Слона на скаку остановят и хобот ему оторвут. Окончание.

Ничего. Я сейчас схожу в магазин на Строителей. Он до двенадцати работает. Все равно делать больше нечего.

-Может, поедешь ночевать к нам? — предложил Мишка, окинув на прощанье взглядом пустую квартиру.

-Нет. Диван остался. Спать есть где. В холодильнике есть кусок колбасы. На сегодняшний ужин и завтрашний завтрак хва­тит. А с утра я еду к своей знакомой, помогать рабо­тать в саду. Может быть, пробуду там с недельку. Да, ключ от кварти­ры я в почтовом ящике оставлю. Он у меня один. Как прие­ду-позвоню.

-Тогда все. Мы поехали, — заявил Мишка и отправился на вы­ход. Кешка пошел к себе домой. А Людмила, пользуясь тем, что осталась с Веркой наедине, быстренько повторила ей, что все спиртное воняет керосином, и что Верке совершенно не хочется выпить и даже понюхать спиртное.

Хватит ли ее установки на несколько дней? А вдруг нет? Надо будет через день все-таки навестить Верку на даче и на вся­кий случай еще повторить команду. Придется так делать еще не один раз, пока у Верки не выработается стойкий рефлекс на спиртное. Ну, что ж, придется поработать. Пока, результат от­личный. Дай Бог, что бы так шло и дальше!

По дороге домой Людмила зевала как рыба на берегу. Она по­чувствовала, что устала как собака. Мишка, видя, что Людмила чуть ли не засыпает на ходу, пересадил ее на заднее сидение и сам сел за руль. Хотя, до этого, Людмила и клялась, что за руль своей машины она его не пустит даже под дулом пистолета, но сейчас о своей клятве забыла. Сил не было абсолютно ни на что. Она примостилась на заднем сидении и тут же уснула.

Мишка растолкал ее уже тогда, когда заехал в гараж. Не очень-то соображая, где она и что вообще делается вокруг ее особы, Людмила на автопилоте добралась до квартиры, приняла душ и бухнулась спать. Тетки дома не было. Очевидно, опять отправилась с Анатолием Ивановичем в какой-нибудь ресторан.

Мартын понял, что с Людмилы толку никакого и сосредоточил все свое внимание на Мишке. Сводил его к холодильнику. Вып­росил кусок колбасы и, быстренько с ним разделавшись, потребо­вал поиграть. Мишке пришлось развлекать это лохматое черное сокровище не меньше часа.

Тетка пришла домой как раз тогда, когда Мишка с Мартыном уже мостились спать. Она явилась с Анатолием Ивановичем, и Миш­ке пришлось идти пить с ними чай. Оказывается, они были не в ресторане, а на юбилее у какого-то друга Анатолия Ивановича. Друг этот, знаменитый художник с мировым именем. Тетка с восторгом рассказывала Мишке о его картинах, а Мишка, с тру­дом сдерживая желание зевнуть во весь рот, делал вид, что с таким же восторгом слушает. На самом деле он ужасно хотел спать и от души желал тому художнику провалиться к чертям собачьим, (это конечно уже совсем по-свински, но … вместе с теткой и ее Анатолием Ивановичем).

-Представляешь, их три брата, — тараторила тетка, — один ге­ний, а два других — бандиты! Это же надо!

-Какие бандиты? — машинально спросил Мишка.

-Один сидит в тюрьме за целый ряд убийств. А другой за­нимался торговлей наркотиками и сейчас где-то в бегах. При­хватил крупную партию и удрал. Его все ищут, но он как сквозь землю провалился!

-Лида, — подал удивленный голос Анатолий Иванович, — откуда ты такое знаешь? Я его друг и абсолютно не в курсе, а ты с ним только познакомилась и уже знаешь такие нюансы!

-Это мне его подруга рассказала, — пожала плечами тетка. — Я поинтересовалась у нее, из какой он семьи. Наверное, бывшие аристократы? А она скорчила гримасу и говорит: «Какие там аристократы! Сплошные бандиты!» Ну и рассказала мне кое-что из его семейных тайн. Правда, эта дама была изрядно выпивши, но не похоже, чтобы она такое выдумала.

-Ладно, не надо только показывать Павлу Ивановичу, что ты что-либо вообще о нем знаешь. Завтра мы едем к нему на дачу, и я тебя очень прошу на эту тему — ни слова! — попросил Анато­лий Иванович.

-Я не еду к нему на дачу. Завтра я должна упаковать свои вещи, проверить, как сделали Людочке ремонт, сделать тысячу всяких мелких дел и собраться в дорогу. Послезавтра я уезжаю в Ялту, ты что, забыл?

-Не забыл я. Мы все успеем. На дачу он нас пригласил к трем часам дня. До трех можно успеть горы перевернуть.

-Я не успею, — уверенно заявила тетка. — И вообще, я прек­расно знаю, что такое поехать к кому-то на дачу! Оттуда вы­берешься только на следующий день, и то, в лучшем случае.

-Нет-нет. Мы съездим на пару часов, не больше. Посмотрим его новый дом на берегу залива. Покупаемся, немного позаго­раем и назад. Я тебе обещаю. Мне ведь тоже собираться!

При словах о даче на заливе, у Мишки вдруг пропало желание спать. У Людмилиного соседа, которого убили, тоже ведь дача на заливе. Может напроситься с ними в гости к этому художни­ку? И вообще, не брат ли он Петру Ивановичу? И отчества ведь совпадают. Хотя, у нас каждый второй Иванович. Это еще не о чем не говорит. А вдруг? Правда, что это им даст? Зачем Миш­ке с Людмилой брат трупа? Да и Людмила утверждала, что у то­го нет никаких родственников. Но она может ведь и не знать. С чего это Людмила вообще взяла, что он круглая сирота? А, все равно, в три Мишка будет завтра еще на работе. Так что, посещение дачи состоится без него, в любом случае.

В двенадцать ночи Анатолий Иванович наконец-то откланялся. Мишка отправился спать, а тетка ушла принимать ванну. Мар­тын, зевая и потягиваясь, поплелся следом за Мишкой. Как только Мишка лег, Мартын умостился у него в ногах, и они оба тут же дружно захрапели.

Утром, пока тетка упаковывала свои бесчисленные и разбро­санные по всей Танькиной квартире вещи, Людмила улучшила мо­мент и удрала из дома. Тетке сказала, что буквально на часок.

Надо срочно подскочить в автомастерскую. А на самом деле, по­мчалась к Мишке на квартиру. Ей не терпелось глянуть, что же там на дискете. Мишка вряд ли туда явится в рабочее время. Его мама сейчас гостит у своей сестры в другом городе, а отец без предупреждения никогда на квартире не появляется. Так что, никто не должен помешать. Просмотреть дискету много времени не понадобится.

Содержание дискеты Людмилу разочаровало. Никого из тех о ком на ней шла речь она не знала и никогда о них не слышала. Ну и что, что у кого-то там три водочных завода, а у кого-то налажена продажа импортной сантехники? Ей-то это зачем?

Она подперла голову руками и стала размышлять, что же де­лать с этой дискетой. Кому бы ее отдать? Может их участ­ковому, Коле? Ну, и где гарантия, что она ему скажет больше чем Людмиле? Может кому-нибудь из ребят, работающих в налого­вой полиции? Похоже, что это информация как раз по их части. Людмила усиленно начала вспоминать, кого из них она знает так близко, чтобы можно было отдать это сокровище. Получа­лось, что никого. Контакты на уровне: «Привет! Как жизнь»?

Значит надо подкинуть. Она набрала на компьютере текст. Со­общила, что такого-то числа был убит у себя в квартире граж­данин такой-то. Убил бандит по кличке Ворона, который сейчас арестован при попытке ограбления такого-то магазина. Тело убитого находится на городской свалке. Заказал убийство та­кой-то. Он застрелен в больнице такого-то числа. Его заказал бандит по кличке Доцент. На такой-то даче находится труп еще одного мужчины. Кто такой — неизвестно. Возле его тела была найдена эта дискета. Даты и фамилии, она подчеркнула.

Перечитала написанное. Взяла из новой пачки бумаги лист из средины. Выдернула его, обмотав руку носовым платком, (чтобы не оставить отпечатков пальцев). Сунула в принтер и перенес­ла текст на лист бумаги. Текст на компьютере уничтожила.

Сбегала к газетному киоску. Купила конверт. Взяла его через носовой платок, чем вызвала недоумение на физиономии бабули, которая ей этот конверт продала. Уже в квартире сунула в конверт текст и дискету. Заклеила его и, покинув Мишкину квартиру, поехала в милицию. Кому отдать этот конверт Людмила по­нятия не имела. Она походила по коридору, разглядывая надпи­си на дверях, и уже собралась сунуться в первую попавшуюся. Но вдруг открылась дверь почти рядом с ней, и из нее вышел солидный толстый мужчина с кожаной папкой в руках. Людмила узнала в нем главного прокурора города. Они, можно сказать, были знакомы. Когда-то, на юбилее у Людмилиного заведующего сидели рядом за столом. Правда, это было года два назад, но она узнала его сразу. К Людмилиному удивлению, он тоже ее уз­нал. Остановился, разулыбался как майская роза и всем своим видом изобразил, как он рад этой встрече.

-Каким ветром вас сюда занесло, ласточка? — проворковал он, чмокнув Людмилину ручку.

-Хочу решить вопрос с загранпаспортом, — выпалила Людмила первое, что пришло в голову.

-А, это дело нужное,- одобрил ее знакомый. — Проблемы есть?

-Пока нет, — улыбнулась в ответ Людмила. Она за какую-то долю секунды успела прокачать сотню вариантов на тему, что делать с конвертом. То, что мысль быстрее скорости света она догадывалась давно, но сейчас в голову пришло любимое Тань­кино изречение, что быстрее мысли может быть только понос.

Как говорится, не успел подумать, как уже обделался! Хоро­шая мысль, а главное, к месту и вовремя. Вечно Людмиле при­ходит в голову какая-нибудь глупость и причем, в самый непод­ходящий момент. Что же все-таки делать с конвертом?

-Я иду перекусить. Не составите мне компанию? — продолжая улыбаться изумительно белыми искусственными зубами, прожур­чал ей в самое ухо прокурор.

-В принципе, я тоже не прочь выпить чашечку кофе, — при­няла его предложение Людмила. И тут же начала думать о его зубах. Потерял свои в честном бою, то есть, выбили? Или выпали от старости и от сладости? Да…, жуй хоть «Дирол», хоть «Орбит», хоть смолу горячую, а если зубы от природы паршивые, то лучший способ их сохранить, это вырвать и сложить в пустую коробочку из под леденцов, а себе поставить фарфоро­вые. Вот тогда уже точно, неотразимая улыбка гарантирована! Как у этого.

-Великолепно. Тогда пошли в наше кафе. У нас здесь прек­расно кормят! А кофе, так вообще, лучше и не бывает. Честное слово, — продолжал щебетать и улыбаться прокурор.

Они спустились на первый этаж и отправились в ту сторону, с которой доносились действительно обалденные ароматы. Людмила вспомнила, что утром, уезжая от тетки, глотнула только пару глотков чая. Завтракать не хотелось, да и времени не было. Сейчас же она почувствовала, что очень хочет есть. Пожалуй, одним кофе здесь не обойтись. Чего-нибудь бы посущественнее. Людмила усиленно вспоминала, как зовут ее знакомого, но никак не могла вспомнить. Все-таки два года прошло с их совместно­го застолья. Вот холера, хоть спрашивай! Но это совсем уж черт знает что! Придется как-то выкручиваться.

Они сели за столик возле окна. Тут же подошла миловидная официантка и здорово выручила Людмилу, так как обратилась к ее спутнику по имени отчеству.

-Георгий Семенович, у нас сегодня изумительные отбивные. Тонечка готовила по венгерскому рецепту! Не хотите попробо­вать? — заглядывая ему в глаза как-то по-собачьи преданно, произнесла девушка.

Людмила про себя отметила, что официантка в него либо влюб­лена по уши, либо обязана ему жизнью. Иначе, такой взгляд объяснить больше было нечем. Сплошное подобострастье.

-Людочка, хотите попробовать отбивную по-венгерски? — спро­сил Георгий Семенович Людмилу.

-С удовольствием. Никогда не пробовала раньше, — тут же согласилась Людмила. Она сейчас бы с превеликим удовольстви­ем съела и простую магазинную сосиску. Но сделала вид, что соглашается попробовать отбивную, чисто из любопытства. Имен­но потому, что она сделана по-венгерски. Если бы это была просто отбивная, то Людмила бы, конечно же, отказалась.

Что удивило Людмилу, так это то, что Георгий Семенович пом­нил, как ее зовут. А вот она, растяпа несчастная, никогда ни­кого не помнит. Как говорит ее Танька: «Лучше иметь склероз, чем такую память»!

Они оба с огромным удовольствием жевали отбивную по-вен­герски, запивали ее пивом и болтали о жизни. Милая, ни к че­му не обязывающая беседа. Георгий Семенович блистал остроу­мием. Людмила искренне смеялась его шуткам, но ни на секунду не переставала думать о конверте. Может, ну его к чертям, этот конверт? Взять, да и рассказать этому милому толстяку все как есть. Ну да, конечно! А два трупа, Пегий и Кабан, которые на ее совести? А труп на даче, о котором они с Веркой ни мур-мур? Ну, уж нет. Надо проверить, поддается ли он гипнозу, и если да, то использовать этот вариант. Самое бе­зопасное, что можно придумать в этой ситуации. Как бы ему незаметно провести тест на чувствительность к гипнозу?

Людмила, впервые попробовала внушить свою мысль, не произно­ся ее вслух. Она мысленно проговорила фразу: «Закажите, пусть принесут нарезанный лимон с сахаром».

Реакции никакой. Людмила сосредоточилась и прошептала то же самое, глядя пристально в глаза Георгию Семеновичу.

Он прервал на полуслове свой очередной рассказ и подозвал официантку.

-Светочка, принеси нам, пожалуйста, порезанный лимончик. Только хорошо посыпь его сахаром, — как ни в чём ни бывало, проговорил Георгий Семенович и тут же продолжил свой рассказ. Официантка удивленно округлила глаза, но вопросов задавать не стала. Лимончик с сахаром к пиву еще никто не заказывал! Это у Людмилы сработал «автопилот». Шли ведь пить кофе, а не пиво!

Людмила еще раз убедилась, что ей надо произносить свою ко­манду обязательно вслух. Иначе, толку нет. Только мысль, об­леченная в произносимые слова, то есть, мысль в звуковом ва­рианте, доходит до сознания ее «пациента». Ну конечно. Что ее удивляет? Она же не телепат. Слава Богу, что хоть так что-то получается.

Когда они уже допивали пиво, Людмила решилась. Она аккурат­но извлекла конверт из сумочки, держа в руке носовой плато­чек, и положила на стол. Георгий Семенович как раз в этот мо­мент сосредоточено искал по карманам свою зажигалку и не об­ратил внимания на Людмилины манипуляции. Она, глядя на него своим странным взглядом, который появлялся только при подоб­ных операциях, прошептала: «Этот конверт вы нашли у себя на столе в кабинете. Его надо обязательно прочитать через де­сять минут и тут же начать действовать. Уберите его в правый карман пиджака. Запомните, прочитать обязательно. И ровно через десять минут»!

Произнеся это все не очень громко, но так, чтобы он услы­шал каждое слово и до него дошел смысл сказанного, Людмила спокойно продолжила допивать своё пиво.

Георгий Семенович взял со стола лежащий на нем конверт и су­нул его в правый карман пиджака. При этом, продолжая расска­зывать какой-то анекдот, и абсолютно не изменившись в лице.

Они просидели в кафе еще несколько минут, и вдруг ее собе­седник стал поглядывать на часы.

-Извините меня, Бога ради, но я должен бежать. Неотлож­ные дела! Надеюсь, мы еще встретимся? — перейдя на шепот, спро­сил Георгий Семенович. Глаза при этом у него горели, как у восемнадцатилетнего юноши. А весь вид говорил о том, что он уверен в положительном ответе. Иначе и быть не может! Такому мужчине женщины не отказывают!

-Конечно, — обнадежила его Людмила. Потом очень странно на него посмотрела и произнесла: «Меня здесь нет, и не было. Вы обо мне забыли». Вот больше ей нечем себя занять, как встре­чаться с этим толстяком, с искусственными зубами, хоть и фарфоровыми! Тоже еще, старый кошак. Видать, считает себя неотразимым мужчиной.

Результат произнесенной фразы ей прямо-таки, понравился. Геор­гий Семенович встал из-за стола, посмотрел куда-то мимо нее и, не прощаясь, совершенно не обращая на Людмилу никакого вни­мания, направился на выход. Ее действительно для него уже не было. Такое впечатление, что она вдруг натянула на себя шап­ку-невидимку. Не видит и о встрече с ней не вспомнит. Потря­сающе, и… даже обидно.

Людмила посидела еще несколько минут за столиком, подожда­ла, когда мимо нее наконец-то пройдет девушка официантка, и повторила ей ту же фразу.

Теперь можно и домой. Дело сделано. Она вкинула в рот ма­ленький шарик-таблетку «антиполицай», чтобы убрать запах пи­ва и направилась к своей машине. От стакана пива не опьяне­ешь, но запах спиртного от него — слышно за версту. Вряд ли конечно кому-то из гаишников придет мысль ее нюхать, но… береженного Бог бережет. Зачем лишние неприятности?

Подъезжая к повороту на свою финишную прямую, (так Людмила называла длинную улицу, в конце которой находился въезд в Танькин двор), она увидела гаишника, которому накануне объя­вила, что у нее в машине есть противогаз. Он ее тоже увидел и тут же отвернулся в другую сторону. Сделал вид, что его там что-то очень заинтересовало. Обиделся. Наверное, решил, что Людмила над ним тогда просто издевалась. Ну и тем лучше. Вдруг, унюхал бы запах пива, не глядя на «антиполицай»?

Тетка все еще носилась по квартире и упаковывала свои вещи. Мартын бегал за ней следом и везде совал свой нос. Периоди­чески его приходилось извлекать то из чемодана, то из сумки.

-Ты завтра, перед самым выходом, проверь, не упаковался ли этот охламон. А то уедет с тобой в Ялту, — предупредила Людмила тетку.

-Ты знаешь, я прямо не представляю, как это он останется здесь без меня! Мы так друг к другу привыкли, что будем ску­чать, — вздохнула тетка.

-Не переживай. Он быстро утешится колбасой или курицей. Ты лучше смотри внимательно, ничего ли не забыла. Проверь, на месте: паспорт, билет, путевка?

Людмила прошлась по Танькиной квартире, проверила, не валя­ются ли где теткины вещи. Заглянула под диван, под кресла, в ванную, на балкон. Собрала целый ворох. Там ночная рубашка, там массажная щетка, там халат, там полотенце. Гарантия, что после теткиного отъезда, Людмила найдет еще массу ее ве­щей и вещичек.

В два приехал Анатолий Иванович. Тетка разахалась, что она еще не съездила на Людочкину квартиру и не проверила качест­во ремонта.

-Все там нормально, — успокоила ее Людмила. — А если что и не так, то мне это, все равно. Квартиру я продам, потому что перебираюсь к Мишке. Мы решили пожениться.

-Когда? — тетка от удивления села.

-Как только Танька приедет. Она просила без нее это со­бытие не отмечать.

-А платье, фата, туфли? У тебя же ничего еще нет. А твоя Танька, как я поняла, приедет через дней десять? — запаникова­ла тетка. — Ты же ничего не успеешь!

-Успокойся. Мы потихоньку распишемся. Отметим это собы­тие в ресторане, в узком кругу друзей, и никаких нарядов, и прочих глупостей!

-Нет-нет! Так нельзя. Это бывает раз в жизни и все долж­но быть, как положено.

-Ну, так уж и раз в жизни?! — засмеялась Людмила, помня о теткиных четырех мужьях.

-Первый раз, надо чтобы было все по-человечески. А если уж складывается жизнь так, что брак не один, тогда дальше, дело хозяйское.

-Ладно, не нервничай. Езжайте на дачу, вечером поговорим, — попыталась Людмила побыстрее спровадить тетку. Анатолий Ива­нович Людмилины намерения понял и, подхватив тетку под руку, потащил на выход, что-то шепча ей на ушко.

Вернулись они через час. Людмила поняла, что отдых на даче почему-то сорвался. Может быть, тетка все-таки передумала ехать и настояла на своем?

-Что случилось?- поинтересовалась она у тетки.

-Все отменяется. Там сейчас не до гулек. Представляешь, на даче брата этого художника нашли чей-то труп. Сам брат неизвестно где, а на его даче неизвестно чей мертвяк. Ужас! — те­атрально всплеснула руками тетка.

-Да, там сейчас не до гостей. Милиции понаехало. Павел расстроенный. Ему намекнули, что скорее всего, его брата нет в живых. Вот такие дела, — вздохнул Анатолий Иванович.

-Ладно, это конечно грустно, но все в жизни бывает, — фи­лософски заметила Людмила. — Пошли я вас обедом покормлю. Шаш­лыков не будет, но борщ и жаркое обещаю.

Она отправилась на кухню разогревать обед, оставив стариков обсуждать случившееся.

Значит, этот художник все-таки оказался братом Петра Ивано­вича. Интересно. А что же тогда Петр Иванович, при каждом удобном случае повторял всем, что он одинок как перст? Зачем?

Сплошные загадки.

Людмила поставила на плитку разогреваться еду и задумалась. Получалось все логично. Георгий Семенович прочитал письмо и начал активно действовать. А с чего проще всего начать? Во­рона сидит. С ним разберутся. Труп на свалке искать долго и вообще, наверное, нереально. А вот дачу осмотреть, проще всего. Осмотрели и получили! Ну, что ж, теперь пусть люди ра­ботают. Информации у них предостаточно. Авось, дело пойдет.

Людмила вздохнула с облегчением и занялась обедом.

На следующий день тетка с Анатолием Ивановичем укатили в Ял­ту. Людмила чуть не прыгала от радости. Все. Теперь остались мелочи. Перебраться к Мишке в ближайшие дни. Привести в по­рядок Танькину квартиру. Дождаться Мишкиного отпуска и на недельку махнуть в Лазурное, прихватив с собой Мартына.

Людмила вспомнила, что так и не поговорила с Борькой насчет сиделки для его мамы. Она завела машину и помчалась на другой конец города.

Борька был типичным евреем. И по своему внешнему облику и по внутреннему содержанию. Он был среднего роста, крепко сбитый, с длинным горбатым носом и умными глазами. Расти­тельность с головы у него перебралась на подбородок. Это значило, что он был лысый, но с бородкой. Очень шустрый и очень шумный. Борька мог все. Для него не было неразрешимых проблем, нерешаемых задач и безвыходных ситуаций. Единствен­ное, что в своей жизни не смог сам решить Борька, так это проблему с мамой и отъездом за границу. Эти две проблемы составили две параллельные прямые, которые шли каждая сама по себе и пересекаться не хотели. Надо было выбирать между какой-то из них. То есть, пожертвовать либо семьей, либо ма­мой. Он не мог решиться сделать выбор и просто готов был ра­зорваться на части. Его жена и его мама оказались одинаково упрямыми, и каждая сделала свой окончательный выбор в этой жизни. А вот он, никак не мог. Он одинаково сильно любил обеих этих женщин и просто не знал, что же ему теперь делать.

Борька был и умный, и хитрый, но очень добрый. И обе его лю­бимые женщины этим всегда пользовались, иногда, не замечая, что делают что-либо, во вред Борьке. А иногда, делая вид, что не замечают. Сейчас же они, можно сказать, воевали между собой, совершенно не обращая внимания на то, что он рвет между ними свое сердце.

Людмила все это видела и понимала. Она Борьку по-своему лю­била с самого их детства. Не так, чтобы сделать его своим му­жем, но так, чтобы сделать любимым братом. Все-таки, дружили они с шести лет. Борька относился к ней точно также. Она ему триста раз доказывала, что надо оставлять маму и ехать следом за женой и ребенком. Маме нанять женщину, которая бу­дет за ней смотреть. Регулярно звонить и присылать деньги. Но жить, держась за мамину юбку — нельзя. Он должен все бросить и жить со своей семьей. Иначе, все у него пойдет пра­хом. Мама свою жизнь прожила, как хотела, или, как получи­лось. А ему свою, еще жить и жить! И не надо идти на поводу у капризной старухи, даже если она и твоя любимая мама. Сей­час нею руководит чистый эгоизм и ничего больше.

Борька с Людмилой где-то соглашался, где-то нет, но за гра­ницу пока не уезжал. Маму надо было как-то пристроить. Чтобы он там не переживал, что она здесь голодная, не ухоженная и одинокая.

Когда Людмила объявила Борьке, что вопрос с сиделкой или компаньонкой, как там ее называть, она утрясла, он аж проси­ял. (Сам, никого подходящего он так и не смог найти, как ни старался). Договорились, что Борька за месяц утрясает все свои проблемы, делает все нужные бумаги, а Людмила, едет на море. После моря она знакомит Мишку с сиделкой.

Людмила прикинула, что неделю Верка будет торчать у гене­ральши. Потом, неделю, сама Людмила будет отдыхать в Лазур­ном. Так что, две недели у Верки в запасе. А запас для того, чтобы ее внешний вид пришел к общечеловеческому стандарту.

Софи Лорен из нее, конечно, не сделать, но хотя бы убрать сле­ды былых пьянок. Если Борьку и смутят Веркины мешки под гла­зами и потрепанный вид, Людмила спишет это на хроническое заболевание почек. Главное, чтобы Верка, не дай Бог, не сор­валась и не запила снова. Завтра же надо будет съездить и проведать это чудо в перьях.

Короче, пару недель Борька потихоньку понаблюдает, как она управляется с его мамой. И, если все нормально, со спокойной душей уезжает себе к жене и ребенку. А если ему что-то не понравится, он все равно уезжает, но не со спокойной душей. А Людмила находит тогда срочно другую сиделку. Но торчать здесь, и ждать пока его жена Там найдет себе другого мужа, больше просто нельзя. Это абсолютно неоправданный риск и лишнее ис­пытание судьбы на прочность. Прочность, величина физическая. Зависит от многих факторов, и поэтому, не стоит лишний раз рисковать.

Мишка все боялся, что Людмила передумает переезжать к нему и, тем более, выходить за него замуж. Она уже не первый раз обещала, что через месяц все решится. Но проходил месяц, а у нее, вдруг, всплывали какие-нибудь неразрешимые проблемы, приравниваемые к проблемам мирового масштаба, и их свадьба благо­получно откладывалась. И так уже было раз пять, не меньше. Хоть связывай ее и силой тащи в ЗАГС.

Мишка сбежал пораньше с работы и примчался в Татьянину квар­тиру. Людмила только-только явилась от Борьки и кормила на кухне Мартына, строя планы на вечер.

-Ты чего так рано? — удивилась она.

-Давай поедим и срочно смотаемся в одно место. В какое, скажу по дороге.

Мишка вымыл руки и с таинственным видом сел за стол.

-Какое место? Что еще случилось? — заволновалась Людмила.

В голове пронеслась масса предположений и все они, почему-то, сводились к милиции. Наверное, их в чем-то заподозрили, или где-то видели, или каким-то образом связали с ними все прои­зошедшее с ее соседом. Теперь вызывают, в лучшем случае, как свидетелей. А в худшем… А что им могут инкриминировать в худшем? Ладно, не стоит нервничать заранее. Может быть, все еще и обойдется.

-Скажу по дороге, — упрямо мотнул головой Мишка.

Людмила сдалась и решила Мишку ни о чем не спрашивать, по крайней мере, в данную минуту, чтобы не портить ему аппетит.

Поест, тогда она уже из него вытащит всю информацию. Тоже еще, партизан! Забыл, с кем он имеет дело!?

Как только Мишка доел, Людмила, посмотрев на него своим спе­цифическим взглядом, который появлялся только тогда, когда она вво­дила кого-либо в состояние гипноза, спросила: «Куда мы должны ехать?»

-В ЗАГС, — сразу же ответил Мишка.

Людмила прекратила свой эксперимент тут же. Все понятно. Он боится, что она опять обманет. Придется ехать. Тем более, что она уже решилась расстаться со свободой. Можно было ре­шить этот вопрос уже триста пятьдесят пять раз. Но глядя, как ее подруги сначала выходят замуж, а потом, почти тут же расходятся, она все «тянула кота за хвост». Проверяла, при­выкала, короче, не спешила. Это в восемнадцать лет, очертя голову бросаются в омут любви. А Людмиле уже за двадцать. Страсти в этом возрасте контролируются мозгами больше, чем в восемнадцать. Еще пару лет… и ее никакие силы не заставят связать себя узами брака ни с Мишкой, ни с кем бы то ни было. Надо решаться сейчас. Была — не была.

Мишка не обнаружил, что его раскололи, и продолжал действо­вать, как шпион. Он потихоньку достал Людмилин паспорт из ее сумочки. Положил вместе со своим в карман пиджака и заторо­пил Людмилу на выход.

Она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Интересно, и когда же он рассекретит, куда они едут?

Мишка ехал молча, искоса поглядывая на Людмилу.

-Ну, и куда же мы направляемся? — нарушила молчание Людми­ла.

-Подавать заявление. Если сейчас мы этого не сделаем, я чувствую, что не сделаем никогда.

-Раз это наш последний шанс, тогда конечно! — серьезно про­изнесла Людмила. — Кстати, у меня там подруга работает. Может расписать, хоть сегодня.

-Нет. Давай все-таки сделаем все по-человечески. Хочу видеть тебя в белом платье и фате. Хочу, чтобы нас поздрав­ляли наши друзья. Чтобы было много цветов, шампанского. Хо­чу, чтобы это событие запомнилось на всю жизнь!

-Если так, то тогда не раньше, чем через месяц. Надо к такому событию все-таки готовиться, — рассмеялась Людмила.

Вечером они заехали к Толе и сообщили ему о поданном в ЗАГС заявлении и о предстоящей свадьбе.

Жена Толика начала суетиться и накрывать на стол. Такое со­бытие следовало отметить. Просидели они у Толика до поздней ночи. Мишка тоже выпил и решено было, что машину он бросит у Толика во дворе, а домой они с Людмилой доберутся на такси.

К Танькиному дому добрались во втором часу ночи. В подъез­де, как всегда, было темно, хоть глаз выколи. Опять выкру­тили лампочки.

-Господи, ну что за люди! Только вчера ведь лампочки но­вые на всех этажах вкрутили. Прямо вредительство ка­кое-то, — возмущалась Людмила. — Ведь копейки же стоят. Кому они нужны?

-Не такие уж и копейки. Четыре лампочки выкрутили, и гля­дишь, на бутылку наскребли, — не согласился Мишка.

-Чтоб они уже подавились своей водкой! — в сердцах произ­несла Людмила и наступила на что-то мягкое. Это что-то, а вернее, кто-то, ойкнул, а Людмила подпрыгнула, чуть ли не до потолка.

-Виталька, ты что ли? — спросил Мишка.

-Я. Домой иду, — ответил Виталькин голос откуда-то из-под их ног.

-Ну, ты и скотина! Опять надрался? — возмутился Мишка и чирк­нул зажигалкой.

Виталька лежал на ступеньках, обняв свой саксофон. Пришлось тащить его на четвертый этаж.

-Может, сделай ему то же, что и Верке? — неуверенно предло­жил Мишка. — Достал гад. Пропадет ведь. Был бы простой смерт­ный, черт с ним. Но ведь такой талантище!

-Попробовать могу, конечно, но возиться с ним как с Вер­кой, не буду. Поможет с первого раза, значит, бросит пить. А не поможет, ты меня извини, но повторять ему каждый день од­но и то же, не буду, — пожала плечами Людмила. — С меня доста­точно Верки, выше крыши.

-Ну, попытайся, что тебе стоит? — настаивал Мишка.

-Виталька, что ты больше всего не любишь из продуктов? Что тебе противно взять в рот? — вздохнув, спросила Людмила.

Виталька задумался, толком не понимая, о чем они тут беседу­ют, но добросовестно пытаясь вспомнить то, что его попросили.

-А почему ты ему не скажешь то же, что и Верке?

-Ты уверен, что он не пьет и керосин? Лично я, нет. По-моему, он пьет все, что булькает и что горит.

-Я не могу взять в рот сырые яйца, — вдруг подал голос Ви­талька. — Они мне напоминают сопли. А еще я не люблю рыбий жир. С детства не выношу. А еще я…

-Хватит и этого, — оборвала его Людмила. — Слушай меня вни­мательно. Ты не можешь пить водку и вообще, ничего спиртно­го, потому что — это и есть: сырые яйца, сопли и рыбий жир! Тебе противно даже подносить это все ко рту! Никогда, слы­шишь, никогда ты не захочешь глотнуть спиртного. Все! Спать!

-Поможет? — шепотом спросил Мишка.

-Посмотрим.

Мишка с Людмилой оставили спящего Витальку и отправились к себе. Пока повозились с Мартыном. Пока уделили должное вни­мание друг другу, ночь приблизилась к своему завершению.

Утром оказалось, что они проспали, и Мишка уже опаздывает на работу. Ехать к Толику за своей машиной через весь город бы­ло некогда и Людмила, переступив через себя, в буквальном смысле, все-таки разрешила взять ее машину. Договорились, что она сама съездит попозже к Толику, и заберет Мишкину.

Ехать за Мишкиной машиной пришлось раньше, чем она планиро­вала. В десять утра вдруг позвонила Верка. Голос у нее был взволнованный, и говорила Верка какими-то загадками.

-Бросай все и срочно приезжай! Я кое-что спасла, но ос­тальное все погибло. Буду ждать тебя у сторожевой будки, — вы­палила Верка и бросила трубку.

Что погибло, и что она спасла, Людмила плохо себе представля­ла. Генеральшина дача завалилась там, что ли? Но ломать го­лову над Веркиным сообщением было некогда, и Людмила помча­лась за Мишкиной машиной.

Через час Людмила подъехала к сторожевой будке, как догова­ривались с Веркой, но Верки на условленном месте не оказа­лось. Людмила спросила у охранника, не видел ли он такую-то, и тщательно описала Верку.

-Она час назад от меня звонила, а потом куда-то пошла. Думаю, что к сгоревшей даче. Она все время там крутится, — от­ветил охранник. — Такое впечатление, что это ее дача сгорела, и она никак не может успокоиться.

-А какая тут у вас дача сгорела? — с замирающим сердцем спросила Людмила.

-Да та, на которой труп нашли. Весь день там милиция кру­тилась, а ночью вдруг она загорелась. Полыхало так, что я думал, весь поселок выгорит. Еле огонь загасили. Хорошо, у соседей поливной насос был подключен. С залива воду в сад качали. Пока пожарные приехали, сбивали пламя с помощью того насоса и еще два срочно подключили. Удалось кое-как соседние дома сберечь.

-А дача что, совсем сгорела?

-Дотла. Пожарники пока приехали, там честно говоря, и ту­шить уже было нечего. А ваша знакомая рыдала, как будто ее родной дом сгорел. Генеральша, у которой она работает, ее еле увела с пепелища. Чего это она, а? — с любопытством уста­вился на Людмилу охранник.

-Она там провела самые счастливые дни своей жизни, — зага­дочно произнесла Людмила. Пусть теперь любопытный охранник ломает себе голову, в чем именно заключалось Веркино счастье на той даче. — Скажи лучше, где мне ее найти сейчас?

-Наверное, на пепелище.

Он убрал наконец-то шлагбаум, и Людмила въехала на территорию.

-А где эта сгоревшая дача находится? — спросила Людмила, сделав вид, что не знает куда ехать.

Охранник подробно объяснил ей как проехать.

-Если бы мой напарник не отлучился, я бы с вами подъехал, а так — не могу. Мне аж любопытно, что она там может делать?

-Может человек от горя с ума сошел, а тебе — интересно! — рявкнула на него Людмила.

-А ведь похоже на то! — вытаращил на нее глаза парень. — Она по телефону что-то торочила, что кого-то спасла, а кто-то погиб. Точно, мозгами двинулась! Кого там спасать-то? Дача пустая была. Труп накануне днем увезли и дачу опечатали. Там даже кота и собаки не было!

-Ладно, поехала я ее искать, — заявила Людмила и тронула машину с места. Она видела, что охранник просто умирает от любопытства, и понимала, что как только появится его напарник, он тут же рванет на сгоревшую дачу. Надо побыстрее отыскать Верку и выяснить, что тут случилось. Кстати, о чем она дейс­твительно говорила по телефону? Что она там спасла? Может, вытащила из огня ту мраморную статую, которой так восхища­лась? Вряд ли. Она наверняка весит полтонны. Может картины?

Чего она вообще торчит на пепелище и привлекает к себе все­общее внимание?

Людмила еще раз свернула и оказалась на нужной улице. Бук­вально везде были следы большого пожара. Соседние дома в са­же. Деревья в саже. Ближе к даче деревья обгорели. Сгорели и соседские заборы. Людмила сразу же оценила те титанические усилия, которые приложили люди, чтобы не пустить огонь дальше одного дома. Просто фантастика, что это им удалось.

Верки нигде не было видно. Людмила вышла из машины и прошла к пепелищу.

-Вера! — громко позвала она. Никто не отозвался. Людмила позвала еще раз. С тем же результатом. Она спустилась ближе к воде и попыталась обойти участок, как тогда с Веркой, со стороны залива. Как только Людмила подошла к берегу из камышей показалась Верка. Она была как чума. Вся с ног до головы вымазана сажей и …обвешана колбасой, как новогодняя елка игрушками и гирляндами.

-Не ори, — полушепотом произнесла Верка. — Попробуй подог­нать сюда машину.

-Зачем? — удивилась Людмила.

-Надо забрать то, что мне удалось спасти. Не тащить же это на улицу. Еще кто увидит!

До Людмилы дошло, что успела спасти Верка. Еду! Она не мог­ла допустить, чтобы сгорело столько харчей. В своей жизни Верка видать столько наголодалась, что дать спокойно сгореть колбасе она была не в состоянии. И пока все тушили эту пылающую дачу, она, рискуя жизнью, через подземный переход таска­ла из горящего дома запасы продовольствия! Кошмар. Могла ведь задохнуться там, в дыму, и заживо сгореть из-за какой-то паршивой колбасы. Дура несчастная!

Людмила подогнала машину к самым камышам и открыла багажник. Верка сняла с себя палки колбасы и вбросила их туда.

-Пошли со мной. Я одна не дотащу, — прошептала Верка и направилась в заросли камыша. Людмила последовала за ней.

В камышах находилась большая весельная лодка, а в ней стояли коробки и ящики, виденные Людмилой до этого в кладовке на даче. Когда Верка их успела сюда перетащить? И главное, как? Они же весят, черт знает сколько! Но ни спорить с Веркой, ни расспрашивать ее сейчас было некогда. Раз она все это пере­таскала в лодку, все равно придется его оттуда забирать. Лодка ведь чья-то. Ее начнут искать и если найдут груженную доверху харчами, наверняка заинтересуются их происхождением. Только этого и не хватает сейчас для полного счастья.

Людмила помогла Верке достать из лодки одну из коробок, и они вдвоем еле-еле дотащили ее до машины. Молча запихнули в багажник и отправились за следующей. Носили бегом. Людмила боялась, что сейчас появится любопытный охранник и увидит эту картину. Справились быстро, но устали так, что у Людмилы не было сил ни то что ругаться с Веркой, но даже шевелить язы­ком.

-Это еще не все. В старой сторожке еще припрятано столь­ко же, — отдышавшись, сообщила Верка.

-Грузить больше некуда. Багажник полный, а в салон нель­зя. Увидит кто-нибудь, — раздраженно констатировала Людмила.

-Ничего. Там может пару дней и полежать все. Никто туда не сунется. Эта сторожка сохранилась с тех пор, как была еще дорога вдоль залива. Потом дорогу перекопали и всю землю пустили под огороды, до самой воды. А раз перенесли дорогу и сторожку перенесли. Эта, почти совсем развалилась. Вон там она, камышом заросла, — Верка ткнула пальцем куда-то вдоль бе­рега.

Людмила глянула туда, куда указывала Верка, но так ничего и не увидела. Сплошные зеленые заросли.

-И куда это все девать? У тебя в квартире уже идет ре­монт полным ходом. Свою я продаю. Уже объявления в газету дала. К Мишке, Боже упаси! Тогда придется ему все расска­зать. Он нас съест с потрохами.

-Гараж во дворе ты пока не продаешь? — спросила Верка.

-Нет. Гараж пусть пока будет. Когда себе другой куплю, тогда уже с этим буду разбираться.

-Значит, разгрузи это все в гараже.

-И колбасу? — ехидно спросила Людмила. — Да у меня в гараже мыши проводку в машине жрут! Что говорить о колбасе! Сбегут­ся на запах мыши со всего микрорайона. Они же твою колбасу за одну ночь полностью уничтожат!

-Включи в розетку вот это, — и Верка протянула Людмиле пластмассовую коробочку с вилкой для розетки. — Я сняла ее в кладовке.

-Господи, эти вечно голодные мыши сожрут колбасу вместе с твоей коробочкой! — вздохнула Людмила, но коробочку взяла. — Ладно, попробую, что из этого выйдет. Только, если все-таки они уничтожат колбасу, чтоб ко мне никаких претензий не было!

-У Петра Ивановича же не сожрали, будем надеяться, что и у тебя не сожрут.

-Ну, хорошо, а теперь рассказывай, что тут произошло.

-Я когда узнала, что милиция побывала на даче и нашла труп, тут же решила, что надо забрать харчи. Скажи на ми­лость, чего это они должны достаться неизвестно кому!?

-Ну конечно, так как ты их первая обнаружила, то они должны по праву первенства достаться тебе, — засмеялась Людми­ла.

-Я перетаскала ночью, сколько успела, в сторожку. Всю ночь носила. А утром с генеральшей клумбы в порядок приводи­ли. После обеда отсыпалась. А на следующую ночь опять пошла. Ходок пять успела сделать. Часов нет. Сколько времени таска­ла, не знаю. В очередной раз пролезла через лаз в сирени и только хотела к сараю пробираться, как слышу, стайка птиц со стороны калитки вспорхнула. Кто-то спугнул. Я затаилась в кустах. Смотрю, калитка открылась. Видать у них ключ был. И к дому направилось три человека. Темно. Хоть глаза к темноте и привыкли, но не до такой степени, чтобы рассмотреть этих типов. Пробыли они в доме довольно долго. Включали свет, или нет, не знаю. Там же шторы, ты видела какие? Если их задер­нешь, свет на улицу не пробьется. В общем, дождалась, пока выйдут. Зрение и слух так обострились, что к их появлению мне казалось что мыши, которые по сараю шастают, топают как кони. Так что, их шепот разобрала без усилий.

-А о чем они шептались?

-Сказали, что раз они не нашли, это еще не значит, что там Этого нет. И нельзя рисковать. Вдруг, кто-то другой ока­жется более везучим. Надо дачу уничтожить вместе со всеми ее потрохами. Ну и подожгли ее изнутри и со всех четырех углов. А сами быстренько побежали к воде. Я слышала, как весла по воде шлепали.

-И что ты предприняла?

-Разбудила соседей через два дома от этой дачи. А те под­няли на ноги весь дачный поселок. Тушили с помощью поливных насосов. Та, какой там! Горела как свечка. Еле-еле соседние дома удалось спасти. Пока пожарные приехали, тут уже и ту­шить было нечего.

-А ты, небось, еще и в горящую дачу слазить пару раз успе­ла, — хмыкнула Людмила.

-Успела. Там же еще бутыли с салом оставались!

-Придурошная! А если бы задохнулась там, или завалило в переходе?

-Дело в том, что я из кладовки все перетащила сначала в погреб. А потом уже только доставала из погреба и носила. Сарай загорелся не сразу. Я успела еще три раза туда и об­ратно сбегать. А когда увидела, что он тоже горит, закрыла погреб и на крышку поставила таз с водой.

-Зачем? — не поняла Людмила.

-Подвал глубокий. Вход туда под углом. То, что сверху бу­шует огонь, еще ничего не значит. Может то, что в погребе, до сих пор стоит целое и невредимое.

-Огонь через переход, небось, в погреб добрался с самого дома. Так что, не вздумай даже пытаться туда опять влезть.

-А как он добрался бы, если я обе металлические двери за­переть успела. Нет, я просто уверена, что сам погреб не пострадал. Только завалило крышку сильно. Там горелые балки, черепица, кирпичи. Попробуй-ка, разгреби все это!

-Верка, брось дурью маяться. Того, что ты успела перенес­ти, тебе хватит до глубокой старости. Не вздумай больше даже соваться в погреб! Слышишь? Кстати, а где ты взяла лодку?

-Нигде. Она там всегда привязанная стоит. Это Петра Ива­новича лодка. Он на ней на рыбалку выходил с Иваном. В сто­рожку я уже натаскала кучу, а потом вспомнила про лодку. К ней ведь идти ближе. Начала сюда носить. Слушай, а если оно не пропало? Жалко оставлять. Там еще и консервы, и сало, и … всякое другое, — вернулась к волнующей ее теме Верка и вздох­нула так, что Людмиле стало ее, просто, жаль. Но через минуту Веркины глаза жадно загорелись. Людмила поняла, что она все равно туда полезет. Надо что-то делать. Хоть силой утаскивай ее сейчас с дач обратно в город. Но ведь не поедет же!

В это время донесся звук мотора и к пепелищу подъехал любо­пытный охранник. Очевидно, вернулся его напарник, и он не вы­держал. Любопытство — это вещь такая!

-Знаешь что, расскажи о погребе этому парню. Тебе уже и так хватит. А если ему с напарником удастся пробраться в погреб, и там еще что-то осталось, пусть заберут себе. Не будь жадиной. Надо всегда делиться с ближним, а то больше никогда тебе не перепадет от судьбы ни одного подарка.

-Пусть, — неохотно согласилась Верка. — Хоть не пропадет.

-И что ты здесь ищешь, если не секрет? — смеясь, спросил подошедший к Людмиле и Верке охранник, глядя на измазюканную в саже Верку. — Кого спасаешь, Золушка ты наша?

-Секрет, но тебе скажу, — вздохнула Верка и, насупившись, взглянула на Людмилу.

Людмила одобряюще кивнула головой.

-Я на этой даче работала не один раз и кое-что про нее знаю. Тут где-то вход в погреб должен быть, — показала Верка пальцем на место бывшего сарая. — А в погребе куча еды и бутыли с вином. Он не мог пострадать от пожара. Надо найти вход и посмотреть. Если не сгорело там все, то пожрать на целую ораву хватит и не на один день! Надо найти и достать.

-Серьезно? — удивился парень. — Пожрать, я тоже никогда не против. А выпить, и не говорю! Давай поищем. Только, чур, де­лим пополам!

-Если найдем, и там все уцелело, то я возьму только пару бутылей вина, — скромно заявила Верка.- Короче, посмотрим.

-Зачем тебе вино, ты же больше не пьешь? — возмутилась Люд­мила.

-Пригодится, — пробурчала Верка.

-Идет. Ладно. Давай я поеду, переоденусь, и приступим. Людмила, убедившись, что Верка сама теперь никуда не попрется, направилась к машине.

-Ищите, Бог в помощь! Только будьте осторожны. В погребе может скопиться угарный газ. Когда откроете, дайте ему час проветриться, не меньше! И смотрите, чтобы вас там не зава­лило. Верка, вечером чтоб позвонила!

Людмила завела машину и отправилась в свой гараж, разгру­жать Веркину добычу.

Воткнула в розетку устройство от крыс и мышей. Освободила место под стеллажами и первым делом развесила под потолком колбасу. Сырокопченая колбаса может висеть себе на воздухе, в любом сухом помещении, без всякого холодильника, годами. Лишь бы ее все-таки мыши не стрескали. Будет жалко, если они не глядя на эту коробочку, все-таки до нее доберутся.

Покончив с колбасой, Людмила занялась выгрузкой коробок с консервами. Как Верка их таскала сама, не понятно?! Людмила не смогла поднять и вытащить из багажника коробку. Тогда, она взяла ведро и стала в него накладывать консервы. Потом выкладывала в пустую коробку, поставленную под стеллаж. Когда вытряхнула последние банки, из коробки выпал целлофановый пакет с каким-то свертком внутри. Людмила заглянула в свер­ток. Кипа фотографий. Она бросила их под водительское сиде­ние в машине. Потом посмотрит. Сейчас некогда и плохо видно. Можно было бы включить свет, но надо воткнуть в розетку электрошнур, идущий к лампе. А розетка занята. Вытянет эту чертову коробочку, а потом еще забудет вставить на место, и плакала Веркина колбаса.

Она разгрузила еще пять коробок, но ни в одной больше ничего кроме банок не было. Людмила тщательно проверила каждую. Все. Можно ехать. Она присела возле одной из коробок и выбрала три консервы. Банку горбуши, банку красной икры и банку сви­ной тушенки. Не будет сегодня морочить голову с ужином. Сде­лает бутерброды с икрой и кофе. А на завтрак, картошку с ту­шенкой. А горбуша пусть полежит, на всякий крайний случай. У Верки теперь этого добра куча, так что, можно смело снимать пробу. Не обеднеет. Заперев гараж, Людмила отправилась домой. Мишкину машину припарковала на стоянке во дворе. Приедет с работы, сам отгонит ее в гараж. Людмила свою машину держала в Танькином гараже во дворе. А Мишка свою ставил или в гара­же своего дома или на платной стоянке в квартале отсюда. И оттуда и оттуда надо было потом возвращаться пешком. Людмила дико устала, и ходить было лень. Она захватила из машины свою сумку и вытащила из-под сидения найденный среди консервов па­кет. Проверила, закрыты ли дверцы и отправилась домой.

Уже войдя в квартиру, она вспомнила, что бросила на заднем сидении консервы, но спускаться было лень. Попозже сходит и заберет. Или Мишке скажет, чтобы захватил.

Накормив Мартына, Людмила устроилась на диване и высыпала из пакета фотографии. Потом вспомнила, что брать их руками нельзя и пошла искать перчатки. Резиновых не нашла. Наверное, кончились. Но в шкафу нашла Танькины кожаные. Ладно, сойдут и эти. Она вернулась на диван.

Фотографий было много. Людмила брала их по одной и тщатель­но рассматривала каждую. Особенно внимательно всматривалась в лица. Но никто не показался ей знакомым. На первый взгляд фотографии казались безобидными. На одной беседуют за рюмоч­кой два каких-то солидных мужчины. На другой — кто-то кому-то что-то передает, завернутое в пакет. Может быть и деньги, но не разобрать. На третьей, пьянка в бане. Голые девицы с рюмками в руке повисли на каком-то голом толстяке. Ну и что? Кого сейчас таким снимком удивишь? Не удивишь и не напугаешь. И так всем известно, что все мужики, обладающие хоть какой-то властью и деньгами, пьют и кутят с девочками. Тоже мне, невидаль! А вот, какая-то дама в трауре возлагает к какой-то могиле цветы. О, а это уже интересней. Мужик с пистолетом в руке, а на полу труп с дыркой в голове. А вот снимок каких-то побрякушек. Вот какой-то толстый и лысый мужик в милицейской форме подписывает что-то.

Людмила пересмотрела все фотографии до единой и сложила опять в пакет. Черт знает что, и черт знает кто! Интересно, а что искали поджигатели? Может дискету? А может эти снимки? А может еще что-нибудь? Надо отправлять фотографии следом за дискетой. Может быть, Георгию Семеновичу и пригодится. Придется еще раз съездить в гости. Людмила вздохнула и отправилась «на задание», обещая себе, что это последний штрих в данной ис­тории. Больше она о ней даже вспоминать никогда не будет. Все.

Войдя в милицию, она подошла к дежурному, протянула ему па­кет, и тихо, но внятно проговорила: «Отдать лично в руки Геор­гию Семеновичу. Тебе его кто-то подбросил! Меня ты не видел».

Милиционер повернулся к ней спиной и послушно пошел в сто­рону кабинета, из которого в прошлый раз вышел сам Георгий Семенович. Значит, можно считать, дело окончено. Пусть дальше делают со всем этим, что хотят!

Людмила выпорхнула за дверь. Села в машину и спокойно вер­нулась в Танькину квартиру. На этот раз она забрала из маши­ны консервы и напевая себе что-то под нос, поднялась на нуж­ный этаж. Этажом выше хлопнула дверь, и Виталька свесил голо­ву со своей лестничной площадки.

-Люд, это ты? — поинтересовался он. Видать не мог рассмот­реть.

-Я. А ты что-то хотел? — спросила Людмила, отпирая дверь.

-Можно к тебе на секундочку?

-Давай, спускайся, — пригласила Людмила, догадываясь, о чем сейчас пойдет речь. Наверняка, Виталька с утра решил опохме­литься и не смог. Теперь придет к ней жаловаться на здо­ровье. Ну-ну. Послушаем!

Виталька явился в пижаме, не смотря на то, что уже было почти четыре часа дня. Выглядел он почти так же, как Верка, когда вдруг обнаружила, что все спиртное воняет керосином.

Вид разнесчастный, перепуганный и абсолютно больной. Но вот его, Людмила принципиально откапывать не будет. Пусть гад, те­перь рассол пьет! Верка пьяница по несчастью, а этот-с жиру бесится. От больших денег и оттого, что не знает, куда себя деть. Мог бы в театре играть. На международных конкурсах вы­ступать. Людей радовать. Так нет, не пойдет! Там платят мало. По грязным кабакам слоняется. Свой Божий дар на бандитов, мо­шенников и проституток тратит. Сам создал вокруг себя вакуум. Теперь душа тоскует, тепла и ласки ищет. А в таких местах — дудки, вместо тепла и ласки — получи деньги и водку. Сам хо­тел. Сам выбор сделал. Ну, вот пусть теперь и помучается.

-Так что там у тебя? — равнодушно поинтересовалась Людмила.

-У тебя чего-нибудь от пищевого отравления нет? Рыгаю я весь день, уже сил нету. Наверное, вчера что-то не то съел. Людмила порылась в коробке с Танькиными медикаментами и протянула ему фестал и активированный уголь.

-Это не едой ты отравился, а свою дозу алкоголя, отпу­щенную на всю жизнь, уже выбрал. Теперь пить больше не смо­жешь. После еды рвоты не будет, а после спиртного будет. Я такое уже в своей практике видела.

-А, ерунда!- отмахнулся Виталька. — День-другой и пройдет!

-Ну, дай Бог! — улыбнулась Людмила.

Виталька захватил таблетки, поблагодарил и отправился к се­бе. Но пока он успел дойти до двери, Людмила успела повто­рить ему вчерашнее заклинание. Она теперь была уже уверена в себе и поняла, что действовать ее гипноз будет если и не всю жизнь, то, по крайней мере, очень и очень долго. Ну, так ему и надо. Не умеет по чуть-чуть, не будет вообще!

На следующий день Людмила, отправив Мишку на работу, махнула к Верке. Верку нашла на генеральской даче. Та еще что-то рассаживала на клумбе возле дома. Увидев Людмилу, Верка ра­достно побежала навстречу.

-Привет! — поздоровалась Людмила. — Ну и как у нас дела?

-Прекрасно! — жизнерадостно пропела Верка. — Заходи, я тебя с Анастасией Павловной познакомлю.

Верка оживала прямо на глазах. Выглядела уже сносно. Если так пойдет и дальше, то ее можно будет представить Борьке, не опасаясь, что она перепугает его своим видом до смерти и вы­зовет у его мамы заикание и бессонницу.

Пообщавшись с генеральшей. Попив чай и поговорив о ее цве­тах, Людмила простилась и высказала желание пройтись к за­ливу. Верка пошла ее сопровождать.

-Ну, что вы там вчера, разобрались с погребом? — полюбо­пытствовала Людмила.

-Конечно! Открыли. Проветрили, как ты советовала, и доста­ли все, что там оставалось целым и невредимым! Как и обещала, я ребятам отдала коробки с консервами, которые там остава­лись, а они мне отволокли две бутыли вина в лодку. Хорошо, что мы ее с тобой разгрузили.

-А с остальным вином что сделали? Там же бутылей десять было,- спросила удивленно Людмила. Если честно, то она была уверена, что в погребе все если не сгорело, то попортилось от высокой температуры сверху. А бутыли с вином полопались.

-Охранники перевезли к себе. Мы договорились, что никому ни звука. Оказывается здесь, где-то брат Петра Ивановича про­живает. Это мне охранники сказали. Если узнает, может отобрать. А у него и так всего достаточно!

-А их не удивило, что ты от ящиков с консервами и от са­ла отказалась? — засмеялась Людмила.

-Удивило. Они мне чуть ли не насильно половину совали. Но я им сказала, что хозяин дачи со мной консервами распла­чивался за работу и у меня их дома вагон и малая тележка!

Поверили. А рады были, до беспамятства. Они ведь здесь копейки получают. До этого оба без работы долго сидели. Знаешь, ты, как всегда, оказалась права. Надо уметь делиться! Я когда увидела, сколько радости им эта находка принесла, прямо счастливой себя почувствовала. Могло ведь все это сгореть! А так и себе пропитание на год обеспечила, и этим двум парням.

-Лишь бы они теперь не спились. Вина уж больно много, — по­качала головой Людмила.

-Они вино сразу же домой в город отвезли и консервы тоже. Здесь оставили чуть-чуть и что похуже. Ребята экономные. Что такое голодуха понюхали. Сказали, что по бутылкам разольют и будут по праздникам по чуть-чуть пить. Надолго хватит. Нет. Они не пьяницы. Я пьяниц нюхом чувствую.

-А ты что собираешься со своим вином делать? — поинтересо­валась Людмила.

-Буду держать на большие торжества. Ремонт квартиры об­моем. Конец этой истории обмоем.

-А на мою свадьбу бутылку выделишь? — сделав серьезное ли­цо, поинтересовалась Людмила.

-Господи, да на твою свадьбу я его все отдам! Выходи только быстрее, в конце-то концов! Мишка у тебя классный му­жик. Я уже и нервничать стала по этому поводу. Еще уведет какая! — затараторила Верка.

-Считай, что вы с теткой меня уболтали. Через месяц бу­дет тебе и свадьба.

-А меня пригласишь? — остановилась Верка и спросила поче­му-то охрипшим голосом.

-Конечно! И тебя, и Кешку. Обязательно.

Людмила с Веркой перетаскали в машину запасы из брошенной сто­рожки, и опять Людмила помчалась отвозить все это в свой га­раж. Только сегодня уже на своей машине.

На этот раз Людмила переносила консервы и проверила пустые коробки. Но никаких находок не было. Она спустила бутыли с салом в смотровую яму, (там холодно, лучше сохранятся). Те­перь предстояло выгрузить из машины бутыли с вином. Бутыли ог­ромные. Наверное, двадцатилитровые, а может и больше. Они с Веркой умостили их все-таки в салоне, обмотав тряпками, чтоб не побились. Вдвоем их нести было тяжело и неудобно. А сама Людмила, не знала как к ним и подступиться. Придется кого-то звать на помощь. Людмила подумала и решила сходить к Кешке.

Хорошо если он дома, а если нет? Кого тогда поэксплуатиро­вать? Она вышла из гаража и осмотрелась. На скамеечке сидел сосед пенсионер. Людмила прикинула его физические возможнос­ти на глаз и пришла к выводу, что сойдет и он.

-Григорьевич, вы не поможете мне бутыли с вином из маши­ны выгрузить? Сама боюсь побить, — поздоровавшись, попросила Людмила.

-Конечно, Людочка. Пошли.

Вдвоем с Григорьевичем они перенесли бутыли и поставили в уг­лу под стенкой.

-Зачем это тебе столько вина? — удивился Григорьевич.

-Замуж выхожу. На свадьбу родственники из села передали, — по секрету сообщила Людмила соседу.

-Ой, это конечно. Это, наверное, еще и мало будет. Надо бы чтоб и самогоночки передали. Ты им скажи. Не все же гости ви­но пьют. Мужикам чего покрепче надо будет, — по-деловому посо­ветовал Григорьевич.

-Передадут, — успокоила его Людмила.

Они вышли из гаража и сели в беседке отдохнуть и побол­тать.

-А ты знаешь, что твоего соседа убили? — вдруг спросил Гри­горьевич.

-Какого? — округлила в ужасе глаза Людмила.

-Да того, что напротив жил. Сегодня следственный экспе­римент проводили. Убийцу на место преступления привозили. Я своим глазами его видел. Баба Маша говорит, что она этого ти­па сто раз в нашем дворе встречала. Он еще якшался с теми дву­мя, что от водки сгорели здесь в беседке. Черный такой, длин­ноносый и худой. Ну, совсем на убийцу не похож!

-А труп соседа нашли? — чуть не выдала себя вопросом Люд­мила. Но Григорьевич не обратил внимания на саму постановку вопроса.

-Нет. Труп куда-то увезли и, наверное, закопали. Господи, что сейчас в мире-то делается! — вздохнул Григорьевич.

-А за тех, что в гараже сгорели, ничего не слышно?

-За тех, нет. Пока никто ничего не знает. По-моему, там до сих пор не могут даже понять, что замкнуло, — закуривая, проговорил Григорьевич.

Они еще посидели с полчаса, поболтали, и Людмила отправилась на Танькину квартиру.

Все-таки милиция работает, а она сомневалась в их способнос­тях. Ну, если разобраться, то не сообщи она им все, что сооб­щила, еще неизвестно, занимались бы они этим делом, или нет. Так что, ей тоже медаль за доблесть полагается. Ага. Конечно! Особенно, если бы узнали за отравленную водку. Была бы им с Веркой и Мишкой медаль! Фу, слава Богу, что все позади! Не решенным остался только вопрос с двумя этими кольцами близне­цами. Но, пусть лучше полежат себе несколько лет. Сейчас их и показывать кому бы то ни было страшно.

Людмила занялась приведением Танькиной квартиры в божеский вид. Мишка позвонил, что они с Толиком после работы займутся машиной. Так что, он задержится. Что-то случилось с глушите­лем и надо посмотреть машину на смотровой яме.

Людмила вспомнила, что вчера, переезжая через трубу на да­чах, треснулась хорошенько об нее днищем. Наверняка, причина в этом. Ладно, лучше Мишке ни о чем не говорить. Пусть дума­ет, что глушитель сам отпал.

Мишка появился дома часов в восемь и не один, а с Толиком. У То­лика вид почему-то был виноватый, а у Мишки — злой, как у го­лодного тигра.

-Ты мне объясни, что это творится у тебя в гараже? — с порога начал Мишка.

-И понес его туда черт, — только и успела подумать Людмила. — Не мог к Толику на смотровую яму заехать?

-Весь потолок увешан колбасой. Куча ящиков с консервами. В смотровой яме сало. Под верстаком бутыли с вином! Ты что, магазин ограбила, пользуясь своей способностью гипнотизиро­вать? Что все это значит?

-Чего ты кипятишься? Это не мое, а Веркино.

-А она где взяла? У нее кусок хлеба не каждый день есть, а тут палок пятьдесят колбасы! И десять ящиков консервов, если не больше!

-Больше, — спокойно сообщила Людмила.

-Так может, ты объяснишь их происхождение? И почему это все в твоем гараже!?

-Ладно, пошли на кухню, покормлю вас любопытных, и, может быть, объясню. А может быть, и нет. Если будешь орать, вообще ничего говорить не буду.

Людмила поставила перед Толиком и Мишкой тарелки с горохо­вым супом, подумала, и налила себе тоже. Порезала хлеб и де­монстративно принялась за еду. Мишка с Толиком переглянулись и решили, что правильней будет сначала поесть, а потом уже вести допрос. Есть хотелось зверски, а суп пах копченостями, и отвлекал от каких бы то ни было разговоров. К плову Людми­ла выставила на стол бутылку коньяка. Опять отвлекающий ма­невр удался. Пока Мишка с Толиком отводили душу, она ломала голову над проблемой — рассказать им все как было, или наврать с три короба. В конце концов, стрелка весов склонилась в сторону правды. История уже для них окончена, почему бы и не рассказать? Все равно, когда-нибудь, она Мишке расскажет, не удержит ведь язык за зубами. Так пусть это будет сегодня.

Она рассказала им обо всех последних событиях. И о дискете, и о втором кольце, и трупе на даче. Короче, им было что пос­лушать. Толик сидел, подперев лицо руками, и смотрел на Людми­лу округлившимися от удивления глазами, а Мишка бушевал, как пожар в лесу.

-Нет, ну это надо быть сумасшедшими! Мозги у вас есть?! — и сам на свой вопрос тут же и ответил. — Мозгов и в помине нет! А пели мне тут: «Да-да, ни о какой даче не может быть и речи! Там же все может быть заминировано, или ток подключен!» Бре­хухи несчастные!

Толик перевел взгляд с Людмилы на Мишку и вдруг… заржал, как конь в стойле.

-Что ты в этом увидел смешного?! — возмутился Мишка.

-Знаешь стишок?

Есть женщины в наших деревнях.

Их бабами нежно зовут.

Слона на скаку остановят

И хобот ему оторвут!

Мишка глянул на Толика, потом перевел взгляд на Людмилу и тоже… начал смеяться.

.