Эх, старость – не радость…
Анна Ивановна стояла перед зеркалом, и придирчиво себя рассматривала. Ну, надо же, и куда со временем девается красота??? Вот она, красавица… была… давно… в молодости. А теперь? Теперь старая, как черепаха Тортила. И такая же красивая, как трехсотлетняя черепаха. Вот когда ей было четырнадцать, она была абсолютно уверена, что жить стоит только до двадцати пяти, а потом надо умирать. Дальше всё равно ничего интересного уже не будет. Но по мере взросления и старения граница от двадцати пяти стала отодвигаться по направления к цифре сто. Сначала двадцать пять заменилось на тридцать пять, потом на сорок пять, потом на пятьдесят пять…. Почему-то цифры всегда были кратные пяти. Когда ей исполнилось пятьдесят пять, она заявила, что уходит на пенсию и не останется на работе ни одного лишнего дня. Надоело!!! Но, когда она это говорила, то не подозревала о готовящемся кризисе…, иначе бы сто раз подумала над своими словами. Она ушла в мае, а кризис грянул в сентябре. По крайней мере, в сентябре Анна Ивановна его ощутила. Но сидеть дома ей всё равно было комфортно, удобно, уютно и вообще, прекрасно! Вот только катастрофически не хватало денег. Где-то она встретила фразу: «Кризис – это когда продаешь фамильный алюминий». Анна шутке улыбнулась, а через полгода до неё дошло, что это совсем даже не шутка, а реальность. Были моменты, когда она аж бегом понеслась бы сдавать фамильный алюминий…, если бы он у неё был. Но, ни фамильного алюминия, ни тем более фамильного серебра или золота у Анны Ивановны не было…
-Безобразие! – донесся с кухни голос её мужа, Валерия Петровича, прервав рассуждения и воспоминания. – В доме два жирных кота, а в кладовке мыши пакет с мукой погрызли! Выгоню на улицу этих мерзавцев! Дармоеды!
-Чего ты бурчишь? Как коты могут поймать в кладовке мышь, если кладовка закрыта и котам туда вход строго настрого запрещен?
-Так они, если попадают в кладовку, кроме как нагадить где-нибудь в укромном уголке ни о чем больше и не думают. Мыши их не интересуют совершенно! Завтра же разложу там отраву!
-Ага, разложи. Мыши сдохнут где-нибудь под полом и мы будем ходить нюхать трупный запах. Помнишь, как у Светланы Сергеевны месяца два воняло в квартире? Они с мужем хотели уже полы срывать, чтобы мышиный труп отыскать, — напомнила ему Анна Ивановна.
-Значит, поставлю мышеловки! – помолчав пару минут, заявил муж.
-Капканы расставь. Всё равно кроме тебя самого в эти мышеловки никто не попадет, — отмахнулась жена. – А мышеловка таких размеров, чтобы для тебя, еще не создана.
-А что ты предлагаешь, терпеть этих тварей? Пусть и дальше всё грызут?
-Я предлагаю пакеты с мукой и крупой сложить в большую старую эмалированную кастрюлю и накрыть крышкой. Мышкам нечего будет кушать, и они уйдут к соседям.
-Сейчас! Они никуда не уйдут, а будут грызть всё подряд: обувь, одежду, книжки… Короче, всё, что попадется им на глаза! Знаю я этих тварей. У нас когда-то на работе они даже мыло в тумбочках в бане погрызли!
-Бедные мышки. Вы что, не могла им хлебушек оставлять?
-О, начинается! Я не удивлюсь, если ты начнешь наших мышей подкармливать, вместо того, чтобы их убить.
-А я и не собираюсь их убивать. И действительно считаю, что если мышкам класть в тарелочку еду, они не станут ничего грызть, а будут кушать только то, что им приготовили. Они не зловредные и очень умные… в отличие от людей.
-Нет, я, конечно, всегда догадывался, что ты к животным относишься лучше, чем к людям. Но я люблю больше людей!
-За что и кого именно? Соседа алкоголика, который бьет жену и детей? Соседку проститутку, которая закрывает в квартире маленького голодного ребенка и уходит шляться? Или соседку, которая бросила слепую беспомощную мать и по полгода не появляется и не интересуется, есть ли у той кусок хлеба? Да, я люблю животных и люблю далеко не всех людей. И что теперь? Может быть, мы на этой почве разведемся, на старости лет?
-Угу, не дождешься! – прорычал Валерий Петрович и пошел смотреть телевизор.
В квартире резко потемнело. На фоне абсолютно нормальной жаркой солнечной погоды вдруг откуда-то принесло грозовые тучи. Небо быстро заволокло со всех сторон сразу, загрохотало, засверкало. Сначала не злобно и где-то далеко, потом всё ближе, ближе и громче. А потом как шандарахнуло, аж стены задрожали, и… отключился свет. А за окном дождь перешел в ливень.
Валерий Петрович выключил телевизор при первых же раскатах грома и теперь радовался своей предусмотрительности. Мог бы любимый телевизор и сгореть!
-Мать, там холодильник не сгорел, как ты думаешь?
-Если он за тридцать лет не сгорел, не глядя на грозы и другие радости, то, думаю, черт его не ухватит, — отмахнулась Анна Ивановна. Она подошла к окну и посмотрела на стену дождя.
-Кошмар! То месяц и не капнуло, то небо прорвало. Такой дождь нам не нужен. Еще затопит.
-Да, вчера показывали, что в Чехии и Германии делается. Тихий ужас. Такие наводнения! Да и у нас, в Одессе все затопило, в Николаеве тоже. Не так конечно, как у них в Европе, но нам и этого много! Вот обещали в декабре 2012-го года конец света…
-А он опять не состоялся, — отмахнулась Анна Ивановна от мужа.
-А мне кажется, что он уже начался. Просто, не резко, в один день, а потихоньку. Короче, процесс пошел. Ты посмотри что делается, то землетрясения, то цунами, то ураганы, то наводнения…
-Они что, 21-го декабря начались? Они всю жизнь были и будут. Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки.
-А глобальное потепление??? По телевизору показывали, как тают ледники на полюсах! Ты представляешь, что будет, когда они полностью растают?
-Представляю, хотя и не до конца. Но, я думаю, на Земле такое явление не в первый раз. Похолодание, потом потепление. Потепление, потом похолодание. Цикличность. Но сколько длится один такой цикл, трудно сказать. Это для нас сто лет – грандиозный срок. А для Земли и тысяча лет – это мгновение.
-Я вот всё думаю, почему мы там мало знаем и так мало можем? — задумчиво произнес Валерий Петрович. – Всё-таки, человечество вцелом умное, а до многого додуматься не можем, как мозги не ломаем.
-Ну, пока не положено нам получить именно эту информацию. Информация поступает к людям дозировано. И только тогда, когда люди в состоянии осмыслить то, что получат.
-Откуда получаем??? – выразительно постучал себя пальцем по лбу Валерий Петрович. – Еще скажи, что нам информацию Бог дает.
-Ну, не знаю, кто дает, но какой-то высший разум однозначно есть. И вообще, я думаю, что мы искусственно созданная планета и искусственно созданные её обитатели. Кто-то экспериментирует, или… просто играется. Какой-нибудь детеныш высшего разума создал себе игрушку «Земля». Из биомассы наделал живых существ и расселил на суше и в воде. Наблюдает, как они развиваются, что делают, ну и управляет ними понемногу. Например, устраивает им войны и стихийные бедствия, и смотрит, как они выкрутятся. Если поведут себя совсем глупо, разочаруют малыша, он всё с поверхности этого шарика сотрет и заселит его другими экземплярами. И опять начнет наблюдать, что его подопытные кролики делают. Судя по всему, до нас на Земле сменилось уже четыре цивилизации. Не оправдали надежд и их пришлось убрать и заменить на новые.
-Ничерта себе, теория! Даже Дарвин отдыхает. Это тебе сейчас в голову пришло?
-Нет, еще в детстве, — засмеялась Анна Ивановна. – Ладно, пошли кофе попьем. Без электричества вроде бы жизнь останавливается. Ни компьютера, ни телевизора, ни пропылесосить, ни постирать. То есть, ни отдохнуть, ни поработать. Давно тебе говорю, надо купить небольшой генератор и поставить его на балконе. Тем более что у нас электроотопление. Зимой в мороз свет отключится, и вымерзнем, как мамонты!
-Всё ничего, но, по-моему, генераторы все бензиновые. Вонь будет на весь дом!
-Лучше пусть будет вонь, чем холод!
-Ладно, подумаю над твоим предложением. Да, Аня, а что это ты свою картину забросила. То рисовала каждый день, а это я уже месяц не вижу, чтобы ты кисточку в руки взяла.
-Не знаю, надоело или вдохновение пропало. Знаешь, мне иногда кажется, что я в своей жизни уже всё нужное сказала и сделала. Больше ничего шедеврального не создам. Выдохлась. Старость.
-Глупости. Старость – это состояние души. Можно быть глубоким стариком и в тридцать лет и молодым в шестьдесят – семьдесят. Хандришь, мать! Это просто тебя достали дети, внуки, я, коты, бесконечные проблемы финансовые и просто домашние. Шестьдесят лет – это еще не старость!
-А что это, вторая молодость?!
-Ну, и не молодость, конечно. Но еще до настоящей старости далеко. Отдохнуть надо. Вместо того чтобы за компьютером «отдыхать», вышла бы посидела возле подъезда на лавочке и пообщалась с соседками. Те с утра и до вечера на этой лавочке мозоли на заднице полируют. А ты никогда и на пару минут к ним не подсядешь, не поговоришь… Вообще-то, ты у меня нестандартная бабушка, необычная.
-Необычные бабушки пойдут косяком лет через двадцать, — засмеялась Анна Ивановна. – Вот представь себе бабушек с серьгой в носу, в пупке и с татуировкой на толстой обвисшей попе.
-Если их будет много, а их будет много, то это будет вариантом нормы, — улыбнулся Валерий Петрович.- О, дождь кончился. Смотри, какая над школой радуга огромная!
-Их две. Посмотри в сторону залива, там поменьше, но ярче. Красиво!!!
-Люблю всё красивое, — задумчиво проговорил Валерий Петрович. – Вот ты заметила, что я в гостях у Беликовых никогда ничего не ем?
-Заметила. И зря. Светлана Сергеевна вкусно готовит.
-Но вид у еды, как будто бы её неопрятно накидали на блюда, а овощная икра и рагу всегда выглядят так, как будто бы их до подачи на стол кто-то уже жевал. Не могу у них есть. Другое дело дома. Всё вкусно, красиво. От одного вида и запаха можно слюной захлебнуться.
-Кстати о еде. Раз дождь закончился, поехали в супермаркет. Купим рис, салатный перец, фарш, ну и всё остальное, и я сделаю фаршированный перец. И еще чего-нибудь вкусненького приготовлю. Хоть и говорят, что во время кризиса критерий «вкусно — невкусно» автоматически переходит в «съедобно — несъедобно», но я всё-таки хочу «вкусно». И завтра воскресенье, дети и внуки приедут. Надо и их чем-нибудь вкусненьким побаловать и с собой дать.
Поехали, — согласился Валерий Петрович. – А еще, я куплю тебе красивые цветы и бутылку хорошего вина. Пока вернемся, надеюсь, и свет появится. А если нет, устроим ужин при свечах. Всё-таки красоты и романтики нам в этой жизни здорово не хватает. И твоя хандра пройдет. Ну, не старые еще мы с тобой, не старые. И нужны детям и внукам! Это ведь мы такие приспособленные и живучие, а они нет. Без нас пропадут. Если умрем, кто им помогать будет? Это ведь раньше дети родителям помогали, а сейчас родители детям. У нас хоть пенсия есть. А посмотри, что у них делается. То работа есть, то нет. То зарплата есть, то нет. А жить как? Малышей чем кормить, за что одевать, обувать? Государству ведь до своего народа дела нет. Пусть хоть одномоментно все вымрут. Короче, пока жизнь не стабилизируется, нам о старости и тем более о смерти и думать нельзя. Надо детей и внуков «на плаву» продержать. Так что, молодые мы еще, мо-ло-дые!
-Ладно, уговорил. Буду считать себя молодой, и жить вечно. Поехали уже в магазин, старый болтун.
Анна Ивановна еще раз бросила взгляд в зеркало на свое отражение и подумала: «Эх, старость – не радость… А вообще-то, я еще и ничего, симпатичная! Могла бы в своем возрасте выглядеть и гораздо хуже…»