас Краубе знакомил собравшихся со своим другом и партнером Бутурлиным Добрыней. Тут меня накрыла волна, нет, это была не просто волна, а настоящее цунами чувств… Он подошел ко мне и улыбаясь сказал:
— Здравствуй, Марина. Прости, что не сообщил, что уезжаю… Так вышло, надо было срочно в Москву.
— Да, ладно, чего уж там уж… Вы же перед дежурной по этажу отчитались, что халаты, полотенца, пепельницы и графин остались на месте, и вы ничего с собой не унесли… Я то что…
— Марина, что случилось?- Бутурлин взял меня за плечи и слегка встряхнул.
— Ни-че-го! Все хорошо. Ах, да… спасибо за подарок. Сколько я Вам за него должна? — почти официально спросила я.
— Марина, я не понимаю, что происходит? Хотел пацан железную дорогу, я ему подарил… Что в этом такого? Разве я не могу порадовать мальчишку и исполнить его мечту?
— Я сама бы ему ее подарила… может не такую, но подарила бы… Сколько она стоит?
— Ни сколько. Считай, что это приз за лучшую игру…
— Я не просила вас делать такие подарки моему сыну. Он сейчас держит в руках эту чертову коробку, а сам думает об отце, которому он сказал, что хочет эту чертову железную дорогу.
Но тут Аська позвала всех к столу. До наступления Нового года оставалось ровно пять минут. Только успели открыть и разлить шампанское, как раздался первый удар курантов. За столом на какую-то долю секунды наступила тишина, а потом все дружно стали чокаться бокалами и поздравлять друг друга. В какой-то момент рядом с Бутурлиным появилась Алиса и завела ненавязчиво разговор. Он ей отвечал, улыбался. Она повисла у него на руке, а потом они пошли танцевать. Первый час в Новом году Алиска не отходила от него ни на минуту, а потом когда мы оказались рядом, она только в восторженных выражениях отзывалась о нем. Мне вдруг стало грустно и захотелось спать. У Дениски тоже прошел шок от получения в подарок своей голубой мечты, и он уже тоже тихо кемарил в углу дивана. Я вызвала такси и очень тихо, стараясь быть незамеченной, собрала сына и уехала домой, не прощаясь с гостями. Только попросила извинения у Аськи за свой ранний отъезд. Да, Алиска была права, что наш роман с Бутурлиным — не роман, и даже не название. «Сама виновата!» — сказала я себе и провалилась в глубокий сон без снов и сновидений. Может они и были, только я их совсем не запомнила. До вечера мой телефон молчал, никто не звонил, да и я никому не звонила, понимая, что народ отсыпается после бессонной ночи. Первой позвонила Алиска:
— Маришка! С Новым годом и новым счастьем. Хотя счастье старым не бывает. Ты куда вчера делась?
— Устала и уехала домой. Мне сегодня в ночь на дежурство.
— Я скоро приеду,- ответила Алиса. — Моя очередь ночевать с Дениской.
— А разве ты ничего не запланировала на сегодняшний вечер с новым знакомым? Как его там… Бутурлиным… Его, кстати, не Вадиком зовут… Ты же вчера была от него в восторге, — говорила я, а сама боялась, что она скажет, что он у нее или еще что-то в этом роде.
— Была да сплыла… Он вчера свалил почти сразу после тебя. Ни здравствуй тебе, ни до свидания. Да и только о тебе и расспрашивал. Такая любопытная Варвара, знаешь ли, в мужском обличии. Танцевали, танцевали, а потом вдруг остановился, посмотрел кругом и вдруг сорвался… Странно так все это… А я уже настроилась, а он оказался… Ладно, я минут через сорок буду. Твоя лохматка все в ремонте?
— Хуже… В утиле на свалке.
— Возьмешь мою, чтобы не опоздать. Все, я еду. И, вообще, странные эти создания под названием мужики. Никогда не угадаешь, что им нужно в конкретный момент, — проворчала Алиска, и связь прервалась.
Мое первое ночное дежурство в Новом году прошло совсем спокойно. Народ гулял по городу, благо шел тихий легкий снег, ветра не было. Стояла замечательная Питерская погода с легким морозцем, и падающим хлопьями снегом. Утром, я уже почти собралась ехать домой, как парадная дверь распахнулась и в ее проеме появился Бутурлин. У него в руках была огромная охапка розовых роз. Он шел к стойке. Девчонки вдруг вытянулись по струнке, приветливо заулыбались, но он остановился передо мной и сказал:
— Это тебе. Я хотел еще вчера, но не знал, какие ты любишь. Ася сегодня сказала, что ты любишь розовые розы, и я могу тебя найти здесь…
— Спасибо, но…
— Ничего не говори и пойдем домой. Там уже Дениска заждался…
— Ты сумасшедший…
— Какой есть и прими меня таким, какой есть, если тебе нравится такой сумасшедший мужик, как я…
— Нравится… Пойдем. Дениска будет рад, что папа с Марса вернулся.
— А ты рада, что моя секретная экспедиция закончилась? Заметь, это не я, а ты придумала эту историю… — засмеялся Добрыня.
— Я? Я рада! Очень рада!
— Тогда идем… У нас с тобой впереди еще много планет,- сказал он, поцеловав меня где-то рядом с ухом, потом взял за руку и повел к выходу.
Мы шли с ним держась за руки, а с неба падал легкий, почти невесомый снег, который кружился и падал на землю.
Когда мы с Добрыней зашли в мою квартиру, там стоял какой-то совсем необычный запах — смесь свежесваренного кофе, мандарин и хвои. Дениска разложил на полу свою железную дорогу и пытался ее собрать. Алиска, увидев нас вместе, улыбнулась и сказала:
— Вот теперь мне все стало ясно! Молодые, кофе будете?
— Будем, — хором ответили мы, но тут из комнаты вылетел Дениска и остановился. Он смотрел сначала на меня, на мой огромный букет роз, на Добрыню, потом снова на меня, на Добрыню и вдруг, как закричит:
— Ты вернулся! Ты вернулся! — и бросился к Добрыне.
Тот подхватил его на руки и прижал к себе:
— Вернулся!
— И никогда больше никуда не уедешь? — строго спросил Дениска.
— Нет. Если только на пару — тройку дней иногда по делам…
— Если по делам, то можно. — Он крепко обхватил Добрыню за шею своими ручонками и прижался своей щекой к его щеке.
— Так, я, кажется, здесь лишняя, — сказала Алиса, накидывая на плечи пальто. — У вас мир, дружба, жвачка… Только на свадьбу не забудьте пригласить, молодые… Ключи от машины здесь… Короче, пока! Счастья в Новом году и в следующих тоже.
— Пока! И тебе счастья и…- сказала я, но тут Денискина ручонка обняла меня за шею и прижала щекой к щеке Добрыни.
Пока они собирали железную дорогу, я старалась приготовить завтрак для нас троих из того, что было в холодильнике….
Вечером, когда Дениска угомонился и заснул, мы сидели с Добрыней на кухне и пили чай. Я его вдруг спросила:
— Ты ведь не просто случайно поселился в «Палас-отеле»?
Он улыбнулся и ответил:
— Николас подсказал… Знаешь, еще года три назад, когда мы с ним только начинали наш первый совместный проект, он затащил меня к себе домой. Мы сидели у него в кабинете, а потом приехали вы с Алисой. Я тебя видел только из окна. Я спросил Николоса и узнал, что ты подруга его жены. Он так хотел нас познакомить, но вы поговорили с Асей и быстро уехали. Он обещал познакомить, но возникли трудности в делах, как-то все закружило, и у меня не получалось вырваться в Питер. А тут вдруг все получилось. Я спросил у Николоса о тебе, а он сказал, что ты работаешь в гостинице на ресепшене дежурным администратором. Короче, он все сделал и устроил… А все остальное уже получилось само собой… Мы вместе и это главное.
А дальше? Дальше, думаю, что тоже все будет замечательно. И, может быть, когда-нибудь, когда я стану бабушкой годков так через двадцать — тридцать, напишу продолжение этой истории.
А сейчас я желаю всем счастья в Новом году и большой взаимной любви! И пусть в наступающем году сбудутся все ваши заветные мечты!