Что же может быть печальнее, чем остров,
На реке зимой — волнистая дуга…
Что же может быть грустнее, чем короста,
Трав прибрежных, мертво впаянных в снега.
Что угрюмей может быть и величавей,
Чем метель, что по-змеиному шурша,
Крутит кольца в тишине. Лишь скрип костлявый
Изувеченного стужей камыша.
Посреди реки, недвижной и безгласной
Этот остров — будто позабытый сон.
Что же может быть грустнее и прекрасней,
Чем травы остекленевшей перезвон,
Чем кургузой черной ивы хрупкий остов,
Старой лодки покосившийся скелет…
Что тревожней может быть, чем этот остров,
мирозданья искривленный силуэт
Потаенной жизни тихое упорство.
Сокровенно среди мертвой белизны,
И надежно, как упрямый этот остров
с черным древом. В ожидании весны.