Жизнь похожа на дорогу: то прямая и ровная, как широкая автострада, то внезапно делающая крутой вираж, и вот, пожалуйста, уже похожа на узкую проселочную в рытвинах и ухабах, ведущую неизвестно куда… А еще встречаются перекрестки, на которых останавливаешься, как тот богатырь из сказки, и думаешь: то ли повернуть направо, но там что-то или кого-то надо потерять, то ли налево — там ждут большие испытания, а может прямо пойти и оставить все как есть… Странно, но в сказках у камня на распутье почему-то всегда оказывались только богатыри — им принадлежало право выбора — деньги ли, друзей или коней терять, а женщины были все красавицами, умницами и волшебницами… Есть на этой дороге и остановки, но на них особо засиживаться не стоит, а то понравится. Посидишь немного, и вот уже привык к тишине, покою, двигаться никуда не хочется, как в липкой паутине, а кто-то невидимый начинает нашептывать на ухо: «Сидишь? И правильно делаешь! Куда спешить? Ты свое дело сделал: дом построил, не дерево, а целый сад посадил, дочь родил… Чего мог — достиг и тут же потерял… Не смог остаться первой скрипкой в оркестре, то чего уж там… Поздно, Нюра, пить боржоми… Возраст! Там вон какая молодая поросль за спиной стоит! Оступился, пиши пропало… Куда уж лезть, посиди здесь, отдохни, да прямо иди, там все знакомо и никаких перемен-потрясений… Так, или примерно так, думал Григорий Орлов, сидя в местном кафе «Капель», прозванном в народе «мутным глазом». А в слух себе самому он сказал, наливая водки в не очень чистую рюмку:
— Да, брат Григорий, ты становишься философом… А ну, ее эту философию к чертовой бабушке… Пей, тебе только это и осталось…
Но его вдруг прервал бомжеватого вида мужчина с подбитым глазом в куртке с оторванным рукавом и дрожащими руками:
— Э, мужик… выручай… нет ни копья… налей… трубы горят, спасу нет…
— На, — протянул ему Григорий недопитую бутылку водки. Тот схватил ее и жадно припал к горлышку, острый кадык на его шее заходил под бледной тонкой кожей в вех, вниз. Григория поразило то, что мужик пил водку, как воду…
— Оооо,- облегченно выдохнул из себя мужик.- Ну ты, брат, человек! Нет… человечище! Спас, невинно загубленную душу.
Григорий смотрел на мужика и вдруг подумал: «А тебе самому не долго осталось, чтобы стать похожим на него… Нет, но я — то смогу сам… Смогу остановиться, я не совсем пропащий…»
— Слышь, братан, а у тебя еще есть?- почти шепотом спросил мужик, поправляя постоянно сползающий рукав куртки.
— А что, еще хочешь?- и заметив, как мужик прищурил здоровый глаз и закивал головой, Григорий крикнул.- Официант, еще пятьсот!
Тот почти мгновенно оказался у столика, поставил запотевшую бутылку водки и остался рядом, сложив в ожидании на животе руки:
— Что еще будете заказывать, Григорий Александрович?
— Две порции чего-нибудь горячего, Мы с приятелем проголодались… Мяса, да побольше!
Через десять минут на столе уже дымились тарелки с отбивными, но официант опять в ожидании замер у стола.
— Ну что тебе еще надо?- совсем пьяным голосом спросил Григорий.
— А платить по счету? Знаете ли, лучше сразу, а то публика здесь, сами понимаете… — начал оправдываться официант.
Григорий порылся в кармане и вытащил мятую тысячную купюру:
— Этого хватит?
— Григорий Александрович… Мы вас уважаем, как постоянного клиента, но в нашем кафе нет бонусов… Сожалею, но этого мало.
Григорий залез опять в карман, достал еще одну купюру и кинул ее на стол:
— А этого хватит?
— Хватит… В самый раз,- довольно заулыбался официант, хватая деньги со стола.- Этого хватит и еще останется…
— Сдачу возьми себе,- проговорил, еле ворочающимся языком, Григорий и уронил голову на стол.
-Э, мужик, ты чего? — стал его трясти за плечо нечаянный собутыльник. — Давай еще выпьем… Тебе, видно, совсем … того. А ты поговори, поговори, легче станет. Видно, что ты не из наших, свеженький… Видно жизнь тебя скрутила, а ты сломался…
— Откуда ты такой мудрый выискался?- Поднимая голову со стола, пьяно хмурясь, спросил Григорий.
— Мы все оттуда… из прошлой жизни. Ты что думаешь, брат Григорий, я таким уродился? Нет… Я был программистом, а потом… потом меня «съели»… Оказался без денег, работы… Жена ушла, детей забрала… Как это получилось, сам не понимаю… Обида заела на всех и все… Никому стал не нужен… Эх, жизнь моя, жестянка, да ну ее в болото…
— Тебя как зовут?- спросил его Григорий.
— Ванька… Раньше Иваном Сергеевичем звали…
— Знакомо… Меня тоже все бросили… Только дочь осталась, ее Алевтина не забрала… Все отобрала… адвокат сволочь вывернул все так, что… Ай, что об этом говорить…- махнул рукой Григорий и потянулся за налитой рюмкой. Поднял ее неверной рукой и половину расплескал на стол. Выпил, поморщившись, ковырнул вилкой в тарелке, но так и не закусил.
— Слышь, у тебя дочь… Есть ради кого жить… А ты вот так вот сидишь здесь и напиваешься… Мне то ладно, я от одиночества пью… Меня никто не ждет… Я привык.
— Дочь… Да у меня есть дочь… Оля…- заплетающимся языком произнес Григорий. Когда он заговорил о дочери, что-то изменилось в его пьяном лице, посветлело оно, что ли.- Олечка… — повторил он.
— Слышь, тебе наверное хватит… Иди домой… Дочь волнуется, ждет, а ты тут расселся и напиваешься… Эх, мне бы так, то никогда бы не опустился на это дно… Да уж куда подниматься… Никому я не нужен такой, — стал сетовать хмелеющий Иван, помогая подняться Григорию и натянуть куртку.
— Ну ладно… я пошел,- поправляя шарф пробурчал Григорий и нетвердыми шагами направился в сторону выхода.
Было холодно… Северный ветер продувал до костей. Григорий попытался застегнуть замок на куртке, но пальцы не слушались, и тогда просто стянул полы куртки, придерживая их руками и, качаясь, пошел в сторону дома, заорав песню во все горло:»Клен ты мой опавший, клен заледенелый…» У самого дома он упал, подскользнувшись на ледяной дорожке, припорошенной снегом. Попытался встать, но ноги не слушались, махнул в пустоту рукой, будто кого-то прогонял, и остался лежать в сугробе. Из темноты переулка вывернул мужчина, остановился рядом с ним и потрогал его за плечо. Григорий что-то сначала пробурчал, а потом сказал:
— Я сам!
Мужчина стал ему помогать, но Григорий оттолкнул его руку, громко заругался, что-то пьяно крича. Мужчина отстранился от него и вошел в парадную. Григорий еще немного повозился в снегу, пытаясь встать, и опять затих. Прошло еще минут десять, как из темноты арки появилась благообразная бабуля, ведущая внука за руку. Остановилась рядом с Григорием и заохала:
— Совсем сдурел… Бедная Олечка… Ох, эта водка проклятая… Совсем с ума мужик сошел, а был такой положительный… Бизнес мееен…
Потом быстро зашла в парадную, почти волоча за собой неуспевающего за ней ребенка, поднялась на второй этаж и позвонила в квартиру. Дверь мгновенно распахнулась, а на пороге появилась растрепанная девочка лет двенадцати.
— Олюшка, там твой отец пьяный в сугробе лежит… Иди, может тебя послушает… А то ведь замерзнет, бедолага. Там мороз градусов двадцать пять… Бедная, ты бедная… горемыка. Мать уехала, отец спился…
— Спасибо, баба Маша, — крикнула Оля, хватая с вешалки куртку и натягивая ее на ходу, побежала в низ. Она выскочила во двор и увидела в метрах пяти от крыльца лежащего отца. Стала его тормошить:
— Папка, папка вставай! Идем домой… Папка, замерзнешь ведь… Папка, не спи! Пойдем домой.
Григорий зашевелился, приоткрыл глаза:
— А… дочка… Я сейчас… Вот посплю немного и приду. Ты иди, не стой. Замерзнешь. А мне тепло… Не веришь? Сунь руку под куртку, там тепло!
Оля металась вокруг отца, слезы текли по ее щекам и где-то у подбородка превращались в маленькие льдинки.
— Папа, папка, вставай! — она пыталась тащить его, но сил не хватало, а Григорий, как нарочно, еще и упирался, отталкивая руку дочери.- Ну хоть кто-нибудь помогите!- почти обессилив, закричала девочка.
На четвертом этаже к окну подошла женщина и стала поправлять шторы, мимоходом глянув во двор и заметив в свете от фонаря, как ребенок тормошит и пытается поднять взрослого мужчину. Она метнулась к вешалки и схватила пальто, стала его натягивать… На пороге кухни появилась ее мать:
— Вера, ты куда это на ночь глядя?
— Мама, там… там во дворе девочка кричит, а кто-то в снегу лежит… Пойду посмотрю, может помощь нужна. Ведь ребенок…
Мать подошла к окну, глянула вниз:
— А… Это опять Гришка из шестой напился… Не ходи!
— Так замерзнет же!
— А ты у нас такая сердобольная! Алкаш — он и в Африке алкаш! Что своего было мало? Так прибрал его боженька… Туда ему и дорога…
— Мама, как ты можешь так говорить?- открывая дверь и выбегая на лестницу, крикнула Вера.
— Могу! Мало от него досталось? Жизнь тебя ничему не научила, дуреха!.. Ой, чего это я говорю! Упокой душу раба грешного Виталия, — и женщина перекрестилась, но Вера уже не услышала ее ответа.
Она выбежала на крыльцо и услышала сквозь завывание ветра плачь девочки, стоящей на коленях над неподвижным телом отца.
— Что случилось?- спросила Вера, подбегая к ним.
— Папка, папка опять напился, — сквозь слезы заикаясь от рыдания, ответила девочка.- Тетенька, помогите, пожалуйста, помогите, а то замерзнет. Я его тяну, тяну, а он уже не шевелится…
Вера попыталась найти у мужчины пульс. Сердце билось ровно. Он просто мертвецки был пьян и спал… Они стали вдвоем его будить, и в какой-то момент это удалось. Григорий открыл глаза и вдруг произнес:
— Холодно…
— Папка вставай! Ты живой! Я думала, что ты умер…- опять заплакала девочка.
Они вдвоем помогли ему подняться, почти взвалив его себе на плечи, и повели к парадной. Ноги не слушались, заплетались, он спотыкался, но кое-как добрели до крыльца. Осталось самое трудное заставить его по нему подняться, а потом еще осилить два пролета лестницы. С горем пополам они дотащили Григория до квартиры. Он тут же рухнул на маленький диванчик, стоящий в коридоре и опять заснул. Оля стояла над ним и тихо плакала… Вера огляделась. Видно было, что когда-то над интерьером квартиры потрудился хороший дизайнер, но от былой красоты не осталось и следа. В квартире царил беспорядок и запустение. Она посмотрела на девочку и вдруг спросила:
— Ты ужинала?
Девочка, как затравленный зверек, посмотрела на нее и вдруг закричала сквозь слезы:
— Мы не нищие… И не надо нас жалеть.
— Я не жалею, а просто спросила — ты хочешь кушать?
Оля потупилась и стала очень внимательно рассматривать носки своих тапочек.
— Да, — почти выдавила она из себя.
— Дверь не закрывай. Я сейчас приду,- сказала Вера и вышла. Через двадцать минут они хозяйничали на кухне: Оля мыла грязную посуду, а Вера разбиралась с заставленным всяким хламом кухонным столом. Вера накормила девочку, а сама попила чай. Потом она сняла со спящего Григория башмаки и куртку, а Оля подсунула ему под голову подушку и накрыла пледом.
— Спасибо Вам, тетя Вера. За папу спасибо…
— Да, ничего… Бывает. Ложись спать. Я завтра зайду. Хорошо?
— Хорошо. До свидания.
— Спокойной ночи, Оля. Его не трогай, он так до утра проспит.
— Я знаю… А потом опять пойдет… Вы ничего не подумайте, папа не был раньше таким. Как мама ушла, так он стал пить. Он был веселым, добрым и очень-очень хорошим, — печально сказала Оля, и, как маленького, погладила отца по голове. — Спасибо вам!- повторила она, в след уходящей женщине.
Вера тихо зашла домой, думая, что мать уже спит, но не тут то было:
— Что, спасла? И в кого ты у меня такая дуреха? Сколько тебя еще жизнь должна учить… Если мужик пьет, то его никакими силами это дело бросить не заставишь. Вон твой Виталик пил, пил… Тебя с Женечкой гонял, гонял… Так гонял, что ребенок до сих пор заикается. Кого ты спасаешь? Если человек сам не захочет с этим делом бороться, то его никакая сила не заставит с проклятущей зеленой змеюкой расстаться…
-Мама, давай спать. Я устала. Женя уже спит?
— Спит, мой ангелочек, спит. Я ему книжку почитала, он и заснул.
— Мама, он сам прекрасно читает…
— Нечего ребенку глазки портить… Не любишь ты его… Все на работе да на работе.
— Я люблю и тебя, и Женьку. Только, мама, если я буду меньше работать, нам денег не хватит. Твою пенсию на неделю, дай бог, растянуть. А потом, что, как мишки в берлоге зимой лапу…
— Ладно, ладно. Спокойной ночи, дочь! Можно было бы дачный участок продать, что твой благоверный не успел пропить…
— Это для Жени… На его учебу. Спокойной ночи, мама.
Утром Григорий проснулся с больной головой. Встал, огляделся, не понимая почему он спит на диванчике в коридоре, хотя долго думать не стал, просто махнул рукой: «Главное дома…» Пошел на кухню и долго пил воду из-под крана, после этого почувствовав легкое головокружение. Открыл холодильник и понял, что в нем шаром покати… Лежал кусок засохшей сто летней давности колбасы и сморщенная половинка луковицы. Он озадаченно почесал затылок. В хлебнице тоже была идеальная пустота. Он смутно помнил вчерашний день, мужика с подбитым глазом, но совсем не помнил, как оказался дома. Тут Григорий присел на табурет и подумал: «Не понял… А как же Оля?.. Я совсем о ней забыл… Сволочь я натуральная. Забыл о ребенке…» От этого голова заболела еще больше и стало стыдно, что он после развода и суда, сломался и совсем не вспоминал о дочери. Он тихо подошел к детской комнате, приоткрыл дверь и посмотрел на спящую Олю. Она лежала, крепко прижимая к себе большого медведя, подаренного им на день рождения. Григорий тихо прикрыл дверь и посмотрел на часы: «Половина седьмого… Рано еще.» Магазин был закрыт… Он ходил по квартире из комнаты в комнату, не находя себе место и ругая последними словами. Потом посмотрел на компьютер, который не включал с того самого дня, когда узнал, что Алевтина смогла отсудить у него весь их совместный бизнес. Адвокат постарался, найдя в их договоре один пунктик, который он, Григорий, посчитал в свое время не существенным… Ведь женился он на умнице — красавице и на всю жизнь. Бывшая жена просто выкинула его из дела, а друзья… Что друзья? Они сочувствовали, пожимали плечами, но как деловой партнер он стал им совсем не интересен… Они тихо и чинно отошли в сторону, видимо, совсем забыв его номер телефона. Он включил компьютер и стал проверять почту. Там было больше сотни непрочитанных писем от бывших партнеров и, самое странное, от Алевтины. Из них он понял, что его фирма «Адвентис» «завалила» большой контракт, который он заключил за три месяца до развода и была на грани банкротства. Алевтина взывала в своих письмах к нему о помощи, но Григорий только усмехнулся, подумав: «За что боролась, на то и напоролась… Жаль только то, что пошло прахом дело, в которое вложено столько сил, идей… и годы жизни.» Тут он услышал, как скрипнула дверь комнаты дочери и ее теплые руки обвили его шею:
— Папка, доброе утро. Ты сегодня никуда не пойдешь?
— Доброе утро, солнце мое! Нет… Только в магазин.
— А ты не…
— Нет, Олечка, нет… Все. Больше этого не повториться.
— Ты прошлый раз тоже так говорил, а потом все начинал с начала.
— Нет, слово даю!-целуя дочь в щеку твердо сказал Григорий.
— И тогда слово давал…
Но их разговор прервал звонок в дверь. Григорий внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Странно, но я никого не жду… К нам уже давно никто не заходил.
— Это, наверное, тетя Вера! Она обещала зайти,- крикнула ему Оля, открывая входную дверь.
На пороге действительно стояла Вера. Она держала в руках что-то завернутое в махровое полотенце.
— Здравствуй. Оля. Я тут тебе оладушки горячие принесла. Покушай,- и протянула ей глубокую тарелку с оладьями. В этот момент в коридоре появился Григорий.
— Вы кто?
— Значит пришли в себя? Это хорошо… Что ж вы так себя ведете?
— Вы кто? И как я веду себя, вас не касается! Это совсем никого не касается. И вас сюда никто не звал!
— Я ваша соседка с четвертого этажа… Вот Оле покушать принесла… Вы же совсем забыли о ребенке!
— Вот только не надо мне читать лекций! — взъерепенился Григорий.- Знаю, что виноват, только не надо мне тыкать этим в глаза.
— Простите… Я не тыкаю и лекций читать не собираюсь… Вот… а это Вам, — сказала Вера, ставя на тумбочку бутылку минеральной воды, и вышла.
Григорий посмотрел ей вслед и крикнул:
— И не нужна мне ваша минералка… Сам как — нибудь обойдусь. Нашлась тут мать Тереза…
— Папа, как ты можешь! Тетя Вера хорошая. Она помогла мне вчера тебя домой привести. Мы с ней тебя вытащили из сугроба. Если бы не она, ты бы там замерз, — заплакала Оля и ушла в свою комнату.
— Все они хорошие, пока спят зубами к стенке, — пробурчал Григорий, понимая, что он совсем неправ. — Прости меня, доченька.
Вера вернулась домой. Она только вошла, как ее на пороге встретил Женька, весело крича:
— Я уже позавтракал! Можно включить компьютер?
— Только на час,- ответила Вера.
— Садись, сама позавтракай… А то сразу туда понеслась…- сказала, появившаяся на пороге кухни Анна Николаевна.
— Мама…
— А что ты такая не веселая? Не ласково встретили?
— Все нормально.
— Я тебе говорила, не надо было ходить туда. Чужая семья — потемки. Чего вот ты побежала… Оладьи она понесла…
— Мама, там же ребенок… Или тебе оладьи стало жалко?
— У ребенка есть родители… родитель,- поправила Анна Николаевна.- Непутевый, но родитель… отец. Вот пусть и заботится о своей дочери, как полагается отцу. И нечего туда бегать. А оладьи мне не жалко! Я их еще сто штук сделаю, если надо, — продолжала она ворчать себе под нос.
— Спасибо, мамуля. Я побежала! Надо к Элеоноре заскочить. Она просила отчет проверить…
— Сегодня же выходной!
— Мама, Элеонора просила.
— На всех время есть, кроме своего собственного ребенка.- возмутилась Анна Николаевна.- Ему тоже внимание требуется.
— Все, через два часа буду и внимания будет целый день,- выбегая из квартиры, ответила Вера.
— Знаем твои два часа…Дай бог, к вечеру пришла бы.- прокричала, вслед уходящей дочери, мать.
Вера бежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, но на втором этаже левая нога подвернулась, и она потеряла равновесие. Она стала падать, если бы не вышедший из своей квартиры Григорий. Вера почти налетела на него, но он ее поймал. Глаза их встретились. Он крепко держал ее в своих руках. Это длилось какие-то секунды, мысли пролетают быстрее их. «Странно… Я ее ни разу не видел… Не замечал. Брови в разлет… Упрямый подбородок… Красивые губы… Глаза… Глаза чистые, светлые… Какого они цвета? Зеленые… А сейчас серые… Серо-зеленые… Морщинки у глаз… Смеется, наверное много…»- думал Григорий. «Побрился… Опрятно одет… Глаза не мутные… Не все еще у него потеряно… «- думала Вера. Тут открылась дверь квартиры напротив, и из нее вышла женщина с собачкой на поводке.
— Доброе утро!.. Ремсик ко мне!- Потянув за собой вниз по лестнице собачонку, сказала женщина, с любопытством разглядывая Веру и Григория.
— Доброе утро…- смутившись, в один голос ответили те.
— Спасибо, что не дали упасть… Могла бы произойти катастрофия,- улыбнулась Вера, освобождаясь из его рук.
Григорий смутился:
— Вы меня извините за то, что утром на вас накричал… Сами понимаете… не со зла… Я не привык, что меня жалеют.
— Я не жалела… Просто девочка попала в трудную ситуацию…
— И в этом виноват я… Простите, пожалуйста… Вас, кажется, Верой зовут…
— Да.
— Оля мне рассказала, что вы ей вчера помогли… Мне, поверьте, стыдно… перед ней, перед Вами, перед собой, что вот так вот, как манная каша — размазня… Так получилось. Я виноват сам… Теперь надо все исправлять…
— Бывают в жизни ситуации… Главное, что Вы все поняли, и это хорошо. А то что было — было вчера и ничего не изменить, но сегодня…
— Если бы можно было вернуться на три месяца назад и исправить все, но это уже невозможно… Сожалею, что так расклеился и растекся лужей…
— Григорий, вы куда?
— В магазин.- Вера сделала круглые глаза и взяла его за рукав куртки. — Нет, нет, я не за этим… Ваша минералка мне помогла… Нет, я слово Оле дал, что больше ни-ни… Да я и раньше-то очень редко бокал-два вина и не больше… Но тут все обрушилось сразу, и что-то внутри сломалось… Усталость, что ли, обида… С сегодняшнего дня с той жизнью покончено. Вы мне верите? — ему почему- то очень хотелось, чтобы именно она, совсем незнакомая ему женщина, ответила «Да! Верю»
— Странно, но я почему-то Вам верю!- ответила ему Вера.
— Спасибо!
Они вышли вместе на улицу. Вера нашла свою машину и стала сгребать с нее снег. Григорий отобрал у нее скребок и стал чистить лобовое стекло.
— У Вас это профессионально получается, — глядя на него, сказала Вера.
— Так я же не всегда пил… Это только последнее время… Моя машина тоже где-то здесь стоит, но у нее, кажется, кто-то снял колеса… Еще месяца два назад… Я ее потом найду, если от нее что-то осталось…
— А хотите я вас до магазина подвезу?- вдруг предложила Вера.
— Нет. Тут не так далеко. А по морозцу мне прогуляться полезно… Голову освежить да подумать о дальнейшем житье.
— Ну смотрите, Вам виднее. Спасибо за помощь. До свидания!- улыбнулась она и помахала ему рукой.
Вера уехала, а Григорий еще какое-то время стоял и смотрел ей в след, хотя ее машина уже давно скрылась из виду. Он шел по улице и в голове все больше прояснялось. «Это мороз действует отрезвляюще… А еще ее глаза…»- вдруг он поймал себя на мысли.- «Странная женщина… Другие бы отвернулись, а эта в меня верит. Наверное, надо человеку, чтобы в него верили!» Он проверил свою банковскую карту и понял, что денег там осталось совсем — совсем немного: «Хорошо погулял,- с сожалением подумал Григорий и вспомнил из детства, когда читал «Как закалялась сталь.»- Жизнь надо прожить так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.» А сейчас ему было очень стыдно перед дочерью, перед этой Верой и перед собой за свою слабость, за то что выбрал самый легкий способ уйти от проблем, но, самое главное, проблемы-то остались и решать их ему придется самому. И вдруг пришла мысль, что он попробует начать все сначала, как еще пока не знает, но почему-то был твердо уверен, что у него все получится. Прошло четыре дня. Григорий и Вера за эти дни больше не встретились, но Григорий пришел к Вере сам. Заболела Оля. Температура была очень высокой, а скорая помощь все не ехала и не ехала. Он несколько раз звонил, но ему отвечала дежурная равнодушным голосом, похожим на автоответчик: «Ждите. Вызовов много, а на ходу одна машина в районе. Эпидемия гриппа… Что вы хотите.» Ему открыла дверь мать Веры вопросительно — удивленно посмотрела на него и спросила:
— Чего надо?
— Позовите Веру… Пожалуйста.
— Ее нет дома.- отрезала Анна Николаевна и захлопнула перед ним дверь. Григорий постоял несколько секунд перед дверью и спустился к себе.
— Мама, кто это был?- спросила Вера, выйдя из комнаты сына.
— Кто, кто? Твой подопечный.
— Какой подопечный?- удивилась Вера.
— Тот, с которым ты на лестнице обнималась. Галина Ивановна уже со всеми соседками поделилась новостью. Совсем что ли сдурела? Что больше не с кем обниматься?
— Это ты о чем, мама?
— О чем, о чем… Не прикидывайся… Галина Ивановна песика своего выгуливать выводила, а вы стояли в обнимку на площадке. Это же первая сплетница в нашем дворе. Она теперь говорит, что на тебя никто не смотрит, так ты на первого встречного кидаешься.
— Глупости твоя Галина Ивановна говорит. Не слушай сплетни. Я чуть не упала, а он меня поймал — вот и все! А зачем приходил-то?
— Не знаю. Я сказала, что тебя дома нет. Вот и все.
— Мама! Может ему помощь нужна, а ты…
— Всем не напомогаешься! Сейчас каждый за себя. Ты себе помоги. Мужика в доме нет. Вон кран починить некому. Три дня из ЖЭКа сантехника зову, а он все не идет и не идет, а вода-то утекает. Лучше бы с кем стоящим познакомилась, а не с этим…
— Мама, он обещал бросить…
— Э, а ты и поверила. Твой-то тоже обещал бросить, а так и помер алкашом… Ты куда?
— Я сейчас приду.- ответила Вера и вышла.
— Опять к нему пошла… Совсем гордости и ума не стало. Сколько можно? Учишь, учишь и все бес толку,- вздохнула Анна Николаевна, присев на табурет, вытирая лицо фартуком.
Вера осторожно постучала в квартиру Григория, но дверь оказалась не запертой и открылась сама. Она вошла:
— Эй, люди! Есть кто живой?
Из комнаты дочери почти выбежал Григорий:
— Ну наконец-то…- и осекся, увидев Веру.
— Что случилось?
— Оля заболела. Вызвал скорую, но у них эпидемия… Вызовов много. Я не знаю, что делать… Простите, но я профан в детских болезнях…
Вера посмотрела на Олю, потрогала лоб:
— У нее же жар… Потерпи, девочка моя. Я сейчас вернусь, — и вышла.
Дома она нашла какие- то таблетки, жаропонижающую микстуру и хотела уже было выйти, но мама схватила ее за руку:
— Ты куда? Опять к ним?
— Мама, Оля заболела. Похоже на грипп.
— А у тебя сын. Ты забыла об этом? Принесешь еще заразу какую… Совсем не думаешь о своем ребенке.
— Мама, Женька же здоров… Что ты во всем видишь только плохое…
— Я жизнь прожила. И училась не по учебникам… Нет такой книги, которая научит, как жить… Думай о своих близких…
— Мама, все будет хорошо.
— Ай, живи, как хочешь,- махнула на нее мать.
Прошла еще неделя. Оля быстро поправлялась. Вера иногда заходила ее проведать, и Григорий радовался ее приходам, только старался не показывать вида. Они все вместе пили чай в комнате Оли с малиновым вареньем, шутили, как могли, чтобы развеселить девочку. Григорий не оставил мысль о том, что надо попробовать все начать сначала, но для этого нужны были деньги, но самое главное где найти людей, которые будут преданы делу, потому что начинать придется на голом энтузиазме, но в наш расчетливый век это практически невозможно. Однажды, проходя мимо кафе «Капель» Григорий вспомнил не самое лучшее время своей жизни, но его остановил мужчина.
— Друг, одолжи червонец… Потом, как разбогатею- отдам…- Григорий посмотрел на него, ему показалось, что он с ним где-то встречался.- Э, привет! Бросил пить? И правильно! Ну, ее эту заразу горькую,- вдруг закричал тот.
— Простите, а мы с вами знакомы?- удивился Григорий.
— Конечно… Я Ванька…
— Постой, постой…
— Да нечего стоять, мы пили с тобой в «мутном глазе»… Ты мне еще опохмелиться дал. Спас… Если б не ты, то сдох наверное, как собака, где-нибудь в подворотне…
— Ты говорил, что программист… Вспомнил…
— Ну да. А чего?- Иван посмотрел на свои дрожащие пальцы.- Только к компьютеру сто лет не подходил… Пропил его давно.
— Слушай, а завязать не хочешь и начать все сначала?
— С начала начать?- переспросил Иван.- Это, значит новую жизнь начать? Так я понимаю?
— Так,- утвердительно ответил Григорий.
— Надо подумать…- почесал затылок Иван.- А чего я теряю? Ничего!- как-то повеселел он.
— Только с питьем надо завязать. Я хочу дело свое начать… сначала. Мне люди позарез нужны, — продолжал Григорий.
— Хм… Люди? А юрист тебе не нужен?
— И юрист, и экономист, и бухгалтер…
— Надо мне тут с одним человечком перетереть, а может не с одним. Короче, завтра в это же время здесь, — Иван машинально глянул на запястье левой руки, где предположительно должны были находиться часы.- Ай, совсем забыл… Сколько сейчас времени? Четыре? Значит завтра в четыре здесь.
— Только трезвый приходи. Это дело трезвых любит, — крикнул ему в след Григорий.
— Обижаешь, начальник! Будем, как стеклышко.
На следующий день Григорий пришел в назначенный час к кафе, где его уже ждали. Иван привел с собой еще троих мужчин. Хотя они выглядели не так презентабельно, как полагается на официальных встречах — не было смокингов и белых рубашек, но они были трезвы. Они зашли в кафе, где их очень радушно встретил официант и, тут же подойдя к столику, спросил:
— Что будем пить? Водка, коньяк?
— Портвейн, — сказал один из них, но увидев, как Иван показывает ему кулак, замялся.- Зеленый чай с жасмином.
Все остальные тоже стали заказывать кто кофе, кто чай, а кто минералку, чем очень разочаровали услужливого официанта…
— Ну что господа, будущие партнеры, давайте знакомиться.- Орлов Григорий Александрович.
— Ну, меня ты уже знаешь, Ванька… Иван Сергеевич. Программист… Правда бывший, смущаясь, представился Иван.
— Константин… Яковлевич — бывший юрист.
— Вениамин Сергеевич — бывший главный экономист фирмы «Альянс», а ныне безработный алкоголик…
— Верников Федор Иванович… — главный бухгалтер «Стройтека»… Пардон, отсидевший за махинации, которые не совершал, но вышедший на свободу с чистой совестью. Тогда никто не стал разбираться особо и впаяли мне шесть лет, а сейчас много пьющий безработный, но если дело стоит того, то готов завязать и принять посильное участие.
— Я предлагаю вам всем принять участие в организации фирмы по продвижению новых технологий на российский рынок. Дело трудное. В свое время я этим занимался, но так получилось, дело свое потерял… А сейчас хочу начать все сначала и ищу людей, которые тоже готовы все начать с нуля. — Григорий говорил много и уверенно. Мужики сидели и чесали свои затылки, раздумывая над его предложениями, но в конце концов, решив, что им терять нечего, дали свое согласие.
— Первое заседание холдинга считаю закрытым. А к следующему заседанию придумать красивое название,- полушутя резюмировал Иван.- И ни грамма… ни-ни!
Официант удивленным взглядом проводил, выходящих из кафе мужчин, а убирая посуду с их стола, недовольно ворчал:
— Ходят тут всякие разные… Кофе-чай заказывают… Прибыли грош, а чаевых копейки… Пей вода, ешь вода… Даже водочки не заказали. Что за посетитель нынче пошел?..
… Прошло несколько дней после этого заседания в кафе. Вера возвращалась с работы и увидела, как из квартиры Григория выходят странные люди. Она зашла к нему. Ее появлению он обрадовался:
— Здравствуйте, Верочка. Вы к нам стали редко заходить. Оля очень скучает и переживает, что вы не приходите. Я понимаю, что у вас своих дел хватает.
— Ну что, вы, Григорий. Просто завал на работе. А что это были за люди.
— Какие?
— Вы, что опять за старое принялись? О дочери бы подумали!
— Ну, что вы, Верочка! К старому возврата нет! И не будет… Вы не так все поняли,- начал оправдываться Григорий.
— Тогда кто это?
— Это мои компаньоны?
— Что?- удивилась она.
— Я решил начать все сначала и попробую опять открыть свое дело, которое Алевтина успешно развалила. Она хороший аналитик, но управленец совершенно никакой. Мой «Адвентис» под ее чутким руководством почил в бозе… Я хочу создать новую фирму. Люди есть, кто согласен работать со мной, а вот денег пока нет.
— А друзья?
— Что друзья? Когда выпал из дела, пропала репутация… Друзья… У них все деньги в обороте… Одни честно отказывают, потому что не верят, другие говорят, что пока не могут вынуть три миллиона из оборота, хотя для них это почти ничто…- то ли отвечал ей, то ли разговаривал сам с собою Григорий.
— Это же такая сумма…- задумчиво сказала Вера.
— Вера, мне надо тут сходить к одному человеку поговорить. Вы не могли бы проверить уроки у Оли… Я понимаю, что у вас своих дел хватает — сын, мама… И я тут вам на голову свалился.
— Это я вам свалилась на руки, — улыбнулась она.- Конечно, проверю. Только пойду маме покажусь, что со мной ничего не случилось. Можно я Женьку приведу?
— Конечно! Оля будет рада. Женька иногда к нам заходит, когда со школы возвращается. Мне показалось, что ваша мама не одобряет нашего знакомства…
— С мамой все в порядке, а вот про Женьку не знала, что он заходит… Скрывает значит…
-Они с Олей в параллельных классах учатся. Он ее по английскому подтягивает.
— Понятно. Хорошо. Я сейчас вернусь.- сказала она.
Потом Григорий ушел и вернулся очень поздно, когда дети уже наигравшись в игры и выучив уроки, заснули. Женька заснул прямо на диване у компьютерного стола и его было жалко будить. Вера сидела на кухне и ждала Григория. Он отпер дверь и тихо зашел в кухню.
— Верочка, я рад, что вы… ты не ушла. Я сейчас думаю, что это ты меня спасла от того безумия своей добротой и теплой заботой. Ты стала моим ангелом — хранителем и спасителем… Честное слово.
— Григорий, не говори ерунды. Я ничего такого не сделала, чтобы не сделал какой-нибудь другой человек,- протестующе ответила она.
— Дети спят? Прости, я задержался сегодня… Так получилось. Ты можешь сделать для меня чай? Пожалуйста!
— Конечно.
Потом они сидели и пили чай. Он рассказывал ей о том, что придумал, много шутил. Она очень внимательно его слушала, в чем-то соглашалась, иногда спорила. Ему это нравилось. Он рисовал какие-то схемы на газете, она вносила поправки. Он обдумывал, и если находил их стоящими, то соглашался. И в какой-то момент они оказались рядом, а глаза их встретились. Он наклонился к ней ближе и поцеловал. Вера ответила на его поцелуй…
— Вера, я не думал, что на свете есть еще такие женщины… Это просто похоже на сказку. Я теперь боюсь потерять тебя, как Иван царевич свою царевну лягушку…
— Я не царевна и в лягушку превращаться не умею, — шутливо ответила она.
— Если бы не ты… Как мне хорошо с тобой. Помнишь, как я кричал на тебя… Ведь ты могла обидеться, просто уйти и никогда не вернуться.
— Не вспоминай. Я тогда так и хотела сделать, только мне стало очень жаль твою дочь…
Он только хотел ее еще раз поцеловать, как в дверь настойчиво постучали. Он открыл. На площадке стояла рассерженная Анна Николаевна:
— Вера и Женя у вас?
— Да.
— Где они? — и она очень решительно двинулась в сторону кухни.- Сколько можно вас ждать. Время почти двенадцать ночи.
— Мама, Женя спит… А мы пьем чай.
— Чай, значит? Чай…
— А Вы не хотите его выпить с нами?- улыбаясь предложил ей Григорий.
— Я его не пью на ночь, знаете ли после него ноги отекают,- резко оборвала его она. — А вас жду дома. Ребенок должен спать в своей постели, а не мыкаться по чужим углам.- Уже обращаясь к Вере сказала Анна Николаевна.- И я не уйду отсюда, пока ты не пойдешь домой.
Григорий поднял Женю с дивана и понес его по лестнице на четвертый этаж. Только после этого Анна Николаевна успокоилась. Выходя из квартиры, Григорий в тот момент, когда Анна Николаевна не обращала внимание на них, чмокнул Веру в щеку и быстро вышел. Вера хотела уложить спать сына, но мать прогнала ее и стала сама его раздевать, ворча себе под нос: «Никудышная, непутевая тебе досталась мать, внучек.»
Так прошла зима… Весна принесла с собой капель, голубое небо и новые надежды. Для открытия своей фирмы у Григория были готовы документы, но все упиралось в деньги, которых как не было, так они и не появились. Даже те бывшие партнеры по бизнесу, которые обещали ему помочь, отказали, сославшись на грядущий кризис, о котором усиленно говорили по телевизору. Григорий готовил документы, чтобы заложить квартиру, но в этом была большая доля риска, а он думал о будущем своей дочери и не хотел сделать ее несчастной. Как-то вечером Вера зашла к нему и с торжественным видом положила на стол пластиковую карту.
— Что это?
— Это три миллиона рублей,- улыбаясь, объявила она.- И они твои. Вот.
— Ты, что, любимая, банк ограбила?- удивился Григорий.
— Как ты меня назвал?-переспросила она.
— Любимая…
— Повтори!
— Любимая! Я люблю тебя!- почти прокричал Григорий.- Знаешь я последнее время все пытался тебе сказать о том, что люблю тебя, но ты все время куда-то спешила, бежала…
— Я тебя тоже люблю! — ответила Вера.
— Нет, ты скажи, где взяла деньги? Если память мне не изменяет, то у тебя среди наших олигархов нет родственников. А может есть, но я не знал об этом?
— Нет, нет… И родственников нет, и банк не грабила… Просто я продала участок, что нам от нашего папы остался. Там сейчас стройка идет… И земля очень дорого стоит.
— Вера, но это же риск. А если будет провал? И мы их потеряем?
— Ну, что я могу сказать, значит их судьба такая. Бери, они твои.
— Я их тебе отдам, как только у нас все получится…
— А у вас все получится обязательно. Я в вас верю!
— Не у вас, а у нас! Господи, спасибо тебе, что ты послал мне в этой жизни женщину, которая в меня верит! И я люблю ее!
— А я люблю тебя!.
P. S. Прошло еще три месяца и в один из июльских дней по телевидению в местных «Новостях» показали маленький ролик с открытия нового офиса фирмы «Вера и Ко», занимающейся по продвижению новых технологий. Счастливые Вера и Григорий стояли перед красной ленточкой и готовы были ее разрезать, как назойливый репортер вдруг спросил:
— А вы верите в успех вашего предприятия?
Они в один голос ответили:
— Да!
— А еще я хочу добавить — это предприятие станет нашим семейным делом. Завтра у нас с Верой состоится бракосочетание. Но это еще не все! Нам удалось получить уже первый заказ, который мы считаем большим подарком к нашему семейному празднику. — Григорий был счастлив и с любовью смотрел на Веру, а она отвечала ему тем же.
Анна Николаевна сидела у экрана телевизора на диване в окружении Жени и Оли, смотревших этот репортаж, утирала слезы и приговаривала:
— Ну вот, а зятек-то оказался ничего себе… Толковый. Счастья им!
Только один человек совсем не радовался этому событию, произошедшему в жизни Григория Орлова. Это его бывшая жена Алевтина. После банкротства фирмы «Адвентис» она была вынуждена продать почти все, что ей досталось по суду после развода. Сейчас она сидела за столом на стуле в маленькой комнате коммунальной квартире и, шипела от злости:
— Дуракам всегда везет.
Злость перехлестывала через край, гнев совсем застилал глаза и она с силой швырнула в стену пульт от телевизора, будто он был виноват во всех ее несчастьях.