Я расцарапаю себе руки, когда буду думать о тебе. Изломаю хрупкие костяшки пальцев. Расталкивая стены, буду искать тебя в этих комнатах.
Я буду падать на холодный пол, разбивая коленки.
Вместо крови – чёрное, склизкое.
Я выйду на улицу глотать воздух обрывками, он заполнит пустую грудь и будет давить изнутри.
Я буду искать красоту, но солнце такое жестокое, плавит кожу. И люди, как кляксы, стекают грязью, стереть бы, а не получается. Боль вычертит дорогу, выскоблит лезвием на полотне.
Этот дом с забитыми окнами, потолок на уровне плеч. Пять углов в каждой комнате.
Ты придёшь, когда будет поздно, принесёшь запах хлеба и натруженных рук. Твои слёзы горячие, въедаются в раны, не давая им заживать. Ты говоришь много и тихо, так, что неслышно.
От тебя всегда больно. Мои стены тебя не любят. Когда ты сидишь долго на одном месте, они начинают выдавливать тебя.
Ты уйдёшь, снова как в последний раз.
И моё «спаси» съест темнота. Потому что ты не можешь. Как и никто. Кроме одного, что застыл в щелях твоих следов.
Тебе лучше не возвращаться больше. Ты слышишь? Не тронь мои раны.
Это мой выбор. Это моя жизнь.
Я буду убивать тебя в обществе доступных женщин и грязных мыслей. Буду вытравливать тебя изнутри, разжижая кровь. Но ты дрянь дотошная и живучая. Когда никого уже не осталось, когда только коридоры и все двери опечатаны, ты упорно просачиваешься сквозь стены, капаешь с потолка холодными едкими каплями.
И однажды ты скажешь мне, голос будет очень знакомым, но таким далёким:
— Жизнь заканчивается, когда умирает надежда.
И я позволю тебе остаться.