— Вчера я стоял на балконе и смотрел на Луну. Пил кофе, курил и смотрел на небо: небо такое черное-черное, а Луна такая белая-белая! Словно невеста на похоронах…
— Сравненьице.
— …Так вот, смотрел я на нее и вдруг почувствовал, что она со мной разговаривает. Да, не смейся. Это из зависти, ведь из твоих окон видна бабка, тупо смотрящая на протекающую жизнь, а вот из нашего окна…
— Площадь Красная видна!
— До утра луна видна! И она со мной разговаривает по-свойски, что ей вообще-то не свойственно. Что-то спрашивает, смеется, и по-доброму, а не так, как ты. Беззлобно, как порядочная…
— Сука?!
— Нет, девушка. И вдруг она подарила мне такие строчки: «Смерть, как и женщина, тринадцать раз в году, раздевшись в полночь, пахнет свежей кровью. И все мосты сжигаются любовью, чтоб имя распознать в горячечном бреду…». Здорово?
— Так себе. Сволочь твоя луна, вот и все!
— Значит проняло. Сейчас ты похожа на Калигулу.
— Это плохо?
— Никак. Он тоже всю жизнь ревновал меня к Луне. Ему-то она не далась, хоть он и император, а я — так, пописать вышел.
— Мания величия. Кому ты нужен, чтоб ревновать тебя, да еще к Луне?
— Тебе.
— Ты? Ты… мне сказал?..
— Я сказал, что нравлюсь тебе, разве не так?
— Нет. Не знаю. Может быть…
— Да ну!
— Ну да.
— А теперь без «ну».
— Да, да, да-да-да-да, да-да!
— Фуй! Сбылось! Ты призналась мне в любви, как будто сто лет назад.
— Почему сто? Каких-нибудь пятнадцать годиков.
— Это для тебя пятнадцать, а для меня — сто!
— Просто ты — выдумщик и все придумал.
— Все, кроме тебя.
— Может и меня. Кто знает.
— Тогда это не самая моя плохая выдумка, согласись?
— Это впервые, когда я с тобой полностью согласна.
— Ну-ка, ну-ка…
— Не надо, у меня дни.
— Значит, Луна была права?
— Ты — сумасшедший!
— «Смерть, как и женщина…». Запах крови и запах смерти — одно и то же. Я бы изобретателя тампаксов самого бы удобно разместил внутри организма! Женщина должна истекать кровью!
— О, господи!
— Блин, когда я выдергиваю шнурок, у меня такой ощущение, что изо рта у тебя непременно должны вылететь конфетти.
— Почему?
— Потому что женщина с тампаксом похожа на Новогоднюю хлопушку.
— Дурак! Отстань от меня! Убери свои грязные лапы, иначе я закричу. Ну, пожалуйста. Не надо. Мне больно! Во, дурак, а! Мне неудобно.
— Неудобно скрывать это от всего мира. Вот и все, а ты боялась.
— Неужели такое может нравиться?!
— Это — единственное, что может нравиться мужчине.
— Ты ненормальный, маньяк, дурачок мой миленьки-и-ий..!
***
— Господи, что за стоны у тебя в подъезде? Да еще и лампочка не горит. Я от страха чуть не…
— Соседка третьи сутки рожает — никак не разродится.
— А почему дома? Может, «скорую» надо вызвать? Она же может погибнуть.
— Ничего с ней не случится, она каждый год так/ Без всяких акушерок. Чай будешь?
— Нет, я из дома. Довольно странная история… В твоем доме все странно. И эта роженица… Она бомж? У нее муж-то есть?
— Умер лет двенадцать назад. Между прочим, был полковником безопасности. А бутерброд с колбасой?
— Ты что? После таких стонов — колбасу? А сколько ей лет?
— Ты не из Ордена милосердия? Какое тебе дело до этой бабки? Около шестидесяти пяти с хвостиком. Ну, как хочешь, а я голоден.
— Опять разыгрываешь?! Шестьдесят с хвостиком? Я серьезно спрашиваю.
— Может и больше, она меня никогда не приглашала на День рождения.
— А…от кого она…рожает, если мужа нет?
— Можно подумать, что все женщины рожают от мужей! Тогда не было бы негров с голубыми глазами. Вот ты даже покраснела, значит, я прав. Прав?
— Дурак!
— И все?
— Тебе мало?
— Не боись, никому не скажу.
— Если ты воображаешь, что от тебя, то ошибаешься и, причем, глубоко.
— А то нет!
— А то да! Ты слишком в себе уверен.
— Давай сделаем генетическую экспертизу.
— Это что такое? Не надо никаких анализов!
— Значит, я прав. Признавайся, от кого понесла?
— Налей мне чай.
— И бутерброд?
— И бутерброд.
— Тогда анализы не понадобятся. Где-то я читал, что когда женщина врет, то ей жутко хочется кушать. Попалась на колбасе!
— Не хочу я твоих бутербродов.
— Поздно, ты себя уже выдала. Теперь слово за присяжными.
— Чего ты от меня добиваешься?
— Справедливости.
— А кому она нужна? Уж не тебе ли? Предположим, что ты прав, что тогда?
— Не знаю, а что?
— Перестань ковыряться в носу! Что за дурацкая привычка?! Ну, так зачем тебе правда? Ты захочешь что-то изменить? Или сможешь это сделать? Отвечай же!
— О, слышишь, опять схватки начались.
— Нет, ты ответь. Какие схватки? У нее? У…бабки?
— У кого же еще. Вот пока тебя не было неделю…
— Всего четыре дня.
— …неделю, я разработал новую теорию. У каждого человека при рождении образуется его энергетическая ниша, ну как бы пустое место, образовавшееся в пространстве. Причем противоположного пола! То есть, твоя ниша — мужского пола, а моя, смею надеяться, женского. И эта ниша живет за твоим левым плечом. А люди — дураки! Они эту нишу называют смертью! Живет себе ниша, добрая такая, и единственное, чего она хочет, так это слиться с тобой в единое целое.
— Что за дичь ты несешь?! Какая «ниша»? Я вообще ничего не понимаю.
— Ну вот, а мы всю жизнь носимся по свету в поисках человека, который максимально конгруэнтен нашей нише. Понятно, что встречаем мы лишь жалкое подобие. Но чем больше оно напоминает нам нишу, тем счастливее мы живем с ним. Но вот наступает такой момент — люди называют это умиранием, — когда мы заполняем нишу собой и она на мгновение становится видимой всему миру. Это же так прекрасно, когда половинки образуют единое целое, а родня и близкие при этом плачут, козлы!
— Теперь все понятно: болезнь прогрессирует. На кой тебе эта ниша, без нее нельзя обойтись? Жить без нее нельзя?
— То, что ты называешь жизнью — всего лишь страх перед истиной, которую я тебе открыл. Закрываешь глаза, зарываешь голову в песок и живешь себе припеваючи. Если это можно назвать жизнью, конечно.
— И у меня за плечом есть…эта…ниша?
— Чего оглядываешься, до последнего момента она все равно не покажется. Ты же слепая и глухая. А ниша есть, и, наверное, это красивый мужик, который думает: «Господи, ну и дура мне попалась!»
— Мне и тебя хватает. Ты хоть не тошнишь постоянно за плечом.
— Не за этим, дуреха, за левым. Значит, я очень похож на него, поэтому ты на меня и запала.
— А я? Разве я не напоминаю тебе твою нишу? Ты ведь тоже на меня запал.
— Нет, моя ниша покрасивше будет. И вообще я на тебя не запал. Просто ты удобная, как бюро добрых услуг. Ну и…платить не надо.
— Ах ты, тварь такая! Значит, я девочка по вызову?!
— Не дерись, ты что?! Я так не сказал. Ты не девочка по вызову, ты – женщина по зову! Прорюхала разницу?
— Вот тебе за вызов и за зов! Чего же ты страдаешь, когда я не появляюсь, а? Я, видишь ли, совсем не похожа на твою сраную нишу!
— Ты — нет, но в тебе есть такая маленькая нишонка, которая помогает мне забыть о той, глобальной, энергетической. Мне вполне хватает и вот этой маленькой серенькой…ой! Черненькой нишки.
— Пошел к черту! Проведи меня. Я не собираюсь наощупь спускаться в подъезде, где рожают старухи! Фиг знает что! Сумасшедший дом. Проводи!
— Еще чего! Мне надо обдумать свою теорию. Я могу дать тебе фонарик.
— У тебя сейчас под глазом будет «фонарик»! Тогда я остаюсь, но спать ты будешь в своей вонючей мастерской со своей нишей или беременной соседкой.
— Оп-паньки! А как же муж, семья. Поклонники?
— Мои проблемы. Вода есть горячая?
— Не-а, я из шаечки ополаскиваюсь.
— Вот и меня ополосни из шаечки: думаю, твоя ниша простит.
— В припадке ревности ты прекрасна! Хотя и глупо ревновать к тому, чего не видишь и даже не чувствуешь. Даже не догадываешься.
— А я и не собираюсь казаться умной. Достаточно того, что я реальная, в отличие от некоторых. И эта реальность слишком многим нравится, чтобы в это не верить. Неси шайку!
— Повинуюсь лишь потому, что в твоей реальности есть то, что заставляет меня брызгать гормонами.
— Ты замолчишь, наконец?
— Все, все. Внимание, включаю колонку! Залазь в ванну — минутная готовность! Три, два, один…
— Дурак ты!
(Продолжение следует).