(навеяно беседой с автором Стихов.ру В. Платоненко)
…она домогалась меня в слезах, но я презрел ею.
Захоти я принести в жертву свои жизненные силы,
ничего не осталось бы для высшего, благородного.
Людвиг ван Бетховен
Человек – не животное. Это аксиома. И хотя собеседник уверял меня в обратном, ссылаясь на мнение биологов (кое есть субъективное мнение людей, пытающихся понять непонятное им, вооружившись своими ограниченными знаниями, и упрощающих нетривиальные явления для массового пользования), я постараюсь доходчиво изложить антагонистичную теорию.
Безусловно, человек – не растение. Но он и не животное. Растение – это растение, животное – это животное, а человек – это человек. Котлеты – отдельно, вилки – отдельно и мухи – отдельно. Они прекрасно умещаются на тарелке, при этом целевое назначение у каждого – свое. Котлета пожарена, чтобы утолить голод; вилка – вспомогательный инструмент для поедания котлеты; а муху вы отгоните или поделитесь с ней пищей. Это ваш тест на жадность и толерантность к насекомым.
Точно так же флора, фауна и человечество соседствуют на планете Земля, будучи различными по своей природе и функциям. Между ними может наблюдаться сходство в анатомии или поведении, но ни одно животное никогда не станет растением или человеком, ни одно растение – животным или человеком, и ни один человек – растением или животным. Он останется человеком, и не «махнется» с ними онтологией и миссией.
Он занимает особое место в мироздании благодаря качеству, выделяющему его из царства животных. Я имею в виду разум и данную им способность преобразовывать себя и окружающий мир.
Конечно, никто не отказывает и животным в его наличии, что мой оппонент подтверждает на примере шимпанзе: средняя особь соответствует по уровню интеллекта среднему семилетнему ребенку. Кто-то даже осваивает азбуку для глухонемых и обучает ей сородичей, а кто-то изготавливает копья для охоты, причем у каждой стаи – свои оригинальные образцы.
Но человек – не шимпанзе! Невзирая на то, что это наши ближайшие родственники, можно ли всерьез проводить параллели и браться судить по ним о человеке? О нем не получишь полной и объективной информации, штудируя генеалогическое древо и скрупулезно исследуя его предков вплоть до энного колена! А вы мне ля-ля про шимпанзе.
Животное никогда не сможет конкурировать с человеком на творческом поприще.
Из этого не следует, однако, что он – «высшее существо»: для Вселенной человек и собака равноценны. Но это не значит, что человек должен равняться на собаку.
Собака не владеет ни членораздельной речью, ни огнем. Она не может изменить свое тело: о гомосексуализме в живой природе мы слышали, а о транссексуальности? Вам доводилось встречать кобеля, ведущего себя, как сука, и суку, подражающую кобелю? Среди людей таких прилично, а еще больше – транс- и бигендеров.
Собака никогда не создаст произведение искусства, а человек тем и славен; не изобретет радио, телевидение, самолет и атомную бомбу, а человек их изобрел. Наконец, собака не напишет статью об асексуалах, а я, человек, напишу.
Животное не встанет у истоков цивилизации; не учредит правовое государство. У него, в отличие от человека, нет иных регуляторов, кроме чисто биологических (либо они слабо развиты).
Человек – реформатор по своей сути. Он управляет и своей судьбой, и судьбой животных, обделенных этим даром. Правда, скорее, к сожалению, нежели к счастью…
Поэтому люди всегда контролировали свою сексуальность, ибо это часть не только человеческой физиологии, но и культуры.
В первую очередь, это касается женщины: страх перед беременностью заставляет ее быть разборчивой и осмотрительной.
Животные этого страха не испытывают: в определенный период они спариваются и рожают. Для них это естественно. Для человека — нет.
Его прямохождение ставит под вопрос естественность такого типа размножения, к которому человек не пригоден и так и не стал пригодным (что, по-моему, доказывает самостоятельность его происхождения, не от приматов). Это если отсечь социальные ограничители рождаемости, присутствовавшие во все века.
В.Р. Дольник в статье «О брачных отношениях» заостряет внимание на том, что, во-первых, у человечества – единого биологического вида – непостижимым образом совмещено несколько брачных программ, тогда как один вид животных располагает ее «штучным экземпляром» (или его вариантами).
Во-вторых, у животных нет потребности вести регулярную половую жизнь (она циклична), как и непрерывной сексуальной активности женщин с момента созревания.
В-третьих, и это самое важное: в ходе эволюции нерешенным осталось противоречие между громадной головой ребенка и недостаточно расширившимся – из-за необходимости быстро ходить – тазом женщины, и потому роды тяжелы, мучительны и опасны (Дольник В.И. О брачных отношениях. Заметки этолога с вопросом и эпилогом. http://www.follow.ru/article/152).
У животных все происходит гораздо легче, с меньшими потерями, хотя и у них бывают осложнения. Особенно, у домашних: у меня так чуть не погибла кошка.
И дело тут вовсе не в том, что человек вышел «незавершенным» из горнила естественного отбора: он такой сам по себе. И будет ли другим, зависит от него.
Сексуальность человека детерминирует, наряду с характером и темпераментом, господствующая система ценностей.
По Марксу, в первобытном обществе «сестра была женой, и это было нравственно» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21, с. 42). Теперь такие браки не приветствуются. В античную эпоху посредством секса познавали божественное, а христианские пастыри налагали вето на половые контакты даже между законными супругами, не подразумевающие оплодотворение. Секс рассматривался как нечто греховное и омерзительное.
В наши дни сексуальность не только не подавляется – напротив, выдвигается на первый план и искусственно подогревается обществом и масс-медиа.
Неслучайно ученые указывают на то, что психическая деятельность непосредственно влияет на человеческий организм; верования и мифы издревле служили катализаторами биологических процессов (Авдеев В.Б. Политическая антропология Людвига Вольтмана. http://rusograd.xpomo.com/voltman/avd_voltman.html).
Все коренится в человеческом мозгу: если он не прикажет телу возбудиться, оно не возбудится. Проверено на себе и на других. По аналогии, если мозг не прикажет руке черкануть на заборе слово из трех букв, она не изобразит его самочинно.
Иначе как объяснить то, что раскрепощенная сексуальность стала формой политического протеста против репрессивной половой морали? Похожей формой протеста – только теперь уже против зашкаливающей моды на секс – выступает и асексуальность.
К тому же, всегда находились личности, отвергавшие сексуальные установки общества: отчасти движимые собственной природой, отчасти – честолюбием и желанием насолить ему. Позавчера, когда секс был под запретом, буйствовали дон Хуан Тенорио, маркиз де Сад и Казанова; вчера, когда молодежь добилась относительной свободы, звучал девиз хиппи: ‘Make love, not war’ («Занимайтесь любовью, а не войной», англ.); а сегодня, когда секс везде и всюду, на сцену выходят асексуалы и вместе с ними я, «монах в миру», как меня окрестили на Стихире.
Платоненко пишет, что чем организм сложнее, тем выше его сексуальность.
На мой взгляд, все наоборот: чем сложнее, тем больше он задействует ресурсы мозга и подчиняет себе свое тело. И наивысшая ступень – это асексуальность. Для ее приверженцев она является признаком святости, непорочности и божественности. Буддийская нирвана – классический пример подобного состояния (Википедия, статья «Асексуальность»). Асексуалы, с этой точки зрения – избранная каста, аристократия.
А наш современник на глазах превращается в простейшее. И в немалой степени этому споспешествовал технический прогресс. Человек стал более ленивым и сексуально озабоченным.
То, что некогда достигалось усилием воли, за него делает техника. Но пускай делает, избавляя его от выполнения изнуряющих бытовых работ. Высвобожденную энергию он мог бы потратить на самосовершенствование, но вместо этого тратит ее на… секс. На поиски партнера, склонение его/ее к сексу и само совокупление. Сколько времени все это поглощает! И ради чего? Ради нескольких минут удовольствия, коварных тем, что вынуждают его, дабы вновь и вновь их испытать, монотонно повторять те же самые шаги. Будто бы он сам машина. Робот.
Он свел свою жизнедеятельность лишь к потреблению и размножению, что вылилось в глобальные проблемы человечества. Техническое развитие намного опережает ментальное.
И в чем же его «сложность»? Рабу половых органов, я полагаю, звание ‘homo SAPIENS’ не очень подходит. А вот ‘homo vulgaris‘ – вполне.
Он едва ли выживет, случись экологическая катастрофа, которая лишит его всех удобств. Человек деградирует ужасающими темпами, и главная причина деградации и всеобщего разложения – помешанность на сексе. Она наслаивается на нежелание думать. Расти. Открывать в себе неизведанное.
Оправдывая этот свой дефект, человек сравнивает себя с животным, молится на инстинкты (социально сконструированные, между прочим!), которым якобы нельзя сопротивляться, и тем самым подчеркивает собственную несвободу. И впрямь, не счесть холопов, боящихся сбросить ярмо, потому что их пугает ответственность за самих себя, свобода и неизвестность… Они не знают, что с ней делать, как жить. Точнее, прозябать.
Я уж не говорю о том, что сексуальная совместимость – залог прочности человеческих взаимоотношений, которые могут дать трещину, если что-то разладится в постели. А если ты вообще не жаждешь с кем-то спать, значит, проблема у тебя или у твоего партнера (если он есть). Если нет, его советуют срочно завести, а если есть, сменить: коль ты не ловишь с ним кайф, вероятно, ты его просто не любишь.
Необязательно. Далеко не все асексуалы сразу осознают себя таковыми, и перед тем, как констатировать данный факт, подолгу экспериментируют – и с любимыми, и с нелюбимыми. Безуспешно.
Тогда они перестают себя насиловать. Зачем? Кому это надо? Явно не им! И у кого еще проблема? Проблема – это зависимость. А зависимость от секса — болезнь, такая же, как наркомания или алкоголизм.
У нас больно все общество, которое, разумеется, этого не признает и выдает патологию за норму. В результате, сексуальность вытравила духовность.
Секс стал новой религией, по числу своих адептов многократно превосходящей тоталитарные секты вроде христианства или ислама. Никто из их отцов не смог бы похвастаться тем, что объял почти весь земной шар!
Асексуал же сродни атеисту. И как некогда несогласных с официальной позицией церкви именовали «еретиками» и отправляли их на костер, так и асексуалов, приравниваемых к скопцам и евнухам, призывают «покаяться» и посылают к психиатру, сексологу или сексопатологу для «излечения». А если «вылечить», то бишь, превратить в себе подобных, не получается, их пригвождают к позорному столбу.
Любое общество – что пуританское, что промискуитетное – всегда стремилось и стремится подмять под себя личность.
Асексуалу, поскольку он, как и представители «нетрадиционной» ориентации, в меньшинстве, приходится уйти в глухую оборону. Но его положение еще незавиднее, ибо его воспринимают в качестве сексуального объекта и «натуралы», и ЛГБТ. Он отбивается ото всех.
Вместе с тем, кто сказал, что у всех асексуалов полностью отсутствует половое влечение? Просто у кого-то оно не столь ярко выражено и сугубо индивидуально; проявляется так и тогда, как и когда того хочет конкретный субъект. Если хочет. Иными словами, не тело властвует им, а он – телом.
Асексуал – это тот, кто отрешен от пола и секса. К этому «лагерю», наверное, примыкает всякий не зацикленный на своих гениталиях, не видящий в них основную достопримечательность личности и не отождествляющий ее с половой и детородной функциями.
Этим он и опасен. Асексуал непредсказуем и неуправляем; он больше размышляет и задает вопросы, которые не должен задавать. У него другие приоритеты; потребности, которые невозможно раздуть и весьма нелегко удовлетворить. Зачастую то, что предлагает общество, ему не нужно, а то, что нужно, лежит за пределами стандартной «потребительской корзины».
Мелькнула мысль… Именно асексуалы и ни кто иной смогли бы покончить с технократической цивилизацией! Или, во всяком случае, пошатнуть ее. Почему? Элементарно, Ватсон! Спрос инициирует предложение, а если спрос иссякнет?
Человек слишком сосредоточен на материальном измерении, что чрезвычайно вредно для него. Его мозг атрофировался; он использует крохотную часть своего потенциала. Он растерял свои уникальные способности – к ясновидению, левитации, телепатии (владеющие ими единицы нынче диковинка); часами зависает в соцсетях и болтает по мобильному телефону, кормя телекоммуникационных монстров, а мог бы сэкономить на этом, общаясь с помощью передачи мыслеформ.
Это ударило бы по мобильной и компьютерной индустрии; Интернет-провайдеры тоже понесли бы крупные убытки.
Асексуал не покупает товары «для взрослых», да и любые товары, прямо или косвенно связанные с интимом: асексуальный парень не посещает секс-шопы, а девушка – бутики с женским бельем. Ее не узришь примеряющей стринги с лифчиками и выбирающей наиболее сочный и привлекательный комплект.
Как правило, асексуалу не интересны новинки в области моды и красоты. Производителям трикотажа и косметики от этого несладко, хотя у них пока и без того навалом клиентов, и не все асексуалы равнодушны к своей внешности. Это, впрочем, нередко истолковывается превратно, ведь в нашем обществе не принято выглядеть эффектно без намерений «подцепить» кого-нибудь.
В целом, асексуальность дополняет минимализм.
Берегущий себя асексуал не страдает ЗППП (за исключением случаев неполового заражения) и не нуждается в лекарствах от триппера, контрацептивах, тестах на беременность, овуляцию и т.д.
Куда деваться фармацевтическим корпорациям – в частности, специализирующимся на выпуске данной продукции? Перепрофилировать производство, подстраиваясь под новые условия?
Даже пищевая промышленность содрогнется под натиском асексуалов, многие из которых – строгие веганы. Им незачем тратить бешеные бабки на деликатесы. Обитатели полей, лесов, морей-океанов останутся блюсти экобаланс. А вдруг однажды люди перейдут на питание энергией солнца? И «заводилами» опять окажутся асексуалы.
И так по нарастающей.
Что плохо для бизнеса, плохо и для политики. Сомнительно, что асексуал поддержит курс на демографический взрыв; что его привлекут программы поощрения молодых семей, материнства и детства. Чем больше их будет, тем оглушительнее станет провал идеи «русского миллиарда».
Справедливости ради отмечу в скобках, что хотя связка «асексуал-чайлдфри» распространена довольно широко, асексуальность в принципе не коррелирует с желанием или нежеланием иметь детей (Википедия, статья «Асексуальность»).
Если бы вдруг вспыхнула асексуальная революция, она бы радикально изменила облик человечества…
Прежде всего, пол, секс и вся эта низменная (половые органы не зря расположены внизу, а голова — вверху!) составляющая человеческой жизни утратит свою доминирующую роль. Ценность индивидуума будет определяться не его фертильностью, а его личностью.
Личность человека – это некая духовная константа, не зависящая и не должная зависеть ни от материальной оболочки, ни от места ее пребывания, ни от нравственных изысков социума.
Рассеются гендерные стереотипы; люди будут культивировать в себе андрогинность, преодолевая разделение и несовершенства полов, которые не сумел преодолеть даже хваленый НТП.
Они разработают и внедрят альтернативные репродуктивные технологии, которые постепенно вытеснят зачатие, беременность и роды «по старинке». Новый человек должен стать рукотворным шедевром, который если и рождается в муках, то только творческих.
Возможно, так когда-то уже было; мы этого не помним, но в архивах нашего бессознательного хранятся X-файлы, которые необходимо выудить оттуда и расшифровать.
Безопасное родительство, к тому же, устранит риск передачи наследственных болезней, генетических дефектов, родовых травм и пр.
Такое – оздоровленное – человечество выйдет на ранее недоступный ему оперативный простор. Его костяк – отнюдь не «киборги», а настоящие люди – такие, какими они изначально должны были быть. Это подлинный ‘homo sapiens’.
Численность населения существенно сократится, и первостепенное значение приобретет его качество, а не количество; грамотная региональная политика приведет к разгрузке мегаполисов; дефицит ресурсов снизится и воевать будет практически не за что.
Бизнес измельчает и уже никого не сможет эксплуатировать. Благодаря уменьшению объемов производства и потребления, доходы граждан выровняются, что позволит бороться с нищетой и преступностью.
Кардинальной трансформации подвергнется и социально-политическая сфера. Роль государства, как мне кажется, сведется к минимуму: это будет своего рода ассоциация автономных самоуправляемых сообществ разумных, свободных и ответственных людей, добровольно и сознательно объединяющихся в группы для того, чтобы отстаивать общие интересы и решать общие задачи, где индивидуальность и частная жизнь ее участников уважаема и неприкосновенна.
Экологическая ситуация неизмеримо улучшится.
Мечты? Как пел Джон Леннон, ‘you may say, I’m a dreamer, but I’m not the only one’ («ты можешь сказать, что я мечтатель, но я не одинок», англ.). Почему бы им не обратиться в реальность?
В научно-фантастической повести «Дистрес» (1995) Иган Грег описывает мир 22-го века, где «асекс» — один из признанных полов: «Асекс не представлял собой ничего особенного – лишь термин-прикрытие для определенных групп философов, стилей одежды, пластических операций и глубоких биологических изменений организма. Единственное общее между двумя асексами было в том, что параметры определения пола (общие, эндокринные, хромосомные и генитальные) были личным делом их самих, их любовников и, возможно, также их врачей и близких друзей. То, что они делали для выражения своей позиции, варьировалось от простого выбора клетки ‘А’ в анкетах переписи населения до выбора асексного имени, изменения груди или волосяного покрова, настройки тембра голоса, изменения лица и гениталий и до полной физической и психологической асексуальности, гермафродизма или экзофродизма».
Почему, скажите мне, этого не может быть, если в разных частях света разные люди рисуют в своем воображении картины-клоны?!
Уверяю вас, многие здравомыслящие личности, которых тошнит от повальной одержимости сексом, поддержат эти идеи! Они устали от того, что здесь творится, но боятся лишний раз открыть рот.
«Старорежимники» будут изо всех сил цепляться за свой мир, потому что не смогут адаптироваться к другому.
Но планета принадлежит всем – и той секции человечества, для которой мои воззрения – истина, и той, для кого они – зловредные заблуждения, как говаривал незабвенный Ошо.
Только логика истории – на нашей стороне…
Fernanda Lavallier,
May 27, 2013