Десять с лишним назад я общался с подругой Кейт.
Кейт носила очки, не пила, обожала скейт.
Кейт не верила в демонов, верила только в фей.
У нее было сердце размером с Эмпайр Стэйт.
Но потом она прыгнула в море под Голдэн Гейт.
Восемь с лишним назад я общался с подругой Глэд.
Глэд была англичанкой, любила махровый плед.
Глэд сама добивалась с детства своих побед.
Я любил повторять ей: «Hey Glad, you are very mad!»
Но потом Глэд разбилась о скалы под Бичи-Хед.
Шесть с немалым назад я общался с подругой Чжай.
Чжай была так красива, как с неба сбежавший рай,
Грациозна, как лань и опасна, как самурай —
Чжай носила с собой два красивых стальных ножа.
А потом ее тело достали с пещеры в лесу Дзюкай.
Ужас этих событий на мне отпечатал след —
Я себе самому дал однажды такой обет,
Что я буду один до конца отведенных лет,
Что я больше не трону ни скейт, ни ножи, ни плед,
Никогда никому не буду теперь во вред.
Но два года назад ей подруга сказала: «Дашь,
Тот мужчина, что часто ходит в отдел продаж —
Симпатичен и мил, и, вроде, богатый даж…
Ты ему от меня приветы не передашь?
Мне пора бы уже машину загнать в гараж.»
И она подошла и как-то сказала: «Кость, …»
А потом так все закрутилось и понеслось…
Я влюбился в нее наотмашь, совсем насквозь.
Я не знал как мне быть — ночами мне не спалось,
Безысходность во мне рождала слепую злость.
Ни секунды не забывал я свой странный рок.
Я читал ее с полувзглядов и полустрок,
Словно мы с ней знакомы были немалый срок.
Я представил ее, как хрупкий такой цветок,
И всадил с револьвера пулю себе в висок.
Поначалу она твердила: «Ну как же так?!»
И искала причину или какой-то знак.
Заглушить этот ужас ей помогал коньяк.
Но потом ее встретил как-то один моряк,
И они торопливо слишком вступили в брак.
А вчера ей врачи сказали диагноз — рак…