Посвящается всем строителям.
Автор приносит извинения за, встречающиеся в тексте, фразеологические обороты.
.
—Как ты, мама?
— Да всё нормально. Давление скачет, ноги болят – а так ничего. Как ты там? Как работа? Ел ли сегодня?
— Всё нормально. Ел. Работа нравится, устаю немного. Всё равно вечером гуляю по Питеру. Тут так красиво!
— Ну, слава Богу! Я радио слушала – про парк в Павловске. Сходи, мне потом фотографии привезешь.
— Ладно. Мне пора, да деньги на телефоне кончаются. В субботу позвоню. Скоро приеду.
— Жду, сынок. Полгода не виделись, снишься ты мне часто. Дорабатывай свой контракт и возвращайся скорей.
Парк в Павловске… Эрмитажи с памятниками! Питер – это снег в лицо, свет прожекторов и рёв миксеров. Вон очередной на подходе. Какой по счёту? Хрен его знает. Пусть прораб считает из тёплой бытовки. Его б, суку очкастую, сюда — под башенный кран. Миксеры принимать в одиночку. Одной рукой бадью двухкубовую ловить, другой в рацию крановщику орать. На « пятьдесят третьем» сегодня Наташка. Резкая девка. Зевнёшь и получишь по башке многотонной « туфелькой». И каска не спасёт. В ней и прикопают.
Недавно двух узбеков со стены панелью скинуло. Прикопали их свои в лесочке неподалёку. А что еще им делать? Без документов и разрешений. Не люди – мусор. Мы все тут – мусор. Питерские только в начальстве. Рожи холеные, ветра с кирпичной крошкой не нюхавшие. Всю работу приезжие делают. Местные в офисах сидят да по фитнессам ходят. Мешок цемента на плечи и на пятый этаж… До конца жизни фитнесса не захочешь! В морду дашь, если предложат в спортзал сходить. А ребят жалко… Нормальный парни были, хоть и узбеки. При встрече улыбались, про здоровье мамы спрашивали. Жалко парней. Сучья жизнь! Пусть архангел Джебраил отведёт их души прямо к Аллаху. Земля им пухом.
Ветер уже явно – метров двадцать в секунду. А монтаж никто останавливать и не думает! Еще кого-нибудь со стены скинет. Да этим му..кам в прорабской по хрену. Людей еще наберут. Вон их сколько! Панель завертело – что лопасти у вертолёта. Монтажники от неё разбегаются, как мыши от хорька! Смешно. Предложить им по рации спеть « Хава нагилу» для звукового оформления? Не стоит. Парни злые. Начальство новые нормы ввело. Вводители! Чтоб их ….! И еще раз ….! А потом через ….! И снова в ….! Теперь чтоб заработать надо себе в ж..у по пропеллеру вставить и летать как Карлсон… Желательно в Швецию. Ребята знакомые там. Говорят – жизнь нормальная. Приезжают на Родину и плюются. И осуждать их нельзя. Там они не мусор, там они люди… Поймали панель. Колян командует. Умный мужик… После двух стаканов. А трезвый на стену и не полезет. Ночью, в метель. Его два раза со стены скидывало. Трезвый бы убился. А он отлежался дня три – и снова на объекте.
Мать твою .. !!! Гак в сантиметрах от головы пролетает! Кричу в рацию: « Что ж ты …… девушка делаешь?» Она ржёт в ответ – « Не заметила!» Не заметила… Я в этой красной, светоотражающей кофточке свечусь в ночи – как зад у павиана среди пальм! Не заметила… Обрадовалась, что монтаж остановили. Не, не людей пожалели. Боятся, что семитонной панелью по свежей стене вье…. То есть стукнут. Тут давеча в кассете панели рухнули. Шума было. Начальство приняло справедливое и мудрое решение: вычесть стоимость панелей со всех, кто был на стройплощадке. Включая и себя. Только пять тыщ от ста и от двадцати – разница есть. Мне так кажется. А панели упали из- за того, что площадку не подготовили. На снег ставили, днем он подтаял. Вот и рухнули панельки. Климат тут сучий…
Климат… Вспомнил на свою голову. Днем солнце было, снег таял. Я ботинки промочил насквозь. А ночью мороз как пи… то есть ударил. Не хотел же матом ругаться. Как Яковлевич говорил: « На стройке матом не ругаются. Им разговаривают!» Рождество скоро. Пост на дворе. Надо о душе думать, а я о промёрзших ботинках. Пойду в бытовку, рацию вырублю. Пусть мастер по морозцу за мной побегает, а то от жары в прорабской уже оху… Ну вот снова! Прости Господи! Надо Славку на магазин засылать. Жменю «цитрамона» и стакан палёной водяры… Тогда смогу снова двигаться. Падаю я. Нет, не поскальзываюсь и голова не кружится. Просто падаю. Страшно мне. Вчера упал, а из снежной пелены Петя-сварщик выходит. Шумит на меня: «Чего разлёгся?! Там водка стынет и домино прокисает!» Я голову поворачиваю… а у стенки бытовки стоят Валерий Иваныч, Палыч, Яковлевич, Петя и батя мой… Они один за одним ушли… Два года назад. Никто до семидесяти лет не дожил. Всех забрала стройка. И меня заберёт. Вон они уже за мной приходят. Видно апостол Пётр шабашку им подкинул. Каменщик им нужен. Приду мужики, обязательно приду. Только вот мать бы увидеть, да по родной земле босиком пройти. Что б азовской волной пахло, а не этими чухонскими болотами! Приду… Потом. Сейчас в бытовку. Бухнуть со Славкой.
Опять упал. Может не вставать? Пусть занесёт этим чужим снегом. Жизнь пролетела незаметно. Праздновал день рождения, друг сказал: « Большая и лучшая половина жизни прожита…» Прожита! Мать её ..! Жизнь измерялась кубами кладки да литрами дешевой водки. Что вспомнить-то? Как чай с крысой вдвоём пили? Она на столе напротив меня сидела. Из одной коробки сахар брали. Воспитанная. Кусочек в обе лапки возьмёт, съест и на меня смотрит. Я головой кивну – она ещё кусочек. Что вспоминать? Бытовки из тонкого металла и ветер с ноябрьского моря? Котлован и +50? Когда вообще тени не было. Там переодевались, там и ели. По 12-14 часов в сутки пахали. Отпуск свой, на раскалённом бетоне перед цоколем заправки? Аварию и месяцы гипса? Не хочу. Ладно, надо вставать. Еще правда замерзну. Вот матери радость будет. Муж на стройке всё здоровье оставил, на пенсии и не пожил. И сына стройка забрала? Нет. Х.. этой стройке в обе руки! Встал. Скоро конец смены. Часик со Славкой посидим. Потолкуем о делах наших скорбных. Он бывший метростроевец, много интересного рассказывает. И домой. Домой… В съемную квартиру в самой ж… Петербурга. Влить в себя кружку дешевого кофе и завалиться спать. Ждать, когда будильник в мобиле заорёт: « Ще не вмерла Украина». И снова: краны, миксеры, начальство, узбеки… Устал. Хочу домой. Сесть под яблоней, гладить пса. Смотреть в небо.
…Призрачные фигуры стояли в пелене снега и смотрели ему вслед. Маленький, похожий на гнома, старичок хотел взять его за руку. Худощавый, сероглазый мужчина остановил старика. « Не надо, Петя. Рано ему ещё». « Серёга, тебе видней. Сын твой. Только у нас ему лучше будет». Мужчина покачал головой. « Всё у него будет хорошо!» — твёрдо сказал он. Остальные тени кивнули и растаяли среди мокрого снега. Худощавый перекрестил спину уходящего стропальщика и, улыбнувшись, пошел догонять друзей, поднимаясь вверх за тяжелые серые тучи…
Шушары.
9.08.2013